Утром я тупо проспала. Следующие действия я попыталась проделать одновременно: умыться, одеться, выпить кофе и нарисовать что-то приличное на помятой ото сна физиономии.
Так, обед в пакет, сумку с документами на плечо. Уже пытаясь выехать со двора, я обнаружила, что держу в руках кружку с недопитым кофе. Одним глотком допила и сунула кружку в "бардачёк".
На улице стоял туман, не то, что бы сильный, но не люблю я ездить в тумане. А что делать? Ну нет у меня другого способа попасть на работу.
На проходящей через станицу трассе была пробка. С огромным трудом втиснувшись в ряд ползущих машин я смирилась с опозданием на работу. Почему-то мне стало казаться, что туман стал гуще. Справа, по обочине, пытались объехать пробку самые нетерпеливые.
Подползли к выезду из станицы, пробка двинулась чуть живее (там уже две полосы дороги). Слева был виден стоящий рейсовый автобус с помятым задом. Дальше - хуже. Лобовое. Две машины, марку которых трудно опознать, стоящая рядом "скорая" и кто-то лежащий на земле.
За станицей пробка рассосалась, но природная осторожность не позволяла мне, подобно многим, утопить педаль газа. Я решила, что лучше опоздаю на работу, чем не попаду туда вообще. Мне не показалось, туман действительно сгущался. До первого кольца на трассе я доехала свободно (и почему на Кубани так любят кольцевое движение), миновала несколько стоящих после аварии машин, но, похоже, люди не пострадали. Миновала второе кольцо, справа показался Усть-Лабинск.
Светало, туман всё густел. Я сбавила скорость и не напрасно. В этом месте шоссе делало поворот и я увидела мигающий глаз "аварийки". Почему-то вспомнилось, что этот участок дороги построен на проклятом месте и здесь чаще всего случаются аварии. Дальше пошло что-то страшное. Я с трудом пробиралась среди битых и не очень машин, в тумане маячили растерянные люди. Моя спина взмокла от напряжения.
Наконец полоса аварий кончилась. Рассвело. Туман сгустился так, что я едва различала капот машины.
-Уф, наконец-то, -в густом тумане я выполнила левый поворот с трассы и припарковалась на обочине с "аварийкой".
Закурила, настраиваясь на ещё один отрезок пути. Что ждёт меня? Туман гасил звуки. Я выбросила окурок в окно и завела двигатель, планируя по дороге подобрать коллег на остановках. А что? Рейсовый автобус то стоял смятый среди двух камазов.
Первая остановка была пуста, как и вторая и третья. Занятая экстремальным вождением, я как то не задумывалась над этим. Добралась. Вот и родная ИК. Ворота распахнуты и в будке никого. Ну, это как раз не удивляет: дисциплина у ворот периодически падает и резко поднимается после очередной проверки. Пара "стукнутых" машин перегораживала въезд на стоянку.
"Сами виноваты",-нагло подумала я, паркуясь на начальственной стоянке, зная, что когда туман разойдётся, следы аварии уберут и меня заставят перегнать машину.
Покурила и направилась к КПП. Первая дверь закрылась за мной, но решётка не открывалась. Вышли двое из опер. отдела. Кто не знает, поясню, это своего рода полиция внутри зоны. От коллег я слышала, что вольнонаёмных, какой я и являлась, иногда могли подвергнуть полному досмотру.
-Что случилось?- грехов я за собой не чувствовала и страшно мне не было.
-Раздевайтесь.
-Здесь? - обычно обыск проходил в специальной комнате.
-Да.
-Холодно же, - проворчала я, снимая куртку, - места потеплее что ли нет.
-Быстрей разденетесь, быстрей оденетесь.
Странный какой-то обыск. Они не проверяли мои вещи, просто заставили меня раздеться до трусов и показаться со всех сторон. Я в недоумении оделась, но на зону меня не пустили, а проводили на комнату свиданий. Там сидели двое осужденных и четверо инспекторов. Было сильно накурено.
-Что происходит? - ответом мне было молчание.
" Ну и ладно,- я достала сигарету, - всё равно кто-нибудь проболтается".
