Социальные катаклизмы ХХ века, катастрофическое состояние природной среды обитания, самого человека, его культуры не могли не отразиться на состояние современных языков и речевой деятельности. Каждый раз на переломных этапах истории нашего Отечества в упорных поисках путей дальнейшего развития на первое место выдвигаются проблемы филологические. Отныне один из самых актуальных вопросов - это вопрос о защите и охране языка. Для нас, русских людей, это, прежде всего, русский язык, кстати, это не только в интересах русских людей, но и всех, кто пользуется и будет ещё долго пользоваться русским языком наряду со своим "родным", потому что среди всех современных технологий и способов обучения, разнообразных методов и подходов есть одна универсальная "технология" универсальное – на все времена! – средство обучения и воспитания – великий русский язык, его роль в формировании и сохранении этноса и цивилизации в период глобального экологического кризиса современности. Известный русский учёный профессор В.К. Журавлёв предполагает, что ключ к разгадке "загадочной русской души" следует искать в русском языке.
Во времена тотального кризиса современного общества в каждом европейском языке, со всей ответственностью можно утверждать, прослеживаются негативные процессы в большей или меньшей степени, искажающие их самобытную красоту, их индивидуальность. Поэтому каждый гражданин своей страны должен считать своим долгом поднять свой голос в защиту самосохранения своего культурного и языкового состояния в противовес усилению тенденции интеграции народов, интернационализации их языка и культуры. В 1927 г. Н.С. Трубецкой, выдающийся русский языковед, выдвинул фундаментальное положение о том, что именно в своём языке народ, этнос, соборная "национальная личность" раскрывает свой внутренний мир.
Родной язык - мощный фактор консолидации, интеграции народа, нации, важнейшее средство связи поколений. Ни один предмет школьного образования не имеет более важного значения, чем родной язык. Вход в здание любой науки лежит через двери языка: успешное овладение предметами школьного образования самым непосредственным образом зависит от степени владения языком образования.
Язык - среда обитания народа и каждого человека. Мы "дышим" речевой продукцией своих современников в повседневном общении дома и в школе, на улице, в автобусе, магазине, слушая радио или телевизор. Сегодня остро встала проблема экологии языка. Неблагополучное состояние природной среды может подорвать здоровье человека. Неблагополучное состояние языковой среды вызывает духовную деградацию отдельной личности и всего народа, может уничтожить народ как культурно-исторический феномен. Народ и язык – понятия нераздельные, как тело и душа. Издревле народ на Руси называли языком: В Священном Писании язык употребляется в значении "народ« … предо мною поклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедывать Бога» (Ис. 45, 23), «Упразднитеся и разумейте, яко аз есмь Бог: вознесеся во языцех, вознесуся на земли» (Пс. 45, 17), «Пролей гнев Твой на языки не знающие Тебе…» (Пс.78, 6), «И преидоша от языка в язык, и от царствия в людины » (Пс. 104, 13), «Иже порази языки многи и изби цари крепки…» (Пс. 134, 10). У летописца Нестора (XI в.) нет даже слово народ, племя, а только – язык. В летописи о войне 1812 года: «Нашествие двенадцати языков (народов) на Русь», «Казаки в разъезд пошли за языком» (Л.Н. Толстой).
Не будет активных носителей литературного языка, язык станет мертвым, а, следовательно, деградирует и исчезнет с лица земли и его носитель – определенный этнос, народ. Язык, «дух народа», обозначает способ проявления в нём жизни. Между словом и человеком, языком и народом происходит судьбоносное взаимодействие и взаимовлияние, Посему выброшенные или подмененные духовно-корневые слова - это в словесном космосе языка чёрные дыры, отбирающие духовность и веру миллионов людей. Это – точка зрения представителей гуманитарной области знаний, которая может показаться слишком эмоциональной. Однако рассмотрение вопроса с позиций естественных наук подтверждает вышесказанное. Окружающее нас энергоинформационное пространство биосферы, тонкой плёнки жизни на поверхности планеты, представляет собой электромагнитные поля и волны. Признавая первопричиной глобального экологического кризиса современности кризис духовный, нельзя не отметить главенствующую роль информации – как в нравственном, так и в чисто физико-биологическом виде. Вся получаемая нами информация – звук, цвет, психофизическое воздействие, передается с помощью электромагнитных волн, окружающих нас. Более того, любой живой организм в биосфере для получения информации также использует электромагнитные волны. Электромагнитные волны оказывают непосредственное влияние на генетический аппарат живых организмов и человека, в первую очередь.
Более половины всех элементов русского литературного языка основано на языке славянском. Реформа 1918 г. исключила этот язык из обязательных предметов школьной программы; прекратились академические исследования. Светская культура оказалась отрезанной от своих истоков. С потерей смысла славянской основы (что неизбежно без знания славянского языка) теряется и понимание духовной сути слов, их смысла, слова становятся пустыми знаками. С устранением славянского языка нарушилось стилевое триединство: высокий – церковнославянский, средний – классическая литература, обиходный – разговорный язык. Такая реформа вписывалась в общий печальный процесс противостояния исконным культурно-историческим традициям. Поэтому границ между стилями нет, слова из одного переходят в другие. Появляются новые стили, например, газетно-политический (лат. presso - давить, жать) Пресса - это мощное оружие политики и политиков, средство давления на массы. Мощнейшие средства массовой информации ведут необъявленную войну против своего народа. Идёт мощная интервенция чуждой нам антикультуры.
Просветители 18-19 вв. в данном языке усматривали основное средство воспитания народного. По словам А.С. Шишкова, этот язык - "щит и меч" против пагубного иноземного влияния, В.К. Тредиаковский провозглашал его "мерой чистоты русского языка", А.С. Пушкин отмечал неоспоримое превосходство этого языка над европейскими языками, по его мнению, первоисточником славянского языка был греческий язык христианской и античной литературы. Вспомним ещё раз завещания М.В. Ломоносова о пользе чтения книг церковных. Он предупреждал, что дикие и странные слова, нелепости и неприличности вкрадываются к нам нечувствительно, искажают собственную красоту нашего языка, подвергают его всегдашней перемене и к упадку преклоняют. По мнению Н.С. Трубецкого, славянский язык обеспечивает русскому языку устойчивость и относительную независимость от просторечной народно-разговорной вариативности.
Итак, для самосохранения и саморазвития нам нужно как можно скорее воссоздать условия для восстановления преподавания славянского языка в школе. Сегодня во всём мире осуществляется преподавание в школе ведущего языка своего культурно-исторического ареала: латыни - народам Западной Европы, арабского - мусульманским народам, древнееврейского - еврейским детям.
