Восемнадцатый брат детективный роман с элементами

Алексей Падалко
Александр Сивуда

 ПРОЛОГ

 Студент четвёртого курса факультета естественных наук МГУ Роман Кузнецов был в приподнятом настроении. С тех пор, как всему миру  стала известна овечка Долли, он помешался  на клонировании. В его представлении оно способно помочь человечеству  проникнуть в самые отдалённые уголки Вселенной.

 Любая проблема пребывания человека в космосе связана с питанием. Она предполагает запас  провианта  в таком количестве,  взять которое не под силу  ни одному космическому  аппарату даже самой  фантастической конструкции. А вода и прочие  составляющие человеческого бытия? Все эти проблемы можно решить  только с помощью  клонирования. Достаточно получить  человека-мутанта, пищей которого будут продукты  какого-либо  распада или даже  расщепления космической материи, дающие полноценный кормовой баланс – и никакого  лишнего веса на корабле! С решением этой проблемы исполнится вековая мечта человека побывать  в далёких мирах.

 Охваченный этой вселенской идеей, Роман шёл по Арбату, ничего и никого не замечая вокруг, в том числе и красного сигнала светофора. На самой середине улицы перед ним, заскрежетав тормозами, остановилось такси. Выскочивший  из машины водитель набросился на Романа:

– Тебе что, жизнь надоела, прёшься на красный!
Из салона такси  вышла миловидная  девушка с откинутой назад медно-красной косой.
– Вы не ушиблись? – вежливо спросила Романа.
Только сейчас Роман пришёл в себя и сориентировался в  обстановке. А она стояла перед ним молодая, стройная, зажигательная, с маленькой родинкой на левой щеке. Роман растерялся. Красота незнакомки  затмила всечеловеческую проблему клонирования: в создавшейся ситуации она перестала для него существовать.

 Как из-под земли вырос инспектор ГИБДД и потребовал объяснить  причину задержки  движения. Роман настолько  был поражён красотой девушки, что не мог сразу дать вразумительного ответа.
– Эй, молчун, скажи хоть слово в своё оправдание! – сложив вишнёвые губы в обворожительную улыбку, выручила его незнакомка.

 Следуя формальности, инспектор стал составлять протокол. Водитель поведал, как всё было. Роман согласился, что он оказался виновником происшествия и готов заплатить штраф, но только со стипендии. Когда очередь дошла до девушки, он как сквозь туман запомнил лишь одно: её зовут Анной и она слушательница ветеринарных курсов.

 Инцидент был исчерпан, стороны разошлись полюбовно.

 Незнакомая Анна настолько взбудоражила Романа, что несколько дней  он находился под впечатлением встречи с ней.  Он  потерял всякий интерес к учёбе и практическим занятиям. И жаждал только одного – во что бы то ни стало найти Анну. Внезапно возникшее глубокое чувство  к ней парализовало сознание юноши. Прогул следовал за прогулом, что, в конце концов, послужило поводом для его отчисления из университета.

 Все попытки даже через милицию навести справки  о таинственной незнакомке с обворожительной улыбкой, прошедшей по протоколу ДТП, ни к чему не привели. Органы категорически отказали Роману в информации: а вдруг он преследует корыстные цели?..

 Жизнь зашла в тупик. Ни учёбы, ни любимой. Дома его никто не пони-мал. Товарищи по университету уговаривали  выбросить из башки блажь, одуматься. Но Роман упёрся, как бык: Анна стала для него всем, и он поставил себе цель найти её хоть на краю  света. Оказавшись в полной  прострации, он перестал следить  за собой, оброс рыжей бородой и всё больше и больше походил на бомжа. Его тяготило общение с домочадцами. И однажды в поисках любимой занесло его на Курский вокзал. Он не осознавал, как оказался без денег в поезде и почему сошёл на неизвестной станции, расположенной в большом районном центре Цыбулёвка…

 От голода его спасали  заброшенные сады с поспевающими плодами. Иногда выручали сердобольные сельчане – больно вид Романа походил на блаженного. Его же такое положение устраивало. В самом деле, какой спрос с блаженного.

 Роман поселился на территории заброшенного животноводческого комплекса в помещении, что некогда служило проходной. Должность сторожа фруктового сада колхоза "Заря коммунизма" обещала какие-никакие деньги. В силу своего доброго характера Роман обзавелся компанией, в основном,  из старцев и боговерующих  старушек. Встречаясь с ними, беседовал на житейские и богоугодные темы. Правда,  такие встречи были  редкими. Роман любил одиночество.

 Как-то он пошёл  в село за пополнением провизии. В самом центре застал столпотворение народа.  Толпа пела, веселилась, плясала. Подойдя ближе, Роман увидел виновников торжества. Жениха и невесту провожали в районный центр, где должна была состояться их свадьба. В женихе он узнал тракториста Николая – весёлого, жизнерадостного парня и, что непривычно для деревни, непьющего и некурящего. Среди местных девчат он позволял себе вседозволенность. Кто откажет красавцу, не обременённому семейными узами? Ходили байки, что он до пятнадцати лет  посещал баню вместе с маманей. Молодухи да и острые на язык бабы не раз просили Николая потереть им спинку. Надо отдать ему должное – он никому не отказывал. Словом, парень каких поискать.

 Как жених Николай выглядел убедительно.
А невеста? Роману показалось очень знакомым её лицо. И эта родинка на левой щеке. И эта влекущая улыбка. И эти с хитринкой глаза. Где он её видел? Пробравшись вперёд и приглядевшись, оторопел: это была она, таинственная незнакомка, которую он искал долго и упорно, из-за которой перевернулась вся его жизнь. Она, его Аннушка, была в двух шагах от него, со-всем рядом… Что-то ёкнуло в груди, он почувствовал помутнение рассудка, тошноту и вдруг сразу отключился.

 Очнулся в своей хибаре. Рядом сидела бабка Кшыся, местная повитуха, терпеливо ожидая его пробуждения. Перекрестившись и поблагодарив Господа Бога, повитуха поведала Роману о том, что случилось…
Роману показалось, что Кшыся что-то недоговаривает. Придя в себя окончательно, он поинтересовался, как прошла свадьба. Старуха вдруг разрыдалась загробным речитативом.
– Что случилось, баба Кшыся?
– Ой, горюшко-горе, да за что же такое наказание! – с ещё большей силой запричитала старая.
– Да не реви ты, говори толком, что с молодыми?
– Разбились наши голуби.
– Как разбились! – Роман подскочил с лавки. – Ты что несёшь, старая!
– А так и разбились. Ехали на свадьбу да не доехали.
– Как "не доехали"?!
– Колянчик на своём мотоцикле, видать, от избытка любви не заметил большую машину, врезался в лобовую и сразу насмерть.
– А невеста?! – вскричал Роман. – Что с невестой?!
– А её родимую всю покалечило. Но ещё живенькую довезли до районной больницы… – Повитуха опять запричитала.


 АННА

 Нюрка на больничной койке в реанимации, а Коляна в гроб готовят. Столяр, видно, спьяну  готовил домовину: ну никак Колян не вмещается в неё. Евдошиха, цыбульская самогонщица, знаток в погребальных делах, предложила ногти Коляну состричь, чтоб, значит, вместился. Излишки ногтей непонятно для чего собрал в спичечный коробок Ромка-блаженный. На все вопросы для чего и почему они ему лишь улыбался какой-то ненормальной улыбкой. Что возьмёшь с блаженного.

 Коляна хоронила Цыбулёвка со всеми почестями. Почитай вся женская  часть колхоза за гробом в трауре шла. Слёзы лились рекой, вой стоял неимоверный. Поминальный обед делали в пять заходов – всяк хотел выпить за упокой души Коляна…
Анна пролежала в коме почти месяц. Надо отдать должное врачам районной больницы, которые далеко  не в лучших условиях собрали Анну буквально по частям. Но ещё целых два года ей пришлось хлебать больничные щи прежде, чем  она полностью восстановилась.

 Односельчане  не узнавали Анну. Некогда весёлая и жизнерадостная, она стала замкнутой и молчаливой, избегала встреч даже с подругами. Она по-прежнему жила одна и почти каждый день ходила на могилу к своему любимому.
Вскоре цыбулёвцы заметили, что к одинокой вдове  стал похаживать Ромка-блаженный. Дивился народ: что у них может быть общего? Но потом все к этому привыкли и перестали судачить.

 Так продолжалось до тех пор,  пока с подачи Евдошихи по деревне не поползли слухи, что Аннушка затяжелела, округлилась. Стали приглядываться – точно, полнеет. Вот так  чудеса! Кто же тот счастливец или чудак, который заменил Коляна? Повитуха, полячка Кшыся,  и рада бы внести ясность, но сама была в полном недоумении.

 А через шесть месяцев Аннушка родила мальчонку. Шустренький такой, красивенький, волосёнки золотистые, вьющиеся. Ну, точная копия Коляна! Ахнула Цыбулёвка.
Прошло месяца полтора, и Нюрка опять стала округляться. Вскоре на свет появился ещё один мальчонка – и на этот раз точная копия Коляна. Район всполошился. Ромке-блаженному прохода не дают, хотя причём здесь блаженный, если ребятёночки все в покойного Коляна. А Ромка как ходил, так и продолжает ходить к Анне.
Прошло ещё полгода – и Анна явила на свет очередного мальчишку – точную копию Коляна. Тут Цыбулёвка уже  не ахала. Умом  стала трогаться. Колян, считай, три года в гробу, а дети – все его точные копии.

 Слухи, всякие сплетни перешагнули  границы Цыбулёвки. С подачи шустрых журналистов дело дошло до города. Одна за другой  стали наезжать в колхоз комиссии под предлогом познания Нюркиного феномена. А виновница всей этой заварухи родила тем временем четвёртого мальчонку, разумеется, вылитого Коляна.
Нюрке улучшили бытовые условия: выделили большую пятистенную хату, дали скотину и домашнюю  птицу, и ещё  много кой-чего, что полагается многодетным матерям-одиночкам. Спасибо родному государству.

 С появлением пятого дитёнка, опять же мальчонки шустрого, красивенького, с волосёнками золотистыми, вьющимися, в Цыбулёвке стали твориться  странные вещи. От такой новости бабка Кшыся запамятовала свой родной язык и стала балакать по-японски. У матёрого козла Сидора, обслуживающего овечек во всех цыбулёвских катухах, пропал всякий интерес к ним, зато появилось нездоровое  влечение к свиноматкам. Задиристый петух склочницы Василиски вдруг ни с того ни с сего стал топтать гусынь. Тут, правда, связи с Нюркой вроде никакой, но деревенские астрологи-самоучки её, эту связь, обнаружили через посредство Водолея, который на тот период прописался между созвездиями Рыб и Кита с одной стороны и Орла и Козе-рога – с другой.

 Так это или не так, но Нюрка опять не заставила себя долго ждать, разродившись шестым по счёту мальчонкой. Как и все предыдущие её дети, он был вылитым Колянчиком, только на его головёнке волосы были не золотисто-вьющиеся, а серебристо-чёрные.

 Колхоз перестал заниматься делами. Все только и делают, что судачат, гадают, предсказывают, Нюрке косточки перемывают. А ей хоть бы хны: вся в заботах о ребятишках, как воспитательница в детском саду. Ребятёнки все сытые, чистенькие, воспитанные и – главное – работящие.

 Из области нагрянули две очень серьёзные комиссии. Одна по административной линии, другая – из учёных-астрологов. Та, что из администрации,  всё больше интересовалась житейскими проблемами Нюрки, а астрологи искали связь между Анной, козлом Сидором и всеми созвездиями.

 В результате напряжённой работы учёные установили:

 ПЕРВОЕ: Колян из могилы встать не может, значит, в производстве         мальчишек, точных его копий, задействована другая сила.
   
 ВТОРОЕ: Другой  силой может быть только дух святой. Но в истории цивилизации известен лишь один случай, когда непорочная дева Мария родила Иисуса Христа от святого  духа. От святого! А дух Коляна, перепортившего всех колхозных девок, да-же с большой натяжкой назвать святым просто кощунственно.

 ТРЕТЬЕ: Вполне вероятно, что в Нюркином феномене участвует кто-то из инопланетян, находящихся в созвездии Водолея.

 ЧЕТВЕРТОЕ: Ромка-блаженный не мог быть производителем Нюркиных детей, потому как его аппаратура имела стопроцентный износ.

 Комиссии закончили работу, написали 12 томов заключений и укатили. На пресс-конференции по итогам проверки один из астрологов высказал  предложение, чтобы к Цыбулёвскому феномену подключить Правительство и Российскую Академию наук. С его предложением согласились.

 А между тем ещё через шесть месяцев Нюрка родила целую партию ребятёночков – аж тройню! Пацанчики шустренькие, красивенькие, волосёнки золотистые, вьющиеся, все в Коляна. Цыбулёвка в полной прострации. Откуда у Нюрки что и берётся!

 О молодой колхознице, родившей за каких-то шесть лет дюжину крепких ребятишек, стало известно далеко за пределами Цыбулёвки. Дотошные англичане поспешили зарегистрировать Нюркину плодовитость в "Книге ре-кордов Гиннеса". Газета "Труд" поместила на двух страницах  огромный очерк "Так могут только русские женщины!". От телевизионщиков отбоя нет – все норовят взять у Нюрки интервью и показать её многочисленное потомство. А оно, это потомство, прибавилось ещё одним мальчишкой и, конечно же,  точной копией Коляна.

 Мужики вместо того, чтобы пахать и сеять стали играть… в Нюрку, словно в лохотрон, ставя на кон ещё не пропитые вещи из своего нехитрого скарба. Одни уверяли, что на этот раз она принесёт двойню, другие поднимали планку повыше – вплоть до пятерни.

 Наезжали в Цыбулёвку столичные светила  с хитрыми приборами. Обследовали Нюрку комплексно, особенно интимные места. Нюрка не противилась – ей, ветеринару, что стесняться! Но уж коли надоедаете, то извольте платить  денежку. Что поделаешь, и в далёкую Цыбулёку пришла коммерция. Да и содержание такой оравы детишек  требует больших расходов, одного хлеба нужно десяток булок в день.

 Больше всех проявляли  любопытство американцы и китайцы. Должно быть, у них неважно с генетическим материалом. Нюрка никому не отказывала, но, войдя в азарт, стала требовать уже не рубли, а доллары и даже евро. Деньги потекли к ней рекой.
Справедливости ради следует отдать ей должное – она не скупилась на благотворительные цели. Цыбулёвка стала преображаться не по дням, а по часам.

 Прежде всего, ввиду наплыва  туристов построили бетонку, связавшую Цыбулёвку с областным центром. За каких-то полгода спецстроительный отряд из Турции возвёл здесь отель по проекту новомодного австралийского архитектора. Говоря словами Остапа Бендера, ранее никому неизвестная Цыбулёвка в одночасье превратилась в Новые Васюки. Кто только не развернул в ней свою деятельность!

 Где деньги, там и охотники за ними. Как грибы после дождя, порасплодились здесь  чиновники разных мастей, в том числе и налоговые. Все при работе, знай себе, денежки считают. Нюркина плодовитость кого только не озолотила! А сколько на этой почве повсплывало шарлатанов, которые за очень большие деньги предлагали  продать секрет Нюркиного феномена! На подпольном рынке появились разные мази, настойки, вытяжки,  чаи, бальзамы, эликсиры –  словом, всё, что может повысить детородность.

 Не осталась в стороне и церковь, провозгласившая Нюрку современной пресвятой девой Марией. Пошли в ход со вкусом исполненные иконы с изображением новоосвящённой. Все они, конечно, чудодейственные. Некоторые даже замироточили. В кратчайший срок отстроили в Цыбулёвке великолепный собор с огромным панно в центре алтаря, изображающим Нюрку с детишками-ангелочками. Паломников пруд пруди, а денег ещё больше.

 На заседании областного совета народных депутатов в экстренном по-рядке был рассмотрен вопрос  о переводе Цыбулёвки из категории "районный центр" в категорию "областной центр".

 Цыбулёвка, нет, уже город Цыбулёвск, зажил новой энергичной жизнью. В Министерстве внутренних дел срочно создали спецподразделение "Анна", которому поручили круглосуточную охрану Нюрки, хотя к тому моменту она уже стала Анной Евдокимовной, владелицей всего движимого и недвижимого в Цыбулёвске, одним словом – Хозяйкой. Был момент, когда одного из её ребятишек похитили предприимчивые дельцы, запросив с неё баснословный выкуп. "Анновцы" в считанные часы провели операцию по спасению мальчонки и нашли его аж на  Коморских островах.

 Анна Евдокимовна наняла  себе большой аппарат управления, сама вплотную занялась коммерческой деятельностью, продолжая время от времени являть миру новых колянчиков.

 На общем собрании колхоз "Заря коммунизма" переименовали в ООО "Святая Анна", который стал обслуживать растущий на глазах современный Цыбулёвск. За короткий срок его население выросло с сорока тысяч до двухсот пятидесяти, в основном, за счёт приезжих. Сотни пятиэтажек, двенадцатиэтажек и даже один небоскрёб в двадцать пять этажей. Неподалёку от города построили аэропорт класса "люкс".

 Цыбулёвским феноменом заинтересовалось ЮНЕСКО. Выдающиеся мировые светила сделали своё предположение, что в далёком российском Цыбулёвске поставлен на поток конвейер по клонированию человека. А это вам не овечка Долли!..

 Город с нетерпением ждал авторитетнейшую комиссию. Встречать её с хлебом и солью вышла сама Анна Евдокимовна. С нею в первом ряду стояли одетые в костюмчики экстракласса многочисленные ребятёночки-колянчики, шустренькие, красивенькие, волосёнки золотистые, вьющиеся.

 Встреча оказалась трогательной, по-русски гостеприимной. Особенно высоких гостей растрогало хоровое исполнение детишками песни "Пусть всегда будет солнце" на разных языках.

 Господин Беркуль, председатель международной комиссии, даже приятно прослезился. Анна Евдокимовна повела гостей знакомить с достопримечательностями Цыбулёвска. В завершение экскурсии гостям предложили скромно откушать, опять же по хорошей русской традиции. Чего только не было на столах! И что интересно, почётное место тут занимали не красная и чёрная икра, не запечённые особым способом поросята, а деликатесы, которых не видел свет. Аннушка постаралась! Набор блюд был представлен кухнями всех мировых национальностей. Естественно, что и напитки были подстать этим кухням.

 Хотя господин Беркуль не отказывался от вина, но только и  искал момент, чтобы остаться наедине с хозяйкой и задать ей дюжину вопросов. В самом деле, ведь не кисель же хлебать он ехал за тыщи вёрст. Наконец, такой момент представился.
– Скажите, уважаемая Анна Евдокимовна, – начал свой диалог господин Беркуль, – как это у вас получается, что производите, извините, рожаете только одних совершенно генетически одинаковых мальчиков и в непринятые сроки?
– Сама не знаю, получается и всё.
– Как? Без мужчины?
– Без мужчины. Простите, господин Председатель, я и сама не знаю, как это у меня получается. Получается и всё.
– Совсем без мужика?! – вскричал поражённый Беркуль.
– Совсем, – спокойно ответила Евдокимовна.
– Не может того быть! Кто-то, всё же, до вас дотрагивается? А может, кто-то присутствует… при этом?
– Как вам сказать. Иногда захаживает наш местный юродивый, Ромка-блаженный. Но у него, простите за нескромность, по мужской части полная импотенция.
– Как? Как он до вас дотрагивается?!
– Не знаю. Может, и не дотрагивается. Только после его визитов у меня этот самый процесс деторождения  и происходит.
Господин Беркуль тут же попросил организовать встречу с блаженным. Ну, какая хозяйка откажет в такой просьбе гостю, тем более представителю ЮНЕСКО. Короче весь кортеж машин двинулся к Ромкиным апартаментам.

 Надо сказать, цивилизация обошла стороной Ромкину усадьбу. Никто даже не предполагал, что сюда может занести высокопоставленных гостей. Ни кола, ни двора. Огород – сплошной бурьян, вместо туалета – дикие подсолнухи. Впечатление удручающее. Что и говорить, не доглядела здесь Анна Евдокимовна. Но что есть, то есть.

 Подошли к двери, которую и дверью назвать стыдно: три доски, сбитые горбылём. Тут в самый раз подошёл и хозяин. Анна Евдокимовна объяснила Роману цель визита.
– Добро пожаловать, – сказал блаженный, широко разводя руки. – Толь-ко прошу вас – очень осторожно, всё слишком ветхое и старое.
Он снял с петель огромнейший ржавый замок и отворил дверь. Стая непуганых тараканов шаркнула во все стороны. А так как первым шагнул в неизвестность сам господин Беркуль, то добрая часть шустрых тварей облепила его юнесковский костюм. Ругаясь по-французски, он выскочил за дверь. Пришлось обрабатывать его полынным веником – благо её на Ромкином дворе было больше чем надо.

 Ветхая прихожая перешла в довольно просторную комнату стерильной чистоты. Взорам комиссии предстала стена с полками, заставленными пробирками, трубками, чашками и просто банками из-под майонеза с непонятным содержимым и наклейками типа "Т.Пашка, шестая репродукция", "Т.Марфа, вторая репродукция", "Содержимое желудка Марфы"…
– "Т" – это что? – глотая подступивший к горлу комок, поинтересовался один из членов комиссии.
– Тараканы, – ответил Роман.
– Это что же, вы зовёте тараканов по именам? – поинтересовалась женщина-академик.
– Мне так удобнее.
– Простите, простите… – вдруг сощурил глаза другой учёный, представитель Российской науки. – Мне кажется знакомым ваше лицо. Где мы с вами встречались?
Роман пожал плечами.
– Господа, обратите внимание на эти трубы со стёклами! – вскричал Беркуль. – Это же микроскоп! Не может быть! Не может быть, господа!.. Мы имеем дело с самородком! Нет, даже с уникумом!  Я полагаю, что господину, кстати, как вас зовут?
– Роман я. Роман Кузнецов.

– Кузнецов… Кузнецов… – засобирал в памяти представитель российской науки. И вдруг воскликнул. – Конечно же, Роман Кузнецов!  Мы учились с вами в параллельных группах Московского университета… на биологическом факультете. Помните?
– Было дело, – согласился Роман. – Исключили меня.
– Как! Исключить вас, подававшего такие надежды!
– А! – отмахнулся Роман. – Любовь подвела… запил с горя, вот и выгнали. А к науке страстишка осталась.  Потом судьба занесла в эту Цыбулёвку. Тут и зародилась мыслишка вплотную заняться клонированием. В моё время это была фантазия. А сейчас… сами видите.

– Вы каким-то непостижимым образом  клонируете людей. Но как?
– ДНК взял из ногтей трагически погибшего молодого человека. В этой лаборатории выращиваю эмбрионы и внедряю…
– Интересно – каким образом? Тем более, что Анна Евдокимовна уверяет, к ней никто не притрагивается.
– Она не знает. Когда мы мирно беседуем, я умудряюсь подсыпать ей в вино или чай снотворное, а дальше – дело техники.
– Поразительно! В таких условиях… Нет, нет, это невозможно! Над клонированием работают в сотнях научно-исследовательских институтов, лабораторий, оснащённых  по последнему слову науки и техники, а тут… Нет, нет, это невозможно!!! – вскричал Беркуль. – Да вы понимаете, что даже Нобелевская премия не может оценить ваших выдающихся достижений!
– И, тем не менее, господа, мы имеем дело с наглядным результатом. Такое могут только русские. Даже тогда, когда у них ничего нет, – подытожил российский учёный, смахивая платочком катящиеся по щекам слёзы…
– И всё же…  и всё же, господин Кузнецов, – никак не унимался Беркуль. – Вы сказали, что генетический материал взяли из ногтей. Но в них  же нет живых клеток!
– Вы правы. Ногти состригала полуслепая бабушка, которая вместе с ними срезала и кусочки кожи. Небольшие, но мне хватило.

– Допустим. А как понимать, что потомство у Анны Евдокимовны получается не через девять месяцев, как положено, а через шесть?
– Ну, это… я выдерживал клетки в слабом растворе сложного органического соединения.
– Какого?
– Извините, но его тайну пока не раскрою.
– Ну, хотя бы намекните – какого?
– В слабом растворе… Клетки приобрели способность к ускорению обменных процессов в полтора-два раза…
А под блаженного Роман косил специально. Очень удобная позиция: дураку никто не мешает, тем более блаженному…


РОМАН КУЗНЕЦОВ

 Технология клонирования, которую изобрёл Роман Кузнецов, известный в Цыбулёвске как блаженный, вызвала настоящий бум среди учёных всего мира. Ему предлагали сверхсовременные лаборатории, огромные деньги, уйму всяких льгот и привилегий, но Роман Романович Кузнецов как истинный патриот своей Родины пожелал остаться в Цыбулёвске.

 Такое положение не устраивало Российскую Академию наук. И если Магомет не шёл к горе, то, как известно, гора сама шла к Магомету. Одним словом, в Цыбулёвске возвели научный комплекс для полноценного запуска конвейера по клонированию.
Само собой разумеется, что всё, что касалось этой темы, было засекречено на самом высоком уровне. Территорию комплекса окольцевали железобетонным забором, оснастили пятикратной системой защиты. Такая перестраховка понятна: разведки многих государств вынашивали  планы похищения не только документации по технологии клонирования, но и самого изобретателя. Несколько таких попыток  было вовремя пресечено Федеральной Службой Безопасности.

 Всё это так. Но истинной причиной, почему Роман Кузнецов пожелал остаться в Цыбулёвске, была привязанность его к Анне Евдокимовне. Он воспринял её вдовье горе  близко к сердцу. Вот почему Роман в качестве материала для клонирования взял ногти Николая, чтобы воспроизвести образ любимого ею человека. В душе же он надеялся, что ещё не всё потеряно и лично для него.
Со временем его привязанность к Анне переросла в настоящую любовь, о чём, конечно, Аннушка не догадывалась. Да и сам Кузнецов, ставший к тому времени Действительным Членом Российской Академии наук, в ней, как в предмете клонирования, не нуждался. Желающих заменить Анну было больше, чем достаточно.
Многочисленное  потомство Анны Евдокимовны с её подачи признавало Романа своим отцом: пацаны-колянчики стали называть его папой. Первое время он стеснялся своего отцовства, но постепенно привык и стал помогать семейству всем, чем мог, благо,  что материальное положение  академика это позволяло. Одно его волновало: никак не мог запомнить имён всех  приёмных детей. А их уже было семнадцать, все мальчонки – один в одного. Полный детсад. Сама же многодетная мамаша легко ориентировалась в собственном детском саду, знала всех не только поимённо, но и дни рождения каждого.

 Сильно привязался Роман к Аннушке, но он отлично понимал, что никогда не сможет просить её руки и всё потому, что его мужское  достоинство атрофировано  в силу несоблюдения техники безопасности при работе с ядами – технология клонирования не исключала применения в определённых дозах ядовитых веществ. Да он и не мечтал до встречи с Анной о семейной жизни. Наука захватила его всего, лишнего времени на всякие там романы не оставалось. Вот почему втайне от всех, иногда даже в ущерб основной работе, Роман изобретал эликсир, с помощью которого надеялся возродить в себе полноценного мужика.

 Однажды в день Святого Захария, приняв очередную дозу эликсира, Роман почувствовал реакцию своей плоти. Это была победа! Это была надежда завоевать сердце любимой. И это после тринадцати лет с первой встречи с девушкой на Арбате, которая одарила обворожительной улыбкой, погубившей его студенческую жизнь.
Надо сказать, Анна Евдокимовна принимала каждый визит Романа как само собой разумеющееся, не испытывая никаких волнений. Но когда Роман побрился и стал выглядеть симпатичным мужчиной, она, знавшая его как блаженного, не имеющего ничего общего с мужским обличьем, и переносившая  эту свою закомплексованность на него, ставшего уже академиком, вдруг резко переменилась.

 Как-то Роман не появлялся у неё несколько дней. Не понимая, что с ней происходит, Анна заволновалась и не смогла ответить на вопрос детей, почему не приходит папа. Однако почувствовала давно забытую сердечную истому. И когда появился Роман, на этот раз с большой охапкой полевых цветов, не смогла сдержать своих чувств, как когда-то на первом свидании с Николаем.
В этот вечер в их отношениях всё прояснилось. Он поведал своей возлюбленной о той московской встрече и всех его мытарствах в её поисках.
После первой совместной ночи, как и положено для нормальных семейных пар, ровно через девять месяцев молодые ждали ребёнка, но…

 ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМ

 Российская Академия наук, как говорилось выше, понимая важность проблем, связанных с космическими полётами, создала в Цыбулёвске НИИ по производству экологически чистой воды – это официально. Неофициально же Институт  был закрытым и занимался  сверхсекретными исследованиями  в области клонирования людей и нанотехнологий.

 Штат заведения составляли  доктора наук, они же  заведующие секторами, и кандидаты наук. Ещё на первом заседании руководитель этого учёного сообщества Роман Романович  Кузнецов, окинув взглядом сидящих  в зале,  распределили их по секторам. Но перед серьёзной работой решил попотчевать свою паству  занимательной информацией о новых разработках в Америке:
– Надеюсь, вы знаете, что в некоторых исследовательских центрах США  проводятся работы по снижению затрат на скупку талантов  из-за рубежа, в том числе и из России. Это им становится накладно. Поэтому там  надумали получать гениев  и  ясновидящих искусственным путём, не затрачивая на это десятки и сотни миллионов долларов.

 Среди студентов отбираются желающие участвовать в экспериментах, в основном, сироты со средним показателем  интеллекта, которых приводят в состояние клинической смерти. Одних поражают  смертельной дозой электрического тока, других утопляют в бассейне, третьих бьют дубиной по голове так, что те пребывают на грани жизни и смерти, четвёртых… ну и так далее. Понятно, что после таких процедур,  после губительной травмы мозга, у немногих выживших реципиентов открываются экстрасенсорные способности. Одни вдруг начинают говорить  на древних, давно забытых, языках, другие – ставить медицинские диагнозы, причём безошибочно, третьи – писать книги, четвёртые – предвидеть будущее. А остальные, самые слабые, согласно теории искусственного отбора Дарвина… В общем, родителям последних, если они у них есть, выплачивают небольшую компенсацию за потерю ребёнка.

– Роман Романович, вы-то сами как к этому относитесь?
– К тому, чтобы бить балдушкой по голове?
– К искусственным гениям.
– Думаю, это не что иное, как внезапно  вспыхнувшее озарение или хорошо развитая интуиция, затянувшиеся на всю оставшуюся жизнь. Хотя могу быть и не прав.
Ну, да ладно, приступим к распределению ролей. В Институте, как вам известно, четыре сектора:

 СЕКТОР № 1: Руководитель доктор наук КОЛОМИЕЦ Сергей Петрович занимается совместно с  пищевиками  клонированием людей-растений  небольшого роста, а также изучением возможности получения кислорода, воды и пищи из космической среды.

 СЕКТОР № 2: Руководитель  доктор  наук   БОРЩАГОВСКИЙ  Виктор Семёнович решает демографическую проблему: создание клонов нормального человека, а также  поэтапное создание внутри человека  его полной  функциональной копии, в результате чего стареющий организм станет  омолаживаться, а память и сознание сохраняться.

 СЕКТОР № 3: Руководитель доктор наук ПРОШЕВ Август Тимофеевич занимается созданием  искусственной плаценты для секторов № 1 и № 2.

 СЕКТОР № 4: Руководитель доктор наук КУЦ Аристарх Варфоломеевич занимается  медико-биологическими проблемами, главные из которых – создание людей без  мозолистого тела и получение спермы из  эмбриональных стволовых клеток или из клеток  собственной жировой ткани. Последняя, как вы понимаете, для Института проблема чисто коммерческая, а для бесплодных мужчин – жизненно важная.

 Итак, каждому сектору придаются по наноинженеру, все кандидаты наук. Не мне вам объяснять, насколько важны в сегодняшнем мире все направления нашей работы.
Сектора оснащены самой современной научной аппаратурой, туннельными микроскопами, с помощью которых вы сможете  складывать из атомов  миллиарды комбинаций.
Вы – энциклопедисты, работающие на стыках наук. Помните об этом.
Приложите к проблеме свои мозги и да через невозможное вперёд!..


НЕОБЫЧНЫЕ РОДЫ

В отведённый природой девятимесячный срок никто не родился.  Никакими окружностями, присущими беременной женщине, Анна Евдокимовна не выделялась, хотя всей  своей плотью  ощущала, что внутри её чрева  зародилась живая душа. Подтвердила это и ультразвуковая диагностика. Правда, плод был необычно малых размеров,  но развивался вполне нормально. Гинекологов и акушеров удивляло то, что  материнский организм не ощущал  никакого дискомфорта, а ещё  то, что молочные железы  не претерпевали никаких изменений.

Давно прошло положенное время, но тот, кто прилично устроился в материнской  утробе, не торопился на свет.
По настоянию лечащего гинеколога собрался консилиум светил акушерской  науки. Бедную мать замучили многочисленными тестами, анализами, пропустили через новейшую аппаратуру. Все показатели были в  норме. Самое впечатляющее заключалось в том, что  своё, так сказать, "послеродовое" развитие плод продолжал в материнском организме. Есть чему здесь удивляться.

Большая часть учёных предлагала извлечь ребёнка хирургическим путём. Смелое предложение  высказал молодой профессор, доктор медицинских наук Абрам Иосифович Моше:
– Уважаемые коллеги,  давайте не будем торопиться и прибегать к крайним мерам. Организм нашей  роженицы, судя по всему,  не вписывается в прокрустово ложе медицинской науки. Её организм выдержал надёжное испытание, подарив человечеству семнадцать жизней, причём все они родились в шестимесячный  срок, что также противоречит устоям науки. А что, если и в данном случае мы имеем дело с непознанным феноменом?  Что я предлагаю. Поскольку наша уважаемая Анна Евдокимовна, хозяйка города,  как мать не испытывает  болезненных страданий, то давайте повременим, естественно, при самом  пристальном и профессиональном  за ней наблюдении. При первых симптомах примем решение,  к какому методу прибегнуть.
– А что на этот счёт  думает сама мать? – поинтересовался один из членов консилиума.
– Если это нужно для науки, я согласна подождать, только убедительно прошу сохранить  всё до поры до времени в тайне.
– Конечно, конечно, – поддержали светила. – Мы в этом сами заинтересованы.
На том и порешили…

По-своему осмысливал ситуацию отец будущего ребёнка. Каким-то непонятным  чутьём Роман ощущал, что он на пороге нового  открытия.
Не раз и не два ему снился один и тот же сон, парадоксальный, но не такой уж утопический: якобы сгусток  энергии, отражающий  всё его мозговое  пространство, воплощался в образе совершенно нормального человека, но очень малых размеров. И что самое интересное, этот энергетический человечек вёл с ним, Романом,  вполне взрослые  рассуждения, часть из которых помогли академику в реальной жизни.
Вот почему Роман поддержал любимую жёнушку в решении не торопиться  с родами. Он максимально оградил Анну от назойливых врачей-гинекологов, договорившись, что обследование она будет проходить  один раз в полгода, если другого не потребуют обстоятельства. Докторов это не устраивало, но кто же  будет возражать академику, да к тому же отцу семнадцати детей, и не простых, а клонированных…

Шёл третий год, как Анна Евдокимовна не могла разрешиться. Медики  сходили с ума. Прогноз профессора Моше подтверждался. Последнее обследование показало, что в чреве матери  живёт плод, физическое и умственное развитие которого  соответствует вполне взрослому человеку.  И при всём том он, этот плод, ничем не беспокоит  материнский организм и,  что совсем непонятно, – не увеличивается в размерах.  Не растёт.

25 января, в Татьянин день, когда в семейном кругу читались стихи Высоцкого, так любимого всеми Кузнецовыми, Анна Евдокимовна вдруг  остро ощутила толчок изнутри в нижнюю часть живота. Через пару минут толчок повторился, но уже настойчивей. И как показалось матери, внутренний голос произнёс: "Маманя, мне пора". присутствующий при этом  Роман уловил изменение в настроении жены.
– Аннушка, тебе плохо? – обеспокоенно спросил он.
– Кажется, пришло.
– Да ты что! – не сдержал своего волнения Роман.
– Он торопится. Вызывай Степаныча…

РУСИЙ

Акушерка, принимавшая роды, внезапно оторопела. Оттуда, откуда во все времена появлялись новорождённые, слышался отчётливый голос:
– Эй, тётка, чего резину тянешь. Не видишь –  я задыхаюсь!
Акушерка посмотрела во все стороны – никого рядом не было. Неужели померещилось?!
– Шевелись побыстрей, рохля! – голос явно исходил из чрева.
Акушерка испуганно закричала:
– Люди! Сюда!
Люди, а это была дежурная бригада, появились моментально:
– Что случилось?
Акушерка, вся трясясь, показала на чрево:
– Там… там кто-то кричит.
И действительно, глас не заставил себя ждать:
– Ну, чего вылупились! Первый раз, что ли, роды принимаете.
Ахнула вся бригада. Такого в своей практике никто не помнил. А роженица лежала как ни в чём  не бывало, не испытывая никаких мучений, присущих этому процессу, и даже, похоже, улыбалась.

Тут и врачу стало не по себе. А тем временем то, что кричало, без особых потуг вдруг выскользнуло наружу и хряпнулось на пол. Это был вполне  полноценный человек со всеми развитыми членами, большими доверчивыми карими, с сумасшедшинкой, глазами, но такой малюсенький, чуть больше  рукавички.
– Всё-таки прозевали, ротозеи, – было первой  фразой новорождённого. – Уставились как на икону.
Присутствующие онемели, а медсестра-акушерка потеряла  сознание.

