Рецензия на рассказы Виктора Баравкова "Где тонко, там и рвётся" и " Размышления о полётах".
Да, Виктор, прочёл с огромным интересом. А выражению "ПОЛЁТ - ЭТО СОСТОЯНИЕ ДУШИ" - которое Вы написали уже в ответе на рецензию, вообще, ПОАПЛОДИРОВАЛ, СТОЯ. Я, если Вы не возражаете, даже возьму его эпиграфом к какому - нибудь рассказу.
Вообще, Ваши рассуждения вызвали столько своих мыслей-ассоциаций, что они все сюда не поместятся. Попробую изложить хотя бы часть. Первое - конечно же привычка к стрессу тренируется и с приобретением опыта у сильного лётчика достигает феноменальных результатов. И Ваш пример с лётчиком-испытателем, который стал делать всё наоборот, т.е. дал рули по крену - это подтверждает.
Самое интересное, я тоже совсем недавно вспомнил этот случай применительно к гибели своего однокашника на Л-29, которому официальную причину записали - "Не синхронный выпуск закрылков". И только за то, что я написал, что фатальной вероятности катастрофы не было, был шанс спастись, крутани Толя Фесько бочку в сторону крена и одновременно, ткнув пальчиком в кнопку уборки закрылков, и привёл как раз Ваш пример, меня один однокашник заклеймил "позором и всякими не хорошими словами".
А во-вторых, вспоминая свои стрессовые ситуации и в полётах, и в жизни (а их было много, учитывая мои занятия экстримом более 50 лет), но в некоторых я честно говорил себе: " Да, Вася, в этой ситуации ты был слабак, и тебе просто повезло, что всё обошлось. Чтобы не быть голословным, приведу пример:
Мне моя вторая отцепка на 778 прыжке за два дня до её совершения приснилась до мельчайших подробностей, и когда произошёл полный отказ купола при входе в облака, первая мысль была шоковой: "НЕ МОЖЕТ БЫТЬ". Но когда я увидел, что рифовка вышла метра на полтора и дальше не идёт, а поток треплет вытяжной парашютик, но ничего не происходит, то след. мысль: "БЛЯ..., ДА ТЫ ЖЕ ЭТО ВСЁ ВИДЕЛ ВО СНЕ".
У меня враз ноги и руки стали ватными и ослабели. Я как-то медленно и неохотно выбросил кольцо основного парашюта, еле отодрал подушечку отцепки. Когда купол, точнее, ранец парашюта отделился, как-то неуклюже перевернулся спиной вниз. С трудом, медленно еле выдернул из кармана кольцо запасного парашюта, как-то не рванул, а медленно стал вытягивать руку, делая ещё кучу суетливых, не нужных движений, выбросил кольцо запасного парашюта, и лишь когда раскрылась запаска, а я к тому времени уже вывалился с облаков, я пришёл в себя.
Мне как будто кто-то по морде пощёчину дал: "Ты что слюнтяй, а ну соберись". И я мгновенно стал другим человеком. Реакция, боевое холодное спокойствие и ещё куча всего тут же вернулось. Я мгновенно нашёл свой падающий ранец, увидел и запомнил место, где мой не раскрывшийся парашют со страшной силой шмякнулся о землю среди камней. Дальше я очень хладнокровно стал управлять стропами круглой запаски, хотя я на ней опускался всего второй раз. Чётко выбрал себе место среди каких-то плит и камней, которые непонятно откуда взялись на окраине аэродрома Саки. А ветер был 7-8 метров в секунду, порывы до 10, что для круглого парашюта явно много.
Развернулся на стропах, ударился ногами, сделал кульбит, и сел, ощущая мелкую дрожь в руках и ногах. Вижу, несётся "санитарка", метрах в 100 останавливается, т.к. из-за камней ко мне проехать нельзя. Из неё выскакивают двое. Тофик Бабаев бежит к парашюту, а Андрей Сундуков ко мне. А я сижу и ощущаю физически, что меня от этих ребят отделяет мощнейшая прозрачная, толщиной сантиметров десять стена. И там, где бегут ребята "ЖИЗНЬ", а со стороны, где сижу я - "СМЕРТЬ". И лишь когда подбежал Андрей, это ощущение пропало.
Да, надо ещё указать такой момент. Когда приехали на старт, я один подъём пропустил, "успокоил нервы", а в следующем совершил ещё прыжок, чтобы выбить страх, который мог остаться после отцепки. После окончания прыжковой смены втроём зашли в «чепок», взяли бутылку портвейна «777», выпили без особых тостов, и пошли спать в казарму готовиться к новой смене. Ребятам — Тофику и Андрею на вопрос: «Как самочувствие?», - я ответил: «Нормально», но сам для себя знал, что действовал я далеко не лучшим образом. Себя ведь не обманешь, Надо было обязательно сделать попытку вытащить рифовку, чтобы приземляться на основном парашюте, т. к. на круглой запаске в такой ветер — не безопасно.
