Нераспутная жизнь Распутина.
Григорий Распутин родился 9 января 1869 года в селе Покровское Тобольской губернии. Там и по сей день стоит его дом, ставший весьма посещаемым музеем.
Отец Григория, как и большинство сибирских крестьян, был мужик не бедный, имел хороший дом и большое хозяйство. Сибиряки не знали крепостного права и отличались чувством достоинства и независимостью. Зимой отец занимался извозом по столбовой дороге из Тюмени в Тобольск, летом обрабатывал свой земельный надел и работал грузчиком на пароходах и баржах.
У Распутиных было 9 детей, из которых выжили только Григорий и его сестра, но и они в детстве тоже много болели.
Для малограмотных крестьян при их трудной жизни основным утешением было упование на бога.
Распутин:
«До 28 лет я жил в мире и искал в нем справедливости. Много в обозах ходил, много ямщичал и рыбу ловил, и пашню пахал.
В артелях переносил разные насмешки. Работал усердно и мало спал, а в сердце помышлял, как бы найти и узнать, как люди душу спасают. И от этого вскоре начал я ходить по святым местам.»
Странничество в те годы для молодых крестьян было их высшим образованием.
Он писал:
«Много монастырей обходил я, но много людей в них не живут, как монахи, а живут, как хотят, от того, что жизнь в монастыре легче, чем жизнь странника.
В паломничестве мне приходилось переносить нередко всякие беды и напасти. И пытались убить меня, и разные были погони, но на все была милость Божья! Бывало, с ночлега уходил с полуночи, а какой-нибудь ловкач что-то у хозяина возьмет да на меня скажет - за мной погоня и выяснение, пока не узнают вора.»
Однажды его окружили разбойники и сказали: «Давай, что есть. А то и жизнь заберем».
Распутин ответил: "Жизнь отдать не могу – она не моя, а Божья. А все, что есть у меня - возьмите, я вам помощник и с радостью отдам".
Разбойники молчали, пока мысль Распутина просачивалась им в головы, а затем только и спросили: «Откуда ты?»…
А уж когда на него нападали волки, то и вовсе разбегались пристыженные.
И много еще было подобных случаев.
Распутин:
«Шел я по 40-50 верст в день и не сторонился ни бури, ни ветра, ни дождя. Мне редко приходилось кушать, не имел с собой капитала и не собирал вовек: пришел в село, зашел в храм, помолился с мужиками – от этого тебе и милостыню подадут на дорогу, а то и обедом накормят.
Не один раз доходил до Печерской Лавры в Киеве.
Ходил берегами, и помышлял, что также ходил и Спаситель.
Природа учит, что весна - это великое торжество для духовного человека, особенно, день Пасхи. Недуховному человеку весна тоже радость, но только как неученому грамота.»
В 1890 году Распутин женился на такой же паломнице-крестьянке.
Распутин:
«Еще я нашел одну отраду из отрад всех - читал ежедневно Евангелие понемногу, а думал более. Однажды помыслил я, что вот сам Господь не избрал царские чертоги, а выбрал Себе ясли убогие. Мне, недостойному, пришло в голову выкопать у себя в конюшне пещерку, куда я уходил в свободное время, часто и по ночам, молиться. И мне было приятно, что в тесном месте не разбегается мысль. Так продолжалось лет восемь.»
И понял Распутин, что странничать нужно только до поры, пока разумение мира не приходит, а затем возвращаться в жизнь и людям помогать. Для этого он встречался со многими духовными лицами и видел, что иному батюшке лучше было бы поступить в полицейские. Но печалиться об этом не приходилось, ведь сам Спаситель сказал: "Возьми крест свой и следуй за Мной".
И пошли в Покровское люди со всей округи. А знали о Распутине еще дальше.
Не даром говорит Святое Писание, что за Богом молитва не пропадет, а за Царем служба. В 1903 году Распутин появился в Петербурге с одним рублем в кармане и сразу же отправился Александро-Невскую Лавру. Поклонился святым мощам, отслужил молебен сиротский, положив 3 копейки, и 2 копейки дал на свечку.
Там же Распутин спросил, как найти епископа духовной академии Сергия. Но полиция прогнала его. Тогда Распутин на задних дворах разыскал швейцара и встал перед ним на колени. Что-то было особенное в просителе, потому что швейцар доложил о нем епископу.
А отец Сергий вместо обычных 10 минут проговорил с Распутиным более двух часов, а позже познакомил с архимандритом Феофаном и епископом Гермогеном. После этого перед Распутиным открылись многие двери. Его приглашали помолиться и дать духовный совет. И он не отказывал никому.