Постепенно действительность возвращалась к принимавшей роды. А мальчик-с-пальчик, прикрыв своей ручонкой мужское отличие, грубоватым голосом произнёс:
– Вы что, первый раз мужика голого видите?
– Да как вам сказать, –  вступил в разговор врач, – всякое видели, но такого, извините, не приходилось…

Доктор убежал звонить академику, приказав акушерке не показывать матери её народившееся чадо:
– Алло, алло! Роман Романович?!
– Да. А почему такой взволнованный голос? Что случилось?
– Ваша жена родила!
– Как, уже?! И кто же?
– Сын! У вас родился сын, поздравляю! Но он какой-то…
– Что значит "какой-то"?
– А вы приезжайте и сами всё увидите, – доктор повесил трубку.

Бросив все дела, Роман помчался в роддом. А там галдёж неимоверный. Говорили о каком-то странном существе, появившемся на свет от самой Анны Евдокимовны. Не вникая в суть разговоров, Роман вбежал в палату, где лежала его Аннушка. Откуда-то раздался мужской голос:
– А вот и батяня! Привет, папаша!
– Кто это? – удивился Роман.
– Как кто? Ваш сын.
– Да где же он?! И почему он говорит? Разве младенцы говорят?
– Говорят, батя. Да ты не туда смотришь, вот я!
Только сейчас, повернув голову на голос, Роман заметил крошечного человечка, стоявшего на прикроватной тумбочке.

– Ты! Ты – мой сын?! – радостно и удивлённо воскликнул отец, беря новорождённого в руки.
– Спокойно, папаня! – охладил его пыл сынок. – Поспеши обрадовать  маманю. Чую, она от радости слух потеряла – никакой реакции.
– Да, малыш, в самом деле… сейчас обрадуем  маму, –  он спрятал сына в ладонях и, подойдя к Анне, поцеловал в щеку и дипломатично сказал:
– Аннушка, милая, поздравляю тебя с рождением сына!
Увидев любимого человека, Анна потянулась к нему.
– Лежи, лежи, тебе пока нельзя, – успокоил её Роман.
– Я родила! Рома, я родила от нас… Рома, кого я родила? Девочку? Где она? Попроси принести её.

– Ты плохо слышишь? Ты родила мальчика! – смущаясь, как бы не растрогать супругу, Роман протянул  ладони со спрятанным в них сыном. Анна, не поняв его движения, произнесла:
– Ромка, не шути! Где малыш?
– Маманя, да вот же я! – не выдержал новорожденный. – Ты что, не видишь?
– Роман, я, конечно, понимаю – ты академик, на всякое способен, но не городить же всякую чепуху. Что это за кукла? Где ты её взял?

– Аннушка, да я не шучу! – улыбнулся Роман. – Вот наш сынуля, – и он поднёс к глазам роженицы её ребёнка. А тот:
– Эх, мама Аня! Обидела ты меня. "Кукла"… Какая я тебе кукла?! Ты не смотри, что я такой маленький. Просто батяня, когда проводил моё  зачатие, думал не обо мне, а о  клонировании. Сама знаешь, сколько мальчишек  народила с его подачи, а вот я – исключение. Так что принимай, мамулечка,  меня таким, как есть.

– Да, да, Аннушка, это наш сын, кровинушка наша,  приятное исключение из практики деторождения, – Роман очень бережно передал в руки жены ребёнка.
– Сыночек, кровинушка моя родная! – любовно поглаживая русую головку, тискала она в своих больших ладонях  маленькое тельце. – Спасибо всевышнему за такой подарок. – Она принялась ласкать и целовать сына.
– Ну, ну! – отбрыкивался тот. – Только без телячьих нежностей. Я всё-таки взрослый человек, а не какой-то там сосунок.
– Да, да, конечно, – соглашалась мать.

Между тем малыш, видя большое скопление присутствующих, обратился к отцу:
– Батя, почему они уставились на меня, словно на чудо света? Они что, никогда не видели голого мужика?
– Они не видели тебя, – успокоил его отец. – Ты ещё многого не знаешь. А вот принять современное обличье тебе не помешает. – Роман укутал малыша своим шарфом, поместил во внутренний карман куртки, попрощался с Аннушкой, поблагодарил дежурную бригаду, сказал главному врачу:
– Попрошу вас до времени не давать никакой информации о рождении мальчика. Никому!
– Понимаю вас. Я сейчас же проведу беседу со своими…
– И ещё. Когда выпишите Анну Евдокимовну?
– Думаю, что не раньше недели. Всё-таки случай исключительный и первый за всю историю акушерства…

В служебной машине академика было тепло и даже жарко. Роман почувствовал шевеление в кармане: сынок пытался высунуться наружу:
– Ну, батя, ты даёшь… запрятал как в баню.
– Прости, сынок, – Роман бережно вынул его из кармана.
– Совсем другое дело! – сразу отреагировал сын. – Слушай, батяня,  насколько я знаю, люди имеют имена и фамилии. Догадываюсь, что я – Кузнецов. Но должен же я иметь имя!
– Конечно, сынок, конечно. Как же без имени. А тебе какое нравится?
– Ну, вначале давай определимся, в  какой стране я родился?
– Родился ты в России. Значит, она и есть твоя родина.
– Россия… Рос… Русик… Росий… – стал перебирать новорождённый. – Можно ещё Русий…
– Русий… Русий! – воскликнул отец. – А что, неплохое имя!  Значит, и быть тебе Русием!
– Замётано, – подвёл итог мальчуган, теперь уже Кузнецов Русий Романович.

В пути шофёр  подозрительно оглядывался назад, на академика. В машине они вдвоём, а он всю дорогу с кем-то разговаривает. Да не по "сотику". Уж не чокнулся ли мужик? Мало что академик. Академики тоже люди и вполне, как и все, могут с ума сходить.
– Эй, водила, за дорогой смотри! Не дрова везёшь! – потребовал чей-то голос.
От неожиданности водитель резко затормозил, Романа прижало к спинке сиденья. Неведомый голос прозвучал более резко:
– Гони его, батяня, к чёртовой бабушке! Как он тебя ещё не угробил!

"Что  за чушь! Уж не я ли сам свихнулся",- подумал водитель.
– Степаныч, ты не волнуйся, езжай спокойно. Это балагурит мой сын. – И, обратившись к малышу, сказал: – Русий, хотя тебе от роду всего несколько часов, прошу тебя вести в обществе прилично. А то ещё не успел вылупиться, всю бригаду разнёс. Хорошо, что не обматерил.

 Степаныч ничего не понял: какой сын, когда они в машине  вдвоём? Теперь  уже знакомый голос произнёс более дружелюбно:
– Извини, Степаныч, я ещё только учусь жить.

Видя, что его водитель находится в полной прострации, последствия которой трудно предугадать, академик решил раскрыть тайну третьего лишнего:
– Да успокойся, Степаныч, среди нас действительно  присутствует ещё один пассажир – мой сын. Он появился на свет совершенно взрослым и разносторонне развитым человеком.  Весь секрет в том, что  уж больно он маленький, меньше самого маленького лилипута и вполне помещается в кармане моей куртки.
– Сынуля, поздоровайся с шофёром.
– Моё почтение, уважаемый Степаныч! – авторитетно поприветствовал Русий и, взобравшись на подлокотник  водительского кресла, протянул руку.
– Оч-чень приятно… бу-будем знакомы, – Степаныч примирительно  подал свою руку,  которая, словно  совковая лопата, поглотила малюсенькую ручонку Русия.

Тут же, в машине, между  отцом и сыном состоялся такой диалог:
– Слушай, От… можно я буду  тебя так называть – От! Коротко и ясно.
– Ну, если тебе так нравится, называй.
– Скажи, От, зачем ты меня родил?
– Как "зачем"? Ты – моё продолжение, мой помощник.
– Ладно… Слушай, ты совсем не первой свежести. В твою плешь можно смотреться, как в зеркало. А худющий какой! И это при зарплате академика?! А круги под глазами? И ты хочешь, чтобы я стал твоим продолжением? Таким же хлипаком?.. Скажи честно, устаёшь?
– Если честно, то да.
– Мозг всё  время на пределе?
– Работаю над очень серьёзной проблемой, поверь, тут не до  отдыха.

Машина остановилась у особняка на самой окраине Цыбулёвска. Это было семейное пристанище академика.
– Вот мы и дома, Рус. Прошу пожаловать в наши апартаменты.
Встретившая их у крыльца домработница, поздоровавшись, спросила:
– Как там Анна Евдокимовна, когда ожидается семейное пополнение?
– Родила Анна Евдокимовна. А ты чего уставилась? – раздался совсем близко чей-то грубый голос, но явно не академика.

– Сынок, – поспешил  успокоить женщину Роман, – так можно  напугать любого. Тебя же не видят. Да и повежливей  надо со взрослыми. Это Фёдоровна, наша домработница. – И, обращаясь, к ней: – Родила. Вот он, наш сын… Русий. – Роман показал ей сына. – Прошу любить и жаловать.
– Это… это…  это ваш сын? – замахала руками и зазаикалась бедная женщина.
– Я – его сын! Насколько я понял, Фёдоровна будет меня кормить. Если так, то мы обязательно подружимся. Я и сейчас не отказался б от котлетки… Признаться, малость подзамёрз. У мамани в утробе было хотя и тепло, но темно и неуютно. Фёдоровна, ты чего заикаешься?
– Я… я…
– Понял. Ты ожидала увидеть богатыря, а я – видишь, ростом не вышел.
– Ладно, – спохватился От. – Скорей в дом, в тепло. Поближе  к кухне!

– Проходите, проходите, –  засуетилась Фёдоровна. – Мигом всё устрою.
В доме их встретила орава мальчишек – все шустренькие, красивенькие, волосёнки золотистые, вьющиеся:
– Ура, папа пришёл! – Облепили  его со всех сторон.
– Спокойно, спокойно, – урезонивал их Роман. – Радуйтесь, в нашей большой семье пополнение.
– Девочка?!
–На этот раз тоже братишка, – разочаровал их отец. – Но какой!
– Где же он?! – заверещали наперебой мальчишки.

– Не орать! – вдруг возник на ладонях отца Русий. –  Вот я – ваш восемнадцатый братан. Похоже, вы не очень меня ждали, а?
Орава разинула рты.
– Что? Испугались? Чую, скучать мне с вами не придётся…

Через какую-то секунду мальчишки давай тянуть руки к Русию:
– Он такой малюсенький, а говорит как взрослый.
– А я и есть взрослый! – отозвался Русий.
– Считать умеешь… до десяти? – с ехидцей спросил Павлик.
– За кого меня принимаешь! – обиделся малыш. – Ваш батя закладывал меня как хороший  компьютер, так что  считать, мелюзга, я могу и не только считать.
– Это мы-то мелюзга?! – возмутился Оська. – Мы ребята дружные, один за всех, все за одного.
– Можем и того… – угрожающе произнёс Сашка.

– Братишки, – сделал шаг к примирению Русий, – извините, если кого-то обидел. Я вовсе этого не хотел. Просто по сравнению со мной вы все великаны. А сам я вроде мальчика-с-пальчика. Тем не менее, повторяю – я взрослый человек и могу решать взрослые проблемы. Надеюсь, вы в этом скоро убедитесь.

– Да, дети, – заступился за Русия отец. – Он действительно взрослый. И я думаю, вы подружитесь с ним.
– Как тебя зовут? – спросил Павлик.
– Русий я.
– Ру-сий, – протянул Каин. – Это что за имя? Еврейское? Может, ты шпион?
– Да не слушай ты его, Рус! – отмахнулись ребята от Каина. – Он всех доводит. А где ты спать будешь?
– У меня в кабинете, – сказал отец.
– А нас в кабинет не пускаешь, – упрекнул его Афанасий.

– У вас у каждого есть своя комната. А в кабинете Русию поставлю коечку. У нас часто могут быть с ним деловые разговоры, вам понятно?
– Куда как понятно! – ответствовал Каин. Родившийся шестым  по счёту, он сильно  отличался от братьев. У всех волосы золотистые и вьющиеся, а у этого они с серебристо-чёрным отливом. Собственно, именно по этому признаку Роман не путал его с остальными детьми. Он не знал, как объяснить феномен Каина; видно, на какой-то стадии клонирования в структуре ДНК  сработал нетрадиционный механизм – и  появился своего рода мутант.

Однако самое интересное  заключалось в том, что Каин не уживался с братьями. Он конфликтовал со всеми. Непонятно почему считал себя умнее всех. На почве высокомерия и заносчивости в казалось бы дружном мальчишеском коллективе по вине Каина постоянно возникали ссоры. Мания величия и неприятие  его сверстниками  развили в Каине зависть и мстительность. Он стал чужим среди своих,  отверженным. Не единожды он оплачивал обидчикам не открытой и честной схваткой,  а интригами и всякими  подленькими делишками. Честно говоря, и родители недолюбливали это ди-тя.  Вполне понятно, что появление в их доме говорливого   всезнайки Русия, этого серого мышонка, обострили  в Каине чувство зависти и злости.  Уже при первом  знакомстве вредный мальчишка, воспользовавшись  суетой, умудрился  ущипнуть Русия за ногу. К чести последнего тот не придал этому значения, сохранив, как и положено  взрослому человеку,  спокойствие и посчитав инцидент  за детскую шалость.

А между тем настал час обеда. В большой  столовой  все сидели за одним столом в виде буквы  "П". В самой середине восседал хозяин, то бишь Роман Романович Кузнецов. По правую руку от него на особом возвышенном помосте сидел Русий, одетый  в красивый и опрятный костюмчик, который успела сшить ему  Фёдоровна. Он держал в руке  маленькую ложку, перед ним стояла крошечная тарелочка и такой же  крохотный  стаканчик. По левую руку от отца пустовал  столовый прибор, принадлежащий  Анне Евдокимовне, их матери и хозяйке. Рядом с пустующим местом сидел Каин. За какие заслуги ему отвели  видное место за столом? Наверное, чтобы постоянно находился  в поле зрения родителей.

Выполнив установившийся в их семье  обеденный ритуал, Роман Романович благословил детей на трапезу и пожелал  им приятного аппетита. Тотчас же дружно застучали все восемнадцать ложек. В этом ложечном хоре  едва  различимым дискантом  выделялся такт  Русия. Ну и, конечно, по-мужски, с  достоинством и неторопливо  вела свою  партию  ложка самого Романа Романовича.

Вредный мальчишка  Каин не преминул и здесь  подстроить новоявленному  братцу небольшую подлость. Когда тот отвернулся, отвечая на чей-то вопрос, Каин  протянул руку через стол и  сыпанул в его тарелку пол-ложки  соли.  Афанасий и Максим засекли это  действо и бросили на него  суровые, презрительные взгляды.
– Няня! – позвал Максим. – Смени блюдо Русию. Оно пересолено.
– Опять Каин, – покачал головой отец. – Никак не может без гадостей.
Вдоль семейного  стола тенью скользила  Фёдоровна и время от времени  подливала просящим добавку. Борщ  был сварен по особому  рецепту, и ребятня  уплетала его за обе щеки.

МАТЬ

Дав миру восемнадцатого  ребёнка, причём не клонированного, а зачатого  исключительно по любви да к тому же не совсем обычного, Анна Евдокимовна не сочла нужным оставаться в  роддоме ни одного дня. Врачи  настаивали на необходимости комплексного обследования в связи с уникальным случаем, доселе не известным медицине, но Анна Евдокимовна наотрез отказалась и позвонила Роману, чтобы он прислал Степаныча.

Молва о  рождении Хозяйкой города гениального  ребёнка,  заговорившего уже в утробе матери, с быстротой ультразвука  разнеслась по всему Цыбулёвску. Мобильники не переставали  трезвонить, поздравления сыпались ото всех и вся. Такая назойливость ей порядком надоела. Больше всех проявляли настырность  журналисты. Им непременно хотелось  сразу и срочно взять интервью у  мировой знаменитости, а  особенно запечатлеть ребёнка-вундеркинда. Подобный материал, выходящий за рамки  сенсации, мог  обогатить кого угодно.

 Толпа пишущей братии и просто любопытных осаждала  роддом.  А сама знаменитость, сильно подуставшая,  не хотела никого видеть и ни с кем встречаться. Счастливая мать мечтала об одном – скорее добраться до  семьи и оказаться в кругу любимых мальчишек и  мужа. Но пройти через кордон толпы и остаться незамеченной не представлялось возможным. Предварительно договорившись со Степанычем, ей пришлось выбираться через чёрный ход. Жаждущие сенсации  остались с носом. Но не все.

Четвёртая власть, коей величают прессу, вездесуща и нахальна. Известный  в городе собственный корреспондент газеты  "Жёлтый Цыбулёвск" Фёдор Подстрочкин, видя бесперспективность запечатлеть первую леди при выходе из роддома, помчался туда, куда она  непременно должна явиться – к её родному очагу.  Но и прибыв на место, он оказался далеко не единственным. Ему оставалось только удивляться пронырливости своего брата-папарацци.

Усадьба академика охранялась как особо засекреченный объект. Высочайший забор на все четыре стороны. Въездные ворота, являвшиеся составной частью забора, ничем не выделялись из него. Бетонная дорога упиралась в забор. Никакого намёка на проходную. Здесь и поджидали машину с Хозяйкой.

Чёрный мерседес  с тонированными стёклами появился настолько неожиданно и на большой скорости, что никто из присутствующих не успел опомниться. В стене забора образовалась брешь, и машина пулей влетела в неё. В считанные доли секунды ворота закрылись – отлично сработал  хитроумный механизм. Фёдор Подстрочкин выругался непечатной фразой. А что ему оставалось?

Тем не менее, в вечернем номере "Жёлтого Цыбулёвска" была напечатана  его статья "Счастливая мать в кругу семьи", естественно, написана она была  в пикантном духе и  исключительно на основе фантазии журналиста.

В родной стихии  Анна Евдокимовна окончательно пришла в себя. С каким упоением  она провела  поимённую перекличку  сыновей! Все восемнадцать мальчишек оказались в наличии – чистенькие,  опрятные и сытые – заслуга Фёдоровны и бабы Кшыси, являвшейся дальней родственницей  Анне Евдокимовне и по-матерински  принявшей участие в  судьбе Романа. По обоюдному согласию ей предложили место  в семье на правах няньки-воспитательницы.

– А где же наш новорождённый? – оглядываясь по сторонам, спросила мать.
– Кто? Русий? – хором спросила ребятня.
– Так вы его уже  и окрестили?
– Конечно!
– Русий… А что, вполне приличное  имя.  Так где же наш Русий?
– В кабинете у отца. Они там химичат, – ехидно заметил Каин.
– То есть как "химичат"?
– Не знаем.  Батяня нас  в кабинет не пускает, – с обидой высказался Гриша, старший из братьев.
– Ну, сейчас мы разберёмся  какой-такой  химией они  там занимаются…

Оставив детей на попечение  Кшыси,  Анна направилась  к Роману. Осторожно постучав (так было  у них заведено) и, получив согласие, она вошла в просторный зал,  именуемый кабинетом.
Хозяин восседал в  глубоком кресле, опутанный проводами. На его голове, словно по широкому полю,  туда-сюда сновал  её новорождённый сын. Половина головы мужа  представляла совершенно  гладкую поверхность, а на второй, ранее бывшей  такой же,  явно выделялся волосяной покров. Анна невольно оторопела.

– А, маманя, привет! – весело поприветствовал  Русий. – Ты посиди покедова, мне осталось немного.
– Да, Аннушка, – вставил Роман, – потерпи немного. Сынок решил обволосить меня. Ссылается на то, что лысые академики нынче не в моде. Похоже, у него получается.
– Ещё как получается! – воскликнула мать. Она удобно расположилась в кресле напротив и стала наблюдать за процессом.

Процесс  восстановления шевелюры заключался в следующем. На первой стадии  Русий подготовил раствор, состоящий из  кристаллов морской соли  и нескольких капель уксусной кислоты. На второй, мучительной, стадии лекарь  вырывал из груди академика  по две-три  волосинки, обрабатывал их корни соляноуксусным  раствором и раздавливал. Этим же раствором смазывал  и участок лысины, потом сильным  нажатием  вдавливал  клетки корней волос  в кожу  головы. Засаженный таким образом участок  накрывал полиэтиленовым  пакетом... Собрав наскоро  упрощённый  аппарат  для электрофореза, включал ток низкого  напряжения. Дело оставалось за  временем. И как убедилась мать, механизм  восстановления волос  работал с гарантией.
– Ну и ну! – восхитилась она. – Это ж надо! Тебе, сынок,  цены нет!
– Спокойно, маманя, для меня это семечки. Мой мозг,  должен заметить, с вашей закваски,  способен на большее.
Закончив операцию,  Русий попросил  разрешения пообщаться с братьями.
– Конечно, сынок, иди к ним, поучи их уму-разуму, – единодушно согласились родители.


РОДИТЕЛИ

Оставшись в кабинете одни и, обменявшись любезностями, как  и полагается  в порядочной семье, Анна Евдокимовна и Роман  Романович решили обсудить своё будущее в связи с рождением  Русия.
– Аннушка, мне никак не верится,  что судьба подарила нам  сына,  очень маленького, но с выдающимися способностями. Только что ты сама убедилась в его гениальности – моя голова тому наглядный пример.
– Да, Русий большая умничка! – согласилась жена.
– Я думаю, – продолжал академик, – привлечь его талант к работе в моём Институте.  Тема, которую разрабатываю по  заданию Российской Академии наук, настолько интересна и перспективна,  что  порою дух захватывает. Но в её решении  столько много лабиринтов, столько много  ранее неизвестного науке! Здесь нужны нетрадиционные способы мышления. Насколько я догадываюсь, мозговая закваска Русия такова, что  может капитально облегчить  поиски в моих исследованиях.

– Рома,  я всё это прекрасно понимаю, но меня настораживает последствие такого решения. Не слишком ли рано подключать совсем малолетнего  ребёнка к такому  непривычно  напряжённому труду?
– Ну, во-первых, понятие "ребёнок" к Русию неприменимо, а во-вторых,  его мозг запрограммирован к такому непривычно напряжённому труду. Ему нужна непрерывная работа  и чем она сложнее,  тем для него лучше.
– Да он  всего без году неделя в семье, откуда  такое убеждение? – бросилась на защиту сына мать.
– Дорогая жёнушка, поверь мне, отцу ребёнка, а главное – академику: я слишком много  размышлял над феноменом нашего Русия и пришёл к однозначному выводу: основной его пищей  должна стать работа, и не просто работа,  а высокоинтеллектуальная работа!
– Дорогой мой академик,  – Анна обняла голову  мужа, – если ты считаешь, что для Русия такое воспитание  самый подходящий вариант, что ж, я согласна. Только при всей  его загруженности в твоём Институте пусть он находит время  и на общение с братьями.
– Конечно, конечно, дорогая! – академик ласково прижался к рукам  супруги. – Как я рад, Аннушка, что ты меня поняла. Даю слово, что и для Русия буду  достойным отцом.
– Не сомневаюсь.

Успокоив своё волнение, академик  перешёл к следующему  волновавшему его вопросу:
– Что меня беспокоит, Аннушка. За Русием нужен глаз да глаз. Его нельзя  оставлять без присмотра ни на минуту. А что, если нашего сына  из-за непривычно малого роста, из-за его исключительного ума могут похитить? Тебе, как Хозяйке большого города,  некогда заниматься семейными делами, а изолировать Русия от общения с братьями, сама понимаешь, – дело противоестественное. От одного Каина, способного на любые пакости, можно ожидать  чего угодно, да  и за ним самим,  этим ненормальным ребёнком  в нашей семье,  нужен строгий присмотр. – Роман на секунду замолчал и, глубоко вздохнув,  продолжил. – Предлагаю, взвесив все "за" и "против", тебе, многодетной и  всеми уважаемой матери, отказаться от  высокой должности мэра и полностью посвятить себя  семье. К тому же материально мы ни в чём  не нуждаемся.

В кабинете наступила тишина. Судя по всему, Анна Евдокимовна думала уже об этом, но чтобы  так сразу…
– Милый мой академик,  вопрос серьёзный. Да, наше положение резко изменилось.  Мы дали новую жизнь Цыбулёвску, о нас знают в мире. Всё это, конечно,  мне дорого. Но что все наши заслуги по сравнению с той  ответственностью за детей, которую возложил  Всевышний на женщину! А у нас с тобой вон сколько ребятишек и всех их надо вырастить, воспитать, обучить, вывести в жизнь. Так что решение моё окончательное и обжалованию не подлежит. Я оставляю свой пост, – на такой патетической ноте  закончила свою речь Анна Евдокимовна.

– Ну, Русия не считай за ребёнка, он вполне взрослый и самостоятельный.
– Как  это "не считай"! Я его родила, значит,  он для меня  и для тебя тоже – ребёнок.
– Хорошо, хорошо, восемнадцать так восемнадцать, – безропотно согласился Роман. После минутной паузы  он обратился к жене: – Теперь перейдём к третьему пункту семейного диалога. Нашему сыну надо определить гражданство и узаконить рождение. Представляю, какой переполох это  вызовет в ЗАГСе, но от этой процедуры  никуда не денешься.  Очень не хотелось бы шумихи. Хотя мы с главным  врачом и договорились, всё равно журналистская братия каким-то образом пронюхала, а  этот проныра Подстрочкин успел дать статейку в  своей "желтушке".
– Да, да, – поддержала супруга Анна Евдокимовна, – я постараюсь договориться с Вероникой Иосифовной – мы с ней давние подруги, – чтобы зарегистрировать нашего сына тайно. Хотя, честно говоря,  Русию надо выписывать не свидетельство о рождении, а паспорт – как полновозрастному гражданину.

– Ну, вот и прекрасно, дорогая. Перейдём к следующей теме. –  За время твоего отсутствия  в твой адрес пришла  гора писем. Не хочешь узнать их содержание? – он протянул ей  одну из пачек.
Анна развязала тесьму, вытащила наугад конверт, вскрыла его и стала читать вслух (от любимого  мужа у неё  секретов не было):

"Многоуважаемая Анна Евдокимовна!
Простите меня за столь сумбурное послание. Я был приятно удивлён, узнав, что Вы явили на свет ещё одного сына, теперь число Ваших  мальчиков достигло восемнадцати. Для нашей  многострадальной России, переживающей демографический кризис, Ваш благородный поступок на этой почве нельзя расценивать иначе, как героический…"
Анна не стала дочитывать панегирик  в свой адрес и вынула другое письмо:
"… Анна Евдокимовна, я очень не хотел бы  получить от Вас  отказ на моё  предложение стать приёмным отцом Ваших детей. Дозвольте мне видеть и ласкать их…"

– Что за чушь! – удивилась Анна. – Все в мужья набиваются. Как ты смотришь на это, дорогой мой супруг?.. Ну-ка, ну-ка, дай-ка мне  это письмецо ещё раз. Что-то уж больно знакомый почерк… Так и есть! Рома, да это ж почерк цыбулёвского  учителя Ивана Савича. А сам же писака, наверное, никто иной, как Сёмка Скороходов. Вот язва! Он давно ко мне клин подбивал, ещё со школьной скамьи. Поди Савич  сочинил ему послание за бутылку самогонки. Запился мужик окончательно. А какой был учитель!.. Рома, давай определим его  к нам в сторожа или в садовники, по этой части он раньше считался  специалистом. Всё-таки биологию преподавал.
– Посмотрим, – спокойно отреагировал Роман.

Она стала дальше перебирать письма.  На конвертах мелькали китайские, французские,  американские, английские, африканские и прочие адреса. Больше всего было писем из России. "Вот как далеко зашла слава  о простой деревенской  женщине!" – подумала  Анна и отложила  послания в сторону:
– Пойду к Фёдоровне, надо обсудить кухонные проблемы.
– А я ещё поработаю…

С понедельника начиналась масленичная неделя. А какая масленица  без блинов.
Блины в семье Кузнецовых любили все. И простые, и фаршированные, и с маслом, и с вареньем, и с мёдом, а особенно со сметаной.
– Как же без блинов, – рассуждала хозяйка  кухни Фёдоровна. – Традиция есть традиция. Но, уважаемая Анна Евдокимовна, уж больно трудоёмкая эта блинная возня. Ладно бы на нормальную семью. А у нас сколько одних детей, да нас – всей прислуги – десять человек, да охранников двенадцать душ. Получается, что на котлодовольствии сорок ртов. Тут и без образования ясно, что даже если по  четыре блина на душу, то потребуется около  двухста штук. Так это если по четыре, а аппетит у каждого тянет в пару-три раза больше. Вот такая арифметика. Полдня работы.
– Согласна с тобой, Фёдоровна. Но  масленицу не отменишь, сама говоришь – традиция. Ну, ничего, я дам тебе пять-шесть помощников,– успокоила кухарку Анна Евдокимовна.
– Если так – проблем не будет, – заверила Фёдоровна.

Дверь приоткрылась – и в кухню не столько вошёл, сколько влетел Русий.
– Всем привет! – весело поздоровался он. – Какие проблемы?
– Сынок, ты очень кстати. Фёдоровна ломает голову над тем, как ускорить процесс выпечки блинов.
– Какая тут проблема! Дело пустяковое. Подумаешь – печь блины…
– Не скажи, Русик, – вступила  в разговор Фёдоровна. – Попробуй наштампуй их на  сорок душ да ещё на двух сковородках. Это сколько времени нужно! А надо ещё много чего  по кухне поделать.
– Ну, ну, изобретатель, – подзадоривала мать, – может, поможешь Фёдоровне усовершенствовать технологию блинопечения, чтобы на всё про всё ушло не больше дух-трёх часов?
– Да вы что, Анна Евдокимовна, да разве такое возможно? – усомнилась Фёдоровна.

– Ну, маманя, ты даёшь!.. Хочешь знать, эта задача намного легче, чем восстановление шевелюры на голове батяни. Поясняю для  несмышленых. Возьмём два пустых валика  из тонкой нержавейки. Установим их друг к другу так, как подобные валики (там правда резиновые)  устанавливаются для отжима  воды из белья в стиральной машинке. Освободим их от резины, а внутрь  пустим раскалённый газ. Ну а затем подадим в зазор  между ними блинное тесто. Понятно, что с обратной стороны будет выходить бесконечная  блинная лента – хоть с километр, насколько теста хватит. А чтобы не крутить валики вручную,  приведём их в движение маломощным мотором. Такой механизм в мастерской батяни слесарь сварганит в два счёта.
– Так просто?! – оторопела Фёдоровна.
Русий:
– Проще некуда.

– Ну, Русик, ну и молодец! Возьми яблочко, ты заслужил его.
– Бери, бери, сынок, – поддержала мать. – Сейчас же закажем твой блинопёк.
Русий взял яблоко, чуть меньше его самого, и исчез так же неожиданно, как и появился:
– Я пойду других проведаю, может, и ещё кому понадоблюсь…



ФЁДОР ПОДСТРОЧКИН

В редакцию газеты "Жёлтый Цыбулёвск" на приём к главному редактору  пришёл Фёдор Подстрочкин. Главного не устраивала скудная информация о рождении Хозяйкой города необычного ребёнка. Известно, что на безрыбье и рак рыба, поэтому ему пришлось запустить отсебятину Подстрочкина: всё-таки оказались первыми. Но газете требовалось большее.

Прихлёбывая кофе, редактор протёр массивные роговые очки и определил их на не менее массивный нос.
– Ты понимаешь, Хвёдор, – так всегда он называл Подстрочкина, тем самым подчёркивая кто есть кто, – нам нужна  самая подробная информация о семье академика, о его новом клоне. Мы, и никто другой, первыми должны заполучить материал. Конечно, Тарасов постарается перекрыть все каналы утечки  информации, но мы обязаны найти лазейку. И эту почётную и, не скрою,  весьма сложную  задачу, способен решить только ты – самый опытный и самый пронырливый папарацци. За деньгами дело не станет. Вопросы есть?
– Понимаю, шеф, всю важность задания. Постараюсь выполнить!
– Помни: как можно быстрее!
– Придётся вспомнить кой-какие связи, о которых, надеюсь, не подозревает Тарасов.
– Вспоминай, на то у  тебя  и голова. Хотя сомневаюсь, что в архивах Тарасова их нет.

Шеф выполз из  уютного кресла, дав понять, что разговор окончен.
Придя домой в свою холостяцкую обитель, Подстрочкин наскоро  сварганил ужин из традиционной глазуньи и пары мясных котлет, уселся в  подранное кресло и принялся рассуждать логически: по каким каналам можно заполучить  требуемый материал. Логово академика исключалось – там все проверены на сто раз  службой Тарасова, а самое главное – оно контролируется круглые сутки. Не перехватить ли их по дороге? Вряд ли. Там всех возят в бронированном  лимузине с тонированными стёклами.

Фёдор подцепил на вилку кусок котлеты, и тут его осенило: а что, если… Родившееся чадо, каким бы оно ни было и кому бы  ни принадлежало, необходимо зарегистрировать. А где регистрируют? В ЗАГСе. А кто заведует этим благородным заведением? Вероника Иосифовна,  давняя подруга и любовница. Вот она где, лазейка! Фёдор закинул в рот котлету и, довольный, залпом осушил  бокал мартини. Набрав номер подруги, он  рассыпался любвеобильными фразами и напросился на срочный визит. Приглашение тут же получил с благодарностью.

РЕГИСТРАЦИЯ

В пятницу, на седьмой день после рождения Русия, родители повезли сына в ЗАГС. Малыш  сидел во внутреннем кармане тёплой куртки отца. Высунув головёнку, он обозревал окружающий мир. Постовые, зная известную машину, брали руку под козырёк.
– Степаныч, почему люди в синих шинелях тебя приветствуют? – полюбопытствовал Русий.
– Если б меня… – Улыбнулся шофёр. – Они приветствуют  твоих родителей.
– Значит, маманя с батяней уважаемые  в городе люди, – сделал заключение Русий.
– Это очень хорошо, сынок, когда тебя уважают, – сказал отец.

Здание ЗАГСа было одним из красивейших в городе.
– Слава Богу, никого нет, – подумала Анна Евдокимовна. – Вероника сдержала своё слово.
– Батяня, возьми меня на руки, а то я весь запарился, – попросил Русий.
– Да, сынок, – отец нежно  поставил Русия на  свою широкую ладонь.
Русий потянулся во весь рост, простёр руки к нему и воскликнул:
– Лепота!
В этот момент яркая вспышка ослепила  всех. Невесть откуда появившийся Подстрочкин успел заснять, и не один раз,  остолбеневших  родителей и их чудо-ребёнка.
Опомнившись, они быстро  вошли в здание. Один из агентов Тарасова оттолкнул Подстрочкина, и тот сразу исчез: сенсация и большой гонорар обеспечены!

Русий не сразу  проморгался. Яркая вспышка ещё долго туманила глаза, но, в конце концов, всё обошлось.
– Всё-таки пронюхали. Плохо работает служба Тарасова, теперь разнесётся, –  чуть не выругался академик.
– Будем надеяться на лучшее, – успокоила его жена.
Заведующая ЗАГСом, полноватая, но ещё  весьма симпатичная женщина 45-50 лет, с аккуратно убранными пепельными волосами и мягко-голубыми глазами, сама открыла дверь регистрационного зала:
– Пожалуйста, заходите. Здравствуйте... А, Анна Евдокимовна, давненько мы с вами не виделись. Что, ещё одного мальчика?
– Да, да, Вероника. В который раз Всевышний осчастливил нас. Требуется соблюсти формальность регистрации.

– Что ж, тогда приступим. Итак, Анна Евдокимовна, когда вы родили ребёнка?
– Неделю назад.
– Неделю? И как вы себя чувствуете?
– Прекрасно! Роды были на редкость лёгкие, залёживаться не пришлось.
– То есть как "не пришлось"?
– Понимаешь, Вероника, сын родился очень развитым, и супруг посчитал – незачем мне  оставаться на больничной койке.
– Извините, Анна Евдокимовна, я вас не понимаю, что значит "развитым"?
– Ну, как тебе сказать… ну… он родился  сразу взрослым.

Вероника Иосифовна, соблюдая субординацию, уже не могла  обращаться к подруге только  по имени, но у ней сорвалось:
– Аннушка, что ты говоришь?! Кто "взрослый"?
– Успокойся, Вероника,  я тебе всё объясняю. Ребёнок  родился сразу взрослым.
– Ничего не понимаю, что значит "сразу взрослый? Новорождённый - взрослый"?!
– Ну... он всё понимает. Вот даже сейчас, когда мы ехали сюда, он с отцом разрабатывал один очень интересный  проект.

– Простите, Анна Евдокимовна, я никак не возьму в толк, о ком вы говорите?
– Господи, да что ж тут непонятного? – Анна Евдокимовна начала раздражаться. – О сыне говорю, который родился неделю назад!
– "Неделю назад"?! И уже говорит!? – Вероника Иосифовна проглотила ком в горле и почувствовала, что начинает терять сознание. Она достала флакончик с нашатырным спиртом, понюхала, культурно чихнула и, придя в себя, переспросила:
– И уже говорит?
– Ну, он же взрослый!
Вероника Иосифовна захлопала ресницами  и схватилась за голову.

