В конце 90-х я начала водить по городу специальную тематическую экскурсию «Русский след в Зальцбурге». За первые три года жизни и работы в этом городе я собрала значительный объём информации о присутствии здесь русской культуры и её персоналиях в течение 19-20 веков. Тогда мне казалось, что это может вызвать интерес у разных поколений местных жителей, особенно у молодёжи, которая изучала русский язык в гимназиях и в университете на факультете славистики. Тема стала жить самостоятельно, обрастала новым материалом, поворачивалась неожиданными ракурсами и дарила мне и другим новые знакомства с удивительными людьми. Но неизменно, сколько бы раз я ни водила эту экскурсию, в ней присутствовало имя г-жи Даватдаровой.
Так получилось, что бакинка из прославленной семьи азербайджанской интеллигенции (в нескольких поколениях — учёные, писатели, поэты, музыканты), закончившая консерваторию в Баку и начавшая свою педагогическую карьеру в Музыкальной школе для одарённых детей им. Эмиля Дарзиня в Риге, стала для Зальцбурга воплощением самого лучшего, что есть в российской культуре, и средоточием для всех, кто искал тепла, понимания, мудрого совета и участия вдали от родных мест и людей. Но что было ещё важнее — в своём профессиональном мастерстве она стала источником той самой «русской школы исполнительского искусства», которого здесь было днём с огнём не найти. А я искала.
Самым желанным для меня тогда был поиск хорошего музыкального педагога по фортепиано. Моей дочке шёл шестой год и, поменяв уже двух преподавателей за 8 месяцев, я была на грани отчаяния: ребёнок не только перестал тянуться к музыке, но готов был заниматься чем угодно, только не этой скукой. У меня за плечами была сначала детская, а потом вечерняя московская ДМШ №3 им.Н.Я.Мясковского (ныне — МГКМИ им.Ф.Шопена). И на всю жизнь любимая Ирочка — Ирина Аркадьевна Кавальская (ученица Наума Штаркмана), ей я обязана всем прекрасным, что связано с музыкой в моей жизни. Ничего профессионального, только увлеченность и понимание, музыка стала мне нужна как воздух. Вот такого педагога я и искала.
После первого же урока дочь попросила поставить ей вальс, один, другой — вслушивалась, водила в такт рукой и, наконец, выбрала: «Это я буду слушать. Эмина сказала». Так в нашей жизни появилась Эминочка, само воплощение музыки — красивейшая женщина, мягкий и лёгкий человек, тонкая натура, полная достоинства и сердечности. Дочка проучилась у неё три года, но даже и первых месяцев хватило, чтобы понять, какое чудо, какая недосягаемая вершина музыка и какая в ней сила чувств и мысли. Этого мне и хотелось — чтобы ребёнок понял смысл слова «творить». Мы очень подружились, и я уже не могла представить себе Зальцбург без этого человека.
У Эмины в доме собирались чудесные люди — студенты Моцартеума и её коллеги по музыкальной школе, музыканты и композиторы, певцы и актёры. В её доме я познакомилась с Гидоном Кремером и Олегом Майзенбергом, Алексеем Любимовым и Георгом Штайншаденом; в её доме не утихали шутки Гии Канчели; к ней я приводила всех своих «музыкальных» туристов; с ней и с нашей общей компанией «музэкспертов» (Эмина, Алексей Любимов, Михаил Стахович и Георгий Соловьёв — это он называл её «персидской принцессой») мы прослушивали и отбирали исполнителей для 36 концертов общества ARKA (Австро-российский культурный обмен), я болела за её учеников на австрийских детских музыкальных конкурсах «prima la musica». Одно удовольствие было наблюдать за её работой с детьми, да и вообще с музыкантами. Эмина была замечательным корепетитором. С ней рядом я получала подлинное наслаждение на концертах и в опере.
С ней было интересно путешествовать и отдыхать, просто проводить время, учиться у неё вкусно готовить (её пирожки, эклеры и домашние котлетки и блинчики — вписаны в легенды зальцбургских застолий!). Сколько раз мы в шутку грозились забросить свою повседневность и открыть русский ресторан в Зальцбурге. В её доме по любому поводу цитировали Фаину Георгиевну Раневскую, вспоминали Израиля Абрамиса (замечательного педагога, который создал детский скрипичный ансамбль в Риге и с ними Эмина объездила полстраны). В её доме не умолкала музыка, от неё я получала все ценные советы по записям опер и концертов, с ней мне всегда было интересно обсуждать письма Моцарта, дневники Рихтера, книги Кремера.
Эмина замечательная мама и бабушка — у неё выросли две талантливые дочери-красавицы и растёт чудесная внучка. Эмина всегда помогала своему мужу (журналисту и фотографу-художнику) во всех его творческих порывах. Вряд ли без неё увидело бы свет его главное детище — книга о Кубе, её культуре, её людях и традициях. Эмина работала сначала при Моцартеуме, а потом 25 лет жизни отдала детским музыкальным школам Зальцбурга. Она подготовила к серьезной профессиональной жизни не одну австрийскую душу с любовью к русской музыке. Последние годы Эмина, выйдя на пенсию, живёт в Риге. Без неё Зальцбург сиротлив.
Сегодня, 22.02.2017, Эмине исполнилось 80 лет. Это моё скромное объяснение в любви не в силах отразить, что же на самом деле значит эта женщина в моей жизни и в жизни моей семьи. Её очень любила моя мама, её любит моя дочь и мой брат. Я желаю ей радости в объятиях родных, любимых и друзей. А через 6 дней исполняется 70 лет её любимому первому ученику по классу общего фортепиано — Гидону Маркусовичу: так они и несут огни своих горений и дружбу — юная учительница и особенный мальчик со скрипкой.
22.02.2017 - Зальцбург
КУДА УХОДИТ ДУША
Вероятно, в детство, к родителям, где ей было спокойно и радостно от любви и защищённости. В детские игрушки собственных детей, которые мы храним до последнего вздоха, в них концентрация нашей любви и силы, которые мы перелили в наше продолжение. В наших родных и продолжает жить с ними. В любимое дело, которым делились и украшали души своих учеников. В места, где отдавала тепло и не скупилась на понимание жизни других. В красоту земного обитания, которую ценила как дар и была благодарна судьбе.
Такой день сегодня. 40 дней как душа Эмины Даватдаровой не ушла, хоть и молчит её инструмент, она осталась со всеми и везде, кто и что ей были дороги. Светлая память!
26.10.2018 - Зальцбург