20.12.2010
Как это случилось?
Как случилось то, о чём горько плачут, сжимая по ночам от бессильной ненависти кулаки, одни и громко радуются, распираемые профессиональной гордостью за "праведное пролетарское дело", другие?
Как выглядела и из чего состояла та первая капля, наполнившая с годами огромную бочку "завоеваний" первого в мире социалистического государства?
Что легло в основу звериной антиморали вчерашних тружеников земли, заводов и просвящения, призванных под щиты ВЧК?
Насколько сложен был механизм биологического перерождения этих человеческих существ?
Меня интересует один вопрос – почему мы, трудолюбивые, не избалованные ни природой, ни её ресурсами, толерантные и „памяркоўныя“ белорусы за каких-то пять лет превратились в то, чем мы и являемся, частично, и в настоящее время?
Напрашивается один простой ответ – страх! Страх за себя, страх за родных, страх перед вождями.
Нет, не всё так просто! Нас силой приучили к простым и однозначным решениям, однополярному мышлению и слепоглухоте.
Страх был всегда. Эта главная защитная система всего живого, но не единст-венная и не всеобьясняющая.
Государство и власти были во все времена далеки от своего народа.
Как старые, так и новые. Достаточно взглянуть на лица! Их не интересовало какими руками и каким потом взращён хлеб на их столе. Только вкусовые качества отборной пищи и способы добычи денег могли обсуждаться в перерывах между тостами во здравицу Царю!
Их интересовал только вопрос собственной вечности! Сколь долго смогут продержаться на троне? Сами или, на худой конец, последующими поколениями большой дружной, крепко сбитой законами omerta* семьи.
Да, иногда кто-то, глядя сверху, лениво спрашивал, как там у "них", часто ли и как низко бьют поклоны, кто мутит внизу воду, можно ли трудягам обойтись ещё меньшим объёмом еды и более экономными жилищами?
Попробуем со скрипом повернуть ржавое от крови колесо нашей истории и открыть наугад, не выбирая, отдельные страницы.
Какое странное утро! – подумалось учителю русской словесности, - глубокая осень, а небо, где всегда начинался рассвет, не серо-голубое, а розово-красное!
Феномен какой-то!
Действительно, над неровными верхушками кладбищенских сосен, небосвод
тревожно краснел, будто отражая сполохи далёкого пожарища. Разгорался ли где – то пожар или это явление произошло само собой, а, скорее, по воле Господней, нам не суждено узнать, но причина такому настороженному поведению учителя была.
По заданию районного уполномоченного НКВД, товарища Семиухина, учителю, одновременно агенту местного райотдела следовало немедленно, т.е. сегодня, выехать ранним утречком на принадлежавшем ему стареньком велосипеде в далёкую лесную деревню и разыскать там пожилую женщину со странным для этих мест, поэтому очень подозрительным именем – Жаннет.