Вскоре о нем узнал высший свет, а там и императрица.
В ноябре 1905 года случилась и первая встреча Распутина с царем, который в своем дневнике записал:
«Поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим — Григорием из Тобольской губернии».
Стана была супругой Великого князя Николая Николаевича, дяди царя, который был старше Николая всего на 12 лет и считался ближайшим другом и советником царской семьи.
Распутин:
«Я рассказывал Батюшке о жизни и нуждах сибирских крестьян и о святых местах, где мне приходилось бывать. Царь оказал мне милость, понял меня и дал денег на храм.
С этой вестью я радостно поехал домой».
И свершилось очевидное - духовенство, узнав, что сам царь передал Распутину деньги напрямую, стало обвинять Распутина в ереси и недобрых делах. Ересь состояла в том, что деньги пошли неправильным путем, вместо того, чтобы сначала к высшему духовенству, оттуда – к среднему, а от него – тоненьким ручейком уже на места. А недобрые дела – это заводить дружбу мужику с царем и царицей.
Но архимандрит Феофан, епископ Гермоген и сам Николай II отводили церковный гнев от Распутина. Отец Николая Александр III сам водил дружбу с Иоанном Кронштадтским, которого тоже поедали за это более высокие священники.
По воспоминаниям очевидцев, лучистые глаза Распутина проникали глубоко в тайники человеческой души, и никакие искусные притворства не могли помешать этому. Если Распутин ошибался – а без этого и быть не могло – то ошибки происходили из-за его собственного мировоззрения, по которому самой главной силой на земле была всеобщая любовь, не замечая, что в мире еще существует и всеобщая ненависть. Потому в Священном Писании говорится и о благодеяниях, и о грехах.
При встречах Григорий целовался со всеми членами царской семьи, а затем уж велись неторопливые беседы, в которых обращались друг к другу только на “ты”. (Ну, кто же из завистников выдержит это!)
Распутин рассказывал, как, войдя в Киевско-Печерскую Лавру, поразился простоте: «В тишине почивали угодники в деревянных гробиках. И помянешь свое излишество, которое гнетет и гнет.».
Когда у страдавшего гемофилией царевича открывались кровотечения, тотчас же посылали за Распутиным. Он приходил, садился возле обессиленного наследника или вставал у иконы и горячо шептал молитвы, и рана переставала кровоточить.
А когда Распутина в Петербурге не было, к нему приходили телеграммы, хоть в Покровское. Распутин слал ответные, что он помолится, и все будет хорошо. И так и происходило. Придворные врачи не могли объяснить происходящего.
Распутин не был экстрасенсом или целителем – он только страстно молился, часто по несколько часов, и тогда происходили удивительные вещи.
И хотя члены большой императорской фамилии пытались внушить государю, что влияние Распутина вредно и опасно для династии, царь только отвечал: «На святых всегда клевещут».
Участковый полиции в Покровском, которому поручили подавать ежемесячные отчеты своему начальству, писал: "Распутин Григорий Ефимович образ жизни ведет трезвый и набожный. К односельчанам радушный". Копии этих докладов имеются в экспозиции местного музея.
А в Петербурге министр внутренних дел уже докладывал царю, что Распутин - пьяница, безбожник и полностью соответствует своей фамилии. В столицах все наоборот говорится.
Николай послал одного негласного проверяющего, второго…, и понял, что придворная партия старается опорочить Распутина.
А тем временем, "безбожник" построил в Покровском школу и придел храма, за что получил благодарность от епархиальных властей.
Кроме просьб об излечении люди шли к Распутину со своими материальными нуждами и жалобами на обиды и притеснения. Квартира Распутина в Петрограде на улице Гороховой, где он проводил больше всего времени, по рассказам очевидцев, была переполнена всевозможной беднотой и разными просителями. А Распутин каждое утро начинал с приема посетителей и писал на клочках бумаги разным должностным лицам: «Милый, помоги …». И многим помогали...
В 1910 году Распутин привез из Покровского в Петербург своих двух дочерей и устроил учиться в гимназию.
А в 1911 году соскучившиеся по нему газеты снова начали его травлю. Дошло до того, что вопрос о Распутине поднялся в Святейшем Синоде и в Государственной Думе. Царь и царица хорошо понимали, что кампания клеветы на Распутина затрагивает и их самих.
