Когда орангутанг психует

 
   Двухэтажный оштукатуренный дом на окраинной улочке выделялся среди остальных разве только видимым через ограду двором, вымощенным камнями, которые когда-то были доставлены с развалин феодальной постройки. В глубине двора   виднелся заросший фруктовый сад, которому не хватало ухода. Да и кому было там работать, если хозяйка лежала, окруженная пузырьками с обезболивающими лекарствами, а ее дочь Анда большую часть дня  торчала в институтских аудиториях.

Когда отец Анды разорвал брак и  уехал,  мама привела в дом отчима,  биолога Ивана   Самборского.
 Но  недолго длилось мамино счастье: сидящая внутри  женщины болезнь  дала о себе знать, стала быстро прогрессировать.   Однажды  мать,  лежа  пластом    между мучительными приступами боли,  поведала  дочери:
– Я хочу, чтобы ты знала… я виновата перед  Иваном...
Она помолчала.
– Я спрятала его работу,  я ревновала Ивана к науке, он  чересчур  одержим ею... Ты найди тетрадь и верни,   вместе с моим раскаянием...
Анда хотела  уточнить, где надо искать спрятанное,   но мать уже не в состоянии была  говорить.

Прощаясь с покойницей, Самборский  потерял обычную сдержанность:не откидывая с лица спутанных прядей волос,  он издавал   странные  хриплые, похожие на лай звуки. 

Когда наконец-то наступили каникулы, Анда принялась за поиски. Она пересмотрела  книжные полки, попутно вытирая изрядный слой пыли, она шарила  в шкафах, коробках, в  кладовой.  Теперь вот заглянула в  пристройку.

Заглянув в маленькую  комнату, Анда подумала: "Ну, точно  здесь!»  В неярком освещении виднелся   затканный узором паутины диван, полочка над ним. В углу, скрытом карнизом печки, кто-то  вздохнул. Глаза девушки расширились, стали похожими на два дупла, в которых затаился  страх. Серая обшарпанная кошка прошмыгнула через комнату и нырнула в пробоину окна.
Перешагивая через мусор, Анда заглянула под диван, открыла дверцу печки, постучала по стенам, как в фильмах.    Когда-то здесь было уютно:  на  светлых половицах играли отблески гудящего в печке огня, мама,  сидя рядышком   на диване,  учила  дочку вышивать. Они  говорили   про  школу,  подруг, про   папу.

Ничего не найдя,  девушка   вышла во двор.  Внезапно  носок ее туфли   зацепился  за крупный булыжник. Пошатнувшись,    Анда   едва  удержалась  на ногах. В этот момент она  заметила  под ногами  красное пятнышко от краски. На других  камнях  ничего подобного    не было.   Анда поспешила за ломом    и попыталась приподнять камень, однако это ей  было  не по  силам.


Она перебежала через  улицу,  позвонила  к дворнику.   Жена его сообщила, что Прокопий  будет поздно. Анда передала,  чтобы дворник  зашел к ней с утра  пораньше. Она  раскрыла книгу, которую запланировала прочитать, продолжая думать о сложившейся  ситуации: " Ну,   мама, как умудрилась  запрятать труд ни в чем неповинного отчима!"
  Устав после трудного дня,   девушка  рано  нырнула под  одеяло.
Ее сон был прерван звонком    в дверь.  Анда глянула в глазок: на лестничной площадке стоял мужчина в форме.
– Откройте! – раздался энергичный голос. Не снимая цепочки, Анда приоткрыла дверь, спросила:
- В чем дело?
– Самборский дома? – прозвучал волевой голос.
- Его  нет,  а  что случилось?
– Как только он вернется, скажите ему, чтобы явился в отделение милиции, вот повестка.   
 «Всё чудесатее и  чудесатее! "- подумала она, вновь укладываясь в постель.   Под утро появился дворник  Прокопий.

 Небо   на востоке  розовело,  словно  цветущий  шиповник.   Прокопий  быстро,  словно играючи, выковырял камень,    достал из- под  него   пакет в непромокаемой бумаге.   
- Я сам его туда  положил, как  мне ваша матушка  велела,  -  дворник отряхнул руки.
– Спасибо,- от всей души поблагодарила она.

Анда бережно перелистала страницы  тетради,  исписанные четким почерком. Она обязательно прочтет это. Но почему приходил  милиционер, что натворил отчим? Он, хоть и зануда, но порядочный человек,  не способный сотворить что-то   противозаконное. 

***
     После того, как самоуправление посёлка поставило на торги давно пустующий  домик у моря, покупатель быстро нашёлся. Иван Самборский, использовав гонорар за публикацию в престижном научном журнале, залатал с помощью наёмного работника крышу, укрепил окна и двери и пригласил Оксану и Анду на новоселье.
Но жене в новом пристанище не понравилось, и хуже всего было то, что воду приходилось   носить из колодца соседнего дома, газа не было, готовить приходилось на плите.
     Оксана с дочерью предпочла жить летом в городе, она чувствовала, что слабеет, но  не верила, как Самборский, в целебную  силу морского воздуха.
Иван Самборский  наезжал к морю один, отдаваясь своим мыслям.
Болезнь жены страшно угнетала, но он всё еще  верил в чудо. А потом Оксаны не стало.