На обыск я не обижалась, у каждого своя работа. Молчание и напряжение повисли в воздухе вместе с клубами табачного дыма. Где-то раздался крик и всё стихло. Инспектора переглянулись, квакнула рация. Прозвенел звонок на КПП и опера ушли.
-Что там, - Сан Саныч, толстячок, лет сорока, кивнул на рацию.
-Белка в окно вылезла, недоглядели, - ответила Люба, крупная красавица с косой.
Алина Беляева, или Белка, была безвредной дурочкой, каких процентов тридцать на зоне. Она считала себя тайной женой начальника колонии и рассказывала всем встречным с какими трудностями она попадает на свидания с любимым.
-Жаль Белку, - вздохнула Люба.
Осужденные переглянулись. Похоже, только я была на в курсе происходящего. Я вздохнула, покосилась на чайник в углу и попросила кофе. Кофе мне немедленно дали.
Вернулись опера с Лилей, нашим врачом. Её день начинался позже и она, в отличии от меня, на работу не опоздала.
-Прикинь, у меня был обыск, - делилась впечатлениями она.
-И у меня, - я отхлебнула кофе.
-Мы вообще-то должны быть на работе, - возмущалась Лиля, - позвоните в медчасть и скажите, что мы здесь.
-Звоните.
Лиля схватила трубку и тут же положила.
-Связи нет.
Люба молча кивнула. Я хотела открыть окно, но Сан Саныч покачал головой, усадил на стул и пододвинул пепельницу. Осужденные поставили перед нами еще кофе.
-Что происходит? - я вглядывалась в туман.
Может кого и удивит такое отношение, но только не нас. Вольнонаёмных при приёме на работу проверяли, но не так тщательно, как аттестованных (людей в погонах) и, для профилактики, подозревали нас во всём. Неприятно, но что делать? Здесь хоть платили получше, а то на зарплату в больнице прожить не получалось.
Время двигалось к полудню, солнце постепенно разгоняло туман. Где-то в глубине зоны послышались выстрелы. Я махнула рукой на всё непонятное и задремала на диванчике в углу: вчера я отправила мужа с сыном в Сочи к свёкрам, туда вёл машину муж, а возвращаться пришлось мне одной, вот устала и не выспалась.
-Ника, вставай, работать пора,- Лиля трясла меня за плечо.
За окном светило солнце, был четвёртый час дня. В медчасти нас встретила злая Люська, которую не выпустили домой после суточного дежурства, и Валентиновна, приходящая на работу раньше всех. Валентиновну под конвоем доставили в мед.часть, после чего заперли все двери и отобрали ключи.
Мы попили сначала чая, потом кофе и всё пытались понять, что происходит. Не поняли. Из зоны нас выпускать не собирались.
Я пошла проверить больных в стационаре. Всего трое и не тяжёлые. Это уже хорошо.
-Николаевна, - позвала меня пожилая цыганка Фатя, - С нами в ночь останетесь?
-Похоже, да.
-Это хорошо. Только ночью выходить на улицу не надо.
-Почему?
-Дак, под утро нас заперли, а нам покурить захотелось, - встряла угонщица Наташка, - Тады мы форточку открыли и оно полезло, - девчонка вытянула из душевой окровавленный свёрток и развернула.
Я чуть не заорала на всю зону: в мессиве, лежавшем на старой простыне, угадывалось что-то, напоминающее раздутую гусеницу. Размером нечто было, примерно, с болонку.
-Чем вы его так уделали? - вырвалось у меня.
-Стояком под капельницу, - пояснила дневальная Вика.
Кто раньше лежал в больнице, тот может вспомнит, массивные стояки, куда ставились бутылки для капельниц. Сейчас в стационарах уже таких нет, а на зоне, вот, сохранились.
-Круто. Людмила Леонидовна знает?
Осужденные кивнули.
"Ну, Люська! Знает и молчит! Хотя, - я покосилась на останки неизвестно чего, - и я бы молчала, опасаясь за свой рассудок."
-Значит так, - я присела на край свободной кровати, - Убрали бы вы это, девочки, - Наташка быстро уволокла нечто в душевую, - Постарайтесь никому это не показывать без необходимости. Хорошо?
