Кашпировский

 
 Удивительная эта вещь - память. Чем дольше ты живешь на белом свете, тем упорнее она цепляется за прошлую жизнь. Живи, радуйся еще одному дню, отпущенному тебе судьбой. Так нет же, ностальгия по прошлому упорно не отпускает тебя ни на один день. Одно успокаивает, что ни один ты такой. Кто из нашего поколения не грустит о тех временах? Когда и солнце было ласковее и люди другие, да, хорошее мы потеряли, а приобрели взамен… Что? Подскажите мне!? В нашем сегодняшнем обществе почти пропали  некогда знакомые мне такие понятия: как бескорыстие, наивность, простодушие, идеализм.

 На первый план вышел культ денег - желательно побольше. Неважно, каким путем добытые. Деньги не «пахнут". Нет, все же ошибаетесь, вы держите купюру в руках, а за ней стоит чья - та трагедия кровью политая. Где - то мошенники ее украли, где - то  человека убили. Это не деньги - это обязательно чьи – то безутешные слезы. Это грязь – законно бродящая по нашим рукам.

Увы, мне уже не перестроиться и не прогнуться под этот непонятный мир. Лучше уж я растяну свои воспоминания и замедлю расставание с той эпохой, в которой когда - то жил и работал. Сейчас приходит другое поколение, они разные, хорошие или плохие - это другой вопрос, не мне судить. Но мой мир - мир моих друзей и знакомых пустеет. Я уже не встречу их ни в городе, ни на улице, ни в праздник, ни в будни. Я уже не встречу их, это точно, на этой земле, и поэтому я очень ценю воспоминания о них, столько, сколько мне отпущено судьбой.

 Разные люди мне встречались на жизненном пути. Все мы люди - человеки и у каждого из нас были  свои ежики в голове. Порой моему удивлению не было предела. Да оно и не мудрено столько было невероятного от этих прошлых встреч, столько людей в свое время через флот проходило.

 В восьмидесятых годах вся страна была больна одним общим недугом - кадровым голодом. Не было такого предприятия, стройки или завода, чтобы оно было полностью укомплектовано кадрами. О речном транспорте и говорить нечего, кадровый дефицит среди рядового плавсостава был острейший. Вот и печатались во всех областных газетах Союза объявления, зовущие на флот Калача - на - Дону.

 И романтически настроенная молодежь ехала на Дон, поколесить по рекам на белом теплоходе вдаль светлую. Но столкнувшись с действительностью, быстро угасала в течение навигации. Оторванность от берега, бесконечные уборки, ночные вахты, очень частые авралы - все это гнало их назад на родной берег, поближе к утерянной цивилизации. Вот и приходилось  частенько с протянутой рукой идти  в кадры за новым мотористом.

 А там с претензиями - почему люди с теплохода бегут, почему не прививаете у них любовь к реке? А когда им прививать, если они меняются, как перчатки, порой, и имя не успеешь запомнить. Опять же, за этим юношей  со степей Украины или любимой Молдавии нужен был непрестанный контроль, как за малыми детьми. Река - это зона повышенной опасности, не во всех местах доходит до колена, за малейший просчет быстро накажет и наказывала.

 Так и жили: быстрее в рейс, план, учеба на рабочем месте - куда же ты родной? Мы же к тебе еще не привыкли! И снова в кадры за новым кадром в "круизный" рейс выпрашивать. Вот уже новая группа "романтиков" комиссию прошла. И к нам на теплоход  явился долгожданный «дефицитный» моторист - дедок с направлением, без году неделя ему, наверное, до пенсии осталась.

 Горячий "подарок" от кадров нам неожиданно достался. Впору было от удивления рот  открыть да тут же и закрыть с «благодарностью», за "подарочек" в награду полученный. Все же нужно было торопиться, предстоял длинный рейс на Беляевку, что под Серафимовичем, возить песок в барже для причальной стенки под новую насосную, Мысленно еще раз сердечно "поблагодарив" кадры, вышли из порта, все же моторист на судне, «боевая» единица на теплоходе.

Но Палыч, так звали нового моториста, оказался дедком проворным и смышленым в новом для себя деле. При своем небольшом росточке,  крепко сбитый, седой - живчик легкий на подъем и вдобавок еще с веселым характером, что на судне очень ценилось. Сам был родом из глухой деревни, что под Харьковом, где работал... впрочем, кем только не работал. Давно жил один, да, скорее всего всегда жил один.