Был август.Появившись в загородной резиденции, Самборский переоделся, отряхивая городскую пыль с одежды и с души, спустился  к морю,  заплыл  подальше, чувствуя  прелесть   прохладной морской воды.     Потом он сидел в позе  мыслителя  на  лобастом валуне.Было о чем поразмыслить.
   Давно следовало изменить условия содержания подопытного орангутанга, понять истинную  причину его    агрессивности, найти подход. А он поступил прямолинейно.   Ох, уж этот эксперимент  с непредсказуемыми  последствиями  ...
Тишину домика у моря  нарушил телефонный  звонок: Ивану Николаевичу Самборскому  надлежало срочно  явиться   в городское  отделение внутренних дел.  Что случилось, что им надо, - недоумевал он.  Покоя уже не было.

Самборский пошел на остановку,   где стояли  женщина в домотканом платке и   рыбак, чья штормовка выдержала немало взбесившихся ветров. Дождавшись автобуса,  ощущая сильную  головную  боль, Самборский    с облегчением плюхнулся на свободное сидение.   

    На  следующей  остановке  в автобус   вошла  пожилая  женщина с корзиной.  Самборский уступил  старушке место.  Оказавшись  зажатым между двумя дюжими парнями, он всё больше раздражался.   И тогда  раздалось   нечленораздельное  угрожающее  ворчание,  среднее между рычанием цепной собаки  и отдаленными   раскатами грома.   Люди оглядывались, откуда взялось животное?  Смутившись, Самборский протиснулся  к двери и  вышел    на  ближайшей остановке. 

Уф! Доэкспериментировался!

Он продвигался  по людной городской  улице.  Идущий впереди человек  со спины показался   ему институтским   электриком.   Ученому живо припомнился  эпизод  возле клетки с орангутангом. 
Войдя в помещение,  чтобы проверить  проводку,  электрик  подошёл к подопечному примату.
– Ну и  рожа! образина какая! 
Мужчина  приблизил красноватое  лицо к клетке, скорчил гримасу.
– Коняев, отойдите, не дразните животное, – отчитал электрика  Самборский.
– А что,  посмотреть нельзя, что ли, – огрызнулся тот. Учёный  выставил  рабочего  за дверь.

Теперь, глядя в спину продвигающегося  вразвалочку  человека,  Самборский ощутил  приступ гнева.  И  услышал собственное   раскатистое  рычание. Ученый забежал в подъезд многоэтажки,   заставил  себя успокоиться.  Когда дыхание вошло в норму, человек вышел из своего укрытия с твердой решимостью покончить с «хвостом». Тут он как раз проходил мимо   отделения милиции,   вспомнил  своё обещание, вошел, представился. 

Взгляд участкового  буквально  вцепился в вошедшего:
- Гражданин   Самборский, мы разыскиваем вас  по следующей  причине -  на вас поступили две жалобы.
– Не понимаю,о чём вы говорите,  какие жалобы?
– Обыкновенные. От граждан. Сейчас зачитаю. Значит, первая. «Я стояла на трамвайной остановке, подошел человек в кожаной кепке, я узнала мужчину из нашего  дома. Мы стоим, ждем, а шестерки, трамвая нашего  все нет. Мужчина сначала стоял как все, а потом начал  громко скулить,  словно  собака. А как увидел, что все на него смотрят,  то  скорчил такую  страшную рожу, что  у меня  аж сердце  прихватило! Прошу вас,  накажите хулигана.   Силова А.И. Пенсионерка».

- Ну что скажете, Самборский?– милиционер остро глянул на ученого.
Тот    молчал.

– Так. Зачитываю вторую жалобу. «Я стоял в очереди за бананами в магазине на углу Мясницкой и Ключевой, когда  в магазин  быстро вошел  мужчина в кожаной кепке. Мужчина попросил бананы без очереди, ему видите ли, обезьяну кормить надо, он боится, что ему не достанется. А мы будто не боимся, что нам не достанется, нам ведь не обезьяну, а  детей кормить надо. В общем, его не пропустили. Тут он, вращая глазами,    издал крик, ну такой нечеловеческий,  что стоявшей впереди меня  пожилой женщине стало плохо. Я сам долго  не мог прийти в себя. Примите меры. Котов Василий Петрович, инженер».
 Сопоставив эти две жалобы,  побывав в магазине и  найдя свидетелей, которые вас опознали, мы решили завести на вас дело о хулиганстве. Что вы на это скажете,  чем вы можете объяснить свое поведение?