По наущению врага человеческого десятки лет массы людские отворачивались от Творца и вступали на путь своеволия, теряя ориентацию и высокую цель. Но от истины можно отвернуться только ко лжи. А потеря информации ведёт к энтропии и к ускорению времени. Самое трагическое, эта реформа ускорила обмирщение русского языка, в словах начали уничтожать внутренний священный смысл (официально прервана связь с латынью, греческим). Однако славянский язык сохранил ту сакральность, которую народ пронёс через века и в век лихолетья он остался нетронутым дыханием духа мира. И ныне возрождается к нему любовь народная и надежда, что с таким языком наш народ преодолеет все препятствия и несчастья, которые уготовляет нашей Святой Родине мировое зло.
Древнерусский язык - нетороплив и точен, максимально насыщен информацией, поэтому дух лжи обязательно должен был пойти на истребление этого языка, на подмену его своим, где много слов, а информация стремится к нулю. Скорость чтения и говорения увеличивалась, на смену твёрдости и сдержанной силе речи пришло быстрое, поверхностное, пустое много говорение. Ныне информационный голод нарастает.
В результате снижается духовность речи, утрата высокого стиля ведёт к росту значимости жаргона и площадной брани (ненормативной лексики), к опошлению и вульгаризации речи, то есть, к процессу упрощения языка вплоть до его однообразия и как прямое следствие – упрощение и опошление мышления и поведения людей, поскольку разговаривая на жаргоне (новоязе), человек и постепенно начинает и мыслить на нем (что самое страшное).
С позиций системного подхода к познанию, любое упрощение естественной системы ведёт к росту её нестабильности, к увеличению энтропии, росту неупорядоченности, нарастанию хаоса в системе. Жизнеспособность этноса начинает снижаться, он может быть ассимилирован, поглощён, порабощён или просто уничтожен.
Термин «экология» (учение о сохранении дома, домословия), обозначает науку об отношениях растительных и животных организмов и образуемых ими сообществ между собой и окружающей средой. Принципы экологии, фокусирующие внимание на целостности природы, глубинном единстве человека и природы, становятся всё более очевидными: повреждения естественной среды становятся опасными, и человеческий порядок является лишь частностью истинного порядка естественного, космического.
Ибо «учение о доме» по самому своему определению не может быть сужено только до науки биологического цикла; в обязательном порядке оно, это учение, должно вбирать в себя и проблемы гуманитарного плана.В противном случае это будет учение не о доме, а о строении, постройке, сооружении.Любой дом состоит не только из стен, населяющих его существ и окружающей его природы; его жизнестойкость и жизнеспособность как полноценной системы материально-нравственного порядка во многом зависит и от господствующих в нем нематериальных явлений — отношений, духовности, языка и т.д.
Однако, в последнее время нравственность начинает рассматриваться как основа культуры. Это создаёт предпосылку для осмысления культурно-исторических, этических и эстетических ценностей как необходимых и важнейших составляющих сферы обитания человека и общества в целом. На почве меняющейся социальной психологии расширяется значение понятия « экология», соответственно возникают новые термины «экология культуры», « экология личности», «экология нравственности», «экология мышления», «экология детства», «экология брака», «экология слова», «экология языка», появился также новый раздел науки о языке «эколингвистика», « лингвистическая экология» или «лингвоэкология» (термин "экология языка" впервые появился в трудах английского лингвиста Хаугена).
Эколингвистика - интегративная, интердисциплинарная наука, возникшая на стыке наук экологии [(гр. oikos –"дом", " родина") (гр. logos " слово", " понятие", " мысль", " определение", "речь", "учение") и лингвистики (фр. linguistique, нем. Linguistik, лат. Lingua -"язык")], объединяет и организует в одно целое знания, накопленные в этих научных дисциплинах.
Актуальность данной науки определяется негативными процессами, протекающими в современных языках (здесь речь пойдёт о русском языке в сравнении с другими европейскими языками) - это и семантическая ущербность словоупотребления, и оскудение активного словарного запаса, и наплыв заимствований (неоправданных, необоснованных, главным образом англицизмов), неправильное их употребление; неуместные профессионализмы, жаргонная лексика, вульгаризация речевого общения и т.д.
Это наука о целостности языка, о его связи с культурой своего народа, вместе с тем о его связи с земной семиосферой. Это наука об энергетике слова, о его творящей силе, о его связи с биосферой, с языком живой природы. Это наука о духовной природе слова, о глубокой его связи с личностью, с характером и судьбой народа, с высшими духовными сферами, с Творцом. Биологической, земной экологии не обойтись без экологии слова и духа. В свою очередь, экология слова, обнаруживает много родственного в биоэкологии, и даже черпает оттуда «заготовки» для своих терминов, например, таких «лингвоцид», «лексическая эрозия», « языковая аллергия».
Народ, его язык, культура и вера вкупе с природой составляют нечто целостное, всеединое. Известно, что принцип целостности – это путь к формированию экологической картины мира и соответствующих ей форм знания, а также путь к созданию новых образцов мыслительной деятельности в сфере изучения культуры связей человека, природы и Творца. Человек – не центр мироздания. Творец является создателем: Он - центр мироздания, а человек - индивид.
Экологический подход нельзя ограничить какой-либо сферой (биосферой, психосферой, ноосферой, семиосферой). По самой природе своей он приложим ко всякой тварной целостности. Только целостность может быть искажена и уязвлена, только ей может быть присуща порча, затрагивающая глубинный жизненный принцип. Вся жизнь есть стремление к всеединству, т.е. в одно и то же время и утверждение всеединства и совершенно реальное, мучительное его отсутствие. Всякое подлинное созидание основывается на принципе целостности. Все живое обладает целостностью: « Вся Вселенная … есть не что иное, как одно живое» (Морозов Н.А.) .
В основе цельного знания лежит христианское учение, о познании как пути к истине и приводит высказывания апостола Павла, в которых как нельзя лучше выражен основой смысл данного пути: "Любовь никогда не перестанет, хотя пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем: когда же настанет совершенное, то тогда то, что отчасти, прекратится" " Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно, как я познан" В православном видении, познание как образ Богопознания бытийно (онтологично) и представляет собой синергию познающего и познаваемого. Познание-любовь предполагает личностное отношение познающего к познаваемому, которое не может быть сведено только к интеллектуальному контакту. Познание есть путь восхождения к познаваемому, к сопребыванию с ним. Оно всегда - только "отчасти", оно - видение через "тусклое стекло" и требует " чистого ока" - преображения самого познающего, его очищения и самоотречения для самопревосхождения в познании [Постовалова].
Наше изучение природы и человека (его культуры и его языка) основывается на принципе теоантропоцентризма, согласно которому и природа, и человек находят себе правильное объяснение только в свете знаний этой парадигмы. Такая мораль человечества предполагает восстановление полноты жизни, её смысла и цели. Включение идеи трансцендентности в картину мира восстанавливает основу мирового порядка.