Распутин:
«Спутана вся Россия, и не признает своего пастыря. Пришлось мне Романовское поколение видеть. И понял, что везде нужны смирение и любовь. И она никогда не искоренится, если ставить себя невысоко, а любить побольше. Кто живет со Христом нищий и убогий, у того радость больше его хаты, а и во дворцах и у Высокопоставленных, как Бога нет, уныние больше их дворцов. А если царь бога знает, то и гора на него упадет - не задавит.
А у царя храм – его государство.»
В разгар травли Распутин добровольно покинул столицу и совершил паломничество в Иерусалим, находившийся тогда под турками.
Как вспоминал великий писатель Марк Твен, посетивший Палестину примерно в то же время, идея христианства там и тогда культивировалась настолько, что малейшая пещерка или старое дерево, или большой камень были связаны с памятью кого-либо из святых или чуда, сотворенного ими. А вокруг устроено много монастырей от миссий различных христианских конфессий. Поэтому приезжавшие паломники не имели недостатка в освященных местах.
На пасху из Одессы отплывали целые пароходы с паломниками, в основном, бедными, которых везли в темных трюмах по 500-700 человек.
Распутин:
«Надо паломников возить подешевле, и так устроить, чтобы миссия не брала с них денег за кипяток, номера, за барак и раз в день давали бы кушать. Ведь простые паломники очень поддерживают своей верой Россию».
По распоряжению министра внутренних дел с 1912 года за Распутиным было установлено наружное наблюдение, продолжавшееся до самой его смерти. В свою очередь, царь отдал распоряжение о его тайной охране. Но приставленные к Распутину агенты, и с той, и с другой стороны, быстро сходились с ним и все вместе пили чаи.
Тем временем, новый Тобольский епископ Алексий лично изучил материалы по делу Распутина. И разослал многим высокопоставленным и думским лицам заключение Тобольской духовной консистории, в котором Распутин был назван «христианином, человеком духовно настроенным и ищущим правды Христовой».
Директор Департамента полиции Васильев:
«Множество раз я встречался с Распутиным. Ум и природная смекалка помогали ему трезво и проницательно судить о людях, даже впервые им встреченных. И потому царица порой спрашивала его мнение о том или ином кандидате на высокий пост. Но Николай II, назначая министров, всегда пользовался своими собственными соображениями. А народу клеветали, что все в стране зависит от клочка бумаги с несколькими словами, написанными рукой Распутина.»
Министр внутренних дел Протопопов вспоминал Распутина: “Он зло про людей не говорил, это мне нравилось...” Например, Юсупова, своего будущего убийцу, он ласково называл “маленьким”. Сам же Распутин говорил, что лучше ошибиться в человеке, чем думать о нем худо.
Председатель Совета министров граф Витте считал, что Распутин был удивительным человеком, которого нельзя было мерить обыкновенной меркой холодного рассудка. Политиканство и интриганство было ему чуждо. Распутин говорил: “Служи народу честно - вот тебе и политика...”
Несмотря на это, в 1914 году против Распутина возник заговор, во главе которого встали дядя царя Николай Николаевич и председатель Госдумы бывший кавалергард Родзянко, которые хотели избавиться от Распутина до глобальных политических событий.
29 июня 1914 года в селе Покровском Распутин вышел из своего дома, чтобы отправить очередную телеграмму в Петербург. К нему подошла некая Гусева, приехавшая недавно из Царицына, и попросила милостыню. Когда Распутин опустил руку в карман, она ударила его длинным узким кинжалом в живот около пупка.
Распутин, зажав рану руками, побежал к церкви, надеясь, что там он получит силы на исцеление.
Подбегая к мосту через речку, он оглянулся и увидел, что злоумышленница его догоняет, а Господь с активной помощью не поспевает, но народ у моста уже собрал. Тогда Распутин схватил лежавшую на дороге палку и осенил ею Гусеву по голове. Гусева, принявшая это за знак божий, остановилась, и ее окружили подбежавшие мужики.
Другие люди подхватили Распутина, уложили на телегу и повезли к фельдшеру. Распутин только простонал: «Ничего… Глубоко… Но я выживу…»
Через три часа пострадавшего осмотрели приехавшие из Тюмени врачи. Рана была весьма опасной.
А на четвертый день Распутина перевезли в Тюмень на неторопливом пароходе “Ласточка”, который отвалил от берега после молебна о выздоровлении и под звон колоколов. На берег вышло все население Покровского. На всем пути пароход встречало население окрестных сел. В Тюмени на пристани собралась масса народа.
В больнице раненого тщательно обследовали, и подтвердилось, что положение серьезное. Пришлось Распутину провести в больнице полтора месяца.