– Ма! – донеслось из внутреннего кармана присутствовавшего здесь отца. – Она что, издевается над нами?
Вероника Иосифовна уже не моргала, а выпучила глаза:
– Кто… там… у вас?
– Да я! Я! – выскочил на плечи отца Русий. Его глазёнки горели таким неистовством, что бедная заведующая ЗАГСом вдруг неестественно заулыбалась, задёргалась и со всего маху  грохнулась головой о стол.

– Сынок, ну зачем ты так? – упрекнула его мать. – Напугал, а ведь она на работе. Я-то хотела подвести к этому постепенно, а ты испортил всё дело…
– Фу ты, японский городовой! А что она прицепилась – "Я что-то вас не понимаю… не понимаю". Что тут непонятного! Давайте-ка сматываться отсюда, а то Степаныч поди уже закемарил.
– Сынок, потерпи немного. Твоё рождение надо оформить официально. Так требует закон.
– Ну, если  требует, никуда не денешься. Только пусть  она не тянет волынку, – согласился Русий.

Наконец, Вероника Иосифовна зашевелилась, с усилием оторвала от столешницы голову, отсутствующим взглядом окинула посетителей и кое-как взяла себя в руки:
– Я правильно поняла, это ваш сын?
– Да, это наш сын.
– Слава Богу, смякитила,  – подал голос Русий.
– Успокойся, сынок, и не мешай.

Вероника Иосифовна открыла толстую книгу:
– Хорошо, так и запишем. Позвольте спросить, сколько весит ваш ребёнок?
– Вообще-то мы его не взвешивали, но, пожалуй,  граммов двести, наверное,будет. Как думаешь, отец?
– Да, где-то так.
– Если быть точным, – встрел Русий, – то на момент рожденья я весил сто пять  граммов. А в том, что я сейчас граммов двести, это заслуга Фёдоровны.
– Простите меня. Согласитесь, такое нечасто бывает. Кто отец ребёнка?
– Батя, какой я ребёнок, она что, издевается?!

– Простите, простите… но так непривычно, – похоже Вероника Иосифовна окончательно успокоилась. – Итак, приступим к оформлению документа. Фамилия, имя, отчество родившегося?
– Кузнецов Русий Романович.
– Пол?
– Конечно, мужской! – опять не стерпел Русий.
– Дата рождения?
– 25 января 2001 года.
– Место рождения?
– Город Цыбулёвск Ростовской области.
– Национальность?
– Русский.
– Родители?
– Отец Кузнецов Роман Романович, мать Кузнецова Анна Евдокимовна.

– Мамуля, пусть запишет, что образование – самое высшее, и сразу оформит паспорт, – попросил Русий.
– Паспортом, молодой человек, занимается другая служба, а с  меня достаточно той информации, которую дали ваши родители. – Вероника Иосифовна предложила родителям расписаться в акте регистрации, на чём церемония закончилась.
– Когда свидетельство о рождении было получено, Русий обратился к матери:
– Ма, я заберу его себе, всё-таки документ – первый  в моей жизни.
– Хорошо, сынок, – согласилась Анна Евдокимовна. – До свиданья, Вероника. Ты уж извини, что сынуля погорячился – таким уж родился.
– Что вы, что вы, Анна Евдокимовна! Я очень счастлива. Кому ещё в мире удавалось оформлять подобную регистрацию! Обязательно приходите ещё…

ШЕСТОЙ БРАТ

В отличие от своих братьев Каин, если и играл с ними в прятки, то всегда старался спрятаться так, чтобы его искали долго и не находили.  Обширная усадьба папаши-академика имела много мест, куда не проникал глаз видеокамер. Одним из таких белых пятен была густая крона высоченной голубой ели, растущей рядом с оградой. Нижние сучья позволяли  без особого труда влезать на дерево и становиться невидимым в плотной кроне.

Однажды, набравшись смелости, хитрый мальчишка отважился забраться так высоко, что забор ограды оказался далеко внизу. С высоты открывалась большая панорама запредельной территории. Далеко-далеко дымили трубы  большого завода. Правее виднелась замерзшая гладь какого-то водоёма, слева просматривался холм, у подножия которого беспорядочным нагромождением располагались деревянные строения, чуть дальше простирался заросший пустырь, на котором, словно муравьи,  бегали человечки. Похоже они там играли. У построек дымился костёр.
Каину так захотелось побывать на просторе, где нет этих проклятых видеокамер, где его никто не одёрнет и ни к чему  не принудит. Если есть свобода, то она наверняка там, на пустыре, среди  никем не контролируемой пацанвы. А здесь что ни шаг, то "зачем", "куда"…

Братьям их свобода, может, и нравится, но ему, Каину, она нестерпима. Он знал, что его родители – уважаемые и авторитетные люди города, что отец-академик занимается секретной проблемой, поэтому каждый его шаг и всё, что касается семьи, находятся под постоянным контролем. Даже когда они выезжают за пределы семейной территории, за ними следуют не меньше двух машин с соглядатаями. Какая же тут свобода!

Его размышления прервали крики:
– Каин! Каин! Каин! Обед!
Мальчишка, довольный тем, что его не нашли, дождался, когда кричавшие удалились, слез с дерева и как ни в чём не бывало пошёл к дому.
На вопрос матери, которая почему-то в отличие от всех не называла его сыном или сынком, а только по имени, мальчишка спокойно ответил:
– Задержался у Степаныча… мотор промывали.
Сказав "у Степаныча", мальчишка не слукавил: действительно, он  часто бывал в гараже и, не гнушаясь грязной работы, расположил к себе личного шофёра академика. Такие взаимоотношения их отец и мать принимали как положительный метод воспитания и позволяли Степанычу под его личную ответственность брать с собой Каина в поездки, при этом каждый раз не забывая поставить в известность Тарасова.

Рядом со Степанычем Каин не чувствовал себя одиноким. Что ему братья!
Особенно неприятен был ему Русий. Каин никак не мог признать над собой  превосходства этого маленького урода-всезнайки. Пользуясь любым  моментом, Каин пытался подстроить Русию  какую-нибудь пакость, оставаясь при этом ни при чём. Особенно он не мог  простить всезнайке то, что тот беспрепятственно имел право работать в кабинете отца. А Каин так хотел побывать в нём, наверняка там много интересного.

Родители знали о неприязни, которую питал к Русию их непутёвый сын. Часто, оставшись  вдвоём, они обсуждали эту тему, рассматривали различные  пути педагогического воздействия на Каина вплоть до строгого наказания. Но постепенно пришли к выводу, что общение ребёнка  с опытным Степанычем, в конце концов,  даст положительные плоды. Что касается Русия и его реакции на мелкопакостные деяния Каина, то верх у него брал разум, присущий взрослому человеку, наделённому к тому же неординарным интеллектом. Открытой вражды к своему пакостливому брату Русий не проявлял.

ПОЛКОВНИК ТАРАСОВ

Полковник Тарасов вечерял. Он сидел на утеплённой террасе, пил чай, настоенный на золотом корне, и просматривал свежие газеты, начиная с "Жёлтого Цыбулёвска". Должность не позволяла ему уважать жёлтую прессу, но полковник рассуждал по-своему. Сплетни сплетнями, но  именно в бульварной прессе появлялись материалы, заслуживающие внимания начальника Цыбулёвского отделения Федеральной Службы Безопасности. Ранее руководимый им спецотряд "Анна", входивший  в структуру Министерства Внутренних Дел, в связи с появлением в Цыбулёвске особо засекречен-ного объекта, был передан в подчинение ФСБ, укреплён материально и значительно расширен в кадровом составе.

 Наряду с усилением режима охраны самого объекта,  скрытого под названием "Научно-исследовательский институт  по производству экологически чистой воды", которая проформы ради  действительно выпускалась незначительными партиями, его службе добавилось работы по охране многочисленного семейства Кузнецовых. Как никак,  Анна Евдокимовна – Хозяйка города, а Роман Романович – академик, спе-циализирующийся на теме, о которой ему, полковнику охранной службы,  не положено знать. Он, конечно, как и многие цыбулёвчане, догадывался, чем занимается Институт, но тема клонирования настолько глубока и многопрофильна, что он даже не пытался вникать  в подробности. Он настоял,  чтобы академику выделили  отдельную территорию для проживания всего  семейства с особой системой  контроля.

 Немало хлопот доставляла клонированная ребятня академика-отца. Жизнерадостные шустрята разбредались по большущей территории двора, играли в прятки, да так иногда прятались, что все двадцать четыре видеокамеры, установленные  даже в туалетах, не могли   уследить за ними.  Хотя Роман Романович полностью доверял чекистам, но деньги, причём достаточно большие, всё равно надо было отрабатывать. К тому же пенсия маячила не за горами, хотелось на неё выйти, сохранив  все регалии и привилегии.

Хлебнув очередную порцию чая, полковник поперхнулся: зазвонил правительственный телефон. Ох, не любил полковник эти звонки! Сегодня он не располагал настроением говорить с Москвой. Но служба есть служба. Весьма неохотно Тарасов взял трубку.
– Анатолий Фёдорович! – послышался раздражённый голос московского шефа. "Видно, не к добру", – подумал Тарасов. Недовольный голос продолжал. – Как вас понимать, полковник?! Почему не проинформировали о рождении Хозяйкой чудо-ребёнка?! Почему Москва узнаёт  об этом из израильских источников?!  Чем вы там занимаетесь?! – накал раздражения по ту сторону нарастал. – Вас что, не устраивает  ваша должность? Если так, то за этим дело не станет.
 
Тарасов настолько растерялся, что никак не мог сообразить, о каком ребёнке идёт речь. Он был в курсе, что семья академика ожидала пополнение, но что это пополнение свершилось, ещё никто не знал и никто не поставил его об этом в известность. "Вот сволочи-помощнички!" – выругался про себя Тарасов, продолжая вникать в суть гнева шефа. А Москва продолжала разнос: – Вы понимаете, какой резонанс  в мире вызвал ребёнок-вундеркинд?  Вы понимаете, что это значит?! У отца-академика, работающего над сверхсекретным заданием, появился ребёнок, заговоривший  в утробе матери! Вы можете себе представить, какой интерес проявят все уважающие себя разведки?!

– Товарищ Первый, – заикаясь, начал  оправдываться Тарасов, – признаюсь, недоглядели. Виновные понесут  наказание. Обещаю через полчаса дать вам полную информацию по существу дела. Приму все меры к усилению охраны семьи академика, особенно последнего его ребёнка.
– Что примете все меры, надеюсь, не болтовня. В противном случае меры придётся принимать нам. Надеюсь, вы понимаете, что за этим стоит?!
– Понимаю, товарищ Первый.
– Вот так, – более спокойным тоном прореагировала Москва.

 – Полковник, почему первыми  о рождении ребёнка-вундеркинда узнали евреи? По-хоже, у вас в Цыбулёвске действует их агентура. Немедленно делайте невозможное, иначе нас всех ждут  очень большие неприятности! Вы понимаете всю серьёзность положения?! Найдите агента! Срочно!.. Что вы молчите?! – голос Первого прозвучал зловеще.
"Ещё не хватало агентуры!" – промелькнуло в мозгу Тарасова, но Первый ждал ответа, и полковник отчеканил чётко, по-военному:
– Так точно, понимаю, товарищ Первый!
–  Раз понимаешь, действуй! Через полчаса жду полной информации! – голос на другом конце провода умолк, Москва отключилась.
 
Только сейчас Тарасов пришёл в себя.  От разговора с начальником он весь взмок и первым делом вытер пот, затем залпом осушил  недопитый чай и нажал  кнопку пульта.
Начинался разнос по нисходящей линии. За полчаса предстояло полностью овладеть ситуацией.

 ГАШИШ

В один из дней масленичной недели Степаныча отправили в город по неотложным делам. Каин напросился ехать с ним. К этому времени он был у Степаныча в полном доверии и тот не посмел ему отказать.
На пустыре, мимо которого они проезжали, уже не муравьи,  а всамделишные пацаны  катались с искусственной горки, гоняли по заснеженному полю мяч, а кое-кто грелся у костра.
У Каина ёкнуло сердце. Вот она, свобода!  Вот бы влиться в компанию по-настоящему свободных людей!
– Степаныч, – решился Каин, – позволь мне покататься  с горки.
– Дак у нас есть своя горка, куда лучше этой! – возразил шофёр.
– Степаныч, ну что тебе стоит, – продолжал упрашивать Каин, – будешь возвращаться назад, тогда и меня захватишь.
Инструкция не позволяла оставлять ребёнка академика одного ни на минуту, особенно за пределами автономии, но Степаныч, как и всякий взрослый человек, к тому же  не имеющий собственных детей, по-отцовски пожалел мальчишку, пустившего слезу.
– Ладно, не реви! Двадцати минут тебе хватит. Только с одним уговором – ни в какую драку не ввязываться и ни с кем не брататься, ясно?!
– Степаныч, миленький! Конечно, конечно, ясно, будь уверен! – радостно воскликнул Каин и тут же выскочил из  машины…
Он подошёл к костру. Среди всей пацанвы Каин выделялся приторно чистым  и сверхмодным одеянием: ярко оранжевой  с капюшоном пихорой со множеством карманов, блестяшек и замков, необычной  голубизны спортивными брюками и, конечно же, кроссовками – мечтой любого мальчишки.
Заметив такое чудо, появившееся из навороченной машины, ребятня окружила Каина.
– Откуда такое пугало в наших краях? – с явной насмешкой  произнёс парень, по-видимому,  авторитет среди пацанвы. Он выделялся не только ростом и весьма неприятным ликом, но и беззубым ртом, в котором гуляла туда-сюда сигарета. Каин оторопел, даже растерялся. "Неужели так выглядит свобода?"
– Ну, что молчим, маменькин сынок? – повторил верзила, смачно выплюнув окурок  в лицо Каина.
– Гашиш, – пытаясь заступиться за Каина, сказал мальчуган в кроличьей шапке, – этот пацан из "коммунизма", ну, из усадьбы академика.
– Вот как! – удивился Гашиш. – Прекрасно. Тогда будем знакомы, – он протянул руку с массивной печаткой на среднем пальце. – Никола, в простонародье – Колька-Гашиш. А вас, сударь, как величать? – вальяжно спросил он.
"Сударь" стоял как вкопанный, не осмеливаясь протянуть руку.
– Да вы, сударь, не бойтесь. Мы чужих на первых порах не трогаем.
Толпа ехидно хихикнула. Каин протянул дрожащую руку и робко произнёс:
– Каин. Кузнецов.
– Кузнецов? – удивился Гашиш. – Так ты и в самом деле дитя из пробирки? Братва, оказывается, вот оно какое, дитя из пробирки. А что, вполне нормальное дитя.
Братва отреагировала дружным хохотом.
 – Так, так. Значит, ты из пробирки, – Гашиш скривил рот.
Каин попытался как-то защитить себя:
– И вовсе не из пробирки! Меня родила мать, её все знают. Она – Хозяйка города.
– Да, да. Гашиш, он  говорит правду, – во второй раз заступился за Каина пацан  в кроличьей шапке.
– Цыц, Козявка, – прикрикнул на него Гашиш. – Кто не знает Евдоху! Это по её милости для нас, беспризорной братии, открыли пункт, где можно отвалындаться  и иметь жратву. Покорнейше благодарствуем! – Гашиш снял шапку и сотворил что-то наподобие реверанса.
После такого  приёма Каин окончательно пришёл в себя. Этот наглый, пусть и противный парень, начал ему нравиться: за словом в карман не лезет, все его побаиваются. Вот бы ему, Каину, быть таким! Тогда точно  наступит полная свобода.
А между тем Колька-Гашиш достал пистолет похожий на  "макарова", нажал на курок – раздался выстрел, нажал ещё – из ствола появился огонь, которым он артистически прикурил сигарету.
У Каина предательски заблестели глаза. "Вот бы мне такую штуку!" – подумал он. Гашиш как профессиональный психолог уловил этот момент.
– Что, пацан, нравится? – интригующе спросил он, поигрывая новеньким "макаровым".
– О… о… очень! – заикаясь, прошептал Каин.
– Можем сговориться. Вещь, скажу тебе, очень дорогая. Могу уступить за ещё более дорогую.
Каин завороженно  смотрел на предмет своей зависти и лихорадочно думал, что он может предложить Гашишу взамен. И вдруг его осенила мысль: Русий! Вот за кого можно выменять пистолет-зажигалку! Вот когда можно подложить  маленькому уроду настоящую свинью. Он ничуть не задумывался как устроить похищение и обмен, но в том, что  он это сделает, нисколько не сомневался. В это время подъехал  Степаныч с охранниками и посигналил.
–Ну, так как, надумал? – спросил Гашиш.
– Будет! – уверенно заметил Каин.
– Не врёшь?
– Могила!
– По рукам?!
Они ударили по рукам, и Каин побежал к машине. По дороге к дому он ни словом не обмолвился о новых друзьях, а главное – об уговоре с Гашишем. Он был весь в мечтах, о том, как распорядится пистолетом-зажигалкой…



ПОХИЩЕНИЕ

Всю неделю Каин разрабатывал план похищения Русия. Проблема заключалась в том, чтобы вывезти его за территорию усадьбы, не вызывая ни у кого  подозрения. Нужно ловить момент, когда Степаныч поедет в город.
Русий всё время в кабинете отца, часто остаётся один,  дверь на замок не закрывает. Входить в кабинет разрешено только родителям и ему. Так что проникнуть туда  можно без труда, естественно, в отсутствие отца.

Поджидая удобный случай, Каин особенно старательно крутился вокруг Степаныча, безотказно выполняя все его поручения.
И такой момент подвернулся. Академик уехал в институт. Степаныча откомандировали в город. Мать с Кшысей и прочей прислугой устроили  во дворе проводы масленицы. Шум, гам, веселье. В такой кутерьме нетрудно затеряться.
Машина Степаныча стояла у ворот.

Каин действовал быстро, но осторожно. Не снимая куртки, он свободно проник в кабинет академика, благо массивная дверь не скрипела. Русий восседал в игрушечном креслице, установленном на большом  столе,  и рассматривал  в микроскоп паренхиму "ваньки мокрого". Занятый делом, он не почувствовал, как  к нему подкрался Каин и степлером саданул его по голове. Русий даже не вскрикнул. Обездвиженного малыша Каин впихнул в полиэтиленовый пакет, сунул  за пазуху и – бегом к машине.

– Ты что запыхался? – спросил Степаныч.
– Да заигрался.
– Мать разрешила?
– Конечно, – соврал хитрец.
Каин удобно устроился на заднем сиденье, придерживая рукой отдувающуюся куртку.
На пустыре мальчишка попросил Степаныча отпустить его поиграть с ребятами. Полностью доверяя Каину, Степаныч согласился…

Вся братва была в полном составе. Появился Гашиш:
– Принёс?
– Принёс.
– Покажь.
Каин не хотел операцию обмена проводить при свидетелях – слишком рискованно:
– Только одному!
– Проблем нет, – Гашиш шикнул на пацанов – и те моментально сгинули. – Давай показывай, стоит ли твоя штука моего "макара".

Каин осторожно спустил молнию куртки, наполовину показал прозрачный пакет с какой-то куклой.
– Ты что, парень, на кой хрен мне эта кукла! – Гашиш угрожающе наставил на Каина пистолет, но тот не испугался. Он прекрасно понимал цену своего товара. В это время из маленького рта "куклы" вырвалось облачко пара.
– Ни бана!!! – удивился Гашиш, опасливо посмотрев по сторонам. Но пацаны уже  занимались любимым делом – гоняли мяч по снегу.  Яростный блеск  чёрных глаз выдавал в Гашише хищника.
– Она что, живая?! – ошарашенно спросил Каина.
– Конечно, живая! Только это не кукла, а настоящий взрослый человек. Слишком мелюзговый.

Гашиш не верил, что перед ним – человеческая натура:
– Откуда такое чудо?
– Мать родила… самого последнего.
– Ты мне мозги  не парь. Я хоть и сирота, но знаю, что такие на свет не появляются.  Что, опять очередной клон?
– Да всё нормально. На этот раз академик – его настоящий отец. А почему такой маленький и взрослый – он и сам не знает. Бывают же исключения.
– Он что, и говорит?
– Не только говорит, но и здорово соображает. Он нам на кухне такой аппарат для блинов  соорудил, что мы все  объедаемся.
– Гонишь?
– Зуб даю! – Каин торопился. Вот-вот должен возвратиться Степаныч. – Давай меняться, у меня времени нет.  Где "макар"?
Гашиш вынул  пистолет, раз-другой щёлкнул курком и подал его Каину:
– Бери.

Но хитрый Каин не торопился:
– А патроны? Ты не мудри, Гашиш.
– А ты, похоже,  не такой, как все твои братья-клончики. Пять штук хватит?
– Такой не такой, а какой есть. Давай коробку. Мой товар тянет на  целый пулемёт.
После таких слов Гашиш отдал предприимчивому торгашу "макар" и коробку с патронами. Каин спрятал товар в глубокий  карман пихоры и передал Гашишу пакет с Русием. Товарообмен свершился. Каин чувствовал себя на седьмом небе. О Гашише и говорить нечего.

– Слышь, Пижон, о том, что здесь произошло, никому ни слова, особенно в твоём "коммунизме". А с "макаром" будь поосторожней, в коробке заложено много смертей. Помни об этом.
– Понимаю, не дурак. Ну, пока. Вон Степаныч уже подруливает, – Каин побежал навстречу машине.
– Как хоть звать твою куклу? – крикнул вдогонку Гашиш, но Каин был уже у машины.

– Наигрался? – поинтересовался Степаныч.
– Ещё как! – воскликнул хитрец.
В "коммунизме" проводы масленицы были в самом разгаре. Отсутствие Каина никто не заметил. "Нормалёк!" – смекнул мальчишка и тут же включился в общее веселье.
Выбрав подходящий момент, Каин забрался на "свою" ель и там, в месте, где сросшиеся ветви напоминали что-то вроде ниши, спрятал приобретённый символ свободы.

"ЧП"

Из Института академик вернулся довольный. Сегодня, изучая структуру ДНК, ему удалось установить ген, отвечающий за продолжительность жизни. Именно этот ген, как опытный программист, регулирует весь процесс жизнедеятельности клетки, но сам он предрасположен к определённому сроку жизни. Если удастся  выяснить, чем вызывается эта предрасположенность, и стабилизировать  его химию, тогда путь к созданию беспредельно живущего клона, а, следовательно, и человека будет открыт.
Эту тему академик и собирался обговорить с Русием.

Наскоро пообедав (он всегда предпочитал обедать дома, даже при всей  своей занятости), Роман направился в свой кабинет.
Кресло Русия пустовало.
– Русий, сынок, ты где?.. Где ты спрятался? Выходи, есть важный разговор.
Кабинет молчал. Это удивило и встревожило отца. На всякий случай он обследовал  весь кабинет, но Русия нигде не обнаружил. Подспудная мысль, словно ножом, резанула по сердцу.

Через открытую форточку кабинета  доносились звуки ребячьего  веселья.
– Вот болван! – обругал себя академик. – С чего это мне  пришла в голову дурацкая мысль! Сегодня же праздник. Конечно, и Русий там. Он хоть и взрослый,  но кто откажет себе в удовольствии подурачиться с братьями.

Успокоившись, Роман спустился во двор, чтобы составить компанию семье. Аннушке одной трудновато. И потом он обещал любимой жёнушке хотя бы время от времени  уделять внимание детям, выполняя свой отцовский долг.
Проходя через столовую, Роман поинтересовался у Фёдоровны, не видела ли она Русия.
– Да нет, Роман Романович, не видела, хотя он обычно забегает  наскоро подкрепиться. Наверное среди  братьев заигрался.

Но среди братьев Русия не было. Аннушка, одетая в костюм Весны,  разыгрывала среди детей какой-то приз. Увидев Романа, она обрадовалась и пригласила его принять участие в игре.
– Папа, папа! – радостно загалдела ребятня. – Иди к нам!
Искусственно улыбаясь, отец спросил:
– А почему среди вас нет Русия?
– Так он же у тебя в кабинете! – бодрым голосом ответил Каин.
– Да, да, он у тебя в кабинете, – дружно подхватили братья.

Почувствовав неладное, Анна подошла к мужу и шёпотом спросила:
– Роман, что случилось?
– В кабинете нет сына.
– А где же он может быть?
– Понятия не имею.
– Может, спрятался? В твоём кабинете и слону можно схорониться.
– Да я все ниши, все полки, все щели обшарил!

После этого уже не на шутку встревожилась мать:
– Роман, успокойся.  Детям говорить пока не будем, пусть Кшыся доведёт праздник до конца – она с этим справится, да и старшие ребята ей помогут. А мы пойдём в кабинет и обсудим ситуацию, стоит ли принимать чрезвычайные меры.
– Умница ты у меня, Аннушка! – согласился Роман.
Анна передала ведущую роль Кшысе, подзадорила ребят, чтобы каждый боролся за приз.

– Мама, а ты куда? – спросило сразу несколько голосов.
– Сыночки,  я скоро вернусь. Вот с папой дела порешаю…
– Обязательно приходи! – с напускной весёлостью потребовал Каин. Он сразу догадался, о чём шептались родители. Ну, теперь всех на ноги поставят.  Каин был уверен, что его ни в чём не заподозрят: свидетелей не было. Успокоив себя таким образом, мальчишка снова, но явно с напускной энергией включился в  общее веселье.

Оставшись одни, родители уже не шептались.
– Аннушка, давай разберём всё по порядку, – начал Роман. – Кто и  когда последний раз видел Русия?
– После завтрака он отпросился поработать с микроскопом, его заинтересовала какая-то необычная пылинка на "ваньке мокром". Я согласилась. Он ушёл в кабинет и всё – больше его никто не видел.
– Странно, очень странно. А где в это время был Каин?
– Как "где"? Он всё время был с нами и никуда не отлучался. Ты что, думаешь на него?
– Думай не думай, а Русия нет. Не хочется, а надо ставить в известность Тарасова.
– Да, вызывай чекиста!

Академик нажал на кнопку. Тотчас послышался голос:
– Я, Роман Романович. Что случилось?
– Анатолий Фёдорович, срочно необходимо встретиться.
– Ясно, Роман Романович, через десять минут буду.
Роман отключил связь и невнятно пробормотал: "Что случилось… что случилось…" И тяжело вздохнул.
Анна Евдокимовна вдруг схватилась за сердце.
– Аннушка, тебе плохо? – Роман подскочил к жене. – Может, вызвать скорую?
– Нет… не надо, Рома. Дай лучше настойку корвалола, она у тебя в нижнем ящике письменного стола.

Роман исполнил просьбу  жены. Действительно, через минут пять ей полегчало. А ещё через три-четыре минуты в дверь постучали.  Вошёл Тарасов.  Похоже, он тоже был взволнован. Только в редчайших случаях  академик вызывал чекиста по-срочному. Тарасов ещё не отошёл от разноса, который учинил ему  шеф. Как водится, нашли виновного – им оказался лейтенант, запятнавший  себя встречами с пьющей братией. На него, как на козла отпущения, всё и списали.

 На самом же деле Тарасова своевременно поставили  в известность о рождении говорящего ребёнка, но в тот момент он  принимал гостей – сослуживцев по Афгану, и так накушался, что наутро напрочь  забыл о служебной  информации. Да простит нас лейтенант, он молодой, всё у него  впереди, устроится в жизни. В мыслях  у полковника  мелькнуло: "Не дай Бог, если что-то подобное, не дожить тогда до пенсии!"

– Проходи, Анатолий Фёдорович, – пригласил академик. – Разговор  будет серьёзный.
На этот раз  за сердце схватился полковник. Анна Евдокимовна услужливо  протянула  ему пузырёк с корвалолом.
– Спасибо, – поблагодарил чекист и залпом осушил то, что медицина рекомендует пить каплями. Что поделаешь – армейская привычка. Он вытер вспотевшее лицо:
– Слушаю, Роман Романович.
– У нас очень плохая  весть – пропал Русий.
– Что?! Как "пропал"? – Тарасов вытаращил глаза. Сердце вновь  застучало, готовое вот-вот  выскочить наружу.
– Роман Романович, этого не может быть!
– Однако, уважаемый наш  телохранитель, – вставила Анна Евдокимовна, – это произошло.  Мы в полной растерянности и не знаем что делать.
– Постойте, постойте, – к полковнику возвращалось  служебное спокойствие, – давайте уточним все обстоятельства исчезновения Русия.

  Начались вопросы, как и предполагает методика расследования  любого дела. Информация, которой располагали родители,  была очень скудной. Больше всего Тарасов боялся, что  о пропаже сына академика  узнает Москва. И тогда прощайте пенсия и льготы. Но он обязан  по долгу службы информировать шефа. Но что и как  тому  докладывать? В голове роилась  куча мыслей, однако нужной не находилось.
– Ну, что будем делать, товарищ полковник?
Тарасов поспешил успокоить родителей:
– Роман Романович, к сожалению, как не прискорбно, но я должен  поставить в известность  Москву.  Предвижу, какой на меня обрушится гнев. Такая уж у нас служба… Я что предлагаю. В наших общих интересах всё случившееся пока держать в тайне, иначе весь Цыбулёвск захлестнёт ажиотаж любопытства.
– Да, пожалуй, это верно, – поддержал академик.
– Я тоже думаю, что так будет лучше, – высказала своё мнение Анна Евдокимовна. – Но как мы объясним детям, его братьям?

Полковник  подумал и предложил:
– Давайте дезинформируем ребят: их брат Русий заболел от переутомления и  находится в специальной  клинике на лечении. Вам, Анна Евдокимовна, надо время от времени сообщать членам  семьи о ходе процесса "выздоровления". Мы же со своей стороны подключим самые лучшие силы, чтобы в кратчайшие сроки найти Русия и его похитителей, если, конечно,  таковые есть. Вас устраивает  такая  легенда?
Тарасов в который раз вытер предательский пот с лица.

 Молчание  длилось недолго. Первой его нарушила Анна Евдокимовна:
– Никогда не думала, какой бы властью ни была наделена, что придётся лгать, да кому? – собственным детям! Но если эта ложь во спасение, то я согласна.
– Что поделаешь, Аннушка, действительно это в наших интересах.
На том и порешили.

ФЕНОМЕН РУСИЯ

Роман Романович работал в своём  домашнем кабинете над созданием человеческого клона по размерам, не превышающим Русия.
"Если загрузить питание на весь путь  туда и обратно, – рассуждал он, – этого должно обязательно хватить, иначе… Иначе никакие визуальные контакты с инопланетными братьями по разуму невозможны".

Учёного интересовал вопрос: почему Русий народился таким маленьким и почему все остальные птенчики Аннушки были нормального  роста, ведь все они  из одного гнезда.  Может, всё дело не  в матери, а в отце? Но клоны Николая все одинакового  размера. Тогда что остаётся? В производстве человека маленького роста  виноват сам Роман! Пусть так, виноват сам. Опять непонятно, почему Русий родился  сразу взрослым,  с кладезем тех знаний, которыми обладает Роман?..

Пока он ломал голову над мучившими его вопросами, в дверь постучали.
– Входи, Аннушка, – Роман узнал её по стуку. – Тебе что-то надо?
– Рома, я всё думаю, где может быть  сейчас наш сынок? Может, уже  продали в Америку?
– Аннушка, милая, где бы он ни был, он жив! Ни одна, даже самая поганая душа,   не отважится убить  его, поверь мне. Не думаю, что найдётся идиот,  который не захотел бы сделать на нём  бизнес. А раз он  жив,  мы непременно его найдём… Я вот что думаю, – Роман сузил глаза и изучающее  посмотрел на супругу. – Аня, не могу  объяснить феномен Русия. Почему он родился сразу взрослым с набором всех знаний, присущих мне?
– Я тоже об этом думаю… А знаешь, когда мы только сошлись, и я почувствовала, что забеременела, я пошла к гинекологу. Та ничего не нашла, но на всякий случай направила меня на "узи". И что ты думаешь? "Узи" обнаружило маленький комочек…
– Зародыш!.. Зародыш Русия?!
– Да.
– Так это когда было!
– Когда сошлись. Три года назад.
– И все эти годы Русий был в животе! Невероятно!
– Рома, мне каждую ночь снились сны, будто я разговариваю со своим неродившимся ребёнком. Он спрашивает, я отвечаю.
– Так это что ж тогда получается! Когда мы с тобой разговариваем и я объясняю тебе  свои проблемы, ты мне – свои,  когда ты беседуешь с детьми, читаешь им, он всё усваивает?
– Рома, это так!
– Да, иначе это не объяснить. Только так можно объяснить  и его взрослость, и эрудированность. Только так!

ЖИВАЯ КУКЛА

Гашиш торопился. Довольный тем, что так ловко  надул пижона из "коммунизма", он строил  планы внезапного обогащения от продажи "говорящей куклы". Кому продать – он не сомневался. Конечно, Лёхе, который знается с заправилами цыбулёвской мафии. А те прокручивают такие бабки,  что ему, простой шестёрке в их кругах,  и во сне не снятся. Ну, ничего,  тысяч  пять он у Лёхи запросит. "Говорящая кукла" того стоит.

С такими думами он вбежал в свою комнату на пятом этаже панельного дома, запущенность в которой виделась во всём. Кругом грязь, беспорядок, пыль толстым слоем покрывала старую мебель, которую иначе как рухлядью, и не назовёшь. В комнате висел  туман от сигаретного  дыма и стоял сильный  запах гашиша. Она досталась ему  как сироте, по закону,  после окончания им  профтехучилища. Лично Евдошиха, как он называл Хозяйку города, приложила к этому руку. Когда-то в комнате был полный порядок, но со временем неперспективный выпускник связался с местной  братвой – и вся жизнь Гашиша пошла наперекосяк, а комната превратилась в притон.

Соседи стыдили его, уговаривали, жаловались, но затишья хватало ненадолго. В конце концов,  парень опустился, нигде не работал, если не считать работой ту, которую он выполнял по поручению братвы. Естественно,  что в цыбулёвском отделе милиции Гашиш стоял на учёте, но поскольку подобных ему  в большом городе было много, милиция его не особенно опекала – хватало и других дел…

Гашиш торопился ещё и потому, что именно сегодня был день, когда вся братия, бывшая в подчинении Лёхи, встречалась в условном месте. Раз в неделю. Главное – успеть продать "говорящую куклу", а то, кто её знает, вдруг окочурится.
Гашиш  вынул из-за пазухи пакет с Русием. Тот не подавал признаков жизни.

Гашиш нажал на крохотную грудку пальцем – рот у "куклы" открылся. Вроде живой. Сейчас, сейчас я найду тебе домик – он подобрал в грязном углу китайский термос и подошёл к пакету с пленником, который в этот момент зашевелился:
– Ну, что, очухался?
– Что ты хочешь?
– А то и хочу, чтоб ты у меня был заместо волшебной палочки. Дай сто рублей и уматные кроссовки.
– У меня их нет.
– Хе-хе, конечно, нет, – ухмыльнулся Гашиш. – Но ты ведь всё можешь.
– Дай воздуха… – прошептал Русий.

Довольный палач победоносно смотрел на крохотного человечка и чувствовал себя не меньше, чем повелителем богов. Он решал дать спасительный кислород или  не дать. Разум всё-таки взял верх. Кому нужен дохлый товар! Гашиш развязал пакет и всунул его вместе с Русием  в термос. Вставил пробку и завинтил крышку.
Схватив со стола  кусок вчерашнего хлеба и выпив на ходу остаток пива, Гашиш помчался на сходку.

ЛЁХА

Сходка намечалась в парке,  выделенном из лесного массива, прилегающего  к Цыбулёвску. Когда-то жители села ходили сюда за грибами и за дикой  смородиной. Приезжий итальянец – спец по ландшафту, приглашённый Хозяйкой, создал из двухкилометрового участка леса настоящий шедевр, отвечающий всем требованиям парковой архитектуры: разбил аллеи,  установив на них "божественные" скульптуры, водоёмы с плавающей птицей, великолепные фонтаны,  оригинальные мостовые переходы, уютные скамейки, всевозможные  аттракционы и диковинное освещение. Всё это  сделало парк любимейшим местом отдыха горожан. Регулярно его посещало и семейство академика Кузнецова. Правда, усиленная охрана, сопровождавшая семейный детский сад, доставляла некоторое неудобство другим отдыхающим, но со временем все к этому привыкли.

Отдалённые уголки парка считала  своими вся беспризорная братия и цыбулёвский криминалитет. Время от времени в таких местах милиция устраивала облавы, но, как правило,  они мало давали пользы, так как  система оповещения у братвы была поставлена на высоком уровне. Одним  из излюбленных мест был перекрёсток аллей у фонтана со скульптурным изображением писающего мальчика, который, не в пример датскому, справлял нужду через каждую минуту и под приятную мелодию.

Что-то мурлыкая под нос, здесь прогуливался холёный молодой человек. Похоже, он был в приподнятом настроении. Именно с ним на встречу спешил Гашиш. Когда-то, как и все нормальные граждане, холёный имел фамилию, имя и отчество и в документах значился как Сластин Алексей Михайлович. Дожив до двадцати четырёх, этот маменькин сынок ни в чём не имел отказа, в школе учился на "отлично" и мог, на что рассчитывала его мать, воспитавшая сына  одна, иметь хорошую перспективу, как все новые русские. Но неумелое распоряжение  с роскошью, высокомерие и самоуверенность, вхождение в круг мафиозной верхушки, где всё было красиво и заманчиво – море вина и безотказные девочки, – сделали своё чёрное дело. Беспечная жизнь так закрутила  и засосала его, что маменькин сынок не заметил, как стал преступником.