Лишённая начального первоединства или лучше всеединства (Бога), такая целостность [Бог- человек (культура, язык) – природа] ограничена и неполна, искажена и ущербна, т.е. претерпевает экологический кризис. Неблагополучное состояние языковой среды «загрязнение» языка и культуры вызывает духовное обмирщение личности и всего народа. Если не будет активных носителей литературного языка, язык станет мёртвым, а, следовательно, деградирует и исчезнет с лица земли и его носитель – определённый этнос, народ.
Без Бога и Духа Божьего (изливающегося и животворящего вселенную) жизнь народа, его культура и язык может рассматриваться как «способ существования белковых тел». Благодать Святого Духа, которая по учению греческих святых Отцов, обладает таинственной гармонизирующей силой – синергией, способной обустроить мировой порядок, т.е. привести к органической целостности космические стихии, как в макрокосме вселенной, так и в микрокосме человека, расколотом первородным грехом.
В начале было Слово (Иоанн 1, 1). Воплотившись в человечество, Слово породило язык Богообщения в народе Богоносном. Обоженный человек уподобляется своим словом Слову Правды Богочеловека. Посему человеки начинают спасение в таинстве крещения, принимая в себя Слово Правды и храня его верой до конца дней. И поскольку Словом небеса и твердь созданы (Псалом 32, 6), то и мир человека (дух-душа-тело) расколотый грехами может укрепляться лишь только Словом Правды.
Слово спасает человека, а никак наоборот. Ибо как человек научает слово, добавляя к нему мудрование плоти « мудрствовать лукаво», так оно сразу становится лжесловом. Человек сам по себе никогда ни во что доброе не воплощался, а наоборот, необратимо расчеловечивался лже-словами. Ибо сказано: «всяк человек есть ложь» (Псалом 115, 3).
Слова лжи опутали паутиной весь мир. Ложь смертельно опасна для жизни планеты. Слово лжи разрушает, несёт хаос, увеличивает энтропию Земли. Оно лишает энергии, а значит и жизни. Об этом говорит наука: «На индивидуальном уровне ложь – это не только несимпатичный стереотип поведения, но способ воздействия на окружающую среду, этническую и ландшафтную. На популяционном уровне это уже массированная дезинформация в антисистемах, воздействующая на среду социальную и культурную.
Но на биосферном уровне происходят процессы упрощения, которые ведут к замене высших животных микроорганизмами (гниение трупов), превращение живого вещества в косное, распад косного вещества на молекулы, молекул – на атомы, внутриатомных реальных частиц – на виртуальные и перенос фотонов в « Бездну», то есть в вакуум. А ведь начиналось-то как будто с пустяков (Лев Гумилев).
Физика подтверждает прямую зависимость между энергией и информацией. Энтропия системы есть мера незнания, недостатка информации. Если удастся ввести в систему дополнительную информацию, это понизит энтропию, следовательно, повысит качество энергии системы. Величина энтропии обратно пропорциональна величине информации. Информация – это физическая величина, которая имеет количество, его можно измерить. Информация не равна сообщению, которое может не нести информации.
Итак, Слово Истины созидает, питает энергией, даёт силу и жизнь. Слово - творящее начало в природе, это силовой энергетический импульс, сопряжённый со звуком и мыслью. При письме этот импульс становится видимым. Слово может не только творить, но и разрушать… Слово лжи разрушает и губит, отнимает силы и жизнь. В эти последние дни наука психонейролингвистика, уже с помощью новейших средств и приборов, обнаружила: слова обладают некой реальной сверхсилой. Одни – созидают в человеке мир, другие – катастрофически разрушают его. Живое слово, невзирая ни на что, продолжает быть живее всех живых. Меткие народные поговорки подтверждают, что слово издревле глаголет, действуя, и действует глаголя: «Слово пуще стрелы поражает». « Живым словом побеждать». « Глаголя жечь сердца людей». «Держись Слова, и спасёшься Словом». «Слово – закон, держись за него как за кол». «Слово Божие – спасение, через безбожное – разложение» и т.д.
В нашем языке заложен дар Божий: язык сам помогает нам не разделять слово от дела. Такого феномена, такой спасительной помощи от самого слова не существует ни в одном языке мира. Создавая словарь живого языка, В.И. Даль сознательно не вводил мёртвые, губительные слова – бранные. Сегодня, в период упадка и гниения цивилизации как тупикового пути человечества, многие мёртвые духом люди говорят ругательства не только в качестве «связок» речи, они сами служат речью, выражая всё, что есть внутри. Поэтому пытаться их учить, что мёртвого лечить. Вот почему великий В.И. Даль не вводил ругательства в словарь. По этой же самой причине «мёртвым духом несёт» от 3-го издания словаря, редактором которого был Б. де Куртене. В этом издании насчитывается около 20 000 подобных «новых» (бранных) слов.
В эти последние дни наука психонейролингвистика, уже с помощью новейших средств и приборов, обнаружила: слова обладают некой реальной сверхсилой. Одни – созидают в человеке мир, другие – катастрофически разрушают его. Живое слово, невзирая ни на что, продолжает быть живее всех живых. Меткие народные поговорки подтверждают, что слово издревле глаголет, действуя, и действует глаголя: «Слово пуще стрелы поражает», «Живым словом побеждать», « Глаголом жечь сердца людей», «Держись Слова, и спасешься Словом», «Слово – закон, держись за него как за кол» и т.д.
Ложь смертельно опасна для жизни планеты. Слово правды созидает, питает энергией, даёт силу и жизнь. Слово лжи разрушает и губит, отнимает силы, жизнь, несёт хаос и увеличивает энтропию Земли. Об этом говорит наука: «На индивидуальном уровне ложь – это не только несимпатичный стереотип поведения, но способ воздействия на окружающую среду, этническую и ландшафтную. На популяционном уровне это уже массированная дезинформация в антисистемах, воздействующая на среду социальную и культурную. Но на биосферном уровне происходят процессы упрощения, которые ведут к замене высших животных микроорганизмами (гниение трупов), превращение живого вещества в косное, распад косного вещества на молекулы, молекулы – на атомы, внутриатомные реальные частицы – на виртуальные и перенос фотонов в « Бездну», то есть в вакуум. А ведь начиналось-то как будто с пустяков (Лев Гумилев).
С позиции системного подхода к познанию, любое упрощение естественной системы ведёт к росту её нестабильности. В техносфере как системе искусственной, всё наоборот – рост сложности ведёт и к росту степени риска выхода её из строя, подчас с катастрофическими последствиями; но главным в техносфере и цивилизации является человек, естественную биологическую природу которого никто не отменял. Процессы упрощения неизбежно ведут к увеличению энтропии, росту неупорядоченности, нарастанию хаоса в системе. Жизнеспособность этноса начинает снижаться, он может быть ассимилирован, поглощён, порабощён или просто уничтожен.