-Верно, - согласилась Фатя, - оно с туманом пришло и без тумана не опасно.
Я похолодела, вспомнив дорогу на работу. Что стало с людьми, покинувшими машины после ДТП?
За окном синели сумерки, в октябре темнеет рано. После увиденного, я как-то спокойно восприняла, что нас снова заперли.
-Не бойся, Николаевна, - Фатя, тяжело опираясь на трость, подошла к столу, где я приводила в порядок документацию, - ушло оно. Небо ясное, тумана не будет.
-Со следующим туманом вернётся.
-Не вернётся. Уснуло оно. Что-то разбудило его и оно, насытившись, снова уснуло. До следующего раза, - Фатя развернулась и пошла по коридору, тяжело переступая распухшими от болезни ногами.
Я припомнила, что на зоне её считают ведуньей. Что сидит она из-за внука-наркомана, тот в её сарае наркоту хранил. Много ещё чего говорили про Фатю.
Диван был один на четверых и по старшинству достался Валентиновне. Мы реквизировали всё более или менее мягкое и разбрелись по кабинетам.
-Ника, не спишь? - Люська стояла в дверях.
-Нет, - я села на кушетке.
-Не знаю, что происходит, - она вздохнула, - Я за своих страшно боюсь. Представляешь, что будет, если эта штука в дом залезет?
-Не хочу представлять, - я замотала головой, словно это могло отогнать дурное.
-Ну ладно, - Люська скрылась в темноте.
Заснуть я смогла лишь под утро.
Утро было отмечено проблесками нормальной жизни. Появилась на работе часть коллег и мне даже высказали за неправильную парковку. Короче, жизнь потихоньку нормализовывалась.
Я дозвонилась до родителей, они были в порядке, но все подробности обещали рассказать при встрече. Потом позвонил из Сочи муж, сказал, что по телевизору было сообщение о каком то стихийном бедствии. Пришлось успокаивать его.
Я уже выруливала со стоянки, когда мне под колёса бросилась Люська.
-Ника, пожалуйста, я тебе заплачу, только отвези меня домой. Мамин сотовый не отвечает!
Люська у нас мать-одиночка, рано вышла из декрета, оставив годовалого сына матери-пенсионерке.
-Садись, - мне стало тревожно за её родных.
Выехали на трассу. Светило яркое осеннее солнце. Машин было мало и доехали мы быстро. Люська выскочила из машины и помчалась во двор.
Я зашла следом. По двору слабый ветерок гонял перья, были видны следы крови.
-Людочка! Доченька! - пожилая женщина с ребёнком на руках почти бежала.
-Мама! Никитка! Мама, почему у тебя телефон выключен?
Ситуация оказалась простой: ночью Люськина мама долго не могла успокоить Никиту. И поели и попили и пописали и сказку почитали, а ребёнок никак не засыпал. Уснули только на рассвете и проспали весь туман. Выйдя из дома, женщина увидела, что осталось от кур и собаки, закрылась в доме и пыталась дозвониться до дочери, пока не села батарея. Свет на их линии пропал ещё во время тумана, вот она и просидела в доме, волнуясь за дочь.
Я оставила их и поехала домой. Следы аварий с дороги были частично убраны, но подозрительные пятна наводили на нехорошие мысли.
Во дворе меня ожидали перья от кур и окровавленная собачья будка.
Кот уцелел. Этот проныра заскочил в дом, пока я полусонная собиралась на работу и сутки просидел в безопасности. Нагадил, конечно, под ванной и сожрал полкило пряников со стола (любит он пряники).
Кто захочет узнать, что за твари выползли из тумана, то я вас разочарую. Всё дело как-то странно и быстро замяли. Мы были объявлены пострадавшими от стихийного бедствия (правда, непонятно какого). Всё было окутано мраком тайны. Я пыталась разговорить Фатю, но она или не знала, или не хотела говорить, а вскоре вообще освободилась по заболеванию.
Что за зло проснулось в том тумане? И что его разбудило?
КОНЕЦ.