Но в целом, я свою психику прыжком после отцепки привёл в боевое состояние и нормально прыгал до конца сборов. Кстати, о психике. Уже не помню, кто мне рассказал, поэтому за достоверность на 100% не ручаюсь, что одновременно со мной на параллельных сборах в Миргороде у парня произошёл подобный же отказ. Но он падая до 400 метров, всё-таки сумел распутать рифовку и приземлился на своём парашюте. В то же время утром, когда пришёл на службу, в волосах появилась седина. Т.е. у меня был секундный страх, но я тут же отцепился и ввёл в действие запаску. А он падал порядка 10 секунд и не знал, чем всё это кончится, т.е. страх длился "долго".
Теперь попробуем разобраться в причинах, почему я, имея достаточно солидный опыт, не очень чётко действовал при совершении отцепки. Во всяком случае намного хуже, чем на первой отцепке, которая случилась на 166-ом прыжке на парашютных сборах в Храброво. Во-первых, тогда сборная авиации Балтийского флота прыгала на парашютах УТ- 2р, УТ-2к. Эти модели были очень отказными, и у нас практически ни одна смена не обходилась без того, чтобы кто-то не отцепился, и это стало считаться чуть ли не нормой. У того же полковника Падры Николая Семёновича 15 отцепок. Если честно - я охриневаю от этой цифры. Тут от двух штаны еле сухие остались, а у него в 7,5 раз больше, а возраст почти одинаковый. Да, профи - он и в Африке профи!!!
А во-вторых, и это главное, на каждой предварительной подготовке к прыжкам мы проходили тренаж по отцепке. Тогда для этого служили замки АСК на каждой лямке основного парашюта. Надо было перенести руки на замки, пальцем отогнуть предохранительные собачки вниз, и потом, нажав на боковые щёки замков, одновременно и резко вывезти их из зацепления с основным куполом.
В этом процессе очень важным моментом является одновременность срабатывания замков. В противном случае возникал перекос, и дальше полная отцепка купола становилась весьма проблематичной. Когда же в конструкцию парашютов ввели отцепку с помощью аварийной подушечки на груди, процесс значительно упростился, и мы тренажами стали пренебрегать. Вот Бог мне сразу и показал: «Ты не прав, Вася».
Но тренаж тренажу рознь. Виктор Баравков описывает каких трудов ему стоило свои мозги заставить соображать, при отказе двигателя на МИГ-27 и последующему его запуску, Хотя тренажи с ним не раз проводились, но я думаю в них отсутствовала эмоциональная составляющая. Т.е. мало отработать сами действия при запуске двигателя в воздухе. Надо ещё пытаться представить, что под тобой город, например. Что нет шума двигателя, горят аварийные табло, истошно вопит Рита и т. д. Т.е. вашей психике будет легче приспособиться когда это произойдёт
фактически. Тот, кто читал мой «опус Преодолеть страх — обмен опытом. Ликбез», возможно, помнят, что вторым средством для преодоления страха у меня идёт «ПОВТОРНОСТЬ ВПЕЧАТЛЕНИЙ И ПРИВЫЧНОСТЬ УСЛОВИЙ». т. е. когда мы мысленно вспоминаем всё окружение ОСП ( особого случая полёта), то вот эту ПРИВЫЧНОСТЬ УСЛОВИЙ и нарабатываем.
Закончить же эти соображения хочу отрывками из двух рассказов Командора Гражданской авиации Василия Васильевича Ершова: « Пять процентов» и «Последние слова» .
«Я вчера, в хорошем сдвиге ветра после дальнего привода, шел на 82, добавил 84, подумал, добавил 86, выждал, пока перетрясло, убедился, что скорость стала стабильно нарастать, и когда дошла до 280, поставил 84, потом 83, а когда стала падать до 270, поставил, как и было: 82. И дальше держал ее так до торца, и только убедившись, что 270 стоит стабильно, а меня хорошо поддувает, но не забывая, что над полосой может и присадить, я поставил 81, и так и выравнивал, и только когда понял, что темп выравнивания правильный, поставил малый газ.
Плюс-минус пять процентов – роскошь, позволительная только кабинетным пилотам, которые на самолете ездиют по принципу: «надо ехать – дай газ; надо тормозить – жми тормоз».
Кстати, в рецензии на этот рассказ я Василию Васильевичу как и Баравкову написал всего два слова: «ВВ, АПЛОДИРУЮ, СТОЯ».
Мораль, я думаю, ясна — чтобы так летать одного лётного опыта мало. Надо ещё заставлять себя очень много думать о полётах и анализировать свои ошибки, а также удачные моменты в своём пилотировании, чтобы обеспечить собственную стабильность и надёжность как лётчика.
ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА...
