Навеяно широкоформатным произведением автора «Прозы» Юлия Газизова
«Роман» http://www.proza.ru/2017/02/22/7
На правах пародии (исключительно как жанра) текстовая часть цитируется полностью.
о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о
Она была стервой, читала таро, курила трубку, пила коньяк,
носила бабкино серебро, обожала баранину на углях.
Беспечно смеялась, когда из душа, накинув чёрное кимоно,
змейкой юркой вползала в душу.
Прижмётся, и чувствуешь - вот оно.
Ласкаясь, котёнком уткнётся в шею, и в сердце тает кусочек льда.
От близости тела её пьянея, шептал с надеждой:
- Останься…
- Да.
И всё… пропал: на костёр и плаху, пусть ад - без рая, и ночь - без сна.
Обнимешь крепко рыжую птаху и точно знаешь - хлебнёшь сполна.
Шутила дерзко: «Готов к расстрелу? Не жди пощады и мировой…»
Тьма жёлтым глазом в окно смотрела, прикрывшись шторой, как паранджой.
Стреляла метко, без сожаленья: в десятку била из десяти,
когда вишнёвым густым вареньем смайлики ставила на груди.
И вишней пахли хмельные губы… На струнах тела, играя блюз,
она любила так нежно-грубо, дразня игриво: «Смотри - влюблюсь».
И отдавалась, и покоряла, пила по каплям ночной дурман,
а если падала с пьедестала, легко взлетала на пьедестал.
Тела сплетались, и бились тени - безумной страсти круговорот.
Я сердце отдал ей в понедельник, она сказала, что не возьмёт.
Наутро, голой варила кофе – тату на бёдрах, лукавый взгляд –
и между делом читала Гёте, пока я думал, в чём виноват.
В дверях резинкой стянула кудри, наушник в ухо – кубинский джаз.
- Целую, милый. Давай без хмури.
- Будь осторожна, не жми на газ… Ключи?
- Не стоит.
- Звони…
- Быть может.
И упорхнула мадмуазель… без заморочек (не верил все же)
любовную лодку швырнув на мель.
Сначала думал - вернётся Алька, но дни летели… пришла зима.
На Рождество получаю ссылку:
«Роман закончен. Читай. Твоя…» © Copyright: Юлия Газизова, 2017
о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о
Наверно, она была стервой. Искала, пила, обожала.
Но точит на это кто жало. Конечно, нисколько не первый.
Читала, курила, гадала. Смеялась беспечно, ласкаясь.
Какие учёты, покА есть. Дурман в производных сандала.
Шутила, любила, смотрела. Игриво дразня, обнимала.
И вряд ли покажется мало. Когда распакуются стрелы.
Пусть тьма – точно шарит по шторам. Где тени потворствуют страсти.
Получишь своё, на контрасте. Не в полном контакте, с которым.
Стыдливо сгорают поленья. Являя покорность баранью.
Зима, маскируясь за ранью. Уже прижилась к сожаленью*. [без запятой
Останься – натешься вареньем. От близости сладкой пьянея.
Раз день ни на миг не длиннее. Чем ночь, вопреки завереньям.
Сползи, пьедестал обнимая. Вишнёвые смайлики пряча.
Они после ночи незрячи. Гудит их тревога, немая.
Что прочат, быть может, весну им. Звоня, если даже не стоит.
А взгляд, если вдруг удостоит. Костёр, как-нибудь, обоснуем.
Прижмёшься – и чувствуешь – вот же! Пропал за надежду, котёнком.
Коль в мире предательском, тонком. Напрасно хватался за вожжи.
И так приласкаешься, ими ж. По бёдрам, язвительно-крепко.
Что жалкую рыжую репку. Без помощи лишней обнимешь.
Была она стервой, сто Из ста. Носила подчёркнуто чёрный.
Ведь взор столь самО-отречённый. Не лишь бы как был, так неистов.
Я сердце, буквально, едва лишь. Вручить ей пытался, во вторник.
Как, здрассьте – Кому я тут дворник? Зачем этот ливер здесь валишь?
Хмельные, беспутные кудри. Эскарпом легли, непокорным.
Их не-умолИмым попкорном. Мозг будет по полной запудрен.
– Готовься к расстрелу, пока же. Заявит в итоге онА так.
И жестом, что не до манаток. Сию очевидность покажет.
…
Художник финал – неспроста вид. Одним только крестиком вышил.
Роман не закончен, но вышел. Читать же никто не заставит.