17.05.03
Электричкины новеллы
/Не столько новеллы сколько архиреллы*, т.е.
известны давно и взяты из пёстрой жизни нашей!/
Вы видели когда-нибудь в полном расцвете наш старый минский вокзал? Бывали там? Нет, не только возле касс или в двух буфетах с вечно холодной дымчатой крестьянской колбасой, синими яйцами и молочным кофе и маковыми клейкими булочками.
А вокзальные туалеты?
Там слева. Все идут рядом, мило разговаривают, а поближе - речь отрывистая, сбивчивая. Друг на друга не смотрят, краснеют в общем предбаннике, становясь незнакомыми... Каждый, осторожно вышагивая последние метры, по сторонам не глазеет. Дамы направо, владельцы главной хрупко-временной семейной ценности, как всегда, налево.
Одна дверь заперта! С внутренней стороны её крепко держит более сильная рука и сидельца никакими силами не сдёрнуть с уютного места. Вот ещё одна,полуоткрытая. Упёрся коленом - не открывается! На помощь подбежали другие заинтересованные люди, налегли - ручка в руках, дверь вывалилась... На стене полустёртая надпись: "С января 195... не работаем по причине отсутствия отечественных коленок для отвода .. . На пол, просим, не пользоваться !"
Наконец, нашёл! Влетаю. Взгляд влево поверх кабинок - никого. Можно начинать. Направо - красновато-печальные глаза проректора Консерватории. Ужас! Только вчера после Скрябина* в буфете водочку пили во фраках. Нет, не все дороги ведут в Рим! Доцент, увидев меня, смутился и провалился вниз. Я успел сочуственно кивнуть ему головой.. и за задвижку. Её не было! А время стремительно поджимало! Сантименты о жизни и мысли о родных испарились, остался один!
Руки мои и здесь коротки, до ручки не достают. Только, если привстать и левой ногой полшага вперёд... Но зачем тогда эта поза?
Придумал - галстуком за ручку, вокруг шеи и крепко держать левой рукой. Правой в низком седе задним хватом ладонью снизу-сбоку за ржавые трубы.
*архиреллы/авт./ - эксгумированные псевдоценности /не путать с настоящими, а они были/ эпохи строительства социализма в какой-то одной отдельно взятой стране.
*Скрябин А.Н. – /1871-1915/ русск.композитор, пианист. Для творчества характерны утонченность, экспрессивность. Впервые в симф. поэме „Прометей“ применил светомузыку.
Пошёл обратный отсчёт: “Три, два...
Голова сверху в битловских очках:
- Бумажки лишней нету?
- Ооо...оо, тв.... м...., есть. Подожди, уже встать не могу... Аааа!
- Я подожду, подожду! Мне сейчас уже стоя можно.
- Ды ты хоть присядь, не виси над моей ж....!
- Так я присесть не могу.
- Ааа...ооо, что за день? На, подавись потом ею! Охххх....
Только что купленная "Литературка"* разлетелся в мгновение... и не жаль, ибо этот миг стоил его.
Отошёл к рукомойникам и увидел в потускневшем зеркале незабываемую картинку – зазеркальный мир! Инвалидом в кабинку заползает, дверка нервно закрывается, а в другом месте открывается и человек выходит! Грудь колесом, взгляд прямо, гладит себя внизу и сзади...
В третьей голова исчезает, из пятой шапка торчит - то ли высокий попался, то ли в позе неудобной! Потом из второй и девятой две разных физиономии, на седьмой плащ повис, на первой авоська с хлебом. Вот из шестой голова, нет, две и мужские?!?! Чудеса! Что они там делают? Сиамские близнецы - один без другого ср... не могут?
Ну, а звуковой фон? Здесь неизведанный и бескрайний простор для современных композиторов, режиссёров и шоуведущих!
