Не писал уже две недели. Ни строчки. Причин много. Лень, тоска, грусть, скука, меланхолия, пьянство, похмелье, нервы, диарея, лень, сон, работа, сон, лень. Уважительных поменьше. Чтобы не отрываться от написания очередного романа, Эмиль Золя привязывал себя к стулу. Я - не Золя. Да, и спать с привязанным стулом не удобно. Проверено. Тем более, писателем себя не считаю, а потому моральной ответственности не несу. Но писать пишу... Решил подождать выходной.
Дождался. Сползал в магазин за кефиром. Знакомая продавщица обсчитала на несколько рублей. Досадно. Как не согрешить, когда каждый норовит подбросить повод. Затем вспомнил, что обидчица - дальний родственник, посмеялся. Ведь нельзя обижаться на родню. К тому же, пришел к выводу, что такого понятия, как близкие или дальние родственники не существует. Есть просто родственники. Это родители и твои собственные дети. Если повезет, еще - брат, сестра, муж или жена, но это, если очень повезет. Все остальные просто люди, которые могут относиться к тебе хорошо, посредственно или плохо. Последние - это тот, кто выдает тебе зарплату, вытаскивает шарики с номерами в лото (как я ненавижу этих людей), президент. Президент США или президент твоей родной страны. Как правило, именно кто-то из них виноват во всех твоих бедах.
В своих бедах виноват я сам. Вернее, тот тип, который живет во мне, или в котором живу я. Еще не определился кто главнее: доктор Джекил или мистер Хайд. Первым быть приятнее, а со вторым интереснее.
Несмотря на все уговоры, недостача в размере недодачи не давала покоя. Ведь, это целая пачка сигарет, а в моем финансовом положении любые деньги расценивались, как половина многолетних накоплений. Не шуточная дискуссия всех внутренних «Я» даже вызвала головную боль. Никогда не был сторонником себеядства, не в силу нравственных предрассудков, а просто из-за боязни подавиться. Но мысли в голове простым сквозняком не выветрить. Да и глупо полагать, что весь телевизионный мусор, прочитанные книги и прочие потоки разнообразной информации не влияют на нас. Поэтому и сейчас, Достоевский советовал простить и забыть, Буковски начинал скандалить, а сонный юрист, который жил во мне со времен учебы в университете, констатировал факт отсутствия доказательств. Победил сон.
Проснулся около пяти. Поболтался по дому. Не отыскав более интересных занятий, вылез на улицу. Вечерело. Небо цвета настроения нависало над головой словно плохо натянутая палатка. Вся его серость так и била по глазам, вызывая острую неприятность сродни боли. Только несколько затяжек помогли от нее избавиться. Клубы серого дыма быстро развеял легкий ветерок, настроение улучшалось.
Со стороны входной калитки послышался знакомый противный скрип. В очередной раз напомнил себе о необходимости смазать петли, в очередной раз внимательно себя выслушал и отложил на завтра. Скрипела на входе соседка. Из-за разницы в возрасте общих интересов у нас не было, потому заходила она крайне редко и только по делу. Вот и сейчас, чуть отставив в сторону сумки с продуктами, она зачем-то копошилась в кармане куртки. Молча. Молчал и я, только ловил себя на мысли, что очень давно ее не видел. Нет, конечно, мы мимолетом здоровались практически каждое утро, часто я замечал ее во дворе, на хозяйстве. Но не видел, как сейчас. Морщины, седина во всю голову, легкая сутулость, как же она постарела. И как же постарел я. Да, определенно, с годами мы слепнем, и небо для нас уже чаще серое.
А между тем, она вытащила из кармана несколько смятых купюр и робко передала их мне с извинениями от Людки-продавщицы.