 Завербовался на Дальний Восток, святая душа, в тайгу собирать шишки с артелью, да лес потихоньку тыщами кубов, в Китай или Японию подворовывая, с бригадой сплавлять. Да "кинули" их там «посредники - закон тайга - не заплатив даже и по минимуму. Вдобавок ко всему пришлось срочно "эвакуироваться" - мог  надолго лес остаться валить, теперь уже бесплатно за похлебку.

 В Калач попал с таким же «кинутым» калачевским артельщиком, не захотев возвращаться в свою глухую деревню. Поистине - не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Думали, что  пропали, оказалось, что на клад напали. Как он готовил! Повара на судне у нас не было, из -за того же пресловутого кадрового дефицита. Да это и хорошо, что у нас его не было. При Палыче ей бы только и оставалось, что посуду мыть да камбуз драить, потому  что готовил он непередаваемо вкусно.

 Один украинский борщ чего стоил, ему бы в столичном ресторане цены  не было. Недаром всю артель в тайге целых два года кормил. А там ребята были крутые, могли съесть ненароком, если что не так (шутка). Какие - то травы да ягоды, шли у него вместо специй, корешки дефицитнейшего жень - шеня, привезенные из тайги, запросто вместо приправы в блюдо совались, Поначалу есть все это опасались, а потом махнули рукой - лучше умереть сладкой смертью, чем голодной. Казалось, что и флотский борщ из топора он может сварить.

 Бьюсь об заклад, что вы никогда не пробовали таких вкусных блинчиков, какие готовил наш кок! Не спеша и ловко смешивал муку вместе со своими припасами. И вот уже гора аппетитных румяных блинчиков лежала на нашем столе. Дело мастера боится. С любимой поговоркой «подальше от начальства, поближе к кухне» начинал бегать по камбузу, гремя кастрюлями. Что отвратительно резало уши опытного капитана, – каким я самонадеянно себя считал.

- Палыч – камбуз и гальюн на теплоходе святые места! И попрошу их называть своими именами. Без многого на судне можно обойтись, даже без женщин, но только не без этих мест. Но он так и не переделал свою поговорку, оставаясь ей верен до конца нашего с ним плаванья. Правда, поначалу и поголодать пришлось. Разобрал наш новый повар – моторист газовою печку для начала, Коптит, видите ли, залил все горелки и трубки, какой – то эмульсией, пришел ко мне и говорит.

- Капитан печка совсем не горит, давай приставай к берегу, я там костерочек полевой разведу и приготовлю обед, а печка пусть до утра от нагара откисает.

- Зачем же ты исправную печку разобрал? – спрашиваю у новоиспеченного кока.

-Так пламя не голубое, а с краснотой горит.

-Это тебе не трубопроводный, а баллонный газ на наших советских халявных заправках заправленный. На газозаправочных станциях просто не выливают конденсат из лени или экономии – вот тебе и краснота в горелках. Иди, буди старпома, он сейчас так «обрадуется» твоему визиту, и продувайте трубки. Иначе мы, приставая к берегу, каждый раз не скоро до места дойдем.

 Пообедали, и поужинали мы заодно, в тот день в десять часов вечера. И на том спасибо. Во время рейса останавливались мы часто у хутора какого – нибудь.
В наших плавсоставских магазинах не очень круто с продуктами было, вот по - пути и подкупали понемногу у казаков провизии.

 Палыч «как черт из табакерки» выскакивал обрадовано на берег и несся за продуктами по станице торговаться. А это у него получалось отменно. Так зубы  станичным бабам заговорит, что они ему всё по - дешевке продавали. Не одна одинокая казачка ему кров свой предлагала, но он их боялся «как черт ладана». Но поторговаться, да зубы им заговаривать – это он с удовольствием. Не сколько выгода от этой сделки, а сам процесс торговли его сильно занимал.
 
Ночные вахты. Что такое ночные темные вахты - эти долгие тягучие ночи, не имеющие, казалось бы, своего конца.  Не зря, ох не зря, их называли «собачьим временем», хотя и даже бдительные собаки в это время спят, свернувшись в будке калачиком. Где – то спят крепко, нормальные люди в своих кроватях и поневоле, задаешь себе сакраментальный вопрос.
 
- А я кто такой в таком случае? Почему вот уже шесть месяцев я не могу нормально растянуться на кровати, как все добрые и не добрые люди?