Как прояснилось из страстного шепотка уполномоченного, эта особа была не простой гражданкой молодой страны Советов, а скрывающимся дерзким врагом! Являясь бывшей гувернанткой в семье давно расстрелянного местного помещика /эти бездоказательные сплетни бдительной советской агентуры никто не проверял, но положил в папку с фактами враждебной деятельности!/, она якобы решила отомстить новой власти за внезапную потерю выгодной во все времена работы. С этой целью проникла в святая святых – здание управления колхозом „ Наш светлый путь“ в качестве уборщицы и с первого рабочего дня принялась за вредительство. По твёрдому убеждению товарища Семиухина, навеянному ему с его же подачи состоявшими на связи стукачами всех мастей, именно она специально перепутывала какие-то колхозные бумаги, в результате чего коллективное хозяйство никак не могло выполнить даже 30% от обещанных рекордов, а собранные со всех дворов тоскующие коровы, не хотели полностью отдавать Советам свое личное молоко. Эта чекистская уверенность в существовании отдельно обнаруженного врага в отдельной глухой деревне подкреплялась кривыми буковками ещё одного сексота, работавшего в этом же колхозе сторожем. Являясь по стукаческой природе человеком любопытным и поэтому инициативным к новой власти, он заметил одним вечером через окно, как эта женщина перебирала бумаги на столе у председателя и вытирала под ними собравшуюся за неделю пыль. Председатель был неуч, в годы гражданской он носил везде красный флаг и за это был выдвинут в номенклатуру захудалого района. Читать он мог, но абсолютно ничего не понимал в документах, сотнями присылавшимися из области. Поэтому для важности он держал их пару недель на своём столе, некоторые рвал и выбрасывал в урну, а на других писал резолюцию – „Тов. главбуху Рыпинскому для подшития в дела.“ и готовился к следующей почте. На столе, бумагах, даже под ними скапливалась мелкая, как пудра, дорожная пыль и старательная, трудолюбивая Жаннет периодически вытирала её. Не знала она и не догадывалась, что тщание в работе будет понято бдительными и яро инициативными стукачами, как посягательство на одну из основ советского строя - колхозное крестьянство в части его планово-отчетной бурной деятельности.
Предлогом для такого внезапного знакомства с уборщицей-двойником было выбрано следующее – учитель, он же сексот „Острый“, натолкнувшись в „Евгении Онегине“ на французское словечко „Madame“, не смог правильно обьяснить ученикам, как оно произносится - то ли „мадаме“, то ли „мадам“ и решил во что бы то не стало спросить о правильном произношении именно Жаннет,
так как слышал о ней, как о хорошем знатоке французского. Рассчитывалось, что взаимный интерес к изящному языку не вызовет никаких подозрений у бдительного врага и послужит основой для развития дальнейших отношений.
Именно в процессе этих отношений „Острый“ должен был обязательно „накопать“ конкретные факты её враждебной деятельности.
Тут была ещё одна закавыка – уполномоченный за неимением длительное время (уже более недели!) никаких свежих разоблачений сам был на грани
подозрений с самого Верха в укрывательстве и преступной халатности. Зная, что такая слабая инициатива жёстко наказывается, он заранее включил в месячную отчетность и сигнал на Жаннет, как на предполагаемого агента французской разведки и одновременно резидента бывшей Антанты. Такая опережа-ющая жизнь метода использовалась им всё чаще и чаще и приносила неплохие плоды. Уже два раза отметили ценными подарками и от сослуживцев во время перекура услышал о себе, как о возможном выдвиженце в областное Управление.
Жаннет оказалась совсем не древней старухой, а ухоженной симпатичной брюнеткой среднего возраста. Фигуристая, весёлая, разговорчивая, она вызвала у учителя интерес не только к одному, единственному французскому слову.
Это чекистское задание оказалось перевыполненным на двести процентов:
- он узнал, что „Madame” произносится, как „мадам“;
- экс-гувернантка повергла его в шок не только своими заждавшимися женскими прелестями, но и богатой палитрой их применения;
- главное - удалось стащить её стихи, написанных на обратной стороне выбро-шенных в мусорку указивок и ориентировок для колхозного правления;
- блеснуть перед уполномоченным своей импровизацией и быстротой исполнения.
А что дальше?
Знаю, что внимательный и шибко грамотный читатель скажет – „такого не бывает!“... и ошибётся!
Бывает, по-всякому бывает. Если даже в этой деревне и не было, так в другом месте должно было быть!
Расстреляли их всех!
Во дворе областного НКВД – уполномоченного райотдела за фальсификацию и расстрел невинного человека (оказалось - любовницы и одновременно выездной сексотки начальника областного Управления), в ближайшем лесу, уже не пряча один от другого, учителя-сексота „Острого“ и сторожа-сексота „Бдительного“ – за намеренное предоставление ложных сведений и использование их в корыстных антигосударственных целях..
Печальная для них и поучительная для всех нас история!
*/итал./ - кодекс чести мафии, предполагавшей в первую очередь круговое молчание.