Осторожно оглянувшись, вышел в зал ожидания. Настроение уже другое и перекусить можно! В какой буфет идти? Ясное дело, в тот, куда направилась эта кругленькая ... Хорошая для нас сейчас мода! Надев тёмные очки, голову повернул направо, а глаза оставил на месте. Двинулся следом в благоухающей духами кильватерной струе!* Яхта медленно шла впереди, покачивая круглыми обводами или обвесами*, и сразу за дверью в зал ожидания свернула к закускам. На небольшом расстоянии от кормы бросил якорь и я. Посмотрев на яйца и заливную кожу, начал изучать содержимое кошелька, выложив копейки на прилавок. Общая сумма, включая проезд, не сходилась с запланирован-ным угощением незнакомки. Второй раз за полчаса я крепко задумался. Яй-цом меньше? Ничего, можно и с одним день прожить! Ей кофе с булочкой, а мне...? Пол незаливного хека! Кутить, так кутить! Пока отрывал намертво прилипшую копейку, впереди стоявшая дама исчезла. Я заскучал и от обиды сьел и кофе и булочку, затем яйцо и хек.
*обводы, обвесы /морск./ - судостроительная терминология, обозначающая внешние формы корпуса яхты или корабля.
*кильватерная струя - /морск./ бурунный след, образующийся за кормой любого движущегося плавсредства /корабля, яхты/.
Гнусавый голос, расползаясь жидким киселем по постройкам, вагонам и путям, обьявил, что "... на 4-ом путю электричка отправляется на Б....." и заглох. Я кричу в стекло: "Это на Борисов?" Оттуда: "Нет, мне до Степянки!" Я ему: " А мне как раз за неё. Так это на Борисов?" Никакого ответа – тот уже что-то жуёт и вдоль вагона смотрит.
Только нашёл место и сел напротив двух грудастых студенток, как шепеляво из коробочки над дверью: „Пригородный поезд направляется по расписанию до станции Барановичи с задержкой на тридцать минут!“ Тут же скрип отпускаемых тормозов, вопль за стеклом: „Подожди, м... т..., я не весь сел...“ и поезд набирает ход. Я за папку, в тамбур, кольцо на себя и вниз мордой на асфальт. Направление моего движения перепутал!
Вдруг эхом от каменного забора: „Белорусская .....министрация.....ёт Вас и
Ваших... ......едуп....... спереди и сзади...........“. ???!!!* Ничего не понять, но как это, так грубо и сразу в эфир?
Наконец нашёл свою электричку и занял наиболее выгодное место возле второй двери первого вагона. Внесли меня и папку на плечах в первый вагон, но остановиться я не мог, таков был напор хилых пенсионных дачников. Другая половина народа открыла заднюю дверь и помчалась по проходам навстречу первой. Столкновение передовых сил произошло 23 мая в 11час. 15 мин. между 16 и 18 местами пятого вагона. Мои претензии на место, как и папка, были отброшены превосходящими силами первого штурмового отряда до седьмого вагона, затем выдавлены свежими резервами противника до шестого и я был засунут в узкое место между стенкой туалета и двухместным сиденьем. Там стоял чей-то мешок и я с размаху, опережая наглого подростка,вскочил на него. Мешок дико взвизгнул и подбросил меня вверх! На лету я уцепился за полку и перебрался на руках в соседнее отделение.
Там тоже мест не было и я завис, рассчитывая на воспитанное десятилетиями острое чувство социалистического локтя и пролетарско-классовую солидарность сидящих внизу. Не тут-то было! Здесь я опять промахнулся, как и везде, где сталкиваешься нос к носу с темными глубинами славянской души.
О каких душах речь?
*на совести у диктора железнодорожного радиопункта и отечественных динамиков. А было так: „Белорусская администрация железной дороги бережёт Вас и Ваше здоровье, предупреждая в целях безопасности обходить стоящие составы спереди и сзади, не подползая под вагоны...
От таких сравнений и растущего интереса к пилоту-испытателю у пятидсятисемилетней учительницы Новозасадовской начальной школы глаза вылезли из орбит, а нервные руки начали мять коробку с рассадой.