 Не раз и не два он оказывался в ситуации, когда счётчик отсчитывал не дни, а часы его жизни. Но в самые последние минуты находились "спасатели", которые брали уже не гражданина Сластина, а опустившегося никчёмного человека с кликухой Лёха под своё покровительство, ценя в нём особый талант организатора мелковозрастной  шпаны. И надо отдать должное, Лёха успешно справлялся  с ролью воспитателя. Он создал группу малолетних преступников, в которой каждый член  знал свои обязанности, имел связи не более чем с двумя-тремя соучастниками. Такая конспирация сильно  затрудняла работу цыбулёвской милиции: если  и ловили кого, то при первых же  допросах концы, как говорится, обрывались в  воду.

  А дел на  счету Лёхиной армии предостаточно: в основном, кражи и грабежи. Но главным, за что  спасали Лёху и оплачивали его труд, являлась информация, которую поставляли ему малолетки, шнырявшие повсюду и потому знавшие всё: кто, что, где, когда и так далее. По наводкам шпаны Лёха со свойственной ему пунктуальностью анализировал собранный материал, пропускал его через компьютер, а иногда и через Интернет, и самую нужную информацию в строго определенное время в условленном месте передавал  по инстанции.

  Гашиш, на встречу  с которым явился Лёха, был одним из заправил небольшой группы, обслуживающей  территорию, прилегающую к усадьбе академика. Пустырь, деревянные сараи, заброшенные гаражи были излюбленным местом сбора его шпаны.
В отличие от Гашиша Лёха следил за прессой, поэтому он был в курсе рождения Русия. Благодаря  проныре Подстрочкину и его фотографиям, разошедшимся не только  по Цыбулёвску, но и по  миру, Лёха уже реально представлял  маленького человечка-вундеркинда.

 В тот же день пахан потребовал  от Лёхи срочной явки, на которой поставил  задачу любыми путями похитить  новоявленного "Ломоносова", за что обещал солидные деньги. А сегодня Лёха собирался поставить эту же  задачу перед Гашишем.
Окружающая обстановка благоприятствовала встрече. Вокруг  писунчика сидели две-три старушки  с детскими колясками и больше ни души.

 Заслышав позывные, Лёха нырнул в кусты, где под раскидистым вязом ждал его Гашиш, в руках которого был большой китайский термос.
– Никак собрался поить меня чаем? – сразу приступил к делу Лёха.
– Тут похлеще чая! – осклабился Гашиш, предчувствуя солидные бабки.
– Показывай.
– То, что здесь, стоит больших бабок, ты уж поверь.
Лёха заинтересованно насторожился. Гашиш понимал, что если  сейчас он не вырвет у Лёхи хотя бы пять-шесть тысяч, то потом не получит ни шиша.

– Ну и сколько просишь за свой товар? – закинул удочку Лёха.
– Шесть кусков! – чётко отреагировал Гашиш.
– Не много ли?
– Если покажу – и зелёных не пожалеешь. Но и деревянными сойдёт.
– Ладно. Если товар того стоит, обещаю дать тебе пять тыщ деревянными.
– Шесть!
– Ну, хрен с тобой. Пусть шесть.

 Гашиш отвинтил крышку термоса, вынул пакет с бездыханным  тельцем маленького человечка. Лёха оторопел. Это был он, пацанёнок, которого заснял Подстрочкин и которого шеф поручил ему выкрасть у академика. Вот так товар! Да за него, глупый Гашиш, не пять тысяч дадут, а пять миллионов! Зелёными!

 Лёха подозрительно огляделся по сторонам. Они были одни. Не выдавая своего интереса, взял Русия на ладонь и стал делать  ему искусственное дыхание.
– Ты что наделал, идиот! Он же помер! – набросился на Гашиша. – Это тебе не игрушечный Петрушка. Надо же сообразить – живую душу заморить в термосе! Не дай бог, если он погибнет, хрен ты  выйдешь отсюда живым!
У Гашиша затряслись коленки, и он начал оправдываться:
– Да он только что был живой.

 Лёха продолжал  делать человечку массаж сердца одним пальцем. Вдруг маленькая грудка сначала медленно, потом всё быстрее заходила ходуном. Русий открыл глаза. Из уст Лёхи вырвался  радостный вздох:
– Оклемался… оклемался, малыш, значит, будешь жить. – И к Гашишу. – У, скотина!.. Ну, хрен с тобой, на! твои деревянные, – он вынул бумажник и отсчитал Гашишу шесть тысячных, а сам  просчитывал в уме разные варианты: как поступить с Гашишем и что делать дальше?

 Гашиш хоть и многократно проверенный, но кто его знает. Если Тарасов пойдёт по следу, а он уже идёт, то наверняка выйдет на Гашиша. А фээсбэшники кого угодно заставят развязать язык. Придётся Гашиша выводить из игры. Жалко, конечно, но что поделаешь.

 Оказавшись на свободе, Русий продолжал тяжело дышать. Бережно упаковав его  в том же термосе, Лёха потребовал от Гашиша рассказать, как и при каких обстоятельствах произошло похищение ребёнка академика. Наивный Гашиш рассказал всё как было, не утаив ни одной детали.
– О том, что здесь произошло, не должна знать ни одна живая душа. Ни одна! Врубился?! – угрожающе предупредил Лёха. – Пошёл! Встретимся, когда позову, – и протянул Гашишу руку.

 В тот же вечер  в вечернем выпуске "Жёлтого Цыбулёвска" в отделе криминальной хроники была опубликована информация следующего содержания:
"Сегодня в городском парке в районе статуи писающего мальчика обнаружен труп  мужчины в возрасте семнадцати-восемнадцати лет без признаков насильственной смерти. По оперативным  данным труп принадлежит известной в преступном мире личности по кличке Гашиш."


ТАРАСОВ ИДЁТ ПО СЛЕДУ

 Сообщив Центру известие об исчезновении младшего сына академика, Тарасов ожидал разноса, но такого!.. Хорошо, что при  этом он был один  в своём служебном  кабинете. Москва не скупилась на оригинальную терминологию. Не всякому сапожнику под силу такой непечатный лексикон. Семь, а может, и больше потов сошло  с массивной фигуры чекиста. Как хотелось ему бросить трубку, послать всех к чёрту, но что оставалось делать полковнику по чину и стрелочнику в сложившейся ситуации. Ему не давали от-крыть рта, чтобы хоть что-то сказать в своё оправдание.
Разнос закончился тем, что Москва приказала  немедленно отыскать  пропавшего ребёнка, иначе… Что будет иначе, Тарасов отлично знал: лишение  льготной пенсии и всех  других  привилегий.

 По окончании разноса полковник  ещё долго приходил в себя, снимая стресс стаканами  хорошей водки.  "Влип так влип! – рассуждал Тарасов. – И способил же Всевышний послать академику сыночка-гения! Куда он пропал – поди догадайся.  На виду у двадцати четырёх камер среди бела дня исчез. Не может быть, чтобы не осталось никаких следов!"

 Тарасов срочно потребовал, чтобы его помощник капитан Егоров доставил в кабинет все видеоплёнки злополучного дня. Сам же  прошёл в  бытовку переодеться, благо уставом службы это предусматривалось.
– Садись, капитан, – поприветствовал вошедшего Тарасов. – Давай прокрути видеозапись  четверга 17 марта.

 Капитан ещё не знал о предмете разговора, но на всякий случай спросил:
– Что-нибудь случилось, товарищ полковник?
– Случилось, – нервно отреагировал шеф. – Такое случилось, что не дай бог.
– И всё-таки?
– Пропал меньшой сынок академика.
– Да вы что?!
– Вот тебе и что! Был и вдруг сплыл. Никаких следов.
– Но мы же… – попытался защитить себя и всю службу охраны Егоров, – каждый шаг детворы держим под наблюдением… даже ночью.
– Плохо держите, – возмущённо ответил Тарасов. – Ладно, факт есть факт. Давай, капитан, помозгуем, что  и как предпринять для поиска пропавшего.

 Полковник поведал своему подчинённому всё, что услышал из уст родителей.
– Не густо, – констатировал Егоров. – И что, в кабинете нет никаких следов?
– Совершенно никаких. Хотя нет! Не на своём обычном месте лежал степлер. Но что это нам даёт?
– Товарищ полковник, – повёл нить расследования Егоров, – а этот степлер прошёл лабораторную экспертизу?
– А что это даст?.. Хотя постой, постой. Степлер может быть уликой. Если предположить, что Русия похитили, причём похищение не сопровождалось шумом, который могла бы услыхать прислуга, то степлер мог  выступить в качестве предмета, коим саданули мальчишку по голове. Много ли надо малюсенькой головёнке.
– Логично, – согласился Егоров. – Но кто тогда воспользовался степлером?
– Естественно, – продолжал рассуждать Тарасов, – им воспользовался тот, кто был заинтересован в похищении Русия, и как ни крути, кто-то из своих.
– Логично, – повторил капитан. – Но кто?
– Охрана и прислуга, и сами родители исключаются.
– Неужели кто-то из братьев?
– Тоже сомнительно. По всем  показаниям никто из них  во время проводов  масленицы  не отлучался.
– А этот  шалопут Каин? Пакостливый мальчишка?
– Родители подтверждают его алиби. Он всё время был со всеми вместе. Но давай на всякий случай  прокрутим видеозаписи.

 На экране монитора замелькали  кадры ребячьего веселья. Каин крутился  среди братьев, участвовал в играх, был в хорошем настроении.
– Ну-ка придержи кадр, – вдруг заинтересовался полковник. Егоров застопорил сцену игры. – Или мне кажется или с глазами плохо, но здесь я не вижу Каина. Приглядись, капитан.
 Оценив обстановку, Егоров подтвердил:
– А ведь точно, товарищ полковник, Каина нет.
– Так, так, – Тарасов почувствовал вдохновение, – крути дальше.

 Дальнейший просмотр показал отсутствие Каина. Но вот он появился вновь как ни в чём ни бывало.
– Значит, Каин какое-то время отсутствовал, – продолжал рассуждать полковник. – Установи, Егоров, время отсутствия.
– Проблем нет, – Егоров зафиксировал момент исчезновения Каина и с праздника и появление его вновь на торжестве. – Ровно тридцать пять минут!
– Тридцать пять… Говоришь тридцать пять… Этого  времени вполне достаточно, чтобы не только похитить Русия, но  и решить его дальнейшую судьбу. Так, так… Идём дальше. – Похоже Тарасов вошёл в роль сыщика. – Допустим, мальчишку похитили. Не думаю, что похититель ломал голову над тем, где его спрятать, даже если предположить, что это  – дело рук Каина. Такой маленький человечек легко поместится в любой  складке одежды… Но его надо вывезти или спрятать где-то на территории, что весьма рискованно. Надо посещать, поить, кормить. Нет, нет, такая версия отпадает.

– Значит, – прервал шефа Егоров (в нём тоже разгорелся азарт сыщика), – остаётся одна версия: похищенного вывезли за пределы территории. Но как? Каждый выезд фиксируется. Надо узнать, кто покидал территорию 17 марта.
– Молодец, капитан, соображаешь, – похвалил полковник. – Брякни-ка на проходную.

 В считанные секунды пропускная служба  доложила, что 17 марта единственными выезжавшими за пределы территории был личный шофёр  академика Степаныч и охрана.  Выезжали они трижды. Первый раз отвёз академика в Институт, второй – ездил в город  по просьбе Анны Евдокимовны и в третий раз привёз академика на обед. Больше никто  не выезжал. Кроме академика и самого шофёра, все три раза в машине никого не было.

– Никого не было… никого не было… – рассуждал Тарасов. – Неужели Степаныч, личный водитель особо  засекреченного человека? Если так, то мне точно не сносить головы. – Полковник невольно вздрогнул. Уж кто-кто, а Степаныч  прошел через  все сита проверки!
– Я думаю, – прервал молчание капитан, – нужно переговорить (он хотел сказать "допросить", но язык не повернулся) со Степанычем.
– Да, да, – согласился Тарасов. – Брякни…

 Степаныч  явился в рабочей спецовке, видно, занимался машиной. Он явно не ожидал  вызова к главному  чекисту.
– Здравствуй, Кузьма Степанович. Проходи, садись.
– Спасибо. Благодарствую. Мы постоим.
Заметив некую нервозность  в поведении шофёра, Тарасов спокойно сказал:
– Да не волнуйся, Кузьма Степанович. Долго не задержу. Всего пару вопросов по службе. Садись и успокойся.
Переборов волнение, Степаныч присел на краешек стула.

– Кузьма Степанович, 17 марта  ты выезжал  по разным делам  за территорию. Кроме академика, с тобой никого не было?
Слегка нахмурив брови, Степаныч силился вспомнить тот день:
– Это когда провожали масленицу?
– Так точно, именно в тот  день.
– Как же не помню. Три  выездки делал. При двух вместе с академиком и один раз ко мне попросился Каин.

– Каин?! – не скрыли своего ликования оба чекиста.
– Да, Каин. А что тут такого. Родители разрешали  брать его с собой. Мальчишка привязался ко мне и, поверьте, для меня,  одинокого старика,  он стал вроде сына. И в тот раз  он сказал, что мать ему разрешила. А что?
– Да ничего, – вновь успокоил  Степаныча Тарасов. – Каин всё время был с тобой?
– Нет. Он попросил  высадить его на пустыре – поиграть с местными пацанами.  Я разрешил, поскольку ему доверял. На обратном пути он  сел в машину, ни на минуту не задержавшись. Я ещё обратил внимание – мальчишка был в очень приподнятом настроении. А что всё-таки случилось?
– Всё в порядке, Кузьма Степанович. Всё в порядке. Можете идти и, конечно, о нашем разговоре – никому!
– Да понимаю. Не извольте беспокоиться, – откланялся Степаныч и вышел.

 Оставшись одни, чекисты  пошли по следу дальше. Первым начал Тарасов:
– Всё пока складывается хорошо. Ясно одно: Русия похитил Каин. Зачем и для чего – вопрос особый. Думаю, мы скоро это узнаем.  Сложнее будет найти покупателя. Хорошо, если он - конечная цель путешествия Русия. Хуже – если покупатель тоже промежуточное звено. Как бы не потерять конца, а главное не упустить время.
– Давайте допросим Каина и чем скорее, тем лучше, – торопился Егоров.
– Допросить не проблема. Ты не забывай, что Каин – сын академика, к тому же ещё несовершеннолетний. Без родителей  проводить допрос  нельзя. А вот как сообщить им?  Надеюсь, ты понимаешь, какой шок у них вызовет наша информация?
– А что делать?

– Попытаюсь уговорить отца, пока не сообщая об этом матери. С мужиком проще договориться. – Тарасов взял аппарат, обеспечивающий связь с академиком, поговорил и напросился на встречу.
– А ты, капитан, срочно займись той братией, с которой Каин встречался на пустыре. Наверняка у них есть вожак, ну и прочее. Не тебя учить. Действуй. Да. Отнеси в лабораторию степлер. Пусть в экстренном порядке обследуют его на предмет отпечатков пальцев.

 Тарасов был опытным сыщиком, но не очень сильным педагогом, поэтому  без всякого подхода изложил академику суть дела. Тот выслушал молча,  но, по всему чувствовалось, что сильно волновался:
– То, что вы сообщили, полковник, для меня не стало сенсацией. Такой  вариант  я предполагал, но мать заверила меня, что скверный  мальчишка никуда не отлучался… Но каков хитрец! Так всё устроить даже  не всякому заклятому спецу  под силу. Только зачем?.. Но если надо его допросить, не возражаю. Только в моём присутствии и пока без участия в этой неприятной миссии матери.
 Академик вызвал Кшысю и попросил, чтобы она срочно  нашла и пригласила в кабинет Каина.

 А Каин в это время сидел на своей  излюбленной ели и изучал купленную свободу. Чернёный "макар" приятно холодил руки. Мальчишка пересчитал  патроны. Их было ровно двадцать, все один к одному, с медными пулями и капсюлями. Он сгорал от нетерпения скорей испытать пистолет. Как раз напротив через забор на тополе уселась стая ворон. Они дружно  вели каркающую мелодию, не подозревая об угрозе, нависшей над ними с противоположной стороны.
 Каин прищурил левый глаз, навёл пистолет на ворон и нажал курок. "Макар" промолчал. Каин нажал второй раз. Но "макар" промолчал и на этот раз. Разъярённый  мальчишка стал нажимать курок раз за разом, но результат был один и тот же.
Вороны продолжали вести  свою каркающую мелодию. Стрелок  менял один  за другим патроны, но никто из них не дал ожидаемого результата. Мальчишка от злости заплакал: "Проклятый Гашиш! Надул! Надул!.. Погоди, я с тобой рассчитаюсь!.." – сквозь слёзы успокаивал себя Каин. Его ничуть не беспокоила судьба брата, обмененного на фальшивую игрушку.

– Каин, Каин, где ты, мальчик? – раздался голос бабы Кшыси. – Иди, отец вызывает.
"Ну, вот и всё. Наверняка спросят про Русия",  – подумал мальчишка, слезая с дерева и пряча игрушечный пистолет в облюбованную  им нишу. Он был уверен, что его тайну никто не узнает, а значит,  всё будет хорошо.
Но что может  противопоставить ребёнок, даже самый хитрый, уму взрослого человека, к тому же занимающегося всю жизнь  расследованием  самых запутанных дел!

 Пока Каин, умышленно не торопясь, шёл к отцу, Тарасову доставили экспресс-анализ  степлера, на котором были обнаружены отпечатки пальцев Каина и частицы  кожи, принадлежащей Русию.
 Припёртый неопровержимыми фактами Каин раскололся. Отец многое мог бы простить своему  непутёвому сыну, но  в  его голове никак не укладывалось, как можно променять  живую душу, причём необычайно одарённую, на какую-то игрушку. Ничего вразумительного на этот счёт Каин не мог сказать.
 Родители, конечно, разберутся, как поступить с ним дальше.

Тарасов, удовлетворённый первым успехом поиска, тотчас же  проинформировал Москву. Итак, всё упёрлось  в Гашиша. И как гром среди ясного неба  стало для сыщика сообщение в "Жёлтом Цыбулёвске" – о загадочной смерти этого самого Гашиша.
След Русия потерялся.

ШАНТАЖ

 Лёха витал в облаках. Свидетелей нет. Гашиша нет. Что поделаешь, таков закон преступного мира: если – не ты, то – тебя. Пацанёнка из "коммунизма" не стоит брать  в расчёт. Лично его, Лёху, он никогда не видел. Упрётся Тарасов в Гашиша, а с мёртвого какой спрос. Единственным свидетелем остаётся "живая кукла". Но что  может она, спрятанная в наглухо  закрытой жестянке? А товар действительно  многого стоит. Этот придурок Гашиш за шесть штук его отдал. Болван! Так рассуждал Лёха, покидая парк через дыру в заборе.

"Не стоит  торопиться с передачей "куклы" боссу", – продолжал  рассуждать Лёха. Он хоть и  опустился на дно цыбулёвского преступного мира, но в душе оставался  отличником и маменькиным сынком. Часто, оставаясь  в одиночестве,  он мечтал вырваться из засосавшего его  болота и встать на путь  преуспевающего бизнесмена. Но для этого нужны деньги. Большие деньги.  Если посчастливится озолотиться,  ни одного лишнего дня  не останется он в этом ставшем ему ненавистным Цыбулёвске. В загранку, только в загранку! В его  руках тот золотой ключик, с помощью которого  он откроет заветную дверь.

 После смерти матери, не пережившей трагедию сына, приватизированная  квартира досталась ему. В отличие от коммуналки Гашиша, Лёха содержал своё жилище в порядке. Этого требовал этикет того мира, в котором он общался. Да и частенько у него, как он выражался, “на приёме бывали дамы”, весьма авторитетные в городе. Получив удовольствие, они становились  спонсорами альфонса: деньги не ахти какие, но все  пили только коньяк или шампанское импортной поставки, закусывали тоже не селёдкой  и солёным огурцом…

 Придя домой, Лёха сразу отвинтил крышку термоса, понимая, что  "живая кукла" в жестяном вакууме  протянет недолго. Бережно вынув Русия, положил его на стоявшую рядом тумбочку. "Кукла" не шевелилась. Он сделал несколько  нажатий пальцем на крохотную грудку, вдохнул  в маленький ротик воздух. "Кукла" двинула ножками,  потянулась ручками, открыла ротик и вдруг чихнула. У Лёхи отлегло от сердца. Живой! Живой!! Радости не было  предела.

 Малыш едва слышно прошептал:
– Пить… пить…
– Сейчас, сейчас, мой маленький, – Лёха бросился на кухню, схватил стакан с жидкостью, вернулся и прикоснулся к губам малыша. Почувствовав живительную влагу, Русий стал жадно глотать. Напившись, уже окрепшим голосом произнёс:
– Спа-си-бо.
– Ну и молодец. Сейчас я тебя накормлю. Как тебя звать, малыш? – в быстротечной встрече с Гашишем Лёха забыл спросить имя  академикова ребёнка.
– Ми-тя, – соврал  пленник.
– Митяй!  Очень удобное имя, – одобрил Лёха. – Я думаю, Митяй,  мы найдём с тобой общие точки соприкосновения. Я человек  покладистый.  Хотя, если честно  сказать, любую попытку к бегству пресеку жёстко. Соображай…

 Оказавшись в необычной обстановке, Русий  пытался выработать хоть какой-то  план  побега из неволи. Оставаться здесь  у него  даже в мыслях не было. А хозяин между тем думал,  чем накормить  свалившееся счастье и где его разместить. "Кукла" настолько мала, что при  желании пролезет в любую щель.
 Оглядевшись, Лёха нашёл в холодильнике "ножку буша" и быстро  зажарил её на газе. Русий-Митяй с жадностью набросился на предложенную еду. Вкусно, что и говорить, совсем как у Фёдоровны. Дабы завоевать расположение  хозяина, Русий сказал  ему традиционное "спасибо".
– Это по-нашему. Молодец, Митяй! – похвалил его Лёха.

 В гостиной обширной  квартиры  висела под потолком большая клетка для попугая. Лёха раздумывал недолго.
– Митяй, вот твой теремок. Обустроишь его и живи припеваючи. О воде, пище и прочих удовольствиях не переживай. Всё у тебя будет.
На обустройство жилья не потребовалось много времени. Хозяин  вставил в клетку  коробку из-под обуви, положил в неё кусок  ваты, поставил  рюмку с водой и  остаток окорочка,  пару шоколадных конфет  и печенюшку. Затем осторожно водворил своего пленника в попугаево жилище, закрыл дверку на засов. Но, не удовлетворившись  этим, пошарил глазами по комнате. Под рукой  оказался браслет, фиксирующий руки при задержании преступника, вставил его в петли клетки и защёлкнул. Ключ от браслета положил себе в карман. Сам же  пошёл поваляться на диване. Надо было обдумать, как жить и что делать дальше…

ПОДСТРОЧКИН

 Фёдор Подстрочкин тоже возлегал  в своём любимом кресле и тоже размышлял. После того, как он, единственный из всей журналистской  братии, поместил фотографию загадочного  последыша  академика Кузнецова в своей газетёнке, в глазах шефа он ещё более  упрочил свой авторитет: наградой тому стало значительное  повышение жалованья. Шеф поставил  перед ним новые задачи, главной из которых  должна стать информация из Института академика и его семейного логова. Как её добыть, какими способами, как обхитрить Тарасова, Подстрочкина учить не надо. Он обладал профессиональным чутьём, всегда оказываясь если не первым, то одним из них там, где пахло сенсацией.

 Вот  и на этот раз оказался  на месте обнаруженного  трупа у писающей скульптуры с одновременно прибывшим нарядом милиции. И пока  его не отогнали, успел сделать несколько  снимков трупа. Парень лежал  распластанным с сигаретой в зубах. Как заядлый курильщик, Фёдор сразу определил,  что сигарета была  из очень дорогостоящих. Пока менты копошились,  развёртывая свои причиндалы, Подстрочкин умудрился  выхватить сигарету из зубов трупа и скрыться в кустах.
Сейчас  он строил догадки, кто и зачем убрал этого парня, тем более следаки не обнаружили  признаков насильственной смерти.

 А что, если ответ скрывается в сигарете? При этой мысли он вскочил с кресла и бросился  обыскивать карманы  своей куртки. Сигарета была явно импортного  производства.  Такие во всех магазинах Цыбулёвска  не сыскать днём с огнём. Похоже, что курильщик сделал не больше  двух-трёх затяжек. От сгоревшей части  исходил ароматный запах.  Подстрочкину так захотелось  испытать удовольствие от импортной сигареты, что он, не мешкая,  отрезал кончик обслюнявленного мундштука и потянулся за зажигалкой.

 Он нажал  на колёсико, поднёс огонь к сигарете, и в это мгновенье его  осенила мысль: "Без признаков насильственной смерти…" А что, если  смерть пришла из этой самой сигареты? Подстрочкин выплюнул подозреваемую изо рта. Но если  сигарета –  единственная главная улика,  а она находится у него  в руках, – значит, есть шанс продать улику  нерасторопным ментам. Фёдор  от удовольствия потёр руки и по  привычке залпом осушил бокал мартини.


ЕЩЁ ОДИН СЛЕД

"Дело Гашиша" было передано Тарасову. Он, как и Подстрочкин, ломал голову: кто и зачем  убрал Гашиша – единственного подозреваемого после Каина, который  при освидетельствовании  трупа  подтвердил его подлин-ность. Вскрытие показало, что Гашиш отравился быстродействующим ядом, доселе неизвестного  российским химикам. На самом первом снимке во рту трупа была сигарета, а в деле такой улики нет. Куда она делась? Кто был за-интересован в её похищении? Тарасов  ругал нерасторопных следаков. Мо-жет,  в этой сигарете  ключ к дальнейшей судьбе Русия? Он попросил  Егоро-ва ещё раз проверить всю бригаду, прибывшую  к месту происшествия и за-одно прозондировать  почву на предмет, кто мог находиться  в тот день и в тот  час у, как он выразился, ссыкуна. Егоров, надо отдать ему должное, с за-данием справился быстро.
– Докладывай, что узнал, – полковник поправил очки и уставился на своего помощника.
– Новости, Анатолий Фёдорович, хорошие, – на  лице капитана  сияло нескрываемое удовольствие.
– Конкретнее! – Тарасов навалился грудью на стол.
– У трупа засветился Подстрочкин. Как  всегда он  непредсказуем.
– Вот прощелыга! И тут  успел.  Разберёмся. Давай дальше.
– А дальше ещё интереснее.
– Короче.
– Оказывается, в тот день и в тот самый час у, как вы изволили выра-зиться, ссыкуна были со своими внуками две  милые старушки… божьи оду-ванчики.
– Дальше.
– Так вот, эти самые старушки видели прогуливающегося холёного мо-лодого человека в приличном костюме и что-то мурлыкающего  себе под нос. Он всё время посматривал на часы.
– Ближе к делу.
– Старушки утверждают, что  из кустов раздался свист, после которого молодой человек бросился  в кусты. И больше они его не видели. С их слов составлен  фоторобот. Но бабки настолько противоречивы  в своих показани-ях, что вряд ли  этот фоторобот  нам что-то даст.  На всякий случай  мы разо-слали копии этой личности по инстанциям.
– Не густо, но уже что-то высвечивается. Похоже, этот симпатичный  молодой человек и был тем, в чьи руки попал наш Русий. Полагаю, что именно он избавился от Гашиша. Эти шесть тысяч наверняка были платой, отданной Гашишу за товар.
– Итак, – продолжал Тарасов, – в наших руках три зацепки. Первая,  мо-жет, и не самая главная, – Подстрочкин. Как оказался  этот проныра  на месте убийства быстрее всех? Вторая: пропавшая сигарета. Кому она понадоби-лась? Наши люди обыскали каждый  клочок земли, но сигарету не нашли. И, наконец, третья и, пожалуй,  самая главная: неизвестный  молодой человек. Кто он?.. – Тарасов долго молчал. Капитан не счёл необходимым перебивать шефа. Он исходил из  того, что молчание – это внутреннее продолжение по-иска. – Наконец, Тарасов подал признаки жизни: – Влипли мы с этим… Ру-сием по самое-самое… Кто же тот пижонистый  молодой человек? Вероятно, он – тоже промежуточное звено. Можно предположить, что после  следую-щей передачи следует ожидать  в "Желтухе" информации  о загадочном тру-пе. Отсюда следует, –  полковник выпил глоток минералки, – во что бы то ни стало надо  опередить  события. Вот что, капитан, ставь всех на уши, но в па-ру дней, ни часу  больше, нам нужна самая подробнейшая информация по всем  трём зацепкам. Уловил?
– Так точно, товарищ полковник.
Отдав честь, Егоров вышел. Оставшись один, полковник подошёл к кар-те. Огромная территория России всегда будоражила его воображение. Как она не защитима от иностранных разведок! Тысячи километров, из которых большая  часть обустроена абы как – примитивной границей. Он нашёл ма-ленькую точку, отмеченную как Цыбулёвская,  хотя в ранге города она суще-ствует уже с десяток лет. Далека она от государственной границы, но и сюда дотянулись  шпионские руки. А что,  если всё, что касается похищения Ру-сия, – дело их рук? От этой мысли полковник содрогнулся. А ведь Москва намекнула  на эту возможность. Значит, надо срочно проверить всю агентур-ную  сеть, которая существует в связи с появлением в Цыбулёвске особо за-секреченного объекта. Уж не рука  ли врага отравила Гашиша? Эта проклятая сигарета, кто мог её  похитить? И главное – зачем? Но если в деле Русия за-мешана разведка, то вполне вероятно, что похитители постараются передать  "товар"  за границу. Отсюда – перекрыть все  возможные  транспортные пу-ти, проверять всех и вся, не взирая на личности. Остановившись на этой мысли, полковник тут же  по внутренней связи  дал шифровку…
Фёдор Подстрочкин всё не мог решить, как обернуть выкраденную си-гарету в свою пользу. Менты его видели, следовательно, он – первый подоз-реваемый, если сигарета, как улика, всплывёт. Тогда его могут обвинить в умышленном похищении и, чего доброго, привлечь по закону. В чём, в чём, а в уголовном кодексе он разбирался. Мозг  продолжал лихорадочно работать. Уж больно ему хотелось иметь хоть что-то от вещдока!
По ящику  шла передача "Запретная зона". Вещественным доказательст-вом должен стать  презерватив,  которым воспользовался хозяин при свида-нии с любовницей. Мужик наотрез отказывается от изделия. Тогда его супру-га отдала это изделие на экспертизу. Экспертиза подтвердила, что содержи-мое "противогаза" принадлежит законному мужу.  "Пролетел мужик, – посо-чувствовал Фёдор и вдруг смекнул.  – А что если пропустить сигарету через независимую экспертизу, каковая есть  в областном центре? Вдруг она из-за  границы, тогда…" Подстрочкин даже вспотел от возможных  версий. Но экс-пертиза потребует приличной суммы, а где её взять бедному журналисту. Не хотелось бы, а придётся ставить  в известность редактора…
На сенсации, повышающие тираж газеты, у шеф-редактора тоже был нюх. Взвесив все "за" и "против", он дал  согласие на экспертизу, потребовав от Подстрочкина соблюдения строжайшей  тайны.
Независимая экспертиза установила,  что предъявленная на опознание сигарета является изделием израильского  производства,  а именно изделием  фабрики Хайфа. Выпускается партиями по заказу Моссада и в розничную сеть не поступает. Табак сигареты  относится к высшему классу и начинён  ядом на основе синильной кислоты, но  превышающем таковую по действию в десяток раз.
Получив результат экспертизы, шеф-редактор, видя в ней сенсацию, да такую, которая заткнёт за пояс не только Тарасова, но  и всю цыбулёвскую охранку, дал Подстрочкину "добро".
Через пару дней в свежем номере "Жёлтого Цыбулёвска" появилась ста-тья:
"Уважаемые  читатели нашей газеты помнят сообщение из  криминальной хроники о том, что 17 марта  в нашем парке у статуи писающего мальчика был найден труп молодого чело-века, известного  в криминальном мире под кличкой Гашиш. Следствие тогда не обнаружило  на трупе признаков насильст-венной смерти. Поскольку  такой случай  в городе не единич-ный, а вразумительного ответа от наших  доблестных органов правопорядка до сих пор нет, журналисты газеты провели соб-ственное расследование и установили, что парень по кличке Гашиш был отравлен  сигаретой производства израильского города Хайфа,  насыщенной высокотоксичным ядом на основе синильной кислоты. Смерть наступает после двух-трёх затя-жек.
Сигареты-смертники поступают на службу  внешней раз-ведки. Гражданам следует проявлять  бдительность в случае угощения их сигаретами подобного типа…"

Газета  с этой информацией шла нарасхват. Подстрочкин получил  оче-редную прибавку жалованья. Тарасов же получил  пилюлю.
Факт похищения Подстрочкиным  сигареты не может быть доказан, ибо менты не  сподобились  его зафиксировать. Да в ней ли суть? Она сделала своё дело.
Неужели к Русию протянул руки сам Моссад? Противник серьёзный, что и говорить. Успокаивало одно – мёртвый сын академика ни одной разведке не нужен. Значит, надежда найти Русия живым ещё не  потеряна. "Но время работает на нас", – Тарасов тяжело  вздохнул и запросил у Егорова свежую сводку…

В ЛАБОРАТОРИИ КОЛОМИЙЦА

На днях  в квартире Кузнецовых раздался звонок. Роман снял  трубку:
– Слушаю.
– Кузнецов?! Роман?!
– Да, слушаю.
– Роман, извините. Вы помните,  я сопровождал  делегацию Беркуля в ваш город? Мы были в вашей лаборатории…
– Помню. Были.
– Роман… извините, как вас по батюшке?
– Роман Романович.
– Роман Романович, я к вам с предложением.
– Слушаю.
– Роман Романович, а перебирайтесь-ка к нам  в первопрестольную. Да-дим вам оснащенную  самой передовой исследовательской техникой лабора-торию, наберёте штат и занимайтесь клонированием.
– Спасибо… как вас?
– Игорь Олегович.
– Спасибо, Игорь Олегович. Условия моей  работы по сравнению  с те-ми, что вы  когда-то видели, заметно улучшились. У меня  есть свой штат… четыре доктора и двенадцать кандидатов. Ну и лаборатории, тоже оснащён-ные…
– Как?! Вы уже?!..
– Да, я руковожу специализированным институтом.
– Поздравляю! От души поздравляю! А мне так хотелось  поработать с вами рука об руку!
– А вы, Игорь Олегович, чем  занимаетесь?
– Так ведь тоже клонированием. Пока только  на уровне земляных чер-вей и многоножек. Очень сложно  идёт работа. Параллельно её  проводят на-ши конкуренты в девяти странах.
– И что… всё на уровне червей?
– Ну, не всё… Экспериментируют и на полёвках и на кроликах. Есть блестящие результаты, правда, клоны больше походят на мутантов…
После разговора с учёным из  первопрестольной Роман Романович ре-шил срочно  перепроверить эксперимент с "ванькой  мокрым" в секторе № 1 доктора Коломийца…

Почти два года спецы доктора Прошева из сектора № 3 работали над созданием искусственной плаценты.  И вот она под красным рефлектором на лабораторном столе  доктора Коломийца. Небольшой стеклянный шар с крышкой наверху, с многочисленными трубками проводящими кислород и отводящими  углекислый газ, с миниатюрными насосами, датчиками темпе-ратуры, давления, газов и пр. На дне  шара еле различимое количество вязкой  мутной жидкости…
Наноинженеры и биотехнологи, работая с хромосомами "ваньки мокро-го", обнаружили у него  два гена, ответственных за  выработку хлорофилла,  и ввели их  в хромосомы дрозофилл и мышат. Те и те позеленели. Вскоре мыши стали отказываться от еды,  слизывая со своей  кожи кристаллики  са-хара…

Две недели назад Коломиец заложил  опыт с внедрением "ванькиного" гена в человеческую яйцеклетку, и каждый день, а то и по два раза на дню  обеспокоенный академик  приходит узнать, правильно ли Коломиец  выдер-живает  технологию введения  органического ускорителя роста. Многочис-ленные эксперименты с насекомыми, мышами, морскими свинками показали прекрасные результаты. А как с человеческой яйцеклеткой?..
Вот и сегодня академик подошёл к двери самого секретного сектора. Набрал код и услышал мелодичную звень и быстрые шаги за дверью.
– Роман Романович?
– Открывай, Серёжа. – Академик приблизился к круглому столу посреди  лаборатории. – Ну, как ведёт себя  плацента? Есть  приживание?
– Одно, Роман Романович. Одно из восьмидесяти.
– Так чего же ты молчишь, язви тебя! "Одно". Это ж победа, Серёжа! Наша плацента приняла "ваньку". Слились  две гаметы: животная и расти-тельная! Как только зигота начнёт отчётливо проявляться, сразу звони. Лю-бопытно, какая  же будет особь? – размечтался Роман Романович и вдруг по-серьёзнел: – Строго  выдерживай  режим. Подачу ускорителя временно пре-крати.
– Понял, Роман Романович.
– А скажи, только честно, давно не видел супружницу?
– Как заложили эти опыты, с тех пор.
– Кушать приносят?
– В день четыре раза.
– Ну, ты это… тут слишком не жируй, а то не заметишь, как в сон потя-нет – и опыт насмарку.
– Шутите, Роман Романович.
– Ладно, закрывайся…

ЭКСПЕРИМЕНТ НАСМАРКУ

Роман Романович не успел  сойти с трапа, как к  самолёту подкатил джип. Люди Тарасова услужливо  открыли дверцу – и он погрузился в пру-жинящее кресло.
– Как погода в Швейцарии, Роман Романович? Все телеканалы забиты о наводнениях в Испании, Франции и Швейцарии особенно. – Спросил Егоров.
– Мокро, – устало  ответил академик. Егоров покосился на него:
– Как прошёл симпозиум?
– Я ожидал лучшего.
Егоров снова покосился. Было понятно, что академик чем-то сильно не-доволен и не хочет говорить. Молча доехали  до Института. Не дожидаясь, когда это сделает охранник, Кузнецов резко  открыл дверцу и быстрым  ша-гом направился к главному  входу. Проходя мимо дежурного, кивнул ему и бегом влетел на третий этаж. Перед входом в длинный вестибюль натянул бахилы, надел маску и почти пробежал по зелёной дорожке между рядами  диковинных растений с чирикающими и посвистывающими птахами. Набрал код  на двери Коломийца, и тут же услышал шаги:
– Роман Романович?
– Открывай, Серёжа! – И когда вошёл, сразу засыпал  доктора вопроса-ми. – Что произошло с зародышем? Почему не вызрела зигота? Не наерундил  ли ты с ускорителем? Ну, говори, говори!
– С зи… готой всё но… нормально, – заикался Коломиец. – Вызрела. А вот о-особь погибла.
– Как "погибла"?! Что ж ты мне не позвонил?!
– Я звонил вам в Женеву, говорил…
– Что ты говорил! Ты говорил – она живая.
– Живая… но полумёртвая.
– "Полумёртвая", – передразнил  академик. – Сегодня же закладывай опыт! Да не один!
– Уже.
– Что "уже"?
Коломинц глянул  на висевшие  под портретом Ломоносова часы:
– Два часа сорок четыре минуты назад… заложил.
– Молодец. С завтрашнего дня информируй меня каждые  три-четыре часа.
– Хорошо.
– Ты давай не "хорошо", а домой сходи. Жена, поди, меня на чём свет  костерит?
– Она у меня понимающая.
– "Понимающая"… Ладно, иди.
– А кто за меня?
– Я подежурю.
– Вы?! Вы ж только с самолёта!
– Иди, иди…



ЧЁРНАЯ БИСЕРИНКА

 Оказавшись, наконец, дома, Кузнецов сразу прошёл в свой кабинет  и позвонил  Тарасову:
– Анатолий Фёдорович, надо встретиться.
– Когда, Роман Романович?
– А прямо сейчас.
– Что-то  неотложное?
– Есть кое-что…

 Минут через пять-семь  мужчины сидели  друг против друга, и академик  показывал чекисту чёрный  блестящий шарик, похожий на  те,  которым прилепляют  глаза игрушечным животным:
– Вот, Анатолий Фёдорович, такая бисеринка. Будучи на симпозиуме, я нашёл её  в кармане своего пиджака. Была приклеена ко дну  кармана.
Полковник повертел шарик между пальцами:
– А как он к вам попал?
– Кабы ж я знал.
–  Но хоть можете предположить, в Швейцарии или здесь у нас?
– Убейте, не знаю.
– Роман Романович, буквально перед вашим  прилётом от нашего  агента из Германии пришёл факс. Желаете ознакомиться?
– Ну, покажите. Постойте, включу компьютер.
 На отрывках не очень чёткого  изображения  был сам академик и доктор Коломиец у стола с искусственной плацентой. Очень чётко  прослушивался разговор обоих учёных:

"– Ну, как ведёт себя  плацента? Есть  приживание?
– Одно, Роман Романович. Одно из восьмидесяти.
– Так чего же ты молчишь, язви тебя! "Одно". Это ж победа, Серёжа! Наша искусственная плацента приняла "ваньку". Слились  две гаметы: животная и растительная!.."