Вернувшись в Петербург после покушения, Распутин сказал своим почитателям: «Смерти не боюсь, буду рад, что Господь Бог прекратит мои земные страдания. Конечно, приятнее умереть не от руки злодея, а когда сам почувствуешь, что пришло время».
А о начале мировой войны Распутин высказался:
«Война - нарушение завета Христа, страшный грех. Война мужичками питается.»
Во времена Николая II было пятнадцать Великих князей - прямых потомков царей по мужской линии - которые ревностно следили за влиянием друг друга на императорскую чету. А родственников у этих князей были толпы.
16 декабря 1916 года поздно вечером один из князей Юсуповых срочно вызвал Распутина в свой дворец на Мойке, якобы, к своей больной жене. (Кстати, Распутин лечил и самого Юсупова от психических расстройств).
После молитвы Юсупов позвал Распутина в полуподвальное помещение на трапезу, где уже собрались монархист-скандалист член Государственной Думы Пуришкевич, 26-тилетний Великий князь Дмитрий Павлович и офицер британской разведки Освальд Рейнер – все те, кому любое кровавое преступление могло бы легко сойти с рук.
Поскольку Распутин вина не пил, его стали угощать пирогами с ядом. Но человек, которого попросили приготовить эти пироги, не был ни князем, ни дипломатом и ни членом Государственной Думы. Он сразу понял, что его и обвинят в отравлении, и подсыпал в пироги безобидный белый порошок соды.
И когда Распутин ел пироги и нахваливал, и ничего с ним не происходило, взбешенный Юсупов встал, обошел стол и выстрелил Распутину в спину из пистолета. Тотчас поднялся английский разведчик и выстрелил в Распутина два раза спереди.
Распутин был весьма среднего роста, худощав, его легко связали верёвками по рукам и ногам, отвезли на автомобиле к Неве и сбросили с моста в полынью.
Что в то время делал Великий князь Дмитрий Павлович, не записали ни в один протокол.
Днем 17 декабря на парапете Петровского моста были замечены пятна крови. Водолазы обследовали дно Невы и нашли тело Распутина. Судмедэксперты обнаружили в нем три раны, каждая из которых была смертельна: в лоб, в печень и почку. В воду Распутин был брошен уже мёртвым.
Простой князь Юсупов успел удрать сам, а Великого князя пришлось выслать, потому что государь, вернувшись из Ставки (обратите внимание, все мерзости в Петербурге делались, когда царь уезжал в Ставку) 20-го декабря и узнав о происшедшем, сказал: «Мне стыдно, что руки моих родственников обагрены кровью этого мужика».
(И выслал Великого Князя Дмитрия Павловича и князя Феликса Юсупова из Петрограда). Несмотря на мягкость наказания, среди Великих Князей поднялась целая буря. Государь получил письмо, подписанное всеми членами Императорского Дома, с просьбой оставить Великого Князя Дмитрия Павловича в Петрограде по причине его слабого здоровья... Николай II начертал на этом письме только одну фразу: «Никому не дано право убивать».
Распутин общался с царской семьей в течение десяти лет. Царица отзывалась о нем, как о выдающемся человеке из народа, а царь говорил: «В минуты сомнения и душевной тревоги я беседую с Распутиным, и мне становится легко и хорошо».
Царица даже считала, что и вещи Распутина имеют особые свойства. “Не забудь причесаться маленькой гребенкой, которую подарил тебе Распутин”, - говорила она супругу в особо ответственных случаях. Николай причесывался, вспоминал и умиротворялся.
После убийства Распутина Николай II носил его нательный крест.
Убитого Григория Распутина предали земле в Александровском парке Царского Села на территории строящегося Анной Вырубовой, фрейлиной императрицы, храма Серафима Саровского.
Уже через два дня после отречения Николая II министр юстиции Временного правительства Керенский приказал генералу Корнилову разрыть могилу и уничтожить тело Распутина. Поскольку эта операция была совершена в тайне, то слухов о ней было больше, чем много: от сожжения тела Распутина в топке парового котла Политехнического музея, до уничтожения кислотой на проселочной дороге по пути к Петрограду, что в последствии случилось и с царской семьей.
В свое время Распутин сказал царю: «Плохо все. Меня убьют. Но если кто из моих, то тебе бояться нечего. А если – из твоих, то потом убьют и тебя…»
Не смог Распутин своей теорией всеобщей любви объять весь мир. Даже церковь не смогла сделать этого, и объявила часть непослушного мира адом.