На занятиях к ОЗП прокрутили нам магнитофонную запись последних минут полета Ил-76 на Камчатке. До самого конца они спокойно констатировали: вот, вечно все отказывает… Что там гудит? Да все у нас гудит. А вот надо бы выдавить с заказчика дивиденд: погода плохая, глядишь, еще придется уйти на запасной… с мясом… Сходи, поговори. Да нет, что я, пусть капитан, он солиднее, ему сподручнее. Да нет, пора снижаться. Как там давление? А эшелон перехода какой – три триста? А… три тысячи… Штурман, ты хоть к третьему-то выведешь? Вечно у тебя: как сложняк, так все отказывает. Мать-перемать.
Уже на 900 метров, между гор, связь пропадает – и это в районе круга… Радист хоть бы что: это у нас такой приемопередатчик. Срабатывает сирена ССОС – 10 секунд непрерывное: пип-пип-пип-пип… Что это там гудит? Да тут все гудит.
Дать бы взлетный режим и перевести чуть в набор – там всего-то превышение 200 метров над высотой полета. У них было в запасе еще 24 секунды. Потом резкий, высокий мальчишеский вскрик: «А-ша!» И всё.
Очень полезно иногда прослушать такое. Хотя… лучше бы – никогда.
Резюме — Лётные происшествия надо вспоминать снова и снова, с определённой периодичностью, особенно те, где выводы комиссии по расследованию ЛП были не однозначны и допускали двойное толкование. При этом надо стараться каждый раз ставить себя на место экипажа, представляя обстановку на борту на момент катастрофы. Этим вы, во-первых, закаляете свою психику, а во-вторых, приучаете ваши мозги работать в условиях стресса.
Вот на такие раздумья навели рассказы лётчика истребителя-бомбардировщика Виктора Баравкова и пилота Гражданской авиации Василия Васильевича Ершова о безопасности полётов и о стрессе, как таковом, что, пожалуй, стоит это вынести на проза.ру, чтобы услышать опыт тех, кому есть, что добавить.
С уважением, полковник Чечель, ("Военный лётчик-снайпер" на дембеле)
П.С. Через два дня праздник 23 февраля - Всех читателей проза.ру поздравляю с днём Защитника Отечества !!! Пусть ваши мечты превратятся в планы и сбудутся под мирным небом !!!
На фото - штурману 12 омрап Сергею Гончарову удалось поймать меня "в полёте" на празднике, когда отмечали день ВМФ (день Нептуна). Раньше моей "фантазии" командира полка хватало только на организацию праздничного настроения, плавно переходящего в стихийный "банкет", но мой правый лётчик Юра Лончаков, будущий космонавт и Герой России, сломал сложившийся стереотип и придумал целое представление с пиратами, драками и прочим. Самое интересное, что публика, которая наблюдает за нами, даже не догадывается, что минут через десять их пираты будут бросать в воду прямо в одежде. Причём всех, не взирая на чины и ранги: женщин, мужчин, стариков и детей.
Для меня было полной неожиданностью, что начали они это священодействие с меня - командира полка и начальника авиационного гарнизона. И даже мой вопль: "Пазвольте, но я второй секретарь", - не помог. Со словами: "Нычего, праходи, будэшь пэрвым", - меня раскачали и бросили в озеро. А вторым полетел в воду Лёша Сердюк, тогда командир отряда, а ныне Алексей Игоревич - генерал и начальник Центра Морской авиации Российской Федерации в городе Ейске. И никто не знал из народа, которому мы здесь показывали драку на ножах, что накануне на генеральной репетиции я со всей дури воткнул Алексею матроский штык-нож в руку чуть ниже локтя, и у него под кимоно рука зашита скобками и перевязана.
А причина, применительно к теме данного "опуса" - стресс, вызванный словами: "Крутим всё в условиях, максимально приближенных к боевым, как будем выступать завтра". Вот и привело небольшое увеличение скорости, резкости и силы удара к такому "печальному итогу". Хорошо, что нож не попал в локоть или кость, а только в мягкие ткани.
А вообще, честно скажу, когда командир полка может подчинённым показать не только полёты, но сам лично может повести за собой личный состав на любой экстрим - это дорогого стоит. И в этом отношении я всегда брал пример с Тимура Апакидзе, с которым мы дружили 19 лет, хотя и не были близкими друзьями. Светлая тебе память Тимур. Десятки лётчиков, которых ты научил садиться на палубу, сотни мальчишек и девчонок, которые занимались у тебя в секции каратэ, благодарят тебя за науку быть защитником, гражданином и патриотом своего Отечества.
Полковник Чечель - полученные рецензии
Рецензия на «Размышления о стрессе и полётах» (Полковник Чечель)
Н-да-а... Это настоящие старые летчики от Бога. И как хорошо, что они еще и умеют ТАК писать, делясь опытом с молодыми...
Здоровья вам, и долгих лет жизни. С праздником вас всех!
Альберт Храптович 21.02.2017
Рецензия на «Размышления о стрессе и полётах» (Полковник Чечель)
Спасибо, Василий Васильевич!
Хорошие, отлежавшиеся мысли. Они понятны старшему поколению - но как их вбить в мозги молодежи? Вот о чем душа болит.
С уважением,
Василий Васильевич Ершов 21.02.2017