– Откуда это у вас? – округлил глаза академик.
– Из Германии. Не кажется ли вам, уважаемый Роман Романович, что в Швейцарию вы поехали уже с этим шариком? Я хочу сказать, что его  вам подбросили не там, а дома.
– Кто? Зачем? Да вы что!
– Роман Романович, по нашим сведениям, за всеми работами, которые ведутся в Институте, а кое-кому известно, что в нём производят не только экологически чистую воду, охотятся ваши конкуренты… с помощью как раз этих шариков.  Скажу больше, в ФСБ их скопилось тысячи. И  все они японского производства. Японцам удалось впечатать в них – разумеется, на наноуровне –  сотни, если не  тысячи мегабайт информации. Чёрные шарики – это и телекамера, и  магнитофон, и диктофон, и ещё десятки всего  в одном, так сказать, лице. Короче это – чудо шпионской техники! Не удивлюсь, что этот шарик – не первый, обнаруженный вами.

– Не первый. Те я находил и просто выбрасывал… тут, дома. А там меня как током полоснуло. Что-то, думаю, не то. Откуда они берутся? А вдруг это шпионский аппарат?!
– Хорошо, что вы сразу сообщили мне. Будем искать, кто с вами так  нехорошо шутит. Вы-то сами кого подозреваете?
– Никого. Тем более Коломийца. Ну, Степаныч… человек проверенный.
– За Степаныча головой ручаюсь. Наш кадр. А вот баба Кшыся или повариха? Кто там ещё из прислуги… А, может, гости?
– Ну, гости у нас нечасто бывают. А полуслепая Кшыся, да и Фёдоровна с нами давно работают. Ни в чём замешаны не были…
– Как сказать… как сказать… – хитро прищурился полковник. – Может, вы и правы…

 БА, ДА ОНИ ДВУНОГИЕ!

 Коломиец позвонил среди ночи:
– Роман Романович,  а зародышито наши  рубахи-парни!
– Что? Что?! Повтори!
– Зародыши, говорю, страшно живучи! Вы б только  видели, как  бешено пульсируют микроскопические тельца. Ну, не тельца ещё… масса.
– Еду, еду, Серёжа!

 Наскоро натянув на себя одежды, академик брякнул  по сотовому Степанычу:
– Поднимайся и быстро гони ко мне!
– Слушаюсь, – бодрым голосом по-военному ответствовал полусонный водитель. – Десять минут у меня есть?
– Пять!..
 Выходя из подъезда, Кузнецов глянул на часы. Без шести три. Глухая-преглухая ночь…

 Лицо Коломийца выражало  все радости на свете. Одухотворённый, он не шёл, а летел к столу, показывая рукой:
– Вы только посмотрите, что они там вытворяют!
 Академик искренне удивился, увидев то поднимающуюся, то опускающуюся  серо-зелёную массу. Ну, как тесто на опаре!
– Чёрт-те что! Это же… это же… Серёжа, победа!!! Не сегодня-завтра будут отпочковываться из этого месива живые особи. Это победа, Серёжа. – Уже спокойнее сказал Роман Романович. – Дал бы тебе сейчас недельку, а то и месячишко, чтоб  с жёнушкой куда-нибудь на Канары смотался, да нельзя ни на секунду отлучаться от этих ребят. Ты почему своих кандидатов не используешь?
– Они гольными днями  здесь. Помощники что надо! А вот на ночь боюсь их оставлять. Опыты слишком ответственные.
– Смотри сам… Ну-ка попшикай на них ускорителем.
– Уже пшикал.
– Когда?
– Перед вашим приходом.
– Молодец! Больше не надо. Звони через каждые полчаса. Как начнут  отделяться, сразу звони.
– Хорошо, Роман Романович.
– Поеду досыпать… Ты хоть сам-то спишь?
– Приходится.
– Что значит "приходится"?
– Урывками.
– Ничего, ничего, Серёжа. Как только закончим эти эксперименты, обещаю – отоспишься на всю катушку.

 Степаныч повёз академика  досыпать. Не успел тот  как следует  размундириться, как зазвонил телефон:
– Роман  Романович, они разделяются! Опара пришла в  невероятное  движение. Их уже десятки… нет, сотни!.. Как паучата, один  на другом. Но такие маленькие! С просяное зёрнышко.
– Еду!
 И снова Степаныч, только что заглянувший к себе  домой, вёз академика в Институт…

– Ну, что там, Серёжа, показывай! – еле сдерживая радость, как можно  спокойнее спросил шеф. И когда увидел копошащуюся массу, попросил лупу. – Ба, да они двуногие! И ручки… тонюсенькие… как волосинки. – И глянув на склонившегося над столом доктора, положил  ему руку на плечо, с гордостью произнёс. – Вот оно, Серёжа, племя, которое будет бороздить  просторы Вселенной, открывать неведомые миры!

– Мне бы вашу уверенность, Роман Романович. Если они даже  и вырастут, ну, скажем, до размеров авторучки, будет ли их мозг работать настолько хорошо, чтобы решать  всевозможные проблемы, связанные с дальними  полётами.
– А ты подожди, подожди. Мы ещё не знаем, что вырастет из этих  просяных зёрнышек. Тебе главное надо сейчас поддерживать  правильный микроклимат в плаценте. Вот этим и занимайся. Да,  ускоритель отмени совсем. Боюсь как бы они  себя не переросли и мгновенно не постарели и перемёрли.
Как только будут с горошину, звони…

ГОЛОВКИ С УШАМИ

 Прошло четверо суток, а "просяные зёрнышки" нисколько не увеличились в размерах. Ухаживающий за ними Коломиец стал терять терпение и уже взял в руки пшикалку с ускорителем,  как вдруг прямо  на его глазах "зёрнышки" начали одно за другим  лопаться, увеличиваясь в размерах сначала до горошины, а через десять-пятнадцать минут – и до боба.

 Изумлённый необычным перевоплощением доктор бросился к сотику:
– Роман Романович, началось! Они стремительно растут. Уже без  увеличилки различаю ручки, ножки, головки… головки с ушами!
– Повтори, что ты сказал! "С ушами"?! Еду!..

 Восхищённый увиденным академик приблизил к стеклу лупу:
– А я что говорил! Они! Они, Серёжа, будут  открывать неведомые миры! – И наблюдая за копошением зелёных гомункулусов, вдруг предложил. – А давай-ка вытащим одного.
– Погибнет, Роман Романович.
- Знаю, что погибнет. Не терпится посмотреть, как они устроены… Приготовь микроскоп.
– Резать будете? Роман Романович, а вдруг он разумный?
– Давай, давай микроскоп! Какой "разумный". До разума ещё… – академик положил на стол  разделочную дощечку, взял в руки скальпель. – Ну, вытаскивай.

 Коломиец надел резиновую перчатку, открыл крышку и вынул из плаценты трепыхающегося гомункулуса.
– Приклей ему  ручки и ножки скотчем.
И когда доктор выполнил приказание, острое лезвие зависло над крошечным животиком. Ещё миг и… В это мгновение копошение в плаценте резко прекратилось и всё её многочисленное содержимое  облепило стекло изнутри.
– Они соображают! Роман Романович, они думают!
– Да вижу, вижу, –  академик  опустил руку со скальпелем.

– Надо посадить его обратно.
– И заразить всех?.. Этот должен  умереть… во имя науки. Ладно, пусть пока живёт. Интересно, сколько  он может продюжить отдельно от собратьев… Потом вскроем.
– Через час-другой это племя запросит еду. Чем кормить будем? – тревожно спросил доктор.
– А ничем.
– Как "ничем"?
– Скажи,  для чего мы внедрили в них "ваньку"?
– Вы хотите сказать, они будут кормить сами себя?
– Вот именно. Наши зелёные  малышата, а зелёные потому, что их кожа напичкана хлорофиллом – от "ваньки", – днём будут  потреблять двуокись углерода, а ночью выделять  кислород. В общем, сейчас, Серёжа, надо организовать  разделение их на группы и расселение  по разным аквариумам. Заложим дюжину экспериментов, в которых создадим различные условия. Мы должны определить  оптимальные условия для их  существования.

– Гляньте, Роман Романович, на них выступает роса! Вы считаете, это сахарный сироп?
– Да, как у "ваньки мокрого". Скоро он высохнет и превратится в сахар. Для чего у тебя  телекамера?!  Почему не снимаешь?!
– Снимаю. Всё – с самого начала.
– А это?
– У нас кинокамера всё фиксирует. А телекамеру из головы выпустил… События развиваются так стремительно.
– Подключай телекамеру. Серёжа, смотри! Смотри, что они творят! – академик головой подался к плаценте. – Видишь, они уже  слизывают сахаринки  друг с друга! Видишь?!
– Да!
– Быстрей снимай. Пока мы тут с тобой болтологией занимаемся, они ещё на сантиметр подросли. Заметил?
– Да!
– Быстро отсаживай и – лампы, лампы над каждым аквариумом! Давай помогу!..

– Роман Романович, когда вы позвонили, они сразу попритихли. Слышат, черти!
– А ты что думал! Все остальные опыты с начала их закладки будем проводить под классическую музыку. Будем воздействовать на них ультразвуком, током, температурой, давлением…
– Жалко бедолаг. Представляю, скольких мы лишим  жизни.
– Не забывай, жизни во имя науки! Во имя человечества… Я вот что думаю, Серёжа. Мой сын Русий родился сразу взрослым эрудированным человеком. Не потому ли, что мы с женой  часто прослушивали музыку и спорили по разным, в том числе и научным, вопросам?..


"КОМУ ТЫ ЗВОНИЛ?!"

 Лёха трижды за ночь прибегал к клетке проверить пленника. Тот безмятежно спал.
С рассветом Лёха снова поднялся с дивана и увидел Митяя, делающего  зарядку. Благо в  клетке места для этого было достаточно.
– Ну, ты молодец! – невольно восхитился малышом. – Тебе б сюда какой-нибудь тренажёрчик… Ладно, что-нибудь подберу в "Спорттоварах".

– Дядя, – спросил Русий, – как вас звать?
– Среди своих меня кличут Лёхой, но ты, малыш, называй меня Алексеем Ивановичем.
– Алексей Иванович, можно мне  по полу побегать? Потом вы  опять посадите меня в клетку.
– Маленький мой, ну, конечно же, можно! – Лёха расстегнул наручники на клетке и, высвободив  из неё пленника, опустил его на пол. – Бегай, Митяй, сколько влезет. А я пока съезжу в супермаркет. Сливок тебе куплю, мясца…

 Выйдя во двор, Лёха обнаружил, что у его  "вольво" сняты передние колёса. Его охватила агрессия, он непотребно выругался и огляделся по сторонам. Но ни колёс, ни следов злоумышленников не обнаружил. Вернулся в квартиру,  где Митяй  описывал круги от батареи до дивана и телевизора и обратно.
– Малыш, – удручённо сказал Лёха, – а у нас сняли колёса. Придётся до магазина  пилить пёхом, так что наберись терпения.
– Какие колёса, Алексей Иванович?
– Передние… с "вольво". Жульё какое-то… У соседа  на прошлой  неделе тоже колёса увели.

 Русий на секунду-другую задумался, спросил:
– А как колёса  крепятся к машине, Алексей Иванович?
– Зачем тебе это?..  Надеваются на ось и стопорятся гайками, которые навинчиваются на болты.
– Гайками?
– Гайками. А что?
– Я знаю, как спасти ваши колёса и навсегда отвадить жуликов от этой затеи.
– Ну-ка, ну-ка, ну-ка?! – заинтересовался Лёха.
– Просверлите в болту несквозное вертикальное  отверстие, а в  гайке – сквозное. Отверстия в гайке и  болту должны совпадать. Возьмите  маленькую  капсюльку, в какую обычно на заводе  лекарства насыпают, наполните её каким-нибудь  инициирующим взрывчатым веществом. Его можно купить в любой аптеке или достать в школьном химкабинете.

– Допустим, я это всё достал, а дальше?
– Накрутите гайку до упора и, когда отверстия совпадут, вставьте в них капсюльку.
– А дальше? – интерес у Лёхи возрастал.
– Всё. Дальше не ваша забота. Пусть теперь  вор попробует снять хоть одно колесо, вы ж  на все колёса поставите по одной секретной гайке.
– Ясно, на все.
– Когда вор начнёт откручивать секретную гайку, она  пережмёт  капсюльку и раздастся взрыв, от которого у ворюги  от неожиданности  откажет сердце или с перепугу он рванёт на край  света. Колесо будет спасено, а вам останется только  вставить в отверстия новую капсюльку.

– Молодчина! – восхитился Лёха. – Это ж надо! Так просто… В своё  время, Митяй,  я не одну машину угнал, – разоткровенничался он. – Вот если б тогда были секретные гайки, наверное, не стал бы…
Сам же подумал: на этом  изобретении  можно неплохо заработать.

– Малыш, да тебе действительно цены нет!.. Ну, ладно, продолжай заниматься спортом, а я за подкормкой слетаю. Потом мы ещё над чем-нибудь помозгуем. Лады?
 Он почему-то доверился пленнику и не водрузил  его в клетку.
– Лады, Алексей Иванович.

 Когда за хозяином захлопнулась дверь, Русий, заприметивший ещё из клетки лежащий  на телевизоре сотовый телефон, быстро взобрался на диван, с него – на телевизор и давай набирать номер мобильника мамы Ани. На той стороне связи  послышался знакомый голос:
– Алло?
– Мама, мама! – радостно закричал Русий. – Мама!..
– Русий, сыночек, где ты?! Где ты, моя кровиночка?! – чувствовались волнение и радость матери.
– Не знаю, мама. Здесь кругом пятиэтажки.
– У кого ты? Как его зовут?
– У какого-то дяди. Он зовёт себя Лёхой, а меня просил   называть  его Алексеем Ивановичем. Он пошёл в магазин.
– Он тебя мучает?
– Мама, он хороший, но я думаю от него сбежать. Я соскучился. Мне так не хватает тебя, батяни, братишек, бабы Кшыси, Фёдоровны и всех наших.

– Мы тебя ищем. Где ты живёшь?
– Я живу в клетке…
– В какой клетке?
– В попугаевой. Мама, он возвращается! Всем – привет! Я убегу.

 Русий отключил мобильник и положил его на прежнее место, а сам продолжал курсировать по комнате.
– Митяй, – радостно потёр ладони вернувшийся с покупками Лёха, – сейчас мы с тобой будем жарить котлеты. А после завтрака принесу тебе волнистого попугайчика. Вдвоём вам веселей будет.
– Какого попугайчика?
– Настоящего. Зелёного, волнистого…

 Митяй, а ты смог бы придумать устройство, чтобы  прямо с нашего  балкона можно было быстро спускаться вниз?
– А зачем?
– Ну, вдруг понадобится когда-нибудь.
– Хорошо, Алексей Иванович. Я поработаю. Думаю, это несложно.
– Поработай, поработай, малыш… А котлеты уже шипят. Чуешь запах? Вкуснятина!

 Лёха накрыл стол, поставил перед Митяем  две маленьких тарелочки: в одну из тетрапака налил сливок, в другую положил  котлету и полил её молочным соусом. Потом наполнил  пивом рюмку и протянул пленнику, а сам  стал глотать из бутылки.

 Неожиданно его взгляд упал на сотовый. Лёха прищурился, быстро глянул на мобильник, потом – на Митяя и опять на мобильник.
– Малыш, ты лазил на телевизор? – явно в повышенном тоне  спросил Лёха.
– Зачем, Алексей Иванович?
– Малыш, я тебе говорил, что могу поступать жёстко?
– Я что-то плохо  сделал, Алексей Иванович?
– Кому ты звонил по мобильнику? – уже с угрозой.
– Никому не звонил.
– Врёшь! Я всегда ложу телефон верхом к окну, это моя тайна, а сейчас он лежит верхом  к стене. Кому ты звонил?! – Лёха  в ярости схватил  Русия за ворот рубашонки, приблизил его к своим глазам и прошипел змеинно. – Кому ты звонил, паршивец?!

– Я… я… – оправдываясь, пролепетал Русий, – я… звонил маме.
– Маме?! Идиот! – мысль прохиндея работала в ускоренном темпе. – Через полчаса здесь будет Тарасов. Какой же я идиот! Как мог довериться!.. – бандит сунул  обмякшее тельце Русия в термос и моментально покинул своё жилище.

 Чтобы убедиться, нет ли за ним  слежки, Лёха поменял  несколько видов транспорта, ходил по городу в шахматном порядке, подолгу  останавливаясь и вглядываясь  в каждого подозрительного. Окончательно убедившись, что фараоны за ним не следуют, пошёл по нужному адресу…

– Мама, мама! – в один голос воскликнули мальчишки. – С кем ты сейчас говорила?  На тебе лица нет.
 Похоже, многодетная мать ещё не пришла в себя:
– Нашёлся, нашёлся, дети! Русий нашёлся! Милый наш сыночек.
– Мама, почему ты говоришь "нашёлся"? Вы с отцом сказали, что Русий на длительном  лечении в клинике.

 Только сейчас Анна Евдокимовна поняла, что нарушила тайну исчезновения Русия.
– Да, дети, – она пыталась выкрутиться из пикантной ситуации, – действительно это был Русий, который не мог дозвониться несколько дней. Была очень неблагоприятная  метеорологическая обстановка и сигнал  до нас не доходил. Всё у него нормально, не переживайте. Скоро  вернётся.
– Скорей бы!  Без него скучно. Он такой выдумщик, – при этих словах почему-то все  тридцать два глаза уставились на Каина, пригвоздив его к стулу. О, если б он мог в эту минуту провалиться сквозь пол, раствориться в воздухе!..

 Родители, возмущённые подлым поступком Каина, долго решали, как поступить с  проказником. Мать настаивала  на том, чтоб  отправить его в спецшколу для несовершеннолетних. Отец склонялся  к мысли, что такой  оборот отрицательно  скажется не только на авторитете семьи, но и непосредственно на его работе, как руководителе  особо засекреченного Института.

 Но судьбу Каина, как ни странно,  решил Степаныч. Он уговорил родителей взять непутёвого сына  под свою личную опеку и делать  из пацана будущего инженера-автомобилиста. Тем более, что  задатки к технике  у Каина  проявлялись. Такой выход устроил всех. Каин целыми днями крутился в гараже, однако, выезд за территорию  ему был запрещён…

 Мать попросила  одного из старших сыновей – Осия – продолжить коллективное чтение, которым они занимались до звонка Русия, сама же поспешила обрадовать Романа и дать информацию Тарасову…

 Тарасов попросил секретаря  принести ему свежую  почту. В этот момент зазуммерил аппарат, осуществляющий  связь с академиком. Полковник поспешно снял трубку.
– Слушаю вас, Анна Евдокимовна.
– Анатолий Фёдорович! Только что звонил Русий.
– Откуда?
– Он сам толком не знает. Говорит, кругом  пятиэтажки. Какой-то Алексей Иванович, который называет себя Лёхой.  Он ушёл сейчас в магазин, а ребенок заперт в клетке. Больше ни слова. Видно, Русий торопился. Бедный сынок, – всхлипнула мать.

– Успокойтесь, Анна Евдокимовна. За информацию спасибо. Я сейчас же приму  меры. Все разговоры  записываются, номера телефонов фиксируются.
– Поторопитесь, Анатолий Фёдорович! Успокойте разбитое сердце матери.
– Мы постараемся…

 Служба полковника тут же  определила номер телефона, с которого звонил Русий. Нить следа  не потерялась, надежда   приобрела реальные очертания. Современная техника, стоящая на вооружении чекистов, без особого труда вычислила адрес и номер квартиры похитителя.
 Тарасов приказал Егорову срочно выехать  с бригадой по указному адресу, арестовать хозяина и с большой осторожностью  доставить  сына академика…

 Егоров вышел на связь через пять минут:
– Анатолий Фёдорович, по указанному  адресу  в квартире никого нет.
– Как нет! – грозно выкрикнул полковник. – Не может быть!
– Товарищ полковник, – Егоров пытался  успокоить шефа. – По всему видно, квартиру покинули недавно. Котлеты ещё не остыли…
– Какие к чёрту котлеты! – гнев Тарасова нарастал. – Следы, следы Русия есть?!
– Есть, есть. Клетка попугая, в которой содержался  похищенный, и клочок рубашки, явно принадлежавшей  Русию.

 Тарасов соображал:
– Если мальчонку засекли, то похититель обязан срочно сменить адрес. Город большой – где его искать?..
 Но сейчас время  работало на Тарасова. После звонка Русия прошло не больше получаса. Надо вводить операцию "Перехват", дать шифровку на поиски "живой куклы", обыскивать даже содержимое спичечных коробков. Тарасов не доверял гаишникам-верхоглядам.
 Пока след Русия оборвался во второй раз.
 Тарасов пошёл успокоить родителей, явно не зная, как это сделать…

СМЕНА ХОЗЯИНА

 Лёха внёс термос  с пленником в тёплую, со вкусом обставленную  квартиру, где находились двое мужчин, и сразу обратился к своему шефу:
– Никитич, имею подарочек для тебя… за капусту.
– Что за подарочек?
– Тебе понравится. Кукла живая! – не медля ни минуты, Лёха вынул пленника из термоса, развернул полотенце.

– Пацанёнок академика! – догадался шеф, потирая одутловатое лицо с резаным шрамом на лбу  и с синими от татуировок руками. – И что ты просишь?
– Двадцать тысяч.
– Зелёными?
– А то какими же!
– Не много ли?
– Никитич, это не просто пацанёнок. Это – уникум! Изобретатель! Он тебе миллион сделает. Двадцать тысяч, Никитич!.. Ну, если не желаешь, найду другого. И не за двадцать, а за лимон!
– Не кипятись… "За лимон"… Присядь, поговорим. Надо прицениться. Может, и тридцать дам. Куда спешить…
– Да баба ждёт!
– Ничего с ней не случится, подождёт. Где ждёт?
– Да дома у меня.

– Сынок, – обратился Никитич к Русию. – Ну-ка, скажи что-нибудь.
– Я вам нужен как игрушка? – спросил в лоб Русий.
– О! Говорит! – вылупил глаза Никитич и  радостно расхохотался. –  Говорит, язви тебя!.. Малыш, нам нужен компаньон. Товарищ нужен, хороший товарищ. А ты, как мы поняли, человек творческий. Если будешь хорошо работать и, конечно, хорошо себя вести, можешь стать большим человеком. У тебя будут золото, деньги, одежда.  Правда, женщину мы тебе не найдём, – он хохотнул, – но если сильно захочешь, что-нибудь подыщем…

– Что я должен делать?
– Голова, как мы поняли, у тебя варит почище, чем у Эдисона.
– Ближе к делу.
– Молодец! "Ближе к делу"! – Никитич весело заулыбался. – Наша, трудовая, натура! – ему понравилась деловитость  Русия, он кивнул товарищу. – А что делать, так об этом потолкуем попозже. Накрой стол, Вадим.

– Никитич, ну что, берёшь? Двадцать тысяч.
– Не спеши, Лёха. Куда спешишь? На пожар, что ли?.. Посидим, обмоем обнову, поговорим…
– Да баба ждёт, говорю тебе!
– Ну, хрен с тобой, двадцать так двадцать, – Никитич приподнял подоконник с цветами, вынул  из-под него  пачку зелёных, отсчитал сто штук. – На! Тут десять. С тебя хватит. А если  дело попрёт, придёшь – ещё десять дам. Давай дуй…

 Лёху не устраивал аванс. Он хотел всю сумму сразу, но он хорошо знал, на что способен Никитич, головорез, и поэтому спрятал деньги во внутренний  карман куртки и, сухо попрощавшись, вышел на улицу. Никитич кивнул своему помощнику:
– Вадик, проследи, не привёл ли он за собой хвост. Уж очень он спешил, курва. Если что… ну, сам знаешь.
– Слушаюсь, шеф…

 Подходя к своему дому, Лёха увидел  две незнакомых машины у подъезда и сразу всё понял: следаки  вышли на его адрес. Времени на раздумье не оставалось. Свернув за угол, быстрым шагом устремился к городскому  парку. Часто оглядываясь, он так и не понял, что нужно  этому востроносому и косоватому парню с оскаленным ртом и гнилыми зубами, стремительно  настигающему его. Пролезая в дырку в заборе, Лёха вынул  пистолет и юркнул  в кусты. Но в ту же секунду один за другим глухо щёлкнули  два выстрела. Лёха  стоя уткнулся  носом в вековую сосну и вдруг осел. Третий выстрел был контрольным.

 Киллер был опытным стрелком, но на этот раз  его контрольный выстрел не достиг цели. Как ни странно, но Лёха открыл глаза – всё было мутно, тело болело, но особенно сильно беспокоила голова. Модный костюм весь залит кровью. Он выматерился в адрес шефа, ничуть не сомневаясь, что его убийство – дело рук Никитича: "Вот тебе и аванс. А кстати, жив ли аванс?"

 Превозмогая боль, Лёха просунул  руку во внутренний карман куртки. Деньги были на месте. Лёха оскалил зубы, пытаясь изобразить что-то вроде улыбки. Он  чувствовал, что жизнь покидает его. И это тогда, когда  в руках большие бабки, когда свобода, о которой он мечтал все эти годы, буквально в двух шагах и вместе с тем недосягаема.  На глаза невольно навернулись слёзы, и он завыл. Завыл, как волк, обложенный красными флажками. Завыл от своей безысходности.

 Понимая свою беспомощность и чувствуя, что силы его на исходе, Лёха ещё раз обругал Никитича. "Значит, захотели убрать. Кого убрать? Его, того, кто много раз добывал банде большие бабки". Уже не слёзы, а последние  остатки гнева выдали месть. "Ещё попомните Лёху, крокодилы ублюдочные!" С невероятным трудом  он достал мобильник, набрал номер и произнёс: "… сын Кузнецова… я… я знаю… в парке… я… уми…"
 На большее у него не хватило жизни…

 Русию налили шампанского, но он отказался:
– Спиртное убивает  клетки мозга. Если можно – некрепкий кофе.
– Вадим, сваргань кофе! Да ты ешь, сынок, не стесняйся. Копчёная грудинка, икорка. Как она называется, Вадька?
– Паюсная!

 Русий проголодался и поэтому с удовольствием уплетал бутерброд с икрой.
 После ужина Никитич обратился к Русию:
– Ну, ты отдохнул, сынок?
– Да, дядя.
– Никитичем зови или дядей Славой, как тебе захочется.
– Что я должен делать, Никитич? – нетерпеливо спросил малыш.
– Да работа не пыльная, сынок. Думать должен, как наше  благосостояние улучшить… чтобы денежки, да не деревянные, а исключительно зелёные, у нас не переводились.

– Ну, это несложно. Вот что это? – Русий указал на коробку из пенопласта.
Бандиты, а их было уже трое (третий  был весь в чёрном и в чёрных очках), округлили  глаза, переглянулись.
– Как “что”? Обыкновенная тара для хорошего товара… очень удобная и лёгкая.
– То-то что лёгкая. А если пораскинуть умом, то можно этот материал сделать таким лёгким, что он полетит.
– Это невозможно.
– Очень даже возможно.
– За счёт чего он будет летать?

– Ну, это уже дело техники. Я заменю воздух, которым наполнены ячейки пенопласта, смесью водорода и гелия. Пенопласт станет в десятки раз легче. Шалаши, к примеру, из такого пенопласта можно будет продавать всем желающим. Каждый захочет попутешествовать над землёй в таком жилище!
Глаза у бандитов загорелись:
– Ну, Эдисон, что от нас требуется?
– Нужны материалы и приборы.
– Какие? Мы мигом…

– Боюсь, что мигом не получится. Где вы здесь найдёте гранулы вспенивающегося полистирола? А баллоны с водородом и гелием?.. Ну, спиртовку, насос Камовского, штатив, колбы, пробирки – это  в любой школе Цыбулёвска. А потом… для выпуска промышленной  продукции придётся строить цех или брать в аренду уже готовое помещение.
– За этим дело не станет. Главное,  чтоб нам не в убыток было.
– Сначала, как и всякое производство, будет в убыток, зато потом будете считать миллионы.

– Класс! – восхитился Вадим. – Да если так получится, мы тебя самого озолотим.
– Получится! Я слов на ветер не бросаю. Но сначала опыты…
Вадик где-то раздобыл кукольную кроватку с постельными принадлежностями, установил её в верхнем  отделе сейфа и посадил туда Русия:
– Поживёшь пока тут, потом что-нибудь  придумаем. Вентиляция хорошая… Спокойной ночи, приятель, – и накрутив колёсики  секретного замка, хлопнул тяжёлой дверцей.
Сон быстро сморил Русия, но в последние секунды дрёмы он думал о свободе: "Я должен работать на них честно. Только когда в меня поверят, попробую сбежать. Работать честно… Работать… Рабо…"

 А в другой комнате шло совещание при закрытых дверях.
– Толкануть бы его какому-нибудь олигарху лимонов за сто, – предложил Вадик. – С деньгой за границей жить можно.
– Кто его здесь возьмёт? – нервно, с явным грузинским акцентом ответствовал третий, видно, главный среди них. Хлопнув, как лопатой, широкой ладонью  по столу, он вдруг сказал: – Пристроим вашу куклу, но сначала на ней надо сделать деньги здесь. Здесь!..

– Надо бы нейтрализовать академика, – предложил Никитич.
– Это кто такой? – встрял Вадик.
– Его отец. Он поднял на ноги ментов и фээсбэшников, а те быстро  могут выйти на нас, – Никитич значительно посмотрел на Вадика. Тот понял сразу:
– На мокруху не пойду. Три раза на нарах сидел, хватит!

– Оставьте его судьбу на меня. – Поставил точку в разговоре Третий.
В этот момент все трое услыхали глухой крик Русия. Притихли, прислушались. Вадик рванулся к сейфу.
– Дядя Слава! – кричал сквозь толстые стенки Русий. – Дядя Слава, я совсем забыл. Надо опыт заложить сейчас.
– Пошто так рано? – удивился шеф.
– Выпустите меня отсюда или сами сделайте, как я скажу.
– Хорошо, сынок. Давай его сюда, Вадик, – и когда Русий появился на ладони Вадика. – Ну, что ты хотел?

– Дайте кусочек пенопласта и зажигалку.
Когда приказание Русия было исполнено, он расплавил пенопласт в пламени и чёрный расплав бросил в чашку с водой. Туда же  пустил плавать и кусочек нерасплавленного пенопласта.
– Это мне крайне важно, – объяснил он следящим за его действиями бандитам, – чтобы работать без лишних приборов, которые вы здесь не достанете.
– Понятно, сынок. Иди поспи, – и к Вадику. – Будешь у него на подхвате. Что скажет, то и делай… И вот что. На случай, если следаки  выйдут на нас. А они выйдут. Логово мальцу надо  сделать такое, чтоб никто не нашёл… и чтоб он  не сбежал от нас. Где сделаем ему жильё?

– Ясно, что – в квартире. Может, под полом? Отогнём пару досок и – туда.
– Пока будем отгинать, прятать мальца, а потом загинать обратно – сколько времени пройдёт? Сразу под удар себя подставим.
– Тогда, может, в антресоль? Оборудуем нору со всех сторон кусками пенопласта, чтоб никаких звуков оттуда, поставим металлическую клетку…
– Ну, это уже что-то. Вот и оборудуй… прямо с утра и займись.
– А когда же за пробирками и насосом?
– После обеда.
– Хорошо, Никитич. С утра займусь…

 К полудню новое жилище Русия было оборудовано, и Вадик ушёл искать заказанные материалы. Дядя Слава усадил Русия на обеденном столе и завёл с ним разговор:
– Ты так и не сказал, малыш, как тебя зовут.
– Митяй я.
– Дмитрий, значит… А вот скажи мне, Митяй, как ты оказался у Лёхи?
– Не знаю, дядя Слава. Помню только, сидел я в папином кабинете, рассматривал  в микроскоп лист одного растения и тут меня  кто-то ударил по голове.
– Кто-то из своих?
– Думаю, Каин. Он ненавидит меня.

– А что было потом?
– Не знаю. Я был как во сне… задыхался в термосе.
– Что-нибудь слышал?
– Сначала слышал. Гашиш какой-то… деньги просил… Я потом у Алексея Ивановича ночевал, он меня окорочком угощал.
– Сынок,  а ты взаправду разные штуки  можешь выдумывать?
– Да, дядя Слава. Я сразу такой родился.
– Так сколько ж тебе  лет?
– Мне несколько недель.
– Недель?.. Шутишь.
– Правда, дядя Слава.
– Так ты вундеркинд, малыш! Умница!..

 По возвращении Вадика Русий приступил к работе.
 Наполнив пробирку прозрачными гранулами полистирола на четверть её высоты, экспериментатор влил  в неё воду и, закрепив на штативе, подвёл под донышко пламя. Секунд через пятнадцать в пробирке появились первые пузыри, гранулы тронулись  с места и в закипающей воде стали стремительно перемещаться с места на место. Вдруг одна за другой  они стали белеть и, увеличиваясь в размерах, заполнять незанятое пространство пробирки, вытесняя из неё воду. Вот они тесно приклеились друг к другу – и Русий погасил пламя.

 Разбив пробирку, он освободил  от стекла  цилиндрик готового пенопласта, подержал его в руках, обдумывая план следующего  опыта.
 В другом эксперименте аналогичным путём получил пенопласт, но пламя не погасил, а проследил, что будет с пенопластом дальше. Прошло несколько  секунд – и только что полученный  белый цилиндрик начал таять, превращаясь в  густую коричневую жидкость на дне пробирки.

– Та-ак, – рассуждал Русий, – шарики полистирола при кипячении увеличились в тридцать-сорок раз. Что внутри них? Пары воды или воздух, растворённый в ней?
Он поставил ещё несколько  опытов и убедился, что внутри белых шариков находятся пары воды вместе с воздухом. Значит, для опытов надо брать уже прокипячённую воду – в ней нет воздуха – и насыщать её смесью водорода и гелия. Но так как оба газа плохо растворяются в воде, надо не только насыщать ими воду, но и создавать над ней повышенное давление.