На меня тоже обратили внимание. Я сидел уже полусогнувшись, так как собака положила мне сзади на плечи свою красивую голову и, захватив в пасть мочку правого уха, посасывала её, закатывая глаза от удовольствия. Ухо стало большим и мокрым. Когда я пытался изменить позу или вынуть соску, собака ворчала и сжимала свои зубищи. Терпеть! Осталось 25, 30 километров. Я расстегнул рубашку. К запаху носков владельца ватника добавился острый, до боли знакомый аромат. Вы его знаете! Чем ближе подходишь к коровнику, тем он становится ярче! Непонятная неожиданность! Запах был рядом. Ну, не от меня же? Томатной рассадой чуть меньше, а эта вонь всё гуще и гуще! Не вдыхать же это внутрь?
Изучая окружение, сунул нос в одну из дырок, криво прорезанных в картонной коробке… Чуть не задохнулся! Газовая или, точнее, дерьмовая атака! Немцы до этого не дошли! Мы первые! От жары в вагоне крепчайший рассол заструился изо всех щелей. Какой тут иприт? Сознание начало мутнеть… Я все-таки повернул голову в другую сторону и тут же в пасть была втянута левая мочка. Ооо! Слышу опять:
- Вы представляете теперь как я летал, как я летел?
- Да не мог ты летать, от тебя гавном воняет, оно летать не может, оно хлюпает. Различать надо! Ну, я пошёл.
Ватник встал и начал пробиваться к выходу. Я неожиданно для собаки дернул головой и быстро уселся на освободившееся место. Красота! Всё тело отдыхает! Неважно, что слева малыш тут же ноги на меня положил. Неважно, что справа дразнящий запах домашней ветчины и смачное чавканье мешают сосредоточиться. Даже, когда сосед возле окна начал жрать целыми головками неочищенный чеснок и то это было как-то пикантно! Запахло деревней, жарким летом, зелеными грядками с кучерявой растительностью…
Вот дедушка розовенький из баньки выходит…
Вдруг кто-то нежно толкнул мою ногу. Я, очумело посмотрел на симпатичную улыбающуюся девочку лет 15-ти, сидевшую напротив, и подумал: „Вот он пришёл этот миг! Это сигнал Лолиты!“ Тут же продвинул сквозь мешки свою левую и попробовал достичь её очаровательной ножки. С первого раза не получилось. Повернув голову к окну, как мог левей скосил глаза и попытался уже с другой стороны дотронуться до своей цели. Опять ложный путь! Там какой-то сапог! Снова кто-то за ногу трогает? Ооо, даже лизать начал! А, это опять собака! Захотел освободить ногу, но пёс, захватив её двумя здоровенными когтистыми лапами, не отпускал. Я был в дырчатых сандалиях и кобель уже ловил кайф от лакомого кусочка – моих носков. Ладно ноги не мыл, носки бы поменял! Дурак! Уже был же опыт. Кот у моей знакомой так прицепился к носкам, что запланированная за год интрига окончилась её припадочным смехом, а когда на помощь кошке с подоконника спрыгнул облезлый Барсик, меня уже в комнате не было.
Я попробовал ещё раз оттолкнуть – в ответ злобное предупреждение и любовные обьятия стали ещё крепче. Вот влип! Лолита рыдала от смеха, она уже не могла остановиться и только, когда толстуха захотела проверить сохранность саженцев и открыла коробку, девочка поперхнулась от зловоний и перестала смеяться. Сосучий пёс по этой же причине исчез, но, видимо, недалеко, так как физиономия у сидевшего наискосок прапорщика вытянулась и продолжала оставаться такой до моей станции.
Я запомнил это – в вечернем окне вытаращенные глаза героя воинских анекдотов, а напротив него подпрыгивали от дикого смеха два лохматых типа свободной профессии.