Сегодня русский язык подвергается опасности разрушения, обесцвечивания. Мёртвых, уродливых слов в нашем языке сегодня очень много:
« И как пчёлы в улье опустелом,
Дурно пахнут мёртвые слова»…(Н.С. Гумилев).
В результате снижается духовность речи, утрата высокого стиля ведёт к росту значимости жаргона и площадной брани (ненормативной лексики). Появилось множество слов-заменителей иностранного происхождения, затмевающих истинный смысл: стресс – беда, горе, проблема, секс - блуд, хо - проститутка, киллер - убийца, дилер - спекулянт, консенсус – согласие, хит - спектакль, песня, фильм, пользующиеся успехом, джус – сок, бадж – значок, бренд – товарный знак, кто-л./что-л. популярное, репутация, трафик – движение транспорта, саммит - переговоры на высшем уровне, бойфренд - партнёр по сексу (блуду), герлфренд - партнёрша по сексу (блуду), shit - бранное слово и т.д. На рекламных щитах в русских названиях фильмов, спектаклей, представлений вклиниваются латинские буквы, цифры и даже условные знаки, например: ЖАRА, $МАТЫВАЙ УДО4КИ, МакSим -2007 и т.д. В написаниях уже ряда русских слов прослеживается точно такая же тенденция: дура4ок, о5ять, КАRТА. Всё это ведёт к опошлению и вульгаризации речи, замедлению чтения, искажению смысла, а главное – к зомбированию.
По мнению проф. Колесова, необходимо поменьше заимствовать чужие слова и заменять передаваемые ими понятия русскими словами. Например, говорить не киллер, а наёмный убийца, не рэкетир, а злостный вымогатель, не брэнди, а сивуха... Насколько понятней стала бы наша жизнь, да и чище, нравственней .
Русский язык несёт энергию неизмеримой, немыслимой силы. Мы оказываем влияние на языковую среду, в которой живём, она влияет на нас. Он сам помогает нам не разделять слово от дела. Такого феномена, такой спасительной помощи от самого слова не существует ни в одном языке мира. Силу свою он черпает главным образом из книжно-славянского языка. По подсчётам академиков Л.В. Щербы и А.А. Шахматова, более 55% всех элементов нашего литературного языка непосредственно или опосредованно, прямо или косвенно восходят к этому языку: буквы, графика и принципы орфографии, слова и обороты, словообразование, синтаксис и морфология. Отмена данного языка, как было сказано выше, нарушило стилевое триединство (высокий – церковнославянский, средний – классическая литература, обиходный – разговорный язык), в результате чего был нанесен сокрушительный удар по нашей культуре, и ныне мы, да не только мы, а всё человечество пожинает плоды такого преступления.
Экология слова понимается нами как наука, занимающаяся разработкой путей и средств сохранения родного языка, его словесного богатства, его чистоты и здоровья. Это наука о духовном значении слова, о глубокой его связи с личностью, с характером и судьбой народа, с высшими духовными сферами, с Творцом. В настоящее время происходит переход от образно-интуитивного, эмоционального подхода к языку, естественного для российской цивилизации, к подходу сугубо рациональному, когда буква алфавита становится просто звуком, символом. Происходит переориентация на ценности цивилизации Запада, где в слове на первое место ставится рациональное начало – понятие, тогда как в славянском и русском языках – образ и символ. Поэтому русский язык нуждается в нашей постоянной защите, в особом общественном внимании. Сбережение этого бесценного духовного достояния русского и других народов России и сохранение русского пространства – наш нравственный долг.
Рассмотрим экологический грех. Грех – это антоним любви. Грешащий человек - это то же самое, что человек, несовершенный в любви. Такой человек равнодушен к своему родному языку, к своим собственным мыслям, словам. Из такого человека выходит всё нечистое, скверное. Христос сказал, что в человека входит всё чистое и лишь выходит из него нечистое, и, прежде всего, скверные слова - от плохого сердца. Сейчас особенно наша действительность, лишённая человеческой любви, загрязнена злом, ненавистью, жестокостью, агрессивностью, эгоизмом, т.е. тлетворным разрушительным духом. И уже нечистое и входит в человека и выходит из него, отравляя и плоть и душу - потоки нечистот встретились, сомкнулись (выйдя из человека, и осквернив природу, они к человеку же вернулись). Ср. рус. поговорка “Как аукнется, так и откликнется”. Именно так: корень необратимых человеческих бесчинств в отсутствии любви, отсутствии чистого духа, бездуховности, ведущей к самоотречению, в невежественной гордыне, пожирающей природу и людей, и самого Творца.
Но вот в чём "соль": дух человеческий действует через слово, облекается словом и живёт в нём, так как слово - это воплощённая духом мысль. Каков дух у человека, таковы слова: у человека благочестивого - добрые и светлые слова, а у человека, одержимого нечистым духом - агрессивные, злобные, бранные. Поэтому духовное выправление и подъём духа невозможен в искалеченном, обезображенном языковом теле. Для этого подъёма необходима особая питательная среда, особая среда, насыщенная высокодуховной энергией, особая ткань. Всё это создаётся тонкой материей слова, всё это содержится в его духовном теле. Поэтому человек должен и обязан быть осторожным с самим, словом и в выборе слов.
Традиции русской культуры и философии присуще рассматривать слово как нечто живое и одухотворённое. В западных учениях о языке (описательных, семантических, структуралистских) на первый план выступает информационная, логическая составляющая языка. Эта традиция развивает рационалистическую, кибернетизирующую линию. Она есть и у нас. Слово - сигнал, слово – техническое средство. Даже если, словом или текстом объявляется и человек.
Чтобы не заставлять себя размышлять над сложным вопросом о природе и сущности слова, американские лингвисты вообще отказались от понятия слова. Родной язык стал аналитическим, слова стали рациональными, они были очищены от множества уходящих в глубину веков смыслов, (приобретя взамен цену).
Протезную цивилизацию (мегафоны, телефоны, микрофоны, радиотелефоны, сотовые телефоны, компьютеры и т.д.), которую предложили экономически высокоразвитые государства во главе с США, предусматривает ампутацию духа в самом слове. Народ (имеется в виду США), не имеющий истинного названия страны, названия нации, да и своего собственного языка (“Язык - это дух народа” Гумбольдт В.), вполне естественно не понимает, как дух может воплощать мысль в слово. Они подходят к слову формально, как к знаку, который создан самим человеком, их слово рукотворно, поэтому американцы “успешно” превращают слова в цифры и даже в условные знаки, например, $ - доллар, ; = love (любовь), to you (тебе) - 2 U, for you (для тебя) = 4 U; crossing (перекрёсток) = x-ing и т.д. Примеры многочисленны.