– Дядя Слава, водород дядя Вадик принёс, нужен ещё гелий.
– Ты с одним водородом пока поработай.
– Нельзя, дядя Слава. Водород  в смеси с кислородом  воздуха взрывается. А в смеси  с гелием ведёт себя  спокойно.
– Хорошо, малыш, я дам Вадику задание. В доску разобьётся, но гелий тебе достанет.
– Хотите посмотреть, как получается пенопласт?
– Покажь, малыш, покажь.

 На глазах изумлённого Никитича Русий  получил "пробирочный" пенопласт, разбил ёмкость и положил ему на ладонь тёплый и мокрый белый цилиндрик.
– Чтобы он полетел, я должен насытить его смесью сверхлёгких газов.
– Понятно, сынок, понятно. В доску разобьёмся, но найдём всё, что просишь…
Прошло ещё двое суток, но Вадик так и не нашёл гелий и в доску не разбился. В изнеможении он опустился перед экспериментатором:
– Где его искать?

– Дядя Вадик, гелий – очень редкий  газ, но его можно найти у спецов, занимающихся криогенной техникой, короче там, где  есть холодильные установки. А проще – у метеорологов. Они запускают свои зонды с гелием. И ещё проще – в фирме, которая надувает  гелием воздушные шарики для детей.
– Так бы сразу и сказал!
– А вы б спросили сразу…

 В фирме "Гелиос" всего за пятьсот "деревянных" Вадик раздобыл  литровый баллончик с гелием. И Русий-Митяй, доселе мучившийся от безделья двое суток перед экраном телевизора и всё время следивший за оставленными  без присмотра  мобильниками хозяев, тут же принялся за дело. Сотиками ему так и не пришлось воспользоваться. Видимо, Вадик и Никитич оказались более  осторожными, чем Лёха, а потому свои "мобилы" держали при себе или клали высоко в шкаф…

ПОДСТРОЧКИН ИДЁТ ПО СЛЕДУ

 Фёдор Подстрочкин возлежал в любимом кресле и смотрел по ящику примитивный детектив: кто-то кого-то убил. Для журналиста всё было ясно с первого кадра. Он возмущался тупостью сыщиков, сам порой включаясь в процесс сыска: в этом заключался его личный интерес  к мыльным операм. "Обмельчали сценаристы, – рассуждал  Подстрочкин, – не найдут стоящего материала."

 Он до сих пор  был под впечатлением трупа Гашиша и полученной, а точнее выкраденной сигареты-убийцы еврейской начинки. Чем не материал для сногсшибательного сериала! Кто он, тот  неизвестный, который лишил жизни бандита? Какие цели преследовал? Почему выбрал редкий метод умерщвления? И при чём здесь евреи?

 Все эти мысли  не давали Подстрочкину покоя. Он мечтал извлечь из дела Гашиша свою  меркантильную выгоду, тем более, что шеф-редактор после возросшего тиража газеты поставил перед ним задачу – докопаться до истины. А как до неё докопаться? Служба Тарасова увязла в догадках, хотя там не один десяток людей. А что может он, профи, один,  на вооружении которого только "лейка" и интуиция!

 Реклама прервала ход его рассуждений. Самое время закурить и выпить мартини. Неожиданно ожил  мобильник. Подстрочкин не торопился брать трубку. Сегодня он не ожидал ничего, что могло бы привлечь его внимание. Да и интуиция на этот раз не проявила себя. А напрасно. То, что услышал он по мобильнику, окатило его словно ушатом холодной воды. Сообщение длилось несколько секунд, но их хватило, чтобы Подстрочкин сообразил: "Сен-сация!"

 Чем вызвана не совсем понятная информация "… сын Кузнецова… парк… я уми…"? Судя по всему, звонивший не  договорил последней фразы и скорее всего потерял сознание. А может, даже  и умер. Но кто, кто мог звонить? Звонить ЕМУ? По логике, звонивший знал номер его мобильника, значит, они были  друг с другом знакомы. Его, как журналиста, знали многие. И всё же очень любопытная и загадочная информация!

 Решив определить по сотику номер звонившего, Фёдор стал быстро листать  свой "поминальник" в поисках того, кому принадлежал таинственный звонок. На одной из последних страниц были записаны  номера владельцев телефонов из категории "Не для общего пользования". Это были люди, которые не должны светиться в его  газете. Среди них  воротилы бизнеса, представители криминала, сексоты, гомосексуалисты, лесбиянки и прочее отребье. Все они являлись героями жёлтой прессы. Их жизнь привлекала более-менее значительную часть неполитизированного общества Цыбулёвска.

 Да и чего греха таить, пикантные материалы почитывали  и те, кому не полагалось по службе по причине занимаемой ими активной жизненной позиции. А какова она, эта активная жизненная  позиция, тем более когда  ты один или одна  дома и среди шестидесяти телевизионных каналов можно найти  не одну и не две  кнопки явно не идейных  картинок? Хоть Человек и звучит гордо, но и темнее души этого самого человека, пожалуй, нет.

 Обо всём этом  рассуждал Подстрочкин, пока пробегал глазами номера стационарных и мобильных телефонов своей засекреченной  братии. Ага, вот и тот самый номер: 924-8-216-45-76. Под ним значился некто Лёха, молодой человек, сын умершей богатой и знатной дамы, спившийся и вращающийся в  элите криминального общества. Он был негласным агентом Подстрочкина. Журналист не единожды выручал его деньгами, получая от Лёхи перспективный  материал. На связь тот выходил в исключительных случаях. Очевидно, именно такой случай заставил Лёху заявить о себе.

 Установив автора, Подстрочкин не  мешкал ни минуты. Его старый-престарый "запорожец" жёлтого цвета – предмет постоянных насмешек братьев по перу и соседей по двору – завёлся с пол-оборота. Харкнув облаком вонючего дыма, обдавшего завсегдатаев местного  козлодрома, рванулся  к парку.

 День клонился  к вечеру. Деревья отбрасывали длинные тени. В воздухе чувствовался запах торжествующей весны. Верба уже распушилась, вытянула серёжки ольха. Дружно голосили  певчие  обитатели парка. Подстрочкиным весенние реалии были мало восприимчивы, им владела одна мысль: "Где, в каком месте лежит умирающий? А может, уже умерший? Лёха, подавший сигнал "сос"?"

 Фёдор прошёл не одну сотню метров по парку, в основном, по его нехоженой части, когда в самом отдалённом углу в зарослях молодого березняка, у большой сосны увидел то, к чему стремился.
 Труп действительно принадлежал Лёхе. Он сидел, вплотную притулившись к сосне, весь залитый кровью. Голова отброшена на левое плечо.  Глаза широко открыты. Встретившись с их взглядом, Подстрочкин ощутил неприятный  озноб. Одна рука сжимала молоденький куст берёзы, другая лежала на земле с зажатым мобильником. На коленях разбросаны доллары. При виде их  сердце папарацци приятно ёкнуло.

 Он огляделся вокруг. Сгущалась темнота. Вроде никого. Мысль овладеть зелёными не давала покоя. Но пример с сигаретой заставил его быть предельно осторожным и как следует разобраться в обстановке.
 Если деньги и мобильник на месте, значит, он пока единственный свидетель. Но почему он оказался первым на месте  преступления? Разговор Лёхи по мобильнику наверняка  отследится, если уже не отследился, Тарасовым. Выходит, что он, Подстрочкин, высветился как одна из переговаривающихся сторон. И, наконец, его  следы – почитай по всему парку с хорошими отпечатками во влажной  весенней земле. Значит, и этот факт не в его пользу.

 В сложившейся ситуации Подстрочкин больше всего боялся того, что сыщики могут обвинить в убийстве именно  его. На месте  не оказалось орудия убийства. Может, оно где-то рядом. А если его найдут, то отпечатков пальцев его, Подстрочкина, на нём не может быть. "Что делать?.. Что делать?.." – размышлял папарацци.
В силу профессионального долга журналист сделал несколько снимков, не прикасаясь пальцами ни к чему. Ещё раз глянул на притягивающие взгляд доллары, осмотрелся по сторонам, вынул из кармана носовой платок и с помощью его взял деньги. "Мёртвому они ни к чему, – решил Фёдор. – А менты всё равно не занесут их в протокол. Пусть лучше они послужат мне. Всё какая-то польза…"
 А ментов придётся вызывать, никуда не денешься. Не хотелось быть главным свидетелем, но приходится. Это в его интересах.
Подстрочкин вызвал милицию, а сам остался поджидать сыщиков в роли свидетеля…


ПОБЕГ

 Позавтракав, Русий отправился к себе – на лабораторный стол.
– Дядя Вадик, у нас есть алюминиевая кастрюля?
– Борщ в ней варим.
– Надо сделать из неё компрессионную барокамеру.
– Это как?
– А я вам расскажу. Прорежьте в ней пять дырок: одну – для подсоединения металлизированного шланга около одной ручки, другую – около другой ручки. Затем – две смотровых дырки, одна против другой, чтоб я мог наблюдать за ходом процесса. На смотровые дырки наложите прозрачные кружки и притяните их скотчем. И пятую, главную, дыру проделайте в днище кастрюли: в неё будет  упираться дно колбы.

– Сделаю, Митяй. Считай, уже делаю… Постой, алхимик, а как же борщ?
– Тебе что, жестянки жалко? Выполняй! – приказал Никитич.
– Дядя Вадик, и ещё. Вырежьте из резины кольцо под крышку кастрюли – для герметизации.
– Бу сделано, мой господин! – по всему было видно, что Вадику нравится  прислуживать этому многознающему мальцу. Пока он занимался препарированием кастрюли, Русий от нечего делать просматривал  книги и брошюры, установленные на двух полках над его столом. Автором брошюры под названием "На подступах к клонированию человека" был… Роман Кузнецов, его батяня. Русий глубоко  затосковал и углубился в чтение. Из брошюры он узнал, что все его братишки – клоны и что Каин – тоже клон, но особенный. Потому он так сильно отличается от всех. "Надо серьёзно заняться этой темой…"

 Когда Вадик появился с выполненным заданием и поставил эрзацбарокамеру перед экспериментатором, тот придирчиво осмотрел её со всех сторон и остался доволен. Опять с помощью Вадика он присоединил шланги от насоса Камовского и от двух баллончиков с лёгкими газами к барокамере, установил её на два  бруска, между  которыми под отверстие в днище подвёл фитиль спиртовки. И вдруг спохватился:
– Дядя Вадик, а вода?! Вскипятите, пожалуйста, воду.
– Слушаюсь, мой господин! А чего сразу не сказал? Забыл?
– Забыл… Дядя Вадик, ещё одно отверстие сделайте – для барометра.
– Где?
– В крышке кастрюли… небольшое…

 Прошло ещё полчаса. И вот Русий устанавливает колбу с кипячёной водой и гранулами полистирола над отверстием в днище барокамеры, закрывает её крышкой, которую накрепко  притягивает скотчем.
 Установка готова. Можно начинать. Запускает насос Камовского, который быстро отсасывает воздух из кастрюли и колбы и, открыв краны баллончиков, впускает в барокамеру смесь водорода и гелия. Когда давление в ней достигло двух  с половиной атмосфер, перекрыл краны, зажёг спиртовку. Вода в колбе забурлила, и шарики полистирола весело забегали по колбе, на глазах белея и увеличиваясь в десятки раз в размерах. Когда они заполнили всё пространство ёмкости, Русий погасил пламя.

 У Вадика, наблюдавшего этот процесс,  глаза полезли из орбит:
– Это… пенопласт? Он полетит?
– А вот сейчас проверим, полетит или нет, – Русий открыл крышку,  вынул колбу из кастрюли, разбил её и еле удержал в своих крохотных ручонках доселе не известное науке вещество: оно тянуло  его вверх, к потолку. – Держи, держи его, дядя Вадик!
Вадик ощерил рот и, удерживая в ладонях пенопласт, кликнул шефа:
– Никитич! Посмотри, что учудил наш компаньон! – и к Русию. – Ну ты и жук, Митяй. Надо ж такое состряпать! – держа пенопласт в ладонях, он отнял от него руку – и белый шар подлетел к потолку. – Никитич, он, сука, слетел с руки! Надо ж какой лёгкий!

 Никитич встал на стул, отлепил от потолка шар,  положил  себе на руку и отпустил: шар снова прилип к потолку. Шеф сошёл со стула, присел на диван изумлённый и взял в руки Русия:
– Митяй, проси что хочешь. Убедил меня, убедил… Ты действительно  кудесник, а? Всё-всё  можешь?
– Ну, если не всё, то очень многое, дядя Слава.
– Что, уже можно и цех подыскивать? И материал доставать?

– Подождите, дядя Слава. Как бы не пришлось  укреплять стенки готового изделия.
– А что такое?
– Думаю, будет происходить диффузия.
– Это что за зверь?
– Водород и гелий – эти наилегчайшие газы – имеют сверхмалые молекулы, которые легко могут просачиваться сквозь  поры в стенках пенопласта.
– И что?
– Пенопласт потяжелеет  и упадёт.
– Это что, ничего у нас не получится?

– Получится, дядя Слава. Только надо готовое изделие сразу покрывать плёнкой, которая не пропускает газы.
– Полиэтиленовой?
– Нет, дядя Вадик, полиэтиленовая пропускает. Есть  майларовая плёнка, вот она удерживает газы от диффузии. Иногда она поступает в магазины, торгующие химическими реактивами.
В этот момент белый шар стал медленно отделяться от  потолка.
– Так и есть, – констатировал экспериментатор. – Диффузия…

Ослеплённые  предстоящей удачей и маячившими впереди миллионами зелёных бандиты недолго горевали, полностью доверившись Митяю, а тот полностью уверился в том, что все условия для побега налицо…

 К вечеру Русий сказал  хозяевам, что против диффузии будет испытывать клеевые плёнки, и попросил,  чтобы ему предоставили все, какие только есть  в магазинах стройматериалов и парфюмерии, клеи и лаки, не растворимые водой:
– Не хочу с опытами затягивать. Может, сам что смогу… А вдруг? Если получится, можем выиграть время.
– Мудро, мудро, – похвалил  Никитич. – Вадька, дуй по магазинам! Найди всё, что Митяй требует…

 Ещё через час Русий изготовлял  в колбах  своей кастрюли новые сверхлёгкие  шары и на каждый из них наносил слой быстросохнущего лака. Вадик и Никитич сидели около  и с великим  любопытством наблюдали за его действом.
– Дай помогу, Митяй! – нетерпеливо  просил Вадик. – Обрызгаю один шарик.
– Пожалуйста, дядя Вадик… пускай только от воды обсохнет.

 Никитича вскоре разморило, и он удалился на боковую, а Вадик ещё долго коротал  время возле Русия.  А когда усталость  навалилась и на него, врубил телевизор,  пощёлкал  пультом, нашёл американскую порнуху и, смакуя особо сногсшибательные эпизоды, долго вздыхал и цокал языком. По всему было видно, что он был бы не прочь побывать на месте героя порнофильма. Наконец, и Вадик удалился в соседнюю комнату и одетым завалился на диване, хотя ему было поручено не спать, а наблюдать за Митяем до тех пор, пока тот не окончит  эксперименты.

 А Русий и не думал заканчивать. После того, как изготовил  семь шаров, каждый из которых  обработал лаком и поместил под  книжную полку, он нашёл на  ней катушку с нитками и связал  ими четыре, на его взгляд, самые наилегчайшие шары. Затем натянул на себя курточку, сам привязался к шарам, по одному вытолкнул их из-под полки и подлетел к открытой форточке. Потоком воздуха его вынесло в мартовскую ночь. Свежий ветер понёс его за город.

 Неожиданно проснувшийся Вадик заглянул в лабораторию и, не обнаружив там пленника, поднял тревогу:
– Никитич! Никитич!!!  Митяй сбежал.
– Как "сбежал"?! А ты где был?! Дверь на запоре… Как сбежал?
– Через форточку… улетел.
– Так чего ж ты, сука, лясы точишь! Живо за ним! Заводи мотор!

 Выскочив из подъезда, Вадик наслюнил палец и определил направление и скорость ветра.
– Далеко не улетит, – наскоро объяснил шефу, садясь за руль.
– Ну так и шуруй за ним!.. Вот же сукин сын! Обогрели,  накормили. Что ещё ему надо!.. Что ты, как черепаха, ползёшь! Прибавь обороты! – Никитич высунул руку с фонариком из окна машины, непрерывно стреляя лучом по ночному небу. Спрятавшаяся за облако луна струила слабый свет…

 Лёгкая курточка не спасала Русия от пронизывающего  ветра. "Не хватало ещё  на свободе задубеть! Конечно, на земле теплее. Надо опускаться." Он стал  отламывать куски пенопласта от летучих шаров, подъёмная сила которых стала заметно убывать. В этот момент его и поймал луч  фонарика.
– Поднажми, Вадька, сейчас мы его перехватим!
– Больше нельзя… ямы, язви их!
– Жми, говорю, на всю катушку!

 Вдруг машину резко подбросило вверх, она носом  врубилась в какую-то колдобину, перевернулась на  спину и снова  встала на ноги.
– Ну, сучонок! – негодовал Никитич, придя в себя. – Исчез подлюка… нигде не видно. Вылазь, курва… из-за тебя… – набросился на Вадика, пребывающего в беспамятстве от сильного удара головой о щиток. – Ты что? Ты что?! Вадька! Очнись! Очнись, курва! Мальца пойдём искать…

 Русий приземлился на цыбулёвской свалке и сразу вкопался  в кучу мягких  опилок. Он ясно слышал как рядом, почти наступая на него и яростно матерясь, шарахались  из стороны в сторону Вадик и Никитич, но его спасало лишь то, что он воткнулся в самую  верхушку горки. А бандиты  все горки старательно обходили.
– Митяй! – звал Вадик. – Митяй, мы знаем, что ты здесь. Отзовись, малыш. Мы ничего тебе не сделаем. Митяй!..
– Хрен ты его  сейчас найдёшь, – горевал Никитич. – Надо ждать утра. Держи фонарь! Пошукай, а я пойду в машину – ноги застыли. Из-за тебя, курва, на босу ногу туфли напялил…

 Уже на востоке прорезалась  голубая полоска рассвета, а Вадик всё шарил и шарил фонариком по тысячам  вмятин в кучах опилок. Вдруг его внимание привлёк бугорок с круглой  дырочкой  наверху.
– Продышал, – сообразил бандюга, осторожно разгребая  рукой опилки. – Митя-ай! – обрадовался он. – Никитич, я нашёл нашу потерю!.. Митяй, мальчик, что ж ты так… нехорошо. Мы к тебе  всем сердцем, а ты… – он поднял малыша ко рту и, зажав  его в ладонях, стал старательно  обдувать его своим теплом.

– Митяй… ну зачем ты удрал от нас? Мы что, тебе плохо делали? Зачем ты нам такую  подлянку устроил? Некрасиво как-то получается…
– Дядя Вадик, – заикаясь, оправдывался Русий. – Я… я… не делал подлянки… Я переоценил возможности полученного материала, захотел испытать его на себе. Меня вынесло в форточку – вот и вся подлянка…

 Русия снова привезли в его тюрьму, усадили у батареи и стали растирать тельце вьетнамской  "звёздочкой". Никитич, боясь, что банда может лишиться такого ценного кадра, качал головой и  жалостливо-упрекающе говорил:
– А если б тебя унесло чёрт-те куда, где б мы тебя искали! Каждая бездомная собака, попадись ты ей на глаза, могла б пообедать тобой не за понюшку табака… Мы ж на тебя  так надеялись! Аж руки чешутся поскорее твой товар обратить в зелёные бабки.

– Дядя Слава, я догадался, что меня занесло на свалку и прямо в опилки. А ведь свалка – это настоящий Клондайк  и не хуже  чистого золота.
– Свалка и золото… – удивился Никитич. – Что ж здесь хорошего?
– Эт точно! – хихикнул Вадик. – Хорошего ни хрена.
– Я придумал, как вообще от свалок избавиться… не только  от цыбулёвской, – чувствовалось, что Русий разогрелся и окончательно пришёл в себя.
– Так уже такие заводы есть.
– Такие да не такие. Что они производят из мусора? Бумагу туалетную, стройматериалы да металл прессуют. А я придумал, чтоб вам  быстрее разбогатеть, делать из мусорных свалок… спирт. И не простой, а настоящий питьевой.

– Что?! Что ты сказал?! – у бандитов округлились глаза.
– Да, да, настоящий питьевой спирт.
– Так, может, с пенопластом повременим? – Вадик глянул на шефа. – Если со спиртом быстрее…
– Запросы на материалы сделаем, потом посмотрим, стоит ли тянуть резину, – ответил Никитич и, обращаясь к Русию. – Сынок, а что нужно для получения спирта?
– Энергия нужна, помещение и люди.
– А вода?
– Вода… Вода практически не нужна. У меня есть задумка производить сухой питьевой спирт.
– Какой, какой?! – удивлённо воскликнули оба бандита.
– Сухой!! Сейчас и буду этим заниматься, если вы не против. Думаю, получится.

– Ладно. Вадька, укутай Митяя потеплее и отправь его досыпать.  А мы пока головы поломаем…
 И когда Русия закрыли в его антресолевом жилище, Никитич объявил:
– Надо скатать на свалку. Там помнится, был старый коровник. Светиться в городе не будем. Может, подремонтируем и в нём наладим производство, а, Вадька?
– Поехали!..

 День был в самом разгаре. На свалке, разгребая по сторонам кучи мусора, кряхтел старенький  бульдозер.
– А вон  и энергия! – Вадик кивнул на опору "ЛЭП", установленную на краю холма. Они  подошли к опоре и глянули вниз. Там, метрах в сорока-пятидесяти от них  была полуразвалившаяся скотоферма, возле которой  застыла подо льдом узенькая речушка. – Спустимся? Узнаем, что там за ферма. Наверняка навоза под  самую крышу.

 Цепляясь за ветки, спустились вниз, с тяжёлым скрипом отворили ворота. И о чудо! Несмотря на  холод, властвующий снаружи, в помещении было тепло и светло. К тому же здесь квартировало десятка два бомжей, среди которых  были женщины и дети.
– Алё, люди! – начальственно обратился к ним Вадик. – Что здесь делаете?!
– Живём, – ответила женщина неопределённого возраста, с пропитым лицом  и синяками под глазами.
– А тепло где берёте? С "ЛЭП"?
– Прицепились к проводам… У нас свой электрик.
– А моетесь?
– И инженер свой. Обогреватели из железяк мастерит… Котёл собрал… А вы кто такие?

– Вот так, – подытожил Вадик. – С сегодняшнего дня вы все будете работать. Нехрен хреновиной заниматься! Или вы не хотите деньги получать… честно заработанные… за работу, конечно?
– Деньги – хотим, – высунулся из-за стояка мужичок с обезображенным  оспой лицом. – Работать не хотим.
– Будешь, папаша, будешь. Как папа Карло, будешь вкалывать! Не то вашу малину мигом прикрою.
– А ты кто такой?
– Начальник ваш.
– А чо мы будем делать?
– Спирт будете гнать.
– Чо сказал?
– "Чо" слышал.
– Спирт, говоришь?
– "Спирт, говорю".
– Ну, спирт – эт можно… спирт – эт по-нашему. А из чего?
– Из этой золотой жилы.
– Из какой?.. Из свалки, что ли?

– Где вы видели свалку! Это не свалка – Клондайк! Ну-ка выходи все!.. Строиться! Посмотрим, что за рабочий класс в цеху трудиться будет. Нехрен штаны просиживать да баб топтать!
Нехотя вышло пять-шесть испитых, подранных мужиков и четыре бабы.
– Не густо, – определил Вадик, искоса глянув на шефа. – Вылазьте все! Живо! Живо!
– А ты чо, шибко начальник? – вышел вперёд здоровенный мужик с дрыном в руке. Мужики стали обступать бандитов.  Вадик вынул  пистолет, перевёл затвор:
– Вот ты, дядя, и будешь здесь верховодить.
– Начальником цеха тебя назначаем. Паханом над ними, – сказал Никитич. – А пока занимайтесь своими делами, приводите помещение в порядок…

– К полудню разбудили и накормили Русия:
– Ну, Митяй,  выдавай свою технологию, – объявил Никитич. – Цех мы тебе нашли, энергию и работников – тоже.
– Технология будет, – ответствовал  малыш. – Надо только проверить её в миниатюре… на опытах.
– Что за "миниатюра"?
– Несколько дней назад я работал с "ванькой мокрым"…
– Кто такой?! – в один голос  спросили Никитич и Вадик. – Он что, один работает? Кто такой? Почему не знаем?

– Бальзамин, – улыбнулся Русий, поняв, что "ваньку" они приняли за человека.
– Бальзамин? Заезжий, что ли? Может, вор в законе, а, Никитич? Вдруг у него  здесь своё кодло?! Если Ванька – Мокрый, значит, все они – мокрушники!
– "Ванька мокрый" и "бальзамин" – это одно и то же, – хохотнул Русий. – Это комнатное растение! На листьях  у него кристаллики сахара. Я провёл предварительные опыты с этими кристалликами, с едва заметными на листьях и клетками "ванькиной" паренхимы и обнаружил,  что сахар в листьях "ваньки" образуется не совсем  обычным путём… из целлюлозы. А теперь вопрос на засыпку: где на свалке есть целлюлоза?

– Где? – выкатили глаза бандиты. – Нету её. Если была б, мы…
– Везде! – воскликнул Русий. – Бумага, картон, ветки деревьев, опилки и так далее  Это всё целлюлоза, это всё сахар, а из сахара что?
– Спиртяга! – догадались похитители.
 Русий попросил, чтобы ему достали три-четыре  больших растения "ваньки мокрого" и обязательно с крапинками, приобрести которые можно у любой квартирной хозяйки – любительницы "подоконниковых" цветов…

 Весь день безотрывно он проводил опыты. Его приглашали на ужин, но он отказался. Всех, кроме одного, "ванек" он пропустил  через мясорубку, залил разведённой водкой, выждал полчаса и процедил  месиво. Затем  вытяжкой обрызгал бумагу,  смоченные участки которой тут же рассмотрел в микроскоп…

ОБЫСК

 Поздно вечером в квартиру позвонили. Никитич кивнул Вадику:
– Митяя – наверх! – включил телевизор, скинул рубашку, штаны и полуголый пошёл открывать. – Кто там?
– Открывайте, милиция!
 Ворвавшиеся (это были люди Тарасова) в минуту обследовали в квартире все уголки и, ничего не найдя,  остановились у лабораторного стола:
– Это кто тут у вас учёный? Что производите? Наркотики?!
– Сахар, – спокойно ответил Вадик.
– Что, что?! Сахар? Из чего? – Мамыкин, старший группы, явно нервничал.

 Вадик поднял  со стола  оставшееся растение "ваньки" и показал на несколько листьев с краями, облепленными  белыми кристалликами:
– Вот… попробуйте.
 Мамыкин потёр между пальцами кристаллики, положил на язык.
– Понятно. Сахар.  А как вы хотите его получать?
Вадик быстро вошёл в роль:
– На первом этапе мы выясним, нельзя ли  устроить, чтоб сахаринки были не только на краях, но и на всей поверхности листа.
– А потом?
– А потом проведу  опыты по выяснению, не может ли этот  не совсем обычный сахар  являться лекарством…

– Каким лекарством?! Что ты тут мне лапшу на уши вешаешь! Оба! Документы! Быстро!
Вадик и Никитич  показали свои паспорта. Лейтенант внимательно просмотрел  их, сличил  изображение хозяев с фото, открыл прописку и спросил:
– Где ваши бабы?
– Какие бабы? – не понял Никитич. – Моя шесть лет как от рака померла.
– А твоя? – ткнул пальцем в Вадика.
– А мне куда торопиться.
– Ладно, – Мамыкин подошёл к окну, возле которого на полу в углу лежали баллончики с газами. – А это вам зачем?

– Это ещё с прошлого года, – махнув рукой, объяснил Вадик. – Пытались на шарах деньги сделать…
– На каких шарах? Ты что заливаешь!
– Детям хотели  надутые шары продавать.
– Та-ак, ну, ладно… Ну-ка, ребятки, пройдитесь ещё хорошенько. Простукайте пол и стены. В антресолях и шкафах поройтесь.
– Что вы ищете?
– Не что, а кого!.. Кого надо, того и ищем.
– А при чём здесь мы?

– Вы уж больно подозрительны. Два мужика в одной квартире. Случаем не гомосеки?
– А вам что за дело! – встрел Никитич. – Законом не запрещено.
В этот момент один из чекистов открыл дверцу  антресоли и, порывшись в старых кирзачах и валенках, объявил:
– Ни хрена тут нет.
– Уходим! – приказал Мамыкин и повернулся к Никитичу. – Кто в доме напротив живёт?
– Старики. Дед  и бабка.
– А рядом? С ними рядом?
– Мать с тремя детишками… мал мала меньше.

 Нагнав страха на бандитов, анновцы исчезли, как привидения.
Лейтенант Мамыкин торопился. Внутренний голос  говорил ему: "Он близко, он где-то здесь". Но тщательная проверка логова подозрительных  личностей, каких-то химиков-придурков, ничего не выявила. "Что-то здесь не так. Надо дать сигнал наркочекистам."…

СУХОЙ СПИРТ

 Русий предполагал, что бактерии, полученные из крапинок, сразу же начнут работу, но они бездействовали. "Нужен катализатор, инициирующий взрыхление бумаги. Но какой?" Он перепробовал все, на его взгляд,  подходящие для этого вещества, но катализатора так и не нашёл.
 Бедный Вадик целые дни бегал по складам и магазинам, разыскивая нужные Митяю вещества.

 Несколько дней ухлопал экспериментатор впустую, пока не сообразил, что никаких катализаторов не надо, а нужно только слегка подогреть бумагу.
Положив лист бумаги па пышащую  жаром батарею, он тут же обрызгал её бактериями. Удивительно, но обрызганные места начали  быстро покрываться микроволдырями, которые,  высыхая, превращались в труху. Экспериментатор легонько проводил пальцем  по трухе и получал  белый порошок, который смешивал с небольшим количеством воды и подносил к нему спичку. Спичка тут же загоралась: бактерии работали быстро и безотказно.

 В последующие два дня, когда Вадик и Никитич уже были готовы прекратить не дающие нужного результата опыт и завели разговор насчёт сверхлёгкого  пенопласта, Русий провёл десятки опытов, чтобы убедиться, что полученный им белый порошок – не что иное, как сухой этиловый спирт. Не древесный – метиловый,  а настоящий питьевой – "цэ-два аш-пять о-аш"! Это была победа.

– Дядя Слава! Дядя Вадик! Идите сюда! – радостно кричал им Русий. – Идите пробовать!
– Что пробовать? – тотчас объявились оба бандита.
– Спирт! Вам развести или будете концентрированный?
– А не подохнем?.. Вадька, пробуй!
– Пусть он первый… изобретатель.
– Я? Пожалуйста, – согласился Русий.

– Нет! – рубанул рукой воздух Никитич. – Что я без тебя делать буду?! Вадька, пошёл!
– Никитич! – взмолился Вадик. – А если…
– Я же многократно проверил. Пить можно. Правда, мне нельзя. Убивает клетки мозга.
– А ты ложечку… маленькую.
– Хорошо, – Русий зачерпнул из кружки чайную ложку разбавленного водой спирта и выпил. Хозяева с тревогой  наблюдали за его состоянием. Прошло три-четыре минуты – и Русий сказал. – Вот и всё. Пробуйте.

– Давай, Вадька, – приказал Никитич, подавая ему стакан. – Ты ещё молодой, неопытный. А мне жить надо, людям опыт передавать.
Вадик выдул смаху полстакана, зажмурился, закусил  рукавом, поднял большой палец:
– Во! Лучше настоящей!
– Ну-ка, налей и мне, – попросил Никитич. И пока Русий наливал ему, он сходил на кухню, принёс солёный огурец. – Ну! – перекрестился. – Чему быть, тому не миновать! – и одним глотком осушил полстакана. Помахал ладонью перед ртом. – Крепкая зараза!.. – и бросил счастливые взгляды на Русия и Вадика. – Это дело запустим мигом! Добро, питки в Цыбулёвске ещё не перевелись…

 По расчётам Русия, выделенного из "ванек" сиропа со "спиртовыми" бактериями хватит на получение нескольких тонн спирта, исходя из того, что размножение их происходит в геометрической прогрессии, как цепная реакция при взрыве атомной бомбы.
– Всё, – сказал Русий будущим спиртовикам. – Можете начинать производство. В вашем распоряжении вся свалка. Ищите помещение.
– Всё есть! – ответил Никитич. – И помещение, и люди, и тепло…

 Довольный результатами эксперимента, Русий попросился отдохнуть. Новоявленные спиртовики не стали возражать и отправили  "химика" в его келью, предварительно задобрив его праздничным обедом.
 Бандиты строили планы сверхбыстрого обогащения, когда  их покой нарушил  внезапно появившийся человек в чёрном. Тот сразу оценил перспективность проекта, но сказал, что “вам самим заниматься этим слишком рискованно. Проект можно продать по очень выгодной цене, для чего нужно сделать действующую модель завода”.

– Вот этим, дельцы, и займитесь. И не тяните кота за хвост, – подвёл итог своему наказу Третий.
– А как же мальчонка, что делать с ним? – спросил Никитич.
– Как что?! Он у вас и  конструктор, и прораб, и строитель. Чтобы действующая модель, да не тяп-ляп, а по всем правилам архитектуры через месяц выдала спирт. Ясно?
– Ужо постараемся!
– Вот и постарайтесь. Кстати, ищейки у вас ничего не обнаружили?
– Слава богу, ничего.

– И тем не менее срочно перебазируйтесь на свалку, тем более для работы вашего изобретателя лучшего места не найти. Думаю, что Тарасов, не столько он, сколько академик, догадается, кто  мог подсказать вам идею цветочного сахара. И не вздумайте доверять пацану. Он воспользуется любым случаем, чтобы дать сигнал о себе и удрать, – Третий опрокинул рюмку  свежей продукции, занюхал листком "ваньки мокрого", крякнул "Вах! Вах! Вах!.." – и удалился…

 Часа через два соседи вызвали "01". Горел дом, в котором  проживали два подозрительных типа. Звонившие просили поторопиться, чтобы пламя не перекинулось на их строения. Прибывшие огнеборцы оценили пожар по  высшей категории сложности. Спасать уже было нечего. Вся их борьба  свелась к тому, чтобы не дать огню распространиться на стоящие рядом дома.

ТУПИК

 Академик-отец пригласил Тарасова проинформировать его и Анну Евдокимовну, как продвигаются поиски их сына.
 Полковник, только  что получив очередной разнос из Москвы, поставил всех на ноги: его люди днём и ночью в поиске.

 Как и предполагал Егоров, фоторобот  ничего не дал. Эти маразматические старухи стояли каждая на своём: одна давала портрет молодого человека высотой около двух метров, на лицо  носатый и рыжий. Другая наоборот - нормального роста, чёрный и красивый. Каин никаких дополнительных сведений не дал: кроме Гашиша, он никого не знал, ни с кем не встречался. Просто какой-то заколдованный круг!

 И вдруг сообщение Анны Евдокимовны о том, что Русий вышел на связь. Радости полковника  не было предела. Местонахождение похищенного было установлено.  Группа под руководством Егорова выехала  на захват.
 Тарасов нисколько не сомневался, что операция пройдёт успешно и любимое чадо Кузнецовых возвратится в  семью. Об этом  полковник поведал родителям. Его уверенность в том, что их сын вот-вот  снова будет дома, передалась и им.  Но то, что сообщил Егоров, повергло всех  в шок.

 Очевидно, перекупщик  Русия,  вернувшись из магазина, догадался о звонке и моментально принял решение, прихватив ребёнка, покинуть своё убежище. Так нелепо обмишуриться и кому? Чекисту-профессионалу!

 И вот новый удар. В том же городском саду найден  труп хозяина квартиры, в которой находился Русий. На этот  раз Лёха,  выкупивший у Гашиша сына академика, был застрелен. Перед  смертью он позвонил  с мобильника Подстрочкину (опять этот проныра!), который прибыл на место, нашёл труп бандита и вызвал  милицию. Нить  расследования Каин-Гашиш-Лёха вновь оборвалась. Вне всякого сомнения, подельника убрали те, в чьих руках в настоящее время находится Русий. Бедный ребёнок, каково ему терпеть мытарства!

 После очередной неудачи службой  разведки и цыбулёвской милицией была спланирована операция прочёсывания всех подозрительных  мест и людей, связанных так или иначе с криминалом. Пятнадцать опергрупп рыскали по всему городу. Тарасову ежечасно поступала  информация. К сожалению, идя к академику, полковник не  мог обрадовать родителей. В их присутствии он связался с Егоровым, попросил его прибыть к Кузнецовым и подробно доложить  о результатах работы всех опергрупп.

 Егоров не заставил себя ждать. Информация, которую он изложил, на след  не вывела. Правда, одна из групп на квартире двух подозрительных личностей обнаружила странное  сооружение. По словам жильцов, они собираются из какого-то "ваньки мокрого"  получать сахар. И ещё.  Там в комнате под потолком плавали белые шары, похожие на пенопласт.
 При этих словах академик  оживился:
– Что, что вы сказали? Бандиты и вдруг  установка на получение сахара из "ваньки мокрого"… летающие шары! Батюшки! Так это же работа нашего сына Русия! Он и только он способен на такое.