  Под непрерывный шум дизелей, о чем только не передумаешь, о ком только не вспомнишь. И не всегда весело, проходя по знакомым местам, связанных с какими – нибудь печальными событиями. Самая натуральная «собака», а не вахта с 24-х до шести утра. Уж как бывало, себя не развлекал, но к двум часам ночи глаза начинали  слипаться неудержимо.

 Спокойный размеренный режим вахты убаюкивал. В углу мирно моторист посапывает, проверив работу дизелей. И только твой незаменимый собеседник - радиола галдит тебе без умолку, подмигивая зеленым огоньком. И ему совершенно до лампочки слушаешь ты его или нет. И когда его дефицитная лампочка перегорит, совсем скучно становится.
 Скорее к радистам тянешь  приемничек, выручая из беды своего голосистого друга. Но это не живой голос живого человека рядом – это не то совсем. Да, ночная вахта тяжела, но есть в ней что – то особенное со своей прелестью – если ты вляпался в эту историю, то хотя бы получай от этого удовольствие - если вы к тому же еще и «сова».

 И все же хорошо, если рядом с тобой находиться собеседник, с которым можно поговорить, чтобы вдобавок ко всему еще не заснуть за штурвалом  ненароком. Так я и оказался под разговорным обстрелом Палыча.  Прекрасного рассказчика - фантазера, с явными задатками любимого в народе Барона Мюнхаузена. В тайге ему не особенно было с кем разговаривать, проявляя свой талант «правдивых» рассказов.

 Судьба по ошибке навязала ему профессию, где он был лишен любопытной аудитории. Артель с утра уходила на работу, а вечером, поужинав, тут же ложилась спать. А у него вагон и маленькая тележка за жизнь различных историй накопилось невостребованных. В какие бы то ни было его «военные» подвиги я не очень верил, но интересно было послушать его травлю без тормозов.

  После освобождения Украины, он был призван в армию и с  войсками Польшу якобы освобождал.  Влюбился там в полячку - это в 16 лет, и хотел даже после войны  вернуться и на ней жениться. Но любовь к яркой фрау Эльзе в Германии, заставила его забыть свою любимую Злату навсегда. Но Эльза была упряма и злопамятна, как целый полк обыкновенных немецких женщин, пришлось от нее удирать ночью без своих любимых вонючих дефицитных разных носков, подаренных ею на сочельник. Кстати, погибшему мужу на войну она вложила тоже разные носки по ошибке. И в  момент его буйной фантазии, лучше всего было ни в ком случае его не перебивать, на любое уточнение, последовал бы новый рассказ, побольше моего, ночи бы не хватило конца рассказа дождаться.

- Где же награды военные, Палыч, твои во всю грудь?

- В областном городе в музее с моими фотографиями остались! – гордо повествовал он.

Я так полагаю, в захудалом свинарнике им почетное место выделили, с умирающими тощими свиньями, для скорейшего привеса.  То он... Пожалуй, хватит, я так и до конца своего рассказа не доберусь. Вообщем, вы уже поняли, что Палыч был впечатлительной увлекающейся натурой. Он до того входил в роль, что к концу рассказа уже свято верил тому, что это действительно с ним все происходило наяву.

 И умел так убеждать собеседника, что поневоле начинаешь верить его откровенной невероятной деревенской брехне. Гипноз, какой – то – ей богу! Да он и днем не умолкал, спал очень мало, соберется в рубке вся команда и смех горой оттуда несется, все ясно – Палыч очередную байку рассказывает.

 Его веселый, заразительный смех часто раздавался в  рубке. Бывало, рассказывая очередную свою небылицу, первый же заразительно и смеялся, хотя в его рассказе ничего и не было смешного, но поданного так, что поневоле засмеешься. Быстро полюбила его команда, за веселый нрав. Посмеиваясь над его странными огромными кораблями - галошами не по размеру. В другой обуви наэлектроризованная палуба обязательно щипала его за ноги. В этой странности не было ничего плохого, но на мокрой палубе недолго, и растянуться во всю длину своего короткого роста. А он у нас уже на судне подороже золота уже ценился!

Кто из нас не помнит 1989 год, когда по телевизору начали показывать неожиданно психотерапевта Кашпировского да «водяного» Чумака. Вся страна, опустошая улицы, прилипала к  голубому экрану, подставляя ему все свои настоящие и будущие болячки. И таща ведрами и банками воду для подзарядки  Чумаку. Передача новая и непривычная уху советского человека, привлекла и наш народ на теплоходе.