Засилие американского варианта английского языка и американской массовой культуры в Европе заставило задуматься руководителей европейских государств о национальной безопасности. Во многих странах о национальном языке заботится государство, например Франция, издала закон о защите французского языка от влияния не только данного варианта языка, а вообще от каких-либо вредных заимствований из других языков. И это разумно. В настоящее время заявлена программа «Русский язык» под патронажем президента России. В конце 2006 г. президент В.В.Путин, подводя итог встречи с представителями творческой интеллигенции Санкт-Петербурга, подчеркнул: "следующий год объявлен Годом русского языка, который является универсальной основой Российского государства и - шире - Русского мира. В наше сложное время мы должны, продолжил президент искать новые адекватные формы исторической общности людей. И Русский мир может и должен объединить всех тех, кому дорого русское слово и русская культура, где бы они не жили, в России или за её пределами, и к какой бы этнической группе не принадлежали" .Такие концептуально значимые слова президента должны всколыхнуть нашу научную и творческую общественность в защиту и славицу родного языка: оберегать русский язык, способствовать его чистоте и дальнейшему его развитию – общая наша задача. Более того, мы, вслед за О.Н. Трубачёвым , убеждены, что наш великий "эйкос"- дом не разрушен окончательно, так как незримый дух Дома - русский язык, не вдруг и не нами созданный, - продолжает прочно держать нас вместе, и однажды он сведёт нас воедино. Сквозь почти два столетия звучат великие правдивые слова о русском языке А.С. Шишкова. Они противостоят тем, кто агрессивно впихивает в нашу речь легионы иноязычных заимствований, вбивая нам в голову о том, что наш национальный язык не поспевает за цивилизацией: «Язык наш превосходен, богат, громок, силен, глубокомыслен. Надлежит только познать цену ему вникнуть в состав и силу слов, и тогда удостоверимся, что не его другие языки, но он их просвещать может».
Экологический подход в области лингвистики, как известно, даёт научному сознанию поистине уникальную возможность, наконец, приблизиться вплотную к собственно своей духовно-нравственной проблематике «… в духе человеческом нельзя себе представить ничего выше его самого, ничего такого из чего бы рядом могли вытекать язык и духовные особенности народа: поэтому язык есть дело Божественное, притом не в том смысле, в каком могут быть названы Божественными все произведения, необходимо возникающие из свойства человеческого духа (напр. поэзия): языку нет ничего равного, кроме самого духа; вместе с духом он возводится к Божественному началу» (А.А. Потебня). Наше родное слово необходимо возвращать на путь истинный. Только через Слово Божие его можно возродить и оживить: слово живо только тогда, когда оно коренится в Слове Божьем. И только наша духовная традиция может нам всем вернуть слово истины, слово жизни и созидания. «С нашим языком, вникая в его глубже, можем мы, без заимствования корней у других, насаждать и разводить великолепнейшие вертограды» .
В эколингвистике язык рассматривается в широком экзистенциальном – теоантропоцентрическом контексте «Бог- человек – мир /природа». Через эту парадигму сохраняется онтологическая причастность человека, его открытость бытию, уберегающая от нигилистического отщепенства. «Cлово космично в своём естестве, ибо принадлежит не сознанию только, где оно вспыхивает, но бытию, и человек есть мировая арена, микрокосм, ибо в нем и через него звучит мир… В сущности, язык всегда был и есть один – язык самих вещей, их собственная идеация» (С.Н. Булгаков).
Как показывает опыт человечества, мы не можем проникнуться высшим знанием, опираясь только на чувства или только на разум. Язык народа, его культура – вот самое живое знание, которое предстоит нам понять и усвоить, но уже не только душой и разумом, но и духом.
Язык выделяет человека из Природы как целое и как уникальную живую ипостась. Человек выражает себя через язык, как духовную, так и материальную стороны его жизни, т.е. в языке отражается наше «я», образ нашего бытия и еще «нечто». Язык – не только причина жизни, но также её носитель.Мы не сможем восстановить экологическую целостность природы, если не поймем, что условием целостности природы является целостность человеческого духа и человеческого родства разных ровней (семьи, народа). А для этого необходима целостность языковая.
Экологический аспект отношения к русскому языку предполагает не только любовь к нему, но и воспитание высоконравственного человека с развитым языковым вкусом – носителя языка. И если все народы так отнесутся к своей культуре, к своим языкам, то в этом, безусловно, отразится экологический, глобальный подход к главной проблеме – существованию человека на планете.
Экологическая языковая картина мира создаётся разными красками, наиболее яркими, с нашей точки зрения, являются мифологемы, образные метафорические слова, выражения. Наше экологическое миропонимание, отраженное в языковых единицах экоаксиологической номинации каждого конкретного языка заключает в себе национальную, самобытную систему, что объясняется, главным образом, особенностями окружающей природы, и его отношением к ней. В языке нет ничего, чего бы ни было в природе и обществе. Иными словами, любая форма бытия в природе, в обществе находит отражение в языке, так как язык, выполняя функцию реализации общественного сознания, не может управляться такими законами, которые противоречили бы исходному положению о принципиальном единстве субъективного и объективного миров.
Триада «природа – язык - человек», универсальная модель мира, отражает экологические процессы в самом языке, способствует их видению и осмыслению, а также позволяет выявить лингво-гносеологические основы динамики языковых знаков экоаксиологической номинации.
Анализируя экологическую языковую картину мира, создаваемую метафорическими образованиями, можно назвать следующие признаки – пейоративность, антропоцентричность. Она прежде всего ориентирована на человека. Природные реалии являются фундаментом всех образований. Анализ позволяет определить особенности национального мировидения, а также выявить универсальные свойства характерные языкам европейского ареала.
Цель эколингвистики: изучение экологических процессов в языке, культуре и в обществе с учётом триединой цели образования: духовно-этического, художественно- эстетического и информационно-рационального миропонимания; рассмотрение эколингвистических процессов в языке в широком экзистенциальном и понятийном - теоантропоцентрическом контексте –"Бог- человек- мир/ природа"; изучение возникновения и развития экоаксиологической номинации – ценнейшем источнике сведений о мире и природе как о доме слова и духа русского народа и других народов; раскрытие общих причин «разрушения» такого дома, позволяющих вплотную подойти к постановке вопроса об общем «Доме жизни» как среды человеческой жизни, открытой духовному началу и внутренней иерархии ценностей, запечатленных в вещах и жизненных событиях.
Живая речь поддерживается письменной. И здесь — еще один вопрос: насколько этот процесс взаимоблагоприятен? Здесь, хотя и с известной долей условности, можно провести сравнение с процессами, происходящими в техносфере, когда продукты новых технологий внедряются в большем количестве, чем биосфера может переработать; в результате — дисбаланс и отравление. Да, язык не может развиваться только по пути круговорота; но и искусственно создавать «отходы» (лексические, стилистические, морфологические) по крайней мере нерачительно — источник может иссякнуть.