– Капитан, кто руководил группой? – резко сменил тон Тарасов.
– Лейтенант Мамыкин.
– И что, этот Мамыкин прошерстил хату?!
– Говорит, что "да". Перевернул всё вверх дном. Документы у мужиков в порядке. Но Русия нигде не нашли.
– Как не нашли! – воскликнула  возмущённая мать. – Эти бандюги спрятали нашего сына, провели сыщиков. Анатолий Фёдорович, надо ещё раз вернуться в ту квартиру. Я уверена, Русий там. Поторопитесь!
– Да, да! Конечно же, наш сын там, – подтвердил академик.

– Доверь серьёзное дело молокососам, обязательно провалят. – Тарасов вперился в Егорова. – Вот что, капитан, езжай и лично обшманай всё логово этих самозваных химиков, лично, понял?!
– Так точно!
– Возьмите собаку, натасканную на поиски  людей при катастрофах.
– Ясно.
– Действуй! Мы все ждём от тебя только хороших новостей.
– Постараюсь!
– Постарайтесь, капитан, постарайтесь, очень надеемся на вас, – молящим голосом добавила мать…

 Сигнал Егорова  поступил раньше, чем ожидалось:
– Товарищ полковник,  дом, в котором  прятали Русия, сгорел… дотла.
Тарасов  почувствовал, что у него из-под ног уходит почва, и грузно завалился в кресло.
– Что случилось?! – в один голос воскликнули родители. – Что случилось?
– Случилось… – Тарасов никак не мог отдышаться. – Случилось… случилось… дом сгорел.
– Как "сгорел"?! А Русий, сынок наш?.. Сы-ынок! – истерично закричала мать.
– Аннушка! – бросился успокаивать жену Роман. – Я верю, что наш сын жив-здоров. Ничего с ним не случилось. Просто бандиты вновь обвели сыщиков за нос, не так ли, полковник?

– К сожалению, Роман Романович, это так. Но я согласен, что ваш сын жив. Не в  расчётах  бандитов убирать того, кто  сулит им большие  барыши. Ясно, что они заметают следы.
 Тарасов был  в полной прострации. О чём информировать Москву – он не знал. Впервые за все годы своей практики полковник схватился за сердце. И было отчего: нить поиска оборвалась в который раз. Одним словом, тупик…


ПОДСТРОЧКИН ВЕДЁТ ПОИСК

 Поскольку Подстрочкин был единственным свидетелем, обнаружившим труп Лёхи,  значившегося по документам как Сластин Алексей Иванович,  следователи допрашивали его дотошно. Найденный недалеко от места убийства пистолет напрочь отметал подозрение  от журналиста, поскольку на нём  не обнаружены отпечатки его пальцев. О деньгах вообще речь  не шла.

 Больше всего сыщиков  интересовал вопрос: почему  умирающий позвонил ему, а  никому другому,  какие связи были между ними:  журналистом и бандитом? Что сказал Сластин, кроме  слов "в парке" и "умираю"? Сам не зная почему, скорее по профессиональной интуиции Подстрочкин умолчал о сыне Кузнецова, предполагая впоследствии  использовать эту информацию  в интересах своей газеты.

 Дотошные следаки провели  обыск в квартире Подстрочкина, но ничего изобличающего  его в преступлении не нашли. Мог ли  проныра-журналист держать деньги  в "закромах" собственного дома? Конечно, нет. Хотя как знать. На новенькой  колоде стодолларовых купюр  наверняка были отпечатки пальцев её хозяина. И не только его. Выходит, что из этих  соображений Подстрочкин  подстраховался.
Мусолили Фёдора долго и нудно. Но что поделаешь, в конце концов, сыщики оставили его в покое.

 Всё это время Подстрочкин размышлял над словосочетанием "сын Кузнецова". Он ничуть не сомневался, что речь шла о сыне академика Кузнецова, но о каком из них, из восемнадцати?  Уж не о том ли удивительном ребёнке, заговорившем  в утробе матери и взбудоражившем весь Цыбулёвск? Да и не только Цыбулёвск?  Но причём здесь бандит, хотя и весьма интеллигентный?

 Нашумевшее фото ребёнка-вундеркинда, сделанное с подачи его, Фёдора Подстрочкина, было последней информацией на эту тему. И всё же, что имел в виду убитый, говоря эти два слова? Не мог протянуть ещё  пару минут.
"Так, – рассуждал Подстрочкин, – есть два трупа, причём в одном парке. Усиленные поиски сыщиков в последние дни. Скоропостижный побег Сластина из  собственного жилья…" Папарацци пронюхал и про эту секретную информацию. И, наконец, загадочный пожар дома,  который не позже  как несколько часов назад прошмонали  сыщики. Сама собой возникла мысль: а не звенья ли  это одной цепи? Почему сыск ведут ребята Тарасова? Им ли, разведчикам, заниматься бандитами, отбирая хлеб у ментов? Из всего этого  следует, что Тарасов идёт по следу. Но кого он ищет? Конечно, сына академика, кого же еще!

 Довольный сногсшибательным выводом Подстрочкин  с удовольствием  опрокинул стакан любимого мартини.
 “Значит, – продолжал вести нить рассуждений  Фёдор, – Тарасов ищет  одного из детей  академика. Замечательно, пусть ищет. И наверняка он ищет последнего  сына, самого маленького, самого взрослого и самого умного. Гений нужен  многим, а тем  более такой, которого можно спрятать  где угодно. Если так, надо срочно связываться  с редактором, обмозговать дело, стопроцентно пахнущее сенсацией”.
Через пять минут жёлтый "запорожец", обдав завсегдатаев местного козлодрома вонючим газом, помчал журналиста  в редакцию "Жёлтого Цыбулёвска".

ГРУЗИН

 Идея Митяя делать деньги из  отбросов подсказала Никитичу и Вадику, где  определиться на новом месте. Конечно же, на городской свалке, так сказать, ближе к  сырью. Тем более там были  все условия для работы. Бандиты прекрасно знали, что за пожаром последуют усиленные поиски сына академика. Надо было торопиться. А самое главное – Митяя никто, кроме них,  не должен видеть. Куда спрятать? Надо ему создать условия для осуществления  плана.  Да и наверняка сам гений будет искать  удобного случая для побега –  ума на это у него хватит.

 Так думали похитители, помня наказ босса. Пока же Русий был упрятан в тот же китайский термос, но закрученный крышкой с отверстиями для воздуха. Новая тюрьма Русия находилась в машине. Один  из напарников никуда не отлучался. В такой ситуации побег был немыслим. Кормили пленника и давали справлять нужду здесь же в машине.

 Русий догадывался, почему так неожиданно его хозяева удрали на свалку. Он по-прежнему общался с ними вежливо. Сам был заинтересован в строительстве завода по производству спирта. И не только спирта из того, что люди  годами выбрасывают на свалку. Находясь в заточении, мозг  его работал постоянно и напряжённо. В голове, словно в компьютере,  вырисовывались контуры будущего завода. Но ему нужен стол,  линейка, бумага, компьютер и прочие принадлежности, необходимые конструктору.
Свои соображения Русий высказал хозяевам. Те согласились, но  где создать эти условия и надёжно упрятать изобретателя?

– Вадька, а что если  нам поселить Митяя у босса на даче? – закинул удочку Никитич. – Уж где-где,  а там за семью замками, сворой собак и охранников, по-моему, самое лучшее место.
– А что… Подходяще! – согласился Вадим. – А даст ли босс добро?
– Куда он денется. В его же интересах. Сам ужесточил сроки…

 Узнав проблему, босс ничуть не раздумывал. Согласие  было получено в тот же день, и в тот же день Русий-Митяй обрёл новое жильё.
 Условия  для работы изобретателю создали  идеальные. Оборудование самое современное. Здесь же была обустроена комната для его отдыха – тоже всё по последней моде вплоть до экзотических  растений и певчих пташек. Даже небольшую сауну с джакузи  установили.
 Каждый сантиметр площади отслеживался видеокамерами. В дополнение к ним у помещения  постоянно находился кто-то из охранников: на время отсутствия одного его место занимал другой.
И так все двадцать четыре часа. Сама мысль о побеге из этой “Бастилии” была нереальна.

 Хозяином “Бастилии” был некто Стоян Бончев, он же человек в чёрном, известный в  светской  среде как один из богатейших людей Цыбулёвска, главный магнат в городском строительстве. А более малочисленной группе  людей он был известен  как один из главарей цыбулёвской мафии. Он имел  обширные связи  и своих людей во всех структурах городской власти, поэтому  всегда ладил с налоговой полицией,  прокуратурой и даже судом.

 Но во всём Цыбулёвске никто, и даже служба Тарасова, не знали,  что Стоян Бончев был тайным агентом внешней разведки Израиля – Моссада, под кличкой Грузин, чьё и так  небольшое государство с малым населением всё больше и больше обрусевало. Почти каждый третий еврей был выходцем из России. Чистота исконно еврейской породы из поколения в поколение  теряла свои  национальные особенности.
Такое положение не устраивало высшие эшелоны власти. Учёные  предлагали множество вариантов, направленных на решение национального вопроса. Но серьёзных, а главное  дающих быстрый эффект, вариантов, пока не было.

 Наиболее перспективным направлением,  и это признавали многие, могло стать клонирование людей. Только чистокровные израильтяне способны решить  извечную проблему  еврейского  государства в борьбе с непокорной Палестиной. Правительство и Кнессет не жалели средств на эти дела, но  дело продвигалось крайне  медленно. Вполне понятно, что успехи российского  учёного Кузнецова,  добившегося в кратчайшие сроки поражающих успехов в клонировании людей, не могли не заинтересовать израильтян.

 Промышленный шпионаж всегда был одной из  важнейших задач Моссада. Похищенные секреты израильтяне умели использовать быстро и с большой выгодой. По многим направлениям их наука значительно превосходила российскую, но в вопросах клонирования Россия опередила  еврейское государство. Чтобы ликвидировать это отставание,  а по возможности и перехватить инициативу, в далёкий Цыбулёвск  под видом специалиста в области строительства и был заброшен Стоян Бончев. Любыми путями он должен был проникнуть в святая святых  академика Кузнецова и добыть информацию  по технологии клонирования.
 Не исключалась задача  уговорить академика  переехать в Израиль, где ему будут  предоставлены намного лучшие  условия.

 Как агент-профессионал Грузин не брезговал ничем. Строительство строительством, но постепенно он прибрал к рукам весь криминальный Цыбулёвск, все мафиозные  структуры. Он был  в хороших, пожалуй,  даже в дружеских  отношениях с Анной Евдокимовной. Заполучив от  хозяйки города все акции на ведение архитектурно-строительных работ, он никогда не давал  повода для критики в свой адрес. Для Стояна ничего не стоило задобрить власть парой-другой  миллионов и не только рублей, но и долларов на какие-нибудь благотворительные цели,  что являлось  надёжным щитом прикрытия его подпольной деятельности.

 Все попытки  привлечь его по закону проваливались на начальном этапе. Имея в руках мощные и послушные рычаги, Стоян, он же Грузин, уверенно шёл к намеченной цели. О появлении  в семье академика чудо-ребёнка он, как и положено шпиону-профессионалу, узнал  одним из первых. Агентура (а его ставленники, разумеется, были и в роддоме) сработала оперативно. Он тут же  поставил в известность Моссад. Реакция  последовала незамедлительно: собрать самую полную информацию о новоявленном гении и попытаться вывезти его за границу, в Израиль. Было отчего ломать голову.

 Грузин не мог не обратить внимание на чем-то вызванное  беспокойство людей Тарасова. Они шныряли повсюду. Естественно, возник вопрос: что-то случилось в семье академика, но что? А сообщения "Жёлтого Цыбулёвска", фотографии проныры Подстрочкина, загадочные трупы тоже давали пищу для размышления.
Заполучив с неожиданной лёгкостью последнего сына академика, Грузин, прежде  всего, принял все меры предосторожности: выключил  из игры Подстрочкина, уничтожил  следы  последнего  пребывания Митяя и Никитича. Убедившись на примере  спирта, полученного Митяем  почти из ничего, в его  действительной гениальности, он  решил не торопиться переправлять похищенного за границу, хотя проблемы при этом  не видел – такого маленького  можно переправить, минуя  все посты и кордоны.

 Бончев не хотел завершить свой  жизненный путь вечным шпионом. У него была дочь, надо думать о её будущем. Да и сам  был не прочь заняться коммерческой деятельностью. Деньги у него на счетах не только в российских банках ждут своего часа. Вот почему  ему по  душе пришлась идея Митяя  построить завод по полной переработке отходов человеческого бытия. Освободить людей от свалок, да ещё получая при этом продукцию  широкого ассортимента – это ли не мечта  любого миллионера. И этим миллионером, и даже миллиардером, мог стать он, Стоян Бончев. Вот почему он, не задумываясь, определил  у себя на постоянное место жительства сына академика, предприняв беспрецедентные  меры для сохранения тайны.

 Он дал понять Никитичу и Вадику, что отныне им заказана встреча  с Митяем. Для большей конспирации Бончев приказал им изменить  внешний облик,  поскольку бан-дюгам приходилось  часто бывать за пределами его территории.  Главной их задачей было оперативно доставлять всё, что требуется для строительства объекта. Сам же он для себя определил  их судьбу: с пуском завода они, как свидетели, должны исчезнуть. Бандиты, они и в Африке бандиты, какое к ним доверие!

 Такое положение дел, однако, настораживало бандюг. Они-то предполагали заполучить за изобретателя "зелёные", стократ больше тех, что получил Лёха. Но прекрасно  осознавали – с боссом шутки плохи. Стоит ему только глазом моргнуть – и их судьба решена. И всё же подельники надеялись, что шеф, заполучив Митяя, их не обидит.


 ТАБУ

 Подстрочкин ехал обычным маршрутом: центральная улица,  носившая имя "Улица Святой Анны", далее площадь Кузнецова,  поворот направо у большого фонтана, затем очередной  поворот налево к Дому народного  творчества, небольшой тоннель и от него  прямо к зданию, в котором размещаются редакция и типография "Жёлтого Цыбулёвска".

 Подстрочкин  недолюбливал тоннели, особенно этот, и всегда сочувствовал горожанам, вынужденным проходить  через него  в позднее время. Иногда по этой трубе прохаживался милицейский патруль, но такое бывало нечасто, в основном,  в праздничные дни или в то время, когда Цыбулёвск принимал  чиновников высокого ранга. Переход был свидетелем не одного тёмного дела и даже нескольких смертей.

 Мажорное  настроение  Подстрочкина улетучилось как только он  въехал в мрачный  тоннель.  На выезде из него стоял  чёрный "мерс", перекрывая портал. Подстрочкин  посигналил. Мерседес ни с места. Сердце журналиста неприятно затрепетало. Он посигналил  ещё раз. Мерседес продолжал стоять. Подстрочкин оглянулся назад,  чтобы выбраться задним ходом. Но въездной портал  был перекрыт таким же чёрным  мерседесом.

 Подстрочкин испугался, не зная что делать. Мобильник  был при нём – можно вызвать ментов. Но стоит ли торопиться? Так ли безвыходно положение? Если западня устроена для него, на  милицию лучше не надеяться. Те, кто перекрыл проезд, успеют  изрешетить его  вместе с любимым "запорожцем".

 Папарацци выжидал. Из "мерса" вышел мужчина высокого роста в длинном чёрном пальто, чёрной шляпе, чёрных перчатках,  в ослепительно белом галстуке и массивных чёрных очках. Он шёл медленно, чётко печатая шаги. Звуки от брусчатки ударялись о стены тоннеля, усиливая и без того  неприятную акустику.

 Подстрочкин съёжился. В голове пронеслось: "Всё, Фёдор, отписался…" Сердчишко трепыхалось. Незнакомец бесцеремонно открыл  дверцу и уселся в кресло рядом  с водителем.
– Имею честь лично поприветствовать знаменитого цыбулёвского папарацци Фёдора Подстрочкина, не так ли? – с грузинским акцентом  обратился незнакомец.
– Он самый, – дрожащим голосом ответил  журналист. – А вы, если не секрет, кто будете?
– Секрет, господин Подстрочкин.
– Тогда чем обязан?
– Обязан, дорогой, обязан… но не мне.
– Кому же? – дрожь в голосе Подстрочкина несколько поутихла.

– Милиции, дорогой, милиции! И ещё – ребятам Тарасова.
– Боже, за какие грехи?! – воскликнул  изумлённый  журналист, сам же  подумал: "Неужели вляпался?"
– Есть, есть грехи. И большие грехи!.. Но дело, дорогой, не в них.
– И всё же, если можно, конкретней. Мы, журналисты, любим факты.
– Не торопитесь, будут и факты. Про Гашиша писал?
– Писал. А что?
– Зачем ты  выкрал улику в виде  сигареты?
– У вас есть доказательства?

– Есть, дорогой, есть. В твоём паршивом запорожце нельзя прокрутить плёнку, но показать  кое-что могу. – Незнакомец достал цифровой  фотоаппарат, нажал на кнопку – и в окне камеры чётко  вырисовалась картинка, зафиксировавшая действие Подстрочкина с сигаретой. – Вопросы есть?
– Нет, –  пролепетал журналист. – Но откуда это у вас?
– Значит, дальше  будет легче. Надеюсь, мы с тобой договоримся. Не так ли, дорогой?
– Я не понимаю, о чём вы?
– Сейчас поймёшь, – незнакомец опять нажал  кнопку – на экране обозначилась сцена, в которой Подстрочкин изобличался в краже долларов.
 
– Господи, вы и это знаете! Но ведь  мы были одни: я и труп. Больше никого.
– Конечно, дорогой, никого… кроме нас. Но ты не бойся. Всё это строго конфиденциально. Это вы, пронырливые журналюги, никогда не умеете  держать язык за зубами.
– Что поделаешь, – упадочным голосом согласился Подстрочкин, – язык нас кормит.
– И, похоже,  что плохо кормит, раз тяпнул зелёненькие, – подкусил чёрный  пассажир.
– Взял грех на душу, что и говорить.
– Не бойся, мы умеем молчать, особенно когда нас понимают.

 Подстрочкин оживился. Чутьём он понял – убивать не собираются, скорее всего  предъявят какие-то условия.
– Теперь, дорогой, перейдём к самому  главному. Зачем ты скрыл от следаков часть разговора тебя с тем, у кого ты прихватизировал доллары?
– И это вам известно! – почти  вскричал Подстрочкин. – Вот это агентура!
– Нам всё известно, дорогой господин Подстрочкин. Всё!
– В таком случае, что от меня требуется, – Фёдор был готов принять условия капитуляции. Он понял, с кем имеет дело.

– Условия… – Незнакомец в упор посмотрел на журналиста. – Всё, что касается семьи Кузнецовых и особенно его последнего  сына, для тебя лично и для твоей газеты должно стать запретной темой, понял? Любая информация, исходящая от тебя на этот предмет, может стать последней  в твоей жизни. Ты понял меня?! – угрожающе  повторил незнакомец.
– Как не понять.
– Вот и хорошо, – подвёл итог чёрный человек. Он достал  пачку зелёных. – Это тебе аванс за понятливость. Бывай, дорогой, острого тебе  пера, – незнакомец открыл  дверцу машины и, чётко  топая по  брусчатке, направился к своему "мерсу".

 Через пару минут оба портала были свободны. Взвесив все "за" и "против", Подстрочкин понял, что теперь ему нет необходимости ехать в родную редакцию. В конце концов,  для него сенсация состоялась – десять тысяч зелёных в руках! А Кузнецовым пусть занимается Тарасов – ему за это платят.

ПРОКОЛ

 Академик  шёл  по  тихим  длинным  коридорам  своего  детища  в сектор №2, откуда ещё вчера ему поступил тревожный  сигнал от наноинженеров. В накрахмаленном халате и маске на лице, в полиэтиленовых бахилах  он походил больше на хирурга, готового приступить к операции, чем на директора научно-исследовательского института.

 В рекреациях в пластиковых кадках цвели диковинные тропические растения, в ветках которых порхали волнистые попугайчики и канарейки. Бесшумно работали кондиционеры, создавая  свежий морской микроклимат.
 Академик открыл дверь и увидел всю группу, сбившуюся в одну кучку и что-то активно обсуждающую. Учёные настолько увлеклись, что не заметили склонившегося над ними человека.

– Доброе утро, господа, – приветствовал их Роман Романович. – По какому случаю сходка?
От неожиданности все  вздрогнули, поднялись с мест и в ответ нестройно поприветствовали директора.
– Что-то не вижу Виктора Семёновича. Где Борщаговский?
– Он вчера, как только  прочёл эту информацию в корпоративном журнале…

 Академику протянули журнал, открытый на странице со статьёй "Клетки-роботы"…
– Ну, так что? – нетерпеливо спросил директор, через  абзацы пробегая глазами статью. – Что случилось с вашим шефом?
– Виктор  Семёнович в больнице… с инфарктом.
– Как "с инфарктом"?!
– А вы прочтите статью, Роман Романович.
Роман снова  пробежал  глазами небольшую  информацию, потом ещё раз и, наконец, его глаза застыли на строчке: "Израильские учёные создали  клетку-робот, транспортирующую кислород…"

– Роман Романович,  это что ж получается, пять лет наших трудов коту под хвост?
– Подождите, подождите, коллеги, тут надо  хорошенько всё обдумать. Может, наш робот совершеннее их…
– По нашим подсчётам, десятикубиковая инъекция раствора клеток-роботов может заменить всю кровь в организме, а производительность переноса кислорода увеличится в 500 раз, – оптимистично доложил  кандидат биологических наук Семеняк. – Мы рассчитали, что миллиард наших  роботов  позволили бы  человеку обходиться  без воздуха несколько суток. Это взрослому человеку! А если он будет клоном в один килограмм – несколько лет!
– Понимаю, понимаю, товарищи… – удручённо  прошептал академик…

 Надо сказать, что сектор № 2 пять лет разрабатывал клетку-робота,
запрограммированную на то, чтобы  полностью выполнять функцию переноса  газов, которую осуществляют ныне наши эритроциты. Находясь в месте с большим количеством кислорода, клетка засасывает его внутрь себя, а углекислый газ выпускает. И наоборот, если вокруг много углекислого газа, клетка выпускает кислород, а углекислый газ  всасывает.

– Респироциты… респироциты… – повторял в задумчивости Роман Романович. И вдруг спохватился. – А что! В науке бывает и такое. Кто первый, тот и пан. Всё равно, израильтяне или мы, но микроскопический робот – переносчик газов в организме – создан. Печально, конечно… Нам надо было поторопиться с опубликованием, а мы прошляпили. И так всегда! Пока петух в задницу не клюнет, мы… Ладно, товарищи. Завтра собираемся в актовом зале. Я поставлю перед вами новую задачу. Выше нос, коллеги! Это не отрицательный  результат, хотя и он  тоже на пользу  науки…

 Далее путь академика лежал в сектор № 4. Работа у Аристарха Варфоломеевича тоже не заладилась. Почему?
 Куц был на месте.
– Ну, что тут у вас? – сразу после короткого приветствия спросил шеф.
– Работаем.
– Знаю, что работаете.  Почему-то сперму  из эмбриональных стволовых клеток вы получили за каких-то  месяц-полтора, а…
– Так это же коммерция, Роман Романович! – перебил шефа сияющий доктор Куц. – Вчера главбух  озвучила цифири по продаже спермы россиянам и иностранцам. Уже зашкалило за полмиллиарда евро, а что ещё будет!

– Нашёл, чем хвастаться, – осадил Куца академик. – Ты мне лучше расскажи о результатах по изъятию из мозга обезьян мозолистого тела.
– Ну, что тут  сказать… Мы провели  серию экспериментов и добились в двух случаях рождения шимпанзе без мозолистого тела, которое  обычно  соединяет  левое и правое полушария.
– Что оно соединяет, это и школьнику известно. Ты давай о деле.
– "О деле"… Значит, так. У шимпанзе быстро  развились каналы связи между обоими полушариями, что позволило им работать  как единому гигантскому полушарию.
– Ну, это понятно. Дальше, дальше!

– Значит, так… дальше… Позволило работать как единому  полушарию, совмещая под одной, так сказать,  крышей функции, которые в норме обычно разделены… Вы знаете,  что некоторые  люди рождаются без мозолистого тела…
– Я-то знаю, а дальше-то что?!
 Куц занервничал. Он почему-то счёл за главную проблему, которой должен был заниматься, не научную, а коммерческую, на решение которой и нацелил свой коллектив…

– Значит, так…  а дальше… А дальше, как только проведём эксперименты по полному замедлению работы гормона роста и найдём его ген, а предпосылки к этому уже есть…
– Ах,  вы ещё не проводили эти эксперименты! А знаете ли вы, многоуважаемый доктор наук, что ещё двадцать  пять лет назад американцы нашли ген гормона роста?! – излил весь свой сарказм академик.
– Да, конечно… знаю.
– Тогда зачем будете его искать, если он уже найден… четверть века назад?.. В общем, так, Аристарх Варфоломеевич, прошу вас вместе со своими  инженерами ко мне в кабинет в четырнадцать  ноль-ноль…

 В два часа дня в кабинете академика состоялся "разбор полётов", результатом которого явилось отстранение доктора Куца от работы с последующим  увольнением. На его место Роман Романович определил  молодого перспективного наноинженера Серкина, хитроумная идея которого привела к решению проблемы получения спермы из эмбриональных  стволовых клеток…


ЗАВОД

 Получив отличные условия для работы, Русий, он же Митяй, приступил к осуществлению задуманного проекта. Присутствие охранников и видеокамер ничуть ему не мешало. Он сразу же  решил, что  действующая модель завода должна состоять  из модулей, каждый из которых выполняет строго определённую функцию. Проведя инженерные  расчёты с помощью сверхсовременных  средств, кои были  ему предоставлены, Русий остановился на девяти модулях.

 Первый из них  должен выполнять роль большой воронки, в которую загружается материал, привозимый со свалок. От второго модуля пойдут семь  поточных линий для сортировки  сырья. Транспортёры  доставят рассортированный материал в производственные цеха для выработки продукции: сухого и питьевого спирта, строительных материалов, бытовой химии, бумажно-целлюлозной, лекарств,  органических и минеральных удобрений.

 Все расчёты Русий передал Хозяину. Проект настолько понравился Стояну, что тот не смог скрыть восхищения: "Малый и впрямь голова!  Это ж надо так  просто и умно решить сложнейшую проблему!"
 Расторопности Хозяина можно только позавидовать. Через два дня  на дальней части  территории “Бастилии” развернулась масштабная стройка. День и ночь, подвозя железо-бетонные конструкции и материалы,  сновали грузовики, в оранжевых спецовках и касках  суетились рабочие, не простаивали и крановщики.

 Время от времени на экране  большого монитора мелькали Никитич с Вадиком, изредка появлялся и сам Хозяин, лично осуществлявший контроль. Но чаще  всего он отслеживал  ход строительства рядом с Русием у экрана. Если ему что-то  не нравилось, спокойным тоном давал указания, изредка повышая голос. Весь механизм работал чётко и слаженно…

 Однажды Хозяин  появился с девочкой  лет двенадцати-тринадцати, удивительно похожей на него. Увидев в высоком кресле  маленького  человечка, девочка не сдержала  удивления:
– Папа, так это и есть твой главный строитель?!
– Да, Изабелла.
– Но он же мальчик! Как куколка… А как его звать?
– Митяй.
– Митяй… Митяйчик! – похоже, радости девочки не было предела.

 А Русий, сделав вид, что не слышал  их разговора, продолжал нажимать кнопки дисплея, весь устремившись в экран.
– Ну, Дмитрий Митяевич, – впервые так обратился к Русию Хозяин, – проблемы есть?
– Проблем нет! На следующей неделе можно приступать  к испытаниям.
– Это хорошо. Очень хорошо, дорогой! Время – деньги.
– Я стараюсь.
– Тебе, кстати, не скучно?
– Мне некогда скучать. Голова должна  постоянно работать, иначе я засохну.
– И всё же, дорогой, ты – человек. А человек должен когда-то и отдыхать.
– Может, вы и правы. Но мне, честно, нельзя отдыхать, да и некогда, тем более в заточении.
– Вот-вот! Я тебя понимаю. Поэтому и знакомлю  с моей дочуркой. Я разрешил ей навещать  тебя, чтоб как-то скрасить твоё одиночество. Не возражаешь?

 Пристально глянув на  Изабеллу, Русий вдруг сменился с лица:
– Я – что, пусть остаётся. – В душе он был доволен. Мозг  выдал моментальный посыл: может, через эту красивую  девчонку ему удастся напомнить родителям о себе и вернуться домой. К тому же она  так привлекательна, чёрт возьми!

 ПОДСТРОЧКИН

 Хотя Фёдор Подстрочкин и получил доллары за то, чтобы держать язык за зубами, но профессиональная гордость всё чаще и чаще теребила его душу. Он не мог представить своей работы без сенсаций. Чутьём понимал, что сенсаций следует ожидать в событиях, связанных с исчезновением Кузнецова-младшего. И что это так, он, взвесив все "за" и "против", нисколько не сомневался. Человек в чёрном со знакомым грузинским акцентом не давал ему покоя. Что бы ни делал, чем бы ни занимался Фёдор, мысль, где и когда он встречался с этим человеком, преследовала его всюду.

 После той встречи в тоннеле Подстрочкина так и подмывало связаться с Тарасовым и рассказать ему о своих предположениях. Но всякий раз  разум брал верх:  сенсация сенсацией, а жизнь дороже. Однако, шеф-редактор настойчиво требовал от него сенсаций по семейству академика, касаемых  особенно его сына-гения.

 В Цыбулёвске выходило много газет и не только с жёлтой окраской. Конечно же, печаталась и газета местной власти, считавшаяся официальной. Как всякая официальная, "Цыбулёвская правда" писала о чём угодно, кроме правды, и читалась, в основном, из-за материалов хроники,   документов, некрологов и гороскопов. Единственное, что для такого профессионала, каким считал себя Подстрочкин, "Цыбулёвская правда" не представляла никакого интереса, но он всегда довольно бегло просматривал  её.

 Бывали случаи, когда газета давала наводку для очередной сенсации. На этот раз внимание журналиста  привлекла информация о том, что в городе открывается гранди-озная ярмарка, на которой будут представлены проекты заводов с новейшей  технологией. Ожидается большой  приток иностранцев, подписание договоров на фантастические суммы и заключение  многочисленных сделок.
"Надо будет потолкаться среди этих сранцев", – так образно называя людей по ту сторону границы, решил Подстрочкин.

 КУЗНЕЦОВЫ

 С тех пор, как пропал Русий, прошло много времени. Агенты Тарасова, в том числе и присланные Москвой, безуспешно пытались проследить путь от последнего пребывания Русия в семье до возможного  места его нахождения в настоящее время. В городе были прочёсаны все сколько-нибудь вызывающие подозрение места. Особое внимание уделяли лицам, которые жили по соседству с хозяевами сгоревшей избы, владельцем которой был некто Никитич, он же дядя Слава, и квартировавший  у него  подозрительный тип, именуемый Вадиком. Их фотороботы разосланы по всем службам, розданы всем секретным  доносителям, но ни по какому каналу заслуживающей внимания информации не поступало.

 Москва метала гром и молнии, приказывала, требовала и даже… давала советы. Однако после каждого очередного разноса столица всё же не считала  нужным заменить Тарасова более подходящим сыщиком: слишком впечатляющим был послужной список полковника, чтобы разбрасываться такими профессионалами, как он. Это не в интересах службы безопасности. Все надеялись на лучшее.
Для самого полковника было невероятной  тяжестью выходить ежедневно на связь с родителями Русия и гробовым голосом сообщать одну и ту же информацию:
– Ищем. Пока нового ничего нет.

 По ту сторону  телефона слышался глубокий вздох академика, раздиравший душу Тарасова. Ещё тягостнее было информировать Анну Евдокимовну. Никакие доводы о предпринимаемых  мерах не могли  утешить бедную мать.
 Сами Кузнецовы, бывая наедине, старались избегать темы Русия. Анна Евдокимовна всё время  отдавала воспитанию детей, которые росли как на дрожжах. Многие из них  пошли в школу и, естественно, родителям  прибавилось хлопот. Хотя ребятишки  посещали элитную школу, но она была за пределами усадьбы академика. И это беспокоило родителей.

 В классных журналах  дети Кузнецовых значились под другими фамилиями – это дела-лось по настоянию Москвы и, соответственно, службы Тарасова: таким путём исключалось  повышенное внимание к академику и возглавляемому им  научно-исследовательскому центру. Тарасову добавилось хлопот: дети есть дети и что от них ожидать не способен предсказать даже Всевышний.

 Анна Евдокимовна добросовестно посещала родительские собрания, и всякий раз в адрес  её детей слышала только хвалебные слова. Как ни странно, никогда не было нареканий по учёбе и дисциплине Каина. Он учился во втором классе и, надо отдать ему должное, учился неплохо. Материнское сердце по отношению к непутёвому сыну  постепенно оттаивало. Коллективная педагогика давала свои положительные плоды.

 Многое сделал Степаныч. Кто мог предположить, что в этом мужике скрыты таланты высококлассного  наставника, благодаря которым Каин настолько увлёкся техникой, что ни дня не мог проводить вне гаража. Но, пожалуй, наибольшую роль в его перевоспитании сыграл тот факт, что отец разрешил ему бывать  в своём кабинете.  Долго ещё в отношениях отца и сына  была натянутость, но,  в конце концов,  после того,  как Каин проявил интерес к определённым новациям, тон академика стал  менее строгим.  Среди братьев Каин по-прежнему  считался изгоем, сколько  ни препятствовали этому родители. Как последние не изворачивались, но скрыть правду о Русии было уже нельзя.

 В один из вечеров, когда вся семья была в сборе, мальчишки насели на родителей с  вопросом: когда выздоровеет  их брат Русик?  Старший – Осий – поставил вопрос ребром:
– Что это за медицина, которая так долго лечит всего лишь  от переутомления?
 Дружной атакой его поддержали остальные:
– Папа! Мама! Почему вы нас обманываете? Русий ни в какой не  в больнице. Сами учите нас говорить правду и обманываете. Где Русий?

 Каин сидел  темнее тучи, готовый провалиться сквозь пол.
Родители переглянулись, и после минутной паузы Анна Евдокимовна решила взять  инициативу на себя:
– Дети, вы задали  очень непростой вопрос, и нам с отцом  трудно ответить на него. Но придётся.
– Ничего, мама, лучше горькая правда, чем красивая ложь, – вставил  Афанасий.
– Да, да, лучше горькая правда… Ну, что ж, – Анна Евдокимовна едва сдерживала волнение. – А правда такова. Русия похитили бандиты.
– Как?! – дружно отреагировали пацаны. И опять  молчал  только Каин. Он сидел словно  впрессованный в стул. Наступил напряжённый момент – момент истины: сказать правду,  значит поставить крест на судьбе Каина. Между собой родители  давно решили, что дети не должны знать о причастности Каина  к пропаже Русия. Но как объяснить это мальчишкам?

 Затянувшуюся паузу прервал отец:
– Выслушайте меня внимательно – и вы всё поймёте.
– Мы готовы, папа.
– Вы знаете, каким взрослым по уму родился  ваш маленький брат.
– Дальше, папа, дальше!
– Человеческая история не знала ранее такого примера. И вот он появился. Наш Русий – явление столь необычное, сколь и загадочное. Нормальным людям нужно пройти долго и много, чтобы их  мозг соответствовал  развитию и времени. Русий же появился  на свет,  как вам  образнее сказать,  с головой,  подобной современному компьютеру. Нам с мамой, да и  всей науке, непонятно, почему природа сотворила его  таким маленьким. Может, потому, что этот недостаток она возместила, наделив Русия необыкновенной головой с неограниченными возможностями мозга.

 Главной пищей для  него должна быть не та, которой обычные люди  наполняют свои желудки, в силу чего имеют большой рост и вес. Главная пища для нашего Русия – нечеловечески гигантская работа  для его мозга. Он питается энергией, поступающей извне.
– Как это "энергией"? – прервало отца несколько голосов. – Он же  вместе с нами за одним столом ел то, что и мы!
– Это так. Но для него нужна  и другая пища, – спокойно продолжал  отец. – Мы замечаем с вами  энергию солнца,  ветра, воды, ну и ещё, что  непосредственно чувствуем, ощущаем. Но помимо этих энергий, есть ещё невидимый  мир различных лучей, каждый из которых  несёт свою информацию. Клетки нашего мозга фиксируют лишь самую  незначительную часть биотоков,  волн различной природы, а мозг Русия в сотни раз больше улавливает их,  перерабатывает и выдаёт уже готовую информацию в виде конкретных  идей, изобретений, советов.

– Это как с блинами?
– Во-от, как с блинами.
– Папа, шевелюра на твоей голове – это тоже работа Русия? – полюбопытствовал Михаил.
– Да, и шевелюра тоже творчество вашего  братишки, – Роман Романович был доволен, что дети начали его понимать. – Возможностям Русия, – продолжал он, – фактически нет предела. Наш центр рассчитывал  на привлечение  его к решению  очень важной  государственной задачи, от которой в будущем  может зависеть  ход человеческой цивилизации.