 Вот в очередной сеанс и Палыч, удивив всех, неожиданно, побросав все свои дела, с интересом прилип к телевизору с Кашпировским. Дальше - больше, у него ежедневно и ежечасно только и разговор был только о передаче с Кашпировским. За день бессчетное количество раз прибегал в рубку, чтобы узнать время, оставшееся до передачи, своих часов у него не было. Вообщем подсел человек на «иглу» в один момент на наших глазах.

Мы все прекрасно помним, как на нас смотрел, не мигая с экранов телевизора гипнотизируя Кашпировский, Так же смотрел, сосредоточенно на него внимая, все слова не мигая и Палыч. Порой нам казалось, что они видят друг – друга, связанны крепко одной нитью, и никакие расстояния им не помеха. Один раз во время передачи мы помешали ему своими разговорами да хождениями, так он на нас так зверски гаркнул, что от неожиданности мы чуть со стульев не попадали.

 После сеанса наш "Кашпировский" (кличка сразу же прилипла к нему) сразу же уходил на нос баржи, не желая ни с кем разговаривать, и подолгу сидел там, в раздумье одиноко. Смотреть телевизор было во время движения  одно мучение. Так антенну навертишься, в погоне за сигналом на извилистой реке, что не захочешь и передачи, только на стоянке удавалось и настраиваться на уверенный прием. За полчаса до передачи "Кашпировский" приходил в рубку и слезно просил пристать к берегу на время сеанса. Что делать, уступали, а то голодными оставит, к корешкам вожделенного жень - шеня мы уже так привыкли.


Старпом на судне у нас был хороший -  редко злился. На каждой стоянке теплохода обязательно что – нибудь для теплохода присмотрит. Автомобильные колеса были в дефиците, он их обязательно на кранцы притащит. В шлюзах самая необходимая вещь была. Однажды и его все же достал. Не смог вовремя остановиться, объясняя, что находимся под горой и нужно выйти на плес для уверенного приема. И что вы думаете? Палыч сбегал на камбуз, схватил нож и стал им угрожать всем мгновенной расправой.

- Я – вежливо так с матом кричит – умру сейчас, и тебя старпомовская морда с собой заберу!  Где мой Кашпировский!  Угрозы с матом неслись чередой не переставая. Старпом парень здоровый, забыв про штурвал, от такой наглости опешив, с ним в драку полез, на нож не обращая внимания, давай оба в рубке крутиться.

 Зажал ему голову под рукой и, разумеется, вежливо приговаривал себе под мышку.

- Ты на кого шмакотявка лезешь. Задушу!

Я не знаю, кого и держать, то ли старпома разнимать в ярость пришедшего, то ли к штурвалу бесхозному мимо дерущихся пробираться -  берег – то рядом. Все же приехали в яр всем составом, благо вверх шли, обошлось без поломок. Удалось разрулить нештатную ситуацию, но на деле поняли,  что такое "закон - тайга".

 Удивительно бывает иногда: казалось бы, маленький проходной случай, а стает водоразделом судьбы. Дальше - больше.   Всегда так бывает. Если произошла на судне маленькая неприятность, обязательно жди вторую до пары. Неожиданный «сюрприз» объявился вскорости. Если бы мне кто сказал, ни за что не поверил бы, но после этих передач у нашего "Кашпировского" его седые редкие волосенки начали стремительно неожиданно для нас всех чернеть, приводя в неописуемый восторг его обладателя.

 Неизвестно какие еще непредсказуемые ожидаемые им изменения произошли бы в его организме, но передачу неожиданно  быстро запретили. Слишком много пошло жалоб на телевидение и  прессу. И все! Был человек, и нет человека! На нашего " Кашпировского" без слез, было жалко смотреть. Еще долго включал он упорно по времени, в слабой надежде телевизор, и нещадно крутя антенну, остервенело ругаясь:

- Ну что же ты, гадина, не показываешь мне моего любимого Кашпировского. Тебя бы, гадину, утопить бы в Дону, за твои предательские проделки. Тебя, гадину сделали для того, чтобы  ты людям показывала их любимые передачи. Но ты, же гадиной всегда была и не добитой фашисткой так и осталась.