Одна из причин нивелирования письменного языка кроется в редакторско-издательской сфере. Старая, классическая редакторская школа в России практически разрушена и уничтожена. Современный же редактор, заботясь о «доходчивости» произведения, нередко превращает его в пресный усредненный текст, коих сотни и сотни.
Видимо, именно подобное отношение к языку позволило серьезному издательству «Эксмо» выпустить в свет сокращенный вариант знаменитого «Толкового словаря» В.И. Даля . Во-первых, в одном томе вместо привычных четырех; во-вторых, с произвольными, ничем не обоснованными выкидками; в-третьих, с полным игнорированием самого принципа расположения слов... Как можно определить, какие слова читателю нужны, а от каких его, читателя, можно избавить (из 200 тысяч слов оставлено всего 20 тысяч, то есть десятая часть!)? С таким же успехом могли бы сократить и таблицу умножения — там ведь тоже есть «резервы»: дублируются 2;5 и 5;2 и т.д.
Если мы о резком уходе воды из озера говорим как об экологической катастрофе, разве не вправе так же характеризовать и уход значительного количества слов из океана языка?
Связь состояния языка, речи и состояния природы — только на первый взгляд внешняя. На самом же деле она имеет достаточно глубокие причинно-следственные связи. Общество, пренебрегающее языковой культурой, со временем деградирует; следовательно, оно в меньшей степени (даже на уровне понимания информации о происходящем) реагирует на экологическую ситуацию.
Иными словами, человек, сужающий свое гуманитарное культурное пространство, в силу уже одного этого, с беспечностью относится и к прочим проявлениям общей культуры, и вообще к ее сохранению, — будь то сохранение ландшафта или чистоты рек. Если такой человек вполне допускает в язык и в свою речь сленг, мат, брань, то отчего же ему не допустить подобного загрязнения окружающей среды и более материальными отходами?
Проблема усугубляется очередными разговорами о реформе языка, суть которой не может не вызывать возражений, ибо в данном случае не человека пытаются поднять до уровня владения языком, а наоборот, язык в очередной раз стараются подстроить под существующий сейчас уровень. Чрезвычайно опасная тенденция.
Дело не в упразднении «дефиса» и прочих «частностях», хотя и они в языке важны; дело в тенденции, которую можно определить одним словом — «небрежение».
Полтора века назад Н.В. Гоголь заметил: «Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок; все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное названье еще драгоценней самой вещи» Сейчас ситуация такова, что вещей уже больше, чем названий.
Проблема экологии языка и речи не может быть надуманной хотя бы по той простой причине, что для каждого из нас язык — это часть внешней среды; часть, в значительной мере обеспечивающая и поддерживающая наше существование.
В свое время И.М. Сеченов сказал, что в научное определение организма должна входить и среда, влияющая на него. А язык (даже только как звучание, как звуковые колебания) очень активно влияет уже физиологически (смысловое, психологическое влияние — иной разговор). Давно подмечены и обоснованы взаимосвязь именно языка и определенных черт характера носителей этого языка («замкнутые» и «открытые» системы и т.д.). В этом контексте есть смысл еще раз задуматься над библейской информацией о том, что каждому народу язык был дан Богом. И почему-то даже в вавилонские времена народы, наказанные Богом, предпочли разойтись, унося с собою свои наречия, а не изобретать «эсперанто».
Иными словами, можно говорить о языке, как о своего рода биологической программе. А если это так, то и нынешняя ухудшающаяся ситуация в языке способна привести к нарушению этой программы. В качестве примера можно привести хотя бы некоторые народы Крайнего Севера, для которых смерть языка оказалась равносильной исчезновению их этнической культуры и, как следствие, исчезновению самих народов как единства.
Ученые-лингвисты давно пришли к выводу, что, если не предпринять определенных мер, русский язык может быть подвержен опасной деформации. С 1991 года исследуется учёными целенаправленно именно вопросы экологии русского языка с целью восстановления его устойчивости.
Уровень опасности осознан; но это вовсе не означает, что ситуация находится под контролем, хотя правы те, кто, вослед за переводчиком Г. Крыловым считает, что «объем мусора в нашей речи (живой и письменной) достиг таких размеров, что тревога людей, не совсем глухих к языку, вполне обоснована. Экология языка — проблема не менее насущная, чем экология планеты...» Под «мусором» в данном случае следует понимать не только неправильное употребление тех или иных оборотов (это дело частное), а в первую очередь — мощный пласт заимствований, использование «усеченного языка» средствами массовой информации, подмена художественного языка журналистским стилем в значительной части публикуемой ныне современной прозы, — все то, что приводит к глобальному угнетению самого языкового организма как по вертикали (этимология), так и по горизонтали (текущая лексика).
Речь не о трагедии языка — в известном смысле ее, как именно катастрофы, нет; когда случается трагедия, тогда нет смысла говорить о профилактике.О чем же тогда речь? О возможной потере устойчивости языка, к чему мы, россияне, увы, близки.
«Устойчивость языка» — термин в лингвистике не общепринятый; но, полагаю, он в обязательном порядке должен был принят, наполнен и осознан по аналогии с экологическими терминами, например, «устойчивость ландшафта», «устойчивость экосистемы», о чем в словаре-справочнике профессора В.В. Снакина «Экология и охрана природы» читаем: «Устойчивость экосистемы — способность экосистемы к реакциям, пропорциональным по величине силе воздействия, которые гасят эти воздействия... При превышении некоторой критической величины воздействия экосистема теряет устойчивость, возникают положительные обратные связи, которые могут привести к ее разрушению».
В языке происходят те же процессы, что доказано самим фактом исчезновения «малых» языков, потерявших устойчивость. Грозит ли это и русскому языку, имеющему древнюю и мощную традицию, и если грозит, то при каких условиях?
К сожалению, любой язык в этом смысле — не исключение, ибо он существует не сам по себе, а благодаря его носителям; и находится он в окружении иных языков, взаимопроникновение которых сегодня возможно, как никогда ранее благодаря электронным средствам массовой информации. Но при этом славянская лексика проникает в иные языки сейчас гораздо слабее, чем происходит обратный процесс.
Для обеспечения устойчивости языка требуется, во-первых, сохранение в нем в незыблемом состоянии его основы (корней, форм, словообразования и т.д.); во-вторых, поддерживание на определенном уровне лексического запаса; в-третьих, обеспечение живого (устного) языка не просто его адекватным письменным эквивалентом, а — более выверенным, чистым.