Пора готовиться к выходу. В своём тамбуре к двери подойти не удалось – в одном углу передок от „Беларуса“, а в другом его обильно замывали, поочередно прикладываясь к бутылке и черпая грязными пальцами мокрую килечку из газетного кулька. Пошёл я себе дальше.
Слева в другом тамбуре бревно лежит. Иду вдоль него и в вагон захожу. Шесть мужиков пробуют длиннющее бревно наискосок в окно к следующей остановке подготовить. Рядом по виду чья-то теща суетится и вокруг них скачет. То бревно погладит, то советы раздаёт: „Можа як наускасяк? Ай..яй...яй! Што ж рабиць? Таки прэнт добры ад зятя атрымала. Гаварыу и Маскву цяпер зловиш и далей чаго. Ворша ды Менск надаели. Адзин и той жа твар! Куды ни кинь! Ци увечар пасля каровы, ци з ранку пасля Пятра? И твар адзины и рэчы аднолькавыя. Пра тое, што нихто у нас ни на што скардицца не будзе, бо дзесци усё у нас ёсць, а месца гэтае вось-вось людзям пакажуць. Цикава ж усим туды паглядзець!
Як жа ён запёр яго сюды? Ай гора! Гаварыу кольки, што дурная я! Але ж за бярвяно ничога не плацила и яму не дала. Прапьець. Вядома! Можа разпилаваць, дык на два целявизары хопиць? Але ж пилы няма, а стаянка скора! Няужо прыдзецца далей ехаць? Гаварыу, што у нашым лесе такога дабра як грази, але ж гэтае дармовае. Вумник! Кожны з грашыма воин. А ты пазпрабуй з галавой гэта зрабиць!“
Электричкин народ катал по проходу бревно и никак не мог решить эту задачу. Шест был длиннее чем салон и обеими концами вылезал в тамбур.
Я осторожно прошёл под бревном, которое держали целый час на руках. Народ гудел. Все советовали как поступить. Каждый приводил примеры с собственным бревном в своей жизни, один умник предложил его согнуть...
Уже увидев лица родных, встречавших меня в Бобре, молнией сверкнула
догадка – это была тонко рассчитаная месть тёще! Да, да! Зять это придумал:
- На тебе, дорогая жадина, подарочек и езди с ним вечно, как баба-яга со ступой! Соображай кто из нас дурак, а кто нет!
Я вдохнул лесную свежесть полной грудью и оглянулся на электричку...
Длинная зеленая гусеница быстро удалялась, а в торце последнего вагона была дверь?!
Сьеденный в одиночку плотный завтрак подсказал мне истинное направление и я пошагал к двум скворечникам, торчавшим из-за забора. Повернув за угол, остановился, занеся ногу над сплошным минным полем! Нет, никто из Вас, уверен, такого не видел! Подробно описывать не буду, но скажу, что каким же искусством баланса и точности должны были обладать эти минёры,расставляя последние акценты на густо засиженной лужайке. Ни шашки, ни шахматы не могут дать и половины представления об этом перез.... поле битвы! Глядя на эти кратеры наоборот, одна мысль пришла в голову - может быть и, скорее всего это так - этот жест, этот физиологический вопль отчаявшихся, запутавшихся простых людей и есть последний протест, последнее желание напомнить о себе, напомнить о судьбе жителей провинции, не верящих ни в Бога, ни в черта, не шаркающих по мраморным плитам чиновных отхожих мест, не трудом зарабатывающих себе на жизнь, а хитрецой и пьянством, забывших и свой род и свою страну! А, может, были другие времена? И люди? Как же мы их растеряли?
Чистоплюи скажут: „Ну, вот, опять он об этом дерьме? У нас, ведь, и о другом писать можно!“
Следующий раз напишу о другом!
* авт./ - да, в настоящей электричке сзади не вагон с дверью в торце, но пос-
тоянные пользователи этого пока самого дешевого транспорта, особенно пожилые, все пригородные поезда называют электричкой. Им нет дела кто их везет электромотор или дизель, главное сегодня доехать – в тесноте – не в обиде!