Когда деревенские дети начинают заводить друзей? Взрослой я не жила в деревне, чтобы это наблюдать. Да и деревни тоже меняются, и дети вырастают уже по-другому. Так или иначе, я думаю, где-то с шести - семи лет мы с Ленкой уже дружили.
Она была совсем непохожа на меня, голенастая, бледно - смуглая, волосы не описать какого цвета: светлые, но с каким-то серым оттенком, очень мягкий волос. Помню ее больше уже подростком: стройной, хорошенькой на какой-то бесовский лад и с почти андрогенными формами; деревенской женственности в ней было мало.
Что, впрочем объяснялось ее происхождением, которое всегда было окутано какой-то завесой таинственности. Мать ее говорила, что они из Москвы, жили в сталинское время в большой шикарной квартире и что ее отец (значит Ленин дед) был крупным военачальником. В то лихое время это могло быстро меняться.
Из всего шика осталась крупная написанная маслом картина, на которой молодая мама в прическе 40-x - начала 50-х: крупные локоны, заколотые с боков, и челка валиком, в роскошном шелковом платье с рюшами. Эта картина уже была знаком принадлежности к другому миру. И всю глубину этой катастрофы понимала только Ленина мама, заливавшая свое горе вином.
Мы же были счастливы как могут быть счастливы только дети, у которых была почти полная свобода и много жизненного пространства: все вокруг принадлежало нам. И это было немало. Березовые околки, кукурузные и подсолнуховые поля и посадки, куда мы ходили в походы, по ягоды, играть в прятки, в «милицию и шпионов». Но чаще всего мы играли в классики. Осколков стекла было сколько угодно и свободной земли, где можно было прутиком начертить игру, также. Играли до самозабвения, только голые пятки шлепали по пыльной земле, а попадание стекла было просто феноменальным.
Потом была средняя школа, интернат. Сначала я, потом через год Ленка. Мы стали быстро взрослеть и это уже совсем другая история.