Если словообразование и словотворчество у нас, слава Богу, в значительной мере все еще происходит по традиционному типу, то с поддерживанием лексического запаса дело обстоит хуже. И вовсе не только из-за иноязычного влияния, как многие считают, но и из-за собственных потерь. Так вот как раз сопряжение, неблагоприятное совпадение этих собственных потерь с процессом чужеземного вытеснения и есть опасный крен. В самом деле, даже при нейтральном отношении к экспансии иностранных слов, но при полном неумении употреблять их к месту и в их прямом значении, разве не наносится двойной ущерб? Достаточно всего лишь увидеть в одной статье «римейк», «истеблишмент», «джэм-сэйшн», «авуар», «лизинг», «букфейр» и «промоушн», чтобы вспомнить тех же французов, которые тщательно следят за соотношением своего и чужого (слов, книг, фильмов, продуктов и т.д.)
В значительной же мере живой язык страдает из-за отрицательного влияния на него современного письменного языка, который многими потребителями печатной (равно как и аудио-) продукции воспринимается на уровне если не эталона, то — нормы.
Это явление приобретает характер эпидемии, поскольку неправильное ударение, несколько раз прозвучавшее с экрана телевизора, становится повсеместным (достаточно вспомнить горбачевское «нАчать»); на согласование вообще редко обращают внимание; неточное словоупотребление — ежедневно, как и бранные слова.
При этом школа дикторов как таковая (та самая, которой славились отечественные радио и телевидение) упразднена вовсе.
Язык — не та область, в которой полностью должны отсутствовать запреты. Особенно, если речь идет о публичном выступлении. НЕ надо путь свободу слова с вседозволенностью. Мы возмущаемся, когда слышим прилюдную брань, нас коробит сквернословие; но в то же время миллионы читателей потребляют заголовки и подписи подобного толка: «А теперь со всей этой фигней попробуем взлететь», «Политик по большой нужде», «Семейный трехчлен», и т.д. (я не привожу в данном случае многочисленные обыгрывания откровенно ненормативной лексики).
Приведенные выше примеры можно считать средством экспрессии, каламбуром, иронией, фоновым знанием читателя, аффектированной оценкой, полисемией и т.д. И все это было бы уместным при определенном разборе в учебнике в качестве примеров; но разговор идет о массовой газете, самим языком, стилем влияющей на своего читателя, на его речь и в конечном итоге — на его отношение к языку (если так напечатано в газете — следовательно, так и можно, и нужно говорить).Сами журналисты не желают понять, что свобода слова, свобода печати ничего общего не имеет со «свободой языка», которая большей частью пишущих понимается как разнузданность и вседозволенность. И в этом смысле вполне можно говорить о своего рода агрессии, результатом которой, как известно, являются всего два состояния: или ответная агрессия, или подчинение. Оба состояния для языка — отрицательны.
Когда человеку (или обществу в целом) все равно, как о нем говорят, то в конечном итоге это приводит к безразличному отношению к тому, что о нем говорят и что ему говорят.
Да, обилие криминального жаргона и сленга в СМИ само по себе не приводит к новым преступлениям, но оно приближает, делает привычным, бытовым наше представление о преступлении. Мнение, что слово виртуально, не имеет материальной силы — мнение глубоко ошибочное. Старая истина, что словом можно излечить и словом можно убить, не отвергнута: это подтвердит любой умный врач.Но много ли у нас сейчас, в последние годы, изданий об этом самом нашем русском слове — даже для специалистов? Единицы. По сему поводу редактор одного из них, С.В. Светана-Толстая пишет: «Основная цель издания по культуре речи всегда «охранительная», можно сказать экологическая. Наблюдая речевую жизнь в современной окружающей среде, люди здравые и неравнодушные к судьбам родного языка всерьез озабочены: как бы не случилось так, что через год-другой нужно будет почти в буквальном смысле этих слов заняться «очисткой русского языка» .Никто не требует академизма в живом языке; если он и возможен, то лишь в определенной прослойке — профессиональной, сословной и т.д. Нам уже не до академизма. Социальные процессы в обществе, совмещенные не просто со сменой поколений, но и со сломом, с разрывом межпоколенческих связей (в культуре, общении, экономике, информационных технологиях) привели к разному пониманию и использованию одних и тех же понятий разными поколениями и социальными группами.
Эффект «выпавшего звена» в том и заключается, что оно невидимо, что не соседствующие поколения не в состоянии ощутить и оценить то, что исчезло; вот сам факт исчезновения — да, он может быть известным. Но информация о событии не заменяет участия в событии. Особенно в российской действительности. Это французы с момента возведения Эйфелевой башни и по сей день (!) спорят о том, оставить ее или снести. И будут спорить, пока сама она не упадет. А в России без лишних споров взорвали сотни храмов, чтобы спустя почти сто лет потомки хладнокровно взирали на очень похожие копии-подделки, — потому хладнокровно, что оригиналы были вне их биографии и судьбы.
Так и в языке. Чтобы понять, каким будет (каким может быть) будущий результат, необходимо анализировать не просто отдельную тенденцию или ситуацию, а совокупность факторов. Скажите на милость, кто это будет делать сейчас, во время рыночной экономики? Кто станет вкладывать деньги в прогноз состояния языка? Это ведь не прогноз состояния рынка сбыта или любой отрасли реального бизнеса? Любой, кто связан с наукой и образованием, понимает, о чем я говорю. И если в образование (прикладное) еще вкладывают деньги те, кто планирует вернуть их с прибылью в скором будущем, то фундаментальная наука, изначально, по определению не рассчитанная на быстрые сверхдоходы, почти обречена. России надо было получить Нобелевского лауреата, чтобы из его уст узнать о том, что один-единственный дом для депутатов стоит в четыре раза больше, чем все государственные годовые ассигнования на науку. А тут вообще — язык. Ну, говорим и говорим; пишем и пишем; в чем проблема — понимаем же друг друга без переводчика?
Но ведь феномен утраты интереса к чтению — это отчасти и феномен утраты понимания сути того, о чем написано; для поколения нынешних двадцатилетних Евангелие — музейная редкость. Потому что уходит отношение к языку, как к мудрости, как к миропониманию; в отсутствии этого на первое место выходит сюжет; но он — не мысль и не выражение мысли. Он — упрощение смысла.