Вдоволь наругавшись с "глупым ящиком", для большей убедительности  лупил по нему сверху кулаком и уходил бродить неприкаянно по теплоходу, бубня что - то себе под нос. Мы уже всерьез стали опасаться  за судьбу бедного телевизора и нашего "Кашпировского." Не ровен час и правда утопит ни в чем  неповинный телеящик в порыве дикой злобы, потому - что стал неадекватным и ворчливым без меры. Раз сто за день грозился взорвать Останкинскую телебашню. Репортеров вообще обещал поймать и повесить на фонарях по всей Москве, а кто жаловался на Кашпировского, пожизненно на муравейник посадить в тайге.

 Своим "красноречим" достал всю команду. В последнее время Палыч стал молчалив, угрюм и раздражителен. Сидел на носу баржи и смотрел задумчиво на берег, думая какие – то свои невеселые думы. С тоскливыми глазами, без смешинок в уголках глаз. Однажды я пошел к нему на нос баржи. Подойдя незамеченным, услышал только невнятное бормотанье, да еле слышимый плач. Повернулся незамеченным и ушел от него. Пусть поплачет. Возможно, над своей неустроенной жизнью человек плачет. Здесь никакими словами не поможешь.

Пути Господни неисповедимы! Видно и пришел его час познать Бога, явившемуся ему с неожиданной стороны. Всю свою жизнь он о нем вспоминал только - твою в бога душу мать на всю катушку. Вот и довспоминался. Все! По теплоходу теперь ходил нудный затасканный жизнью, неприятный человек, волоча свои горе корабли – калоши по палубе.

 Но все когда - то кончается, закончилась и наша навигация, с зимними морозами придя. Палыч еще отпуск свой не заработал, и после ремонта нашего теплохода, его отправили на другой теплоход. Только он там долго не задержался. Капитан, от этого противного дедка, постарался быстро избавиться, и он  рассчитался.

 В деревню свою он вряд ли поехал. Да и до Москвы вряд ли добрался, как стояла Останкинская телебашня, так и стоит до сих пор, и репортеров по всей Москве  никто не видел верх ногами повешенными, про муравейники не знаю, не скажу. И все же правильно ли поступили тогда, что запретили  сеансы Кашпировского или нет? Трудно судить. Но на моих глазах от этих сеансов в одном человеке произошли разительные перемены, не столько в хорошую, скорее в плохую сторону. Только я твердо уверен в одном  - тем прежним веселым Палыч  - точно не стал! Что – то в его мозгах кувыркнулось не в ту сторону, определенно. «Не вошел в меридиан» - как на флоте говорят.

Мы все  слышали, что такое 25 кадр, тайно разработанный и действующий на наши умы. Возможно им реальный Кашпировский владел в совершенстве. Так вот, с тех времен этот кадр уже реальный, ничем не прикрытый, наше кино и телевидение крутят нам ежедневно. Выливая на нас виртуальной и реальной крови столько, что на хороший бассейн для каждого хватило бы. Да, мы теперь уже другие, и все же  лучше, если бы оставались прежними, я не имею в виду возраст, вопреки времени. Нам говорят: "Вы наивны, вы все больны  комплексом Советского Союза". Вам что ни показывали, вы всему верили. Возможно и так. Но, мы сегодня хотим просто пожить спокойно, вопреки реалиям сегодняшнего дня. В 80- е  годы мы все надеялись на лучшее. Теперь, в свете сегодняшнего дня в это верится с трудом.

Сегодня пришло время интернета, и мы можем без труда смотреть  все сеансы Кашпировского через компьютер, но ажиотажа что - то не наблюдается, время другое, мы другие. До нашего сознания уже ему не добраться. Может мы огрубели, да очерствели? Да, к слову сказать, экстрасенсов столько сейчас  по свету развелось «как собак не резаных». За твои немалые деньги тебе такого наплетут, да от мыслимых и не мыслимых болезней «вылечат».

 Вот только почему их больше всего среди представителей «свободных профессий» оказалось? Не хотят честным трудом деньги зарабатывать. Бросились на легкие, не производя никаких материальных благ.  Но Кашпировского я  иногда смотрю с радостью, особенно мне нравиться его музыка без слов, западающая в душу всерьез и надолго. В ней заложена программа восстановления человека. Вот  за такое его внушение я голосую двумя руками. Прислушайтесь и вы к этой музыке души! И не нужно вам никаких слов, загляните вовнутрь себя. Уверен, многое вы поймете в себе, и многое вам откроется из тайников вашей души.