 Молчавшая до сих пор мать решила подать свой голос:
– Отец, извини, по-моему, ты увлёкся своими рассуждениями.
– Что ты, мама! Мы прекрасно  всё понимаем, –  вступил в защиту отца Павлик, самый умный  из братьев-клонов. – Выходит, что наш Русий – настоящий гений.
– Наш Русий с рожденья гений, – подытожил  отец.
– Постой, постой, батяня, – так называл отца только Афанасий, – так кто  же, всё-таки, похитил Русия? И если Русий  всё может, почему не выходит на связь, не заявляет о себе?

– Однажды он вышел на связь, успев сказать лишь  пару слов. Кому положено тотчас выехали на место, но опоздали. И хотя малыш оставил свои следы, они вскоре потерялись. Мы с мамой надеемся, что потерялись не окончательно.
– Он обязательно найдётся! – воскликнули братья. – И всё же  какой гад похитил нашего Русия?
– Позволь, отец, – вступила  в разговор Анна Евдокимовна, – на этот вопрос ответить мне.
– Ради бога, Аннушка.

– Так сложилось среди людей, что многое в их отношениях зависит от  денег. Именно деньги разделили  людей на богатых и бедных. Богатые всегда рвались к власти, чтоб  обладать богатствами  других людей. Они начинали войны. А тем, кому богатства не  доставалось, подымали бунты, восстания, революции. К сожалению,  и в наше время есть люди, которые ради денег хотят владеть миром. Они за версту  чуют достижения науки, которые,  если ими  завладеть, могут их сказочно обогатить. Они-то  и охотятся за учёными, особенно одарёнными, при этом не считаясь ни с чем, даже с чужой жизнью. Скорее всего, и нашего Русия похитили те, кому нужны его гениальная голова, чтобы на его изобретениях  нажить себе богатства.

– А что же наши охранники? Они ж,  как и видеокамеры, каждый  наш шаг отслеживают. Как могли  не заметить  похищения Русия?! – вскочил Петрик, который увлекался  приключенческой литературой и мечтал стать сыщиком.
– Сынок, – попыталась охладить пыл мальчика Анна Евдокимовна, – к сожалению, мы и сами не знаем, как Русий был вынесен за территорию нашей усадьбы…
 Собственно, на этом тогда и закончилось семейное собрание. Всех  окрылила надежда, что их сын и брат Русий  обязательно  найдётся и вернётся в родной дом. Не может человек, пусть даже самый маленький, исчезнуть бесследно.

 Как-то вечером Анна Евдокимовна, уложив детей спать, пообщавшись с Кшысей и обговорив с Фёдоровной меню завтрашнего дня, зашла в кабинет мужа. Роман Романович в это время всегда знакомился с почтой. Его корреспонденция была обширной и отнимала много времени. Одно беглое знакомство с научными журналами чего стоило.
– Очень кстати, дорогая жёнушка, – приветствовал супругу Роман. – Нас приглашают на открытие международной ярмарки. Ожидается большое представительство и много гостей. Как, посетим сие мероприятие?

 Анна Евдокимовна из прессы знала о предстоящем событии. Кроме того, эта  ярмарка своим  рождением обязана ей: в бытность главой города она многое сделала, чтобы ярмарки были неотъемлемой частью Цыбулёвска.
– Обязательно посетим, обязательно! А, кстати, от кого  приглашение?
– От твоего старого и верного  друга Стояна Бончева.
– Стояна?! – воскликнула Анна Евдокимовна. – Тогда обязательно пойдём. Давненько мы с ним  не встречались…

УЛЬТРАФИОЛЕТ

– Ну, что там  у нас с меломанами? – едва ступив за порог сектора № 1, спросил Кузнецов. – Надеюсь, музыка на них  благотворно  действует?
– Слушают, – отозвался как-то не очень оптимистично Коломиец.
– Что случилось, Серёжа?
– Я вам уже говорил, что девятнадцать  особей из четырёх аквариумов погибли. Сегодня погибли ещё трое.
– Почему? Не выдерживаешь параметры?!
– Выдерживаю… все выдерживаю, а они погибают.
– Может, надо их подкармливать? Свету маловато? Углекислого газа недостаёт? Кислорода? Тепла? Почему, Серёжа?!

– Мне кажется, срок их жизни предопределён.
– Кем?! – вскричал академик, глянув в потолок. – Им?!
– Они прожили четырнадцать суток… всего четырнадцать, – чуть не плакал  Коломиец. – И мы ничего не могли сделать.
– Как это "ничего"! Вы что же это, дорогие мои, лапки опустили? Пробовали распылять над ними  витасен?
– Распыляли. Бесполезно. Осталось семь особей. Вы посмотрите, какие они  измученные,  захудалые.

 Роман Романович заглянул в один аквариум, в другой. Почесал лоб:
– Чего же им не хватает?
– Роман Романович, – вступил в разговор Николай Лебедянский, один из самых перспективных кандидатов сектора. – Я думаю, гомункулусы не терпят расселения. Вы посмотрите, когда они  были вместе, всё шло хорошо. Только расселили – начался падёж… извините, погибать начали.
– А что, ребята, – прищурился академик, – может, Николай и прав. Ваше мнение?
– Может, при расселении мы заразили их нашими микробами.
– А если отказал работать головной мозг или лёгкие? Вы над этим думали?
– Вскрывали. И мозг, и лёгкие, и сердце, и печень – все  в рабочем состоянии.

– Соберите их всех вместе в плаценте. Создайте условия, которые были при переселении…  Нам надо  хорошенько подумать, что происходит и как  продлить жизнь гомункулусов.
– Мы уже провели серию экспериментов с мышами, в хромосомы которых внедрили ген возраста черепахи, – как бы оправдываясь, сказал Коломиец. – Ещё месяца три  назад.
– И что?
– Подопытные  мыши живут, и старения пока не наблюдается.

– Ну, с мышами вы, батенька, затянули. Этот опыт раньше  надо было ставить. До гомункулусов. Мыши, которым на роду написан  всего один год, положим, проживут два, три… А время не терпит. Проведите-ка  лучше эксперимент с мушками.
– Проводили. Продолжительность их жизни увеличилась в шесть раз.
– Ну, так что вы тогда, разрази вас гром, сидите тут, штаны протираете!
– Роман Романович, – опасливо осадил академика доктор, – мы и им тоже ввели ген черепахи.
– Ну и чего мне голову морочите!
– Сказать боялись. Думали, может, от этого гена они  и начали погибать.
– Ну, вы даёте, коллега Коломиец! – покачал головой Кузнецов. – В общем, так.  Как только подопытные  пойдут на поправку, сразу начинайте потчевать их "ампакином". Да, да, тем самым, который вы вводили крысам, чтобы сделать их умнее…

- Ну а теперь поведайте мне, как идёт конструирование наноеды? Боря, Никитин, что у тебя с получением искусственного сыра?
– Роман Романович, – оторвался от микроскопа наноинженер Никитин. – Мне удалось из двуокиси  углерода, водорода и атомарного  кислорода составить композицию, похожую на прозрачное желе. Не хотите взглянуть?
Академик приблизил глаза к окуляру:
– Ты хочешь сказать, что это уже полуфабрикат для сыра?
– Не совсем.
– А что надо, чтобы “совсем”?
– В структуру ввести атомарный азот.
– Получится?
– Получится, Роман Романович! Вы же пробовали сосиску, которую я сконструировал в марте. Помните?

– Ну, как же, помню. Молодец. Ладно, не буду отрывать…
Кузнецов уже собрался покинуть пределы сектора, как вдруг его внимание привлёк гомункулус, распластавший себя на внутренней стенке аквариума. Его поднятые вверх ручонки словно подзывали к себе. Академик подошёл к нему и был поражён глубиной взгляда этого человечка: тот силился что-то сказать и не мог. Только печально смотрел на учёного и часто-часто кивал маленькой головёнкой.
– Тебе что-то надо? – спросил Кузнецов.

 Головка перестала кивать и вдруг, словно поняв вопрос, опять кивнула.
– Что тебе надо? Кушать? – академик показал рукой на свой рот. –  Ням-ням?.. Ты хочешь ко мне?
 Кивок означал "да".
 Академик запустил руку в аквариум и поставил гомункулуса перед глазами. Зелёный человечек ростом едва ли более половины авторучки, открыв крошечный ротик, издал писк.
– Что ты сказал?
Человечек снова пискнул, показав тонюсенькой ручкой на висевшую над аквариумом 200-ваттную лампу.

– Тебе жарко?
 Человечек снова пискнул, движение головы из стороны в сторону говорило "нет". Он опять тыкал ручкой в сторону лампы.
– Тебе не нравится электрический свет?
 Гомункулус быстро-быстро закивал.
– Сергей Петрович, – сообразил академик, – гомункулусов срочно выставить на дневной свет! Они гибнут от недостатка ультрафиолета...

 Кузнецов шёл по коридору, с гордостью думая о Никитине: "Молодчина! Из упакованных различными способами атомов он может конструировать любые вещества и материалы. Благодаря таким, как он, цивилизации не грозит голодная смерть… Однако надо бы проведать Борщаговского."

 Из лаборатории Виктора Семёновича, перекрывая птичьи посвистывания, неслось громогласное:
– Вы что, хотите видеть людей киборгами?! С глазами из искусственных хрусталиков, костями из гидроксилапатита и нитанола, кожей из биополимеров и волосами из нановискеров?! Я – против. Я – за то, чтоб люди оставались людьми. Наша цель – не киборги, а роботы. Роботы размером с молекулу, которые смогли бы  уничтожать  раковые клетки в человеческом организме.

– Что ты предлагаешь?
– Нам нужно создать наноробота, который, будучи введён в организм человека, мог бы самостоятельно передвигаться по сосудам, очищая их от микробов и раковых клеток, а саму кровеносную систему – от отложений холестерина.
 Роман Романович по голосу узнал  наноинженера  Вадима Копотева, талантливого учёного, сделавшего уже четыре изобретения в нанотехнологии.
– Хорошо, – говорил Копотеву оппонент, – не думаешь ли ты, друг наш Вадька, достичь таким Макаром бессмертия человека?

– Думаю! – с юношеской запальчивостью отвечал Вадим. – Думаю за счёт внедрения в организм молекулярных нанороботов, предотвращающих старение клеток, а также перестраивающих и облагораживающих ткани организма, достигнуть бессмертия. Не говоря уж об оживлении и излечении безнадёжно больных или даже умерших, замороженных методами криогеники.
– Ну, ты, брат, как Виктор Семёнович, шпаришь. Прям хоть сейчас докторскую давай. Только от слов до дела – как от Земли до Луны.

– Я хоть что-то делаю, – беззлобно согласился Вадим. – А ты, Волоха, балабол.
– Ну, ладно, ладно, ребята. А то ещё подерётесь. Продолжаем мучить наших роботов-молекул. Может, что и вымучим. Семёныч не любит лишней болтовни…
"Значит, Борщаговского нет на месте, – решил Роман Романович. – Не буду мешать. Пусть мозгуют над роботами, которые, будучи выпущенными в околоземное пространство, сделают пригодными для обитания Луну и ближайшие планеты."


ШИФРОВКА

 Знал о предстоящей ярмарке и полковник Тарасов. Знал он также, что семейство Кузнецовых, по крайней мере Роман Романович и Анна Евдокимовна, обязательно посетят её. Анне интересно, как далеко продвинулась организация, у истоков которой она стояла. А муж – академик – скорее всего, составит ей компанию, хотя не исключено, конечно, что он может  проявить заинтересованность  к современным достижениям в области нанотехнологий. Но как бы то ни было, Тарасов должен обеспечить все  меры безопасности. Толпа есть толпа – всякое можно ожидать. А в его обязанности входит исключать это “всякое”.

 Он  стоял у крупномасштабной карты города и бегло путешествовал по лабиринтам кварталов,  улиц и переулков. Считай, вся площадь  города была утыкана флажками – ими отмечались  территории и особо значимые  объекты, которые  в ходе операции "Последыш" были проверены чекистами особенно тщательно.

 Тысячу раз Тарасов задавал  себе вопрос:  "Где… где может  скрываться этот вундеркинд, доставивший своим появлением на свет столько нервотрёпки?" Неоднократной обработке  был подвергнут  проныра Подстрочкин, но, кроме  известных фактов, от него не добились ни слова, хотя полковник интуитивно чувствовал, что журналист многое не договаривает. Наблюдение, установленное за ним, пока ничего не дало.

 Продолжая путешествие по карте, Тарасов остановил свой взгляд в верхнем правом углу. Линия фронта, отмеченная красными флажками, здесь прерывалась,  хотя непомеченная зона  была  в масштабах города достаточно приличной. Эта территория принадлежала  известному в городе и далеко за его пределами Стояну Бончеву. Тарасов хорошо знал этого  преуспевающего бизнесмена. Им много раз приходилось встречаться.

 Хороший семьянин, очаровашка-дочурка – какие могут быть сомнения  в его порядочности! Не единожды Бончев бывал в гостях у академика. Анна Евдокимовна, похоже, уважала его. Все эти слагаемые не давали  повода для проверки особняка Надара, касавшейся дела Русия.

 Другой территорией, не помеченной флажками, была усадьба самого академика. Как часто  у полковника чесались руки прошерстить жилище Кузнецовых! Но Москва не давала согласия. При всём  уважении  к академику, Анне Евдокимовне он в силу профессионального долга обязан был проверять  всех и вся. Но Москва была против. Полковник не доверял Каину, подозревал Степаныча, бабку Кшысю, повариху Фёдоровну и почти всех работников, состоящих на службе у академика. Он почти  не сомневался, что кто-то из всей этой братии является агентом иностранной разведки. Но кто?

 Тарасов не исключал  ситуации, что ненормальный клон  академика Каин рано или поздно  выкинет новую пакость и, как знать, эта новая пакость может дать нить, касающуюся дела Русия.  Однако расчёт на Каина не оправдался: мальчишка, если верить родителям, перевоспитался.

 Увлёкшись мучившими его рассуждениями, полковник не заметил, как вошёл Егоров.
– Товарищ полковник, – тон, с каким обратился он к начальнику, выдавал его нервозность, – поступила шифровка.
 Тарасов словно не замечал вошедшего. Его мысли по-прежнему блуждали  по карте.
– Товарищ полковник, – голос капитана стал более настойчивым, – из Центра поступила  шифровка!
 Только сейчас Тарасов увидел  своего помощника.
– Шифровка, – Егоров протянул ленту.
 Водрузив на лоб очки, Тарасов стал читать:

"СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
В ЦЫБУЛЁВСКЕ ДЕЙСТВУЕТ АГЕНТ МОССАДА ПО КЛИЧКЕ “ГРУЗИН”. ДОПУСКАЕМ, ЧТО ИМЕННО ОН ОРГАНИЗОВАЛ ПОХИЩЕНИЕ СЫНА АКАДЕМИКА. ПРИМИТЕ МЕРЫ К ВЫЯВЛЕНИЮ И ЗАДЕРЖАНИЮ АГЕНТА.       
          НУЖЕН ТОЛЬКО ЖИВЫМ."

 "Нужен только живым… только живым…" – повторил про себя  чекист, явно не скрывая волнения. Это уже не разнос, а конкретная помощь. И, как всегда, когда пахло жареным, полковник находил в себе  дополнительные внутренние силы, которые настраивали его не решительные действия.

– Ну, и что скажешь, капитан, по этому поводу?
Егоров давно знал своего шефа и его настроение чувствовал на расстоянии. Не сумев опередить события, он и себя  считал виновным в деле Русия.
– Москва даёт нам возможность реабилитироваться. Полагаю, нам необходимо воспользоваться этой возможностью.
– Что предлагаешь? – Тарасов никогда не спешил первым раскрывать свои планы. Дельные мысли подчинённых нередко помогали ему принимать наиболее подходящие варианты. – Да ты присаживайся. Разговор будет долгий. Сам знаешь, как непросто выявить агента в таком большом  городе, как наш Цыбулёвск.

 Удобно устроившись в кресле, капитан повёл нить  рассуждений:
– Надо полагать, что лицо,  которое нам предстоит опознать,  являясь агентом Моссада, занимает далеко не второстепенную  должность в городе. Возможно даже  входит во властные структуры. Если это так, то нам надо прокрутить всю чиновничью номенклатуру.
– А почему ты  не включаешь  в список подозреваемых многочисленную армию предпринимателей и бизнесменов? Они шныряют по всему миру, а уж из Израиля не вылазят… прикрываясь деловой необходимостью.
– Вы совершенно правы, Анатолий Фёдорович. Я вовсе не исключаю их. Более того, склонен к мысли,  что именно среди этой братии, как образно выразились вы,  и скрывается Грузин.

– А кстати, – Тарасов вновь  прервал своего помощника, – тебе ни о чём не говорит кличка агента? Не намёк ли это на национальность?  Если это так, то список подозреваемых значительно сокращается… Грузин… Грузин… Грузин… – Тарасов словно  зациклился,  неоднократно повторяя это слово. – На всякий случай, капитан, пусть твои ребята определят  круг лиц грузинской национальности.

 Наставления Тарасова прервал служебный телефон, настойчиво заявив о себе. Полковник с явным неудовольствием поднял трубку. Он не любил звонков, прерывающих  ход его мыслей.
– Анатолий Фёдорович, привет, дорогой! Это Стоян. Надеюсь, не забыл…
– Как можно, Стоян, – Тарасов не сразу отреагировал на приветствие. – Давненько мы не виделись, но забыть как можно.
– Ну, это дело  поправимо, дорогой, – Стояна выдавал явно грузинский акцент. – Приглашаю, Анатолий Фёдорович, на ярмарку, в которой, надеюсь,  ты знаешь, будет представлено и моё детище. Обязательно приходи. Ей богу не пожалеешь!
– Конечно, конечно, Стоян. Спасибо за приглашение, – Тарасов собирался сказать ещё  пару слов, но тот или исчерпал лимит времени, или по какой-то другой причине связь прервал.

 Слушавший их разговор Егоров напомнил о себе:
– Ну, вот, товарищ полковник, и первый подозреваемый.
Тарасов не сразу понял, на кого намекает капитан:
– Ты это о ком?
– О Стояне Бончеве. Грузинский акцент даёт нам  основание включить в список подозреваемых  и его.

– Ты, Егоров, говори да не заговаривайся. Взять Стояна под сомнение?!  Его, известнейшего человека в городе?! С его-то связями! Ведь он лично вхож в семью академика, и притом Стоян никогда не был  грузином.
– Так-то оно так, – спокойно парировал капитан, – а давайте помозгуем. Не является ли авторитет Бончева лучшей крышей  для его основной деятельности, если он, конечно, агент Моссада? И вообще, что мы знаем о нем?.. Да, преуспевающий бизнесмен, попечитель сирот,  сочувствующий и сострадающий, охотно откликающийся на просьбы городской власти. Это всё на виду. Но ведь нам известны и факты его общения  с криминальным миром города. Да, не поймали за руку. Где ж такого поймаешь, когда сам прокурор у него первый  покровитель?! Да что прокурор!

 Кузнецовы с ним в лучших отношениях. Евдокимовна у него надёжная защитница. И, наконец, если он не чистокровный грузин, то откуда у него этот грузинский акцент? Почему не допустить, что свою кличку шпион мог получить именно из-за акцента?
– Ну, ну, продолжай, капитан, – похоже, что доводы Егорова не лишены логики.
– Что мы имеем дальше? – капитан почувствовал  поддержку шефа. – В его “Бастилии”  никто и никогда из контрольных органов не был. Туда не ступала нога ни одного налоговика и тем более представителя правоохранительных органов. Все приёмы и встречи Бончев назначал на нейтральной территории, чаще всего в ресторане "Вечерний Цыбулёвск". Я это всё к тому, что в его  логове возможны  идеальные  условия для  ведения агентурной работы.

 Слушая капитана, взвешивая по ходу приводимые им доводы, Тарасов всё больше  и больше убеждался, что эти аргументы заслуживают не только внимания, но и тщательной проверки. Но он также понимал, насколько щекотливо дело Бончева, если вдруг выяснится его полная непричастность. Но Москва не зря направила шифровку, и недооценить любую  возможность – значит потерять время и не выйти на след Русия.
– Вот что, капитан, – подвёл итог разговору Тарасов, – ты понимаешь, какой нерв мы собираемся потревожить. Реакция и последствия, в том числе и для нас  с тобой, могут быть самыми непредсказуемыми. Так что организуй  проверку с самым  высочайшим  профессионализмом, естественно, не привлекая никого лишнего. Кстати, повстречайся ещё раз с журналистом. На то он и жёлтый, чтобы ему знать больше нас с тобой. По-моему, он что-то скрывает…

 ЗАДАЧА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ

 Институт, которым руководил Кузнецов, ожидал авторитетную комиссию из Российской Академии Наук во главе  с самим Президентом. Было отчего волноваться. Хотя Роман Романович никогда не любил показухи, но ему очень не хотелось оказаться застигнутым врасплох.

 Как водится в таких случаях, состоялось экстренное  совещание с руководителями  всех подразделений, дана соответствующая  установка навести аврал, чтобы встретить комиссию во всеоружии и не дать ни малейшего  повода для претензий.
Кузнецов отлично  понимал, что комиссию меньше всего  будет интересовать порядок в смысле санитарии. Этим могли  заняться менее авторитетные  организации.
Президента Академии Наук прежде всего будет интересовать  правильность выбранного курса, а главное – каковы успехи на этом направлении. Оправдываются ли средства, выделяемые государством.

 Роман Романович в который раз  лично обошёл все лаборатории, подробно расспросив заведующих о ходе исследований и экспериментов и в целом остался  удовлетворён.     Наноинженер Никитин, судя по предварительным результатам, уже достиг определённых успехов. И всё же волнение  не покидало академика: а ну что  не так? Не единожды он задумывался о дальнейшей судьбе вверенного ему Института и о своей личной   судьбе.  Но всякий раз когда сомнения обуревали его, он находил  поддержку в лице любимой  жёнушки. Она как никто другой  понимала  его с полуслова. Вот и сейчас в ожидании комиссии всячески  успокаивала своего академика и заверяла, что всё будет в ажуре.

– Спасибо,  дорогая Аннушка. Как я счастлив, что нас свела судьба! Твоя поддержка, пожалуй, лучшая гарантия  моего спокойствия. У меня к тебе единственная просьба: по-хозяйски, как ты умеешь,  распорядись бытовыми  проблемами членов комиссии.
– Не беспокойся, Роман. Всё предусмотрено.

 Комиссия Российской Академии Наук прибыла ночью. Встречал её  лично полковник Тарасов. К удивлению Кузнецова, среди её членов  оказался Игорь Олегович, в своё время предлагавший  ему перебраться в Москву. Был в составе комиссии  и однокурсник Кузнецова по университету, который вместе с господином  Беркулем приезжал в Цыбулёвск для разгадки феномена  клонирования.

 Комиссия работала целую неделю. Коллеги по науке дотошно интересовались каждой мелочью. Были откровенные  возражения, в основном, по части неперспективности выведения людей, питающихся на основе хлорофилла. Горячий спор вызвала  и проблема  молекул-роботов, над которой  работала одна из лабораторий Института. Было много  и других спорных вопросов. Каждый из членов  комиссии имел собственное мнение, ибо за плечами у него  были свои институты, свои лаборатории и свои направления.

 К чести Кузнецова его коллеги за словом в карман не лезли, аргументированно доказывали и отстаивали свою точку зрения. Особенное упорство оказали Коломиец, Никитин и Борщаговский. Сам Президент скрупулёзно вникал, в казалось бы, незначительные детали. Больше всего  его интерес  проявился в лаборатории, занимающейся перспективами нанотехнологии.  Именно с этим направлением  учёные мира связывают будущее человечества. Надо отдать должное  заведующему  лабораторией Борису Никитину: он оказался на высоте, чем и приглянулся  Президенту.

 В свободное время члены комиссии интересовались достопримечательностями Цыбулёвска, оригинальным решением благоустройства. Их гидом была Анна Евдокимовна. Кому, как ни ей, Хозяйке города, показывать результаты своего труда! В качестве экскурсовода принимал участие и Стоян Бончев. Более того  он устроил шикарный  банкет в "Вечернем Цыбулёвске".
 Именитых гостей лично обслуживала сама Глафира Серафимовна Грудастая, обворожившая своей внешностью степенных мужей.

 В самой усадьбе Кузнецовых  никто из членов комиссии не остался равнодушным  к ребятишкам, появившимся на свет в результате клонирования. Хотя Президентом было категорически запрещено донимать детей всякой чепухой, но любопытство учёных всё же брало верх. Может быть, не так дотошно, но каждый пытался найти ответ на интересующий  его вопрос. Больше всех доставалось Каину из-за его  отличительной окраски волос. А мальчишка и сам не знал, почему он не такой, как братья.

 Один из мальчишек без особого напряжения обыграл  в шахматы самого Президента – кандидата в мастера спорта. Другой, с серебристыми  волосами, лучше водителя-аса продемонстрировал шофёрские  навыки. Третий в свои тринадцать лет  превосходно владел  тремя иностранными языками. Четвёртый поразил  учёных виртуозно исполненным на скрипке собственным музыкальным опусом. А пятый вступил в учёный спор с самим Президентом, показав блестящие  знания в области парапсихологии.

 Затем учёных пригласили к обеду, автором вкуснейших блюд которого был тоже один из братьев. В этой слаженной семье было  чему удивляться! Но каково было бы их удивление, если б они познакомились с Русием – самым талантливым из братьев! Учёные, конечно же, знали о его рождении – сенсация не знает границ – и надеялись если не познакомиться, то хотя бы увидеть его. Тарасов и родители  маленького гения договорились держаться легенды, по которой их  сын находится на лечении. Точно также гостям объясняли и братья.

 В субботу состоялась итоговая конференция, на которой работа Института под руководством академика Кузнецова была признана хорошей. Участники обменялись мнениями, дали много полезных советов, высказали и критические  замечания и, как водится,  в заключение пожелали успехов всему коллективу. Приятным моментом для всех  и полной неожиданностью для Кузнецова стало вручение ему ордена "За особые заслуги в науке".

 После конференции Президент попросил Кузнецова пройти в кабинет и обсудить очень важный вопрос.
 Удобно расположившись в кресле, Президент поблагодарил хозяина за радушный приём и ещё раз отметил  успехи Института:
– Всё это хорошо, уважаемый Роман Романович. Проблемы, которые  решаются в ваших  лабораториях, несомненно, нацелены на будущее. Но есть одна, которую необходимо решать прямо сейчас.
"К чему он клонит?" – подумал Кузнецов.
– В Послании Президента России впервые  прямо и категорично  сказано о крайне неблагоприятной демографической обстановке. Вы, конечно,  догадываетесь, о чём речь. Население резко сокращается и, что наиболее опасно, нет полноценного материала для воспроизводства здорового, талантливого и работоспособного потомства.

– К сожалению, господин Президент, это так.
– Человечество, – продолжал Президент, – погрязло в пороках вопреки всем библейским  заповедям. Поголовное пьянство, наркомания,  курение,  сексуальный разврат, с каждым годом снижающие возрастные  границы. Всё это в значительной мере ухудшает  генные аппараты матери и отца и приводит к неполноценному поколению.

 При этих словах Кузнецов окончательно понял, к чему ведёт разговор Президент.
– Обеспокоенные такой  ситуацией Президент и Правительство Российской Федерации поставили перед учёными  задачу в кратчайшие сроки найти выход, чтобы коренным образом  улучшить демографическую обстановку. Уже разработана долгосрочная  всеохватывающая программа, в которой  задействованы практически все институты естественного профиля. Одним из направлений должно стать клонирование полноценных людей мужского и женского пола, лишённых от рождения возможных пороков. Пример вашего Института, в чём мы лично убедились, позволяет с уверенностью  предполо-жить, что решение этой проблемы вам вполне по силам.

 Правительство готово выделить значительные дополнительные  ассигнования. Так что, Роман Романович, вы понимаете, какая ответственность  ложится на ваш Институт?
– Очень даже понимаю, господин Президент. Мы готовы расширить производство клонированных людей, – заверил Кузнецов. – Правда, для этого понадобится  высшей пробы генетический материал.
– Разумеется. Во все регионы, в том числе и с вымирающими национальными меньшинствами, разосланы, сами понимаете, секретные инструкции по отбору такого генетического материала.

 Мы против сплошной  русификации. Национальные меньшинства  должны иметь будущее. Россия – многонациональная страна с различными климатическими зонами, и пусть каждый будет хозяином  в родной среде.
 Есть мысли создавать из клонированных людей сёла и города. Нам понадобится и исключительно чистокровное и болезнеустойчивое поголовье домашнего скота и птицы. Ну и, конечно, все виды съедобной растительности. Так что и в этом плане, Роман Романович, для науки и, в частности, для вашего  Института непочатый край работы.
 
 Кузнецов хотел что-то возразить, но Президент, словно поняв  его, прервал:
– Не беспокойтесь, академик, клонированием животных и птиц, а также клонированием растений займутся другие институты. Вы занимайтесь людьми…
На следующий день уже на внутреннем совещании Кузнецов рассказал коллегам о большой перспективе, которую поставили перед их Институтом Президент России, Правительство и лично Президент Российской Академии Наук.

 ЕГОРОВ

 Получив задание на встречу с Подстрочкиным, Егоров долго раздумывал над тем, где и в каких  условиях провести её. Пронырливого журналиста чекисты обрабатывали  уже не один раз, и  всегда он выпутывался из цепких фээсбэсовских объятий. Это касалось и его  связей с проходившим по делу Русия убитым типом по кличке Лёха. Егоров не знал, почему последний вышел именно  на него: Подстрочкина оправдывало то, что  он не является засекреченным работником газеты, и при желании определить номер его мобильника не представляло  труда.

 Действительно, власти недолюбливали "Жёлтый Цыбулёвск", не гнушавшийся чёрной информации. Может, именно поэтому  интригующие звонки  нередко поступали в редакцию.
 Наверное, исходя из этих  соображений, Лёха позвонил не в милицию, а Подстрочкину, поскольку его фамилия чаще других  мелькала в острых газетных  публикациях. Подстрочкин  был бы никчёмным  папарацци, если б не воспользовался такой возможностью, давшей  сенсационный материал. Всё в рамках закона.

"Действительно, не подкопаешься, – рассуждал Егоров. – Этот прожжённый тип знает себе цену." Он в который раз изучил личное дело Подстрочкина, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, позволяющую  ухватить нить потерянного  в ходе расследования следа. Листая страницы дела, капитан задержал взгляд на фотоснимке, зафиксировавшем труп Гашиша, который был первым покупателем Русия. В протоколе находилась запись о наличии у убитого денег. Не такую уж большую сумму получил этот Гашиш за живую "куклу", за которую, по словам Каина,  он принял Русия.

 Вдруг внезапная  мысль осенила капитана. Этот Лёха тоже шёл продавать Русия и, скорее  всего, за более крупные бабки. Вполне возможно, что даже  за доллары. "За доллары, за доллары!.." – вёл нить  рассуждения Егоров. Первым на месте убийства Лёхи  оказался Подстрочкин, но в протоколе ни слова о наличии у убитого  денег. Как-то не вяжется. Наверняка выкупивший Русия у Лёхи расплатился с ним, иначе игра не  стоила бы свеч. Тогда где же они, эти деньги? Невольно напрашивалась  мысль – их мог взять только журналист. То, что при обыске у него на квартире ничего не обнаружили, ещё ни о чём не говорит. Невелика мудрость спрятать похищенную сумму в надёжном месте.

 Но если пропажа денег имела место, то нить расследования можно и нужно вести  дальше. Логика подсказывала, что деньги рано или поздно должны заявить о себе. К чему им лежать мёртвым грузом!
 Почувствовав азарт, Егоров стал листать материалы наблюдений агентов за Подстрочкиным. Вот сведения о том, что журналист неоднократно посещал самый дорогой ресторан – "Вечерний Цыбулёвск", чего он никогда не позволял себе раньше. Вот он  в супермаркете покупает далеко  не по его карману европейские костюм и обувь. А вот уже в мебельном салоне приобретает сверхсовременную корейскую мебель. Откуда на простого журналиста, пусть даже очень  пронырливого, свалилась манна небесная? Ясно одно,  эта манна ничто иное, как деньги, выкраденные у убитого Лёхи.

 Довольный своим открытием, Егоров определил предмет разговора с Подстрочкиным: встретиться с ним в "Вечернем Цыбулёвске".
 Пока не счёл нужным  о своём предложении  поставить в известность Тарасова. Доля сомнения всё же оставалась: никто не поймал журналиста с поличным. И кто знает, чем закончится их встреча. Часом раньше дежурный принёс ему список лиц, которые занимают в Цыбулёвске более-менее ответственные должности и говорят с грузинским акцентом. Таковых нашлось пятьдесят два человека. Никак не  предполагал тогда Егоров, что их окажется так много. Поди установи, кто из них агент Моссада!

 Егоров бегло ознакомился со списком. Некоторые фамилии были знакомы чекистам. В разное время и по разным делам в ФСБ они проходили. В основном, все занимались торговлей. Были и работники администрации, правоохранительных органов и прочих учреждений. Большинство же лиц чекистам было незнакомо.  Продолжая изучать список, Егоров почувствовал волнение, увидя знакомую фамилию  Стояна Бончева. Чисто интуитивно он подчеркнул эту фамилию и поставил жирный вопросительный знак  и два восклицательных рядом.

 После разговора с Тарасовым капитан почему-то  уверился, что именно Бончев скорее всего  и может быть еврейским шпионом. Уж слишком надёжная у него крыша! А к таким крышам чекист Егоров всегда относился  с подозрением. Он открыл папку с кодовым  названием "Последыш", присвоенной делу похищенного сына академика, нашёл нужную страницу и вынул фотографию  Стояна Бончева, где тот запечатлён во весь рост. Кряжист и широк в плечах. Густая чёрная шевелюра покрывает его большую голову. Широкие брови нависают над холодными глазами. В слегка вытянутое лицо  отлично вписался мощный, с горбинкой нос, больше походивший на нос  лица еврейской национальности.

"Стоян… Стоян… Кто же  ты есть на самом деле? – Егоров мысленно беседовал с изображением на фото. – Проверим, голубок, проверим.  Такова наша работа." И тут его осенила мысль: прежде, чем идти на встречу с Подстрочкиным, надо найти запись голоса Бончева.  Вдруг пригодится. Он тут же вызвал помощника и отдал соответствующее распоряжение



ИЗАБЕЛЛА

 Изабелла была совсем юной,  когда, наделив  свою дочь красотой, умерла её мать, покорившая в своё время сердце Стояна Бончева. Они жили в живописном оазисе недалеко от Мёртвого моря –  известной достопримечательности  еврейского государства. Девочка  росла, не знала  ни в чём отказа. Каждый её каприз  удовлетворяли многочисленные работники, состоявшие на службе  у отца. Целая армия учителей и воспитателей давали Изабелле основы грамоты, этики и многое другое, что могло бы пригодиться  будущей женщине-матери в жизни. И надо отдать ей должное, Изабелла была способной ученицей. Отец пророчил дочери блестящую карьеру. Но даже самые лучшие  педагогинаставники не могли дать Изабелле материнского тепла. И хотя отец очень любил дочь, баловал  иногда вещами довольно дорогостоящими, но заменить мать не мог.

 Сколько помнит своё детство Изабелла, отца  подолгу не бывало дома. Он никогда не распространялся  о своей работе. Оставаясь одна, несмотря на большое окружение прислуги, Изабелла всё чаще и чаще чувствовала себя одинокой. Может быть, в силу этой  причины она увлеклась  конным спортом  и особенно музыкой. Общение с лошадьми, этими удивительными  и умными созданиями, давали юной леди удовлетворение, а музыка  уводила её в сказочный мир грёз. Она часами могла сидеть за фортепиано, играть полюбившиеся мелодии,  пыталась импровизировать  и сочинять собственные произведения.

 Когда ей исполнилось двенадцать лет, отец отправил её в далёкую  Англию продолжать учёбу в престижном колледже. Новая среда, однокурсники,  девчонки её возраста несколько скрашивали  одиночество, но спартанские условия пребывания в колледже не способствовали формированию у неё доброты, сострадания,  самопожертвования, порядочности,  любви ко всему окружающему.

 При редких встречах отец замечал отчуждённость у своей дочери, пытался всячески развлечь её, знакомя с многочисленными  достопримечательностями Туманного Альбиона. Изабелла теплела,  но ненадолго. Тепло улетучивалось сразу после отъезда отца.

 Однажды в один из приездов, отец поведал дочери о каком-то загадочном человеке, родившемся вполне взрослым и, самое главное, умным и талантливым. Сейчас это чудо  двадцать первого века строит по его заданию в далёкой России завод самой современной технологии. Но более удивительно то, что это чудо природы ростом меньше самого  маленького  лилипутика.
– Папа, о ком ты говоришь? Такого не может быть! – воскликнула поражённая услышанным  Изабелла.
– И тем не менее, доченька,  это так. Кстати, наши газеты в своё время писали об этой сенсации.
– Прости, папа, но я не понимаю, как можно родиться сразу говорящим и тем более взрослым? – чувствовалось, что Изабеллу заинтриговало сообщение о загадочном человечке.

– Это уникальный и, наверное,  единственный случай за всё время существования  человечества. Пусть учёные ищут разгадку, а мне одному из пер-вых удалось заполучить и воспользоваться талантом маленького гения, – Стоян, сам не зная почему, поведал дочери тайну, узнав о которой в России, ему грозила тюрьма. Но слишком далеки друг от друга  берега Англии и российский город Цыбулёвск. У него надёжная крыша, непререкаемый авторитет и,  кроме того, он не собирался держать  Митяя у себя в “Бастилии” всю жизнь. Как