В качестве подтверждения — интересная мысль Д.С. Лихачева, прозвучавшая в одной из самых последних его бесед: «Сейчас русский язык очень портится, да и не только русский, страдают и малые народы. Как будто происходит усыхание мозгов, люди становятся все более мелкими и в рассуждениях, и в поступках. Чтобы дать полную силу слову, необходимо лучше изучать классиков, составлять словари. С любой точки зрения одна из главных задач литературоведения и культуры в целом — составление языка Достоевского: подсчитано, что его словарь богаче, чем у любого из русских писателей». Мне могут возразить, сказав, что у того же Д.С. Лихачева (в той же, кстати, беседе), есть слова о том, что «потребность в отделении от родной почвы заставляет обращаться к соседям — за помощью и за единением с ними» Но, во-первых, я не вижу никакой для носителей русского языка потребности подобного рода; скорее наоборот — русскоязычное население, оказавшееся за пределами России стремится всеми силами вернуться в родные пенаты, к родной почве, в родную языковую среду. И, во-вторых, Д.С. Лихачев говорил все-таки о средневековье, а не о конце двадцатого века. А в наше время даже в диаспорах «создаются курсы по возрождению родного языка, активизируется их деятельность по пропаганде произведений литературы и искусства»
Говорят, что ритмы ХХ века требуют скорочтения. Но одно дело — схватывать быстроменяющуюся информацию сухого документа, и совсем иное — следовать методике медленного чтения произведения, предназначенного для размышления, прочувствования, сопоставления, — то есть, в конечном итоге, для формирования личности, а не только для получения сведений.
В этом случае нельзя без ощущения языка, как хлеба произведения: «Лето Господне» Ивана Шмелева читают не для того, чтобы узнать о последовании празднования Пасхи: и «Войну и мир» Льва Толстого — не для того, чтобы иметь сведения об Отечественной войне 1812 года, — для этого существуют иные издания, коих десятки.
Современная прогностика, размышляя о развитии систем коммуникации и информации, пришла к выводу, что многообразие компьютеров в будущем изменят приоритеты наций.. Это относится как раз к «информационному языку», которым сейчас является английский. Вероятно, со временем человечество, рано или поздно, вынуждено будет прийти к необходимости введения в обиход одного, общего, всем понятного средства общения. И это — положительный момент. Так, находясь в командировке, в чужой стране или в другом городе, мы без особого ущерба для здоровья пользуемся услугами гостиниц и общепита. Но, вернувшись домой, предпочитаем «не то, что у всех», — уютное старое кресло и привычную кухню. Признание наличия приоритетов не обязывает признавать их все вытесняющими и все заменяющими. В данном случае важно не подменять понятия: одно дело — вписаться в век новых технологий, и совсем иное — сохранение и поддерживание в состоянии устойчивости языкового пространства. Тем же США решить эту проблему гораздо проще (если она вообще существует), поскольку там не стоит так остро вопрос, терзающий сегодня Россию, а именно — этнический (тактически это, как правило, вопрос границ, а стратегически — и языка).
Можно говорить, что проблемы экологического характреа прослеживаются в различных аспектах языка как лингвистико-социальный, семантический, метафорический, терминологический и др.
Отдельного и очень серьезного осмысления требует язык массовой коммуникации — и семантика, и нарушение принципа адекватности языка, и экспрессия, и само по себе речевое действие; в этом же ряду — вопросы стиля новостной информации, использования аббревиатур, введение в отечественную журналистику таких явлений, как «дайджест» (концентрированное изложение) и «рирайт» (переписывание материала другим лицом) и т.д.
Не менее серьезный и интересный для исследования объект — русскоязычный Интернет, степень и результаты его воздействия на речь. Социокультурные последствия всеобщей компьютеризации — еще одна тема, привлекающая к себе внимание...
Мы обозначили лишь те проблемы, совокупность которых, на наш взгляд, доказывает необходимость целого ряда мер (в том числе и необходимость ДЕЙСТВУЮЩЕГО закона о языке, и четкую, жесткую схему применения этого закона; не косметических «реформ», а именно — ЗАКОНА!) в целях укрепления русского языка и как средства общения, и как национального символа, и как традиции.Пока же в нашей стране язык предоставлен сам себе (как будто он не является предметом первейшей необходимости и как будто у нас есть запасной), и забота о русском языке в России почти нулевая. О ЯЗЫКЕ, то есть о том уникальном явлении, без которого и вне которого мы попросту перестанем существовать, ибо не сумеем понять друг друга, не сумеем общаться.
И до тех пор, пока мы не станем к охране родного языка относиться так же, как к охране собственного зрения (никто ведь не хочет ослепнуть!), мы вынуждены будем констатировать, что каждое последующее национальное поколение, совершенствуясь в технологическом, экономическом, индустриальном, общекоммуникативном плане, будет отдаляться от понимания единственности своей культуры. А это уже иной уровень существования, который, вероятнее всего, рано или поздно, будет характеризоваться повышенной личностной интровертностью, уходом в себя из-за невозможности адекватно выразить чувства — ведь культура чувств и языковая культура взаимосвязаны (подтверждение — классика в любом ее языковом воплощении).
...Кстати сказать, все это не только к одному лишь русскому языку относится; но в силу обстоятельств у нас эти процессы протекают острее; в силу извечной бедности (дай Бог, чтоб сыты да одеты были), на них общество и государство обращают внимание в последнюю очередь.
ЛИТЕРАТУРА
Лихачев Д.С. Письма о добром и прекрасном /Сост. и общая ред. Г.А.Дубровской.– М.: Детская лит-ра. 1989. – 238 с
Журавлёв В.К. Русский язык и русский характер. - М., 2002. - 255 с.
Булгаков С.Н. Философия Имени. - СПб.: Наука, 1998. - 447с.
Тадевосян Э.В. Словарь-справочник по социологии и политологии. — М.: Знание, 1996. — С. 257.
Петрова Н.Д. Лингво-гносеологические основы динамики фразеологической номинации: Дис… докт. филол. наук - К., 1996. - 463 с.
Постовалова В.И. Цельное знание и научное познание: Язык и наука. – М., 1995. - 347-420 с.
Трубецкой Н.С. Общеславянский элемент в русской культуре// К проблеме русского самопознания. – Париж, 1927.
Басовская Е.Н. Лексико-семантический анализ текста как средство изучения языковой личности // Журналистика и культура русской речи, 1999. — Вып. 8.
Яковлева Л.С. Слвянорусский корнеслов.- СПб,2005., -416с.
Панкеев И.А. Обычаи и традиции русского народа. — М.: Бета-сервис, 1998. —
Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. — М: ЗАО Изд-во ЭКСМО-пресс, 1999.
Даль В.И. Полн. собр. соч., т. 8. —
Светана-Толстая С.В. Во имя сохранения культуры // Журналистика и культура русской речи, 1997. — Вып. 4. — С. 3.
Вольтская Т. Все дело в молодости: беседа с Д.С. Лихачевым // Персона, 1999. — № 10. — С. 23.
Тощенко Ж.Т. Социология. — М.: Прометей, Юрайт, 1999. — С. 200.
Впереди ХХI век: перспективы, прогнозы, футурологи // Антология современной классической прогностики. — М.: Academia, 2000. — С. 182.