Самборский и не думал  оправдываться.  Да, были такие случаи. Но он не виноват. Это всё нордкевия. Поведать об эксперименте?  Милиционер не поймет, решит, что его разыгрывают.
 
В этот момент дверь открылась,  и  вошла Анда. 
– Анда? Что ты тут делаешь? – удивился ученый.
– Я увидела вас на улице, побежала следом. Я работу вашу нашла, Иван Николаевич!
– Работу о нордкевиях? Анда, ты не представляешь как это важно!    Послушай, девочка, а не могла бы ты  принести ее сюда?
 Анда исчезла за дверью.

Самборский сказал, что в этой работе – его оправдание. Вскоре появилась Анда с толстой  тетрадью.
– Вот, почитайте, там всё написано, – ученый протянул работу блюстителю порядка. Участковый  отложил   тетрадь в сторону:
– Это долго будет, вы изложите суть дела, Самборский.

Ученый  начал рассказ.  Его научной работой  было  исследование  эмоций  и психики  приматов  на  примере только что поступившего в институт орангутанга Гоши. Гоша  не шел на контакт, огрызался, рычал, подолгу  сидел в углу  клетки. Работать  с ним  было практически  невозможно. 

И тогда возникла  мысль: вывести из организма  орангутанга отрицательные эмоции, «нордкевии», по терминологии ученого.  Пришлось начать с себя.    Были вычислены параметры эмоциональных   вибраций, возникающих при  гневе ли раздражении, и усилены с помощью  резонанса.   Сердце колотилось,  мозг был сдавлен  как  обручем, когда    выброшенный  сгусток  отрицательной  энергии  завис  в воздухе.
Те же действия были  проделаны  с  орангутангом. 
  Самборский стоял посередине лаборатории,  поздравляя   себя с победой.
Однако  последствия эксперимента  оказались плачевными - к  ученому притянулась     нордкевия  орангутанга.

– Вот и вся история. Остальное вы знаете, – закончил свой рассказ Иван  Самборский.  Милиционер  почесал в затылке в недоумении:
– Я не понял, кто хулиганил –  вы или невидимый орангутанг?
Самборский улыбнулся. Хотя улыбаться было нечему. Он и сам хорошенько не мог понять, как он совершил   ошибку.
- Так кто же хулиганил? – повторил вопрос милиционер, - вы или ваша как её там норд...
- Я вам обещаю, клянусь, что сегодня же пойду в лабораторию  и верну все на свои места .
 
Самборский  и Анда  вышли на улицу.  Смеркалось, на вечернем небе сгустились темные тучи, в домах загорелись  первые  огни.
– Анда, спасибо тебе,   ты мне очень  помогла.  А теперь иди домой, я сам справлюсь.
–  Что вы будете  делать,  если не секрет?
– Я выделю свои положительные эмоции, и они по законам природы нейтрализуют  отрицательные, - убежденно сказал ученый. Анда  не сдержалась:
– Как? вы хотите отнять у себя   положительные эмоции? Это жестоко!
– Не страшно. На их место придут новые. Через некоторое время баланс восстановится. –
–И все-таки я вас одного не отпущу,  - сказала она.

В  лаборатории, пока   Самборский  возился с аппаратурой,  Анда  постаралась сосредоточиться, сконцентрировалась на предстоящем действе.  Надо думать о чем-то  хорошем. Конечно, о природе. Вот солнечная  поляна,  из травы выглядывают гордые анемоны, смеются   ромашки, в такт голосу кукушки  звенят братцы  - колокольчики...   Вот   лес,  прочерченный  ровными стволами сосен с шумящими вершинами,  у  корней    землянички, дальше  крупная черника...

 Что еще  любит в жизни  она,  студентка  политехнического? Скорее вспомнить!
Вот Рим,  вечный  город,  с  его горделивым куполом  Святого Петра,  фресками  и мраморными  скульптурами Микельанджело,  мадоннами  Рафаэля, вот искрящиеся на солнце  фонтаны  и   образ юной непосредственной   Анны     из фильма «Римские  каникулы»... 

- У меня  все готово, девочка.  Итак,   вспомним  о  веселом и интересном,  например, о мороженом,  -   бодро  произнес  ученый.
Эксперимент  начался,  нордкевиям  предстояло сдаться на милость    армии   положительных  эмоций. Волны  хороших образов,приятных воспоминаний  заполнили близлежащее пространство... 

Тем временем  наступило  утро, в институт  потянулись  сотрудники, надо было заканчивать "эпопею".
 Анда  неожиданно больно ущипнула отчима,   потом толкнула его, стала обзывать,  даже  наступила ему на ногу. Сначала он не понял, в чем дело, но вскоре  стал хохотать:
- Молодец, девочка, ну, как, всё  тихо-спокойно?

Учёный уверенно, с лёгким сердцем  приблизился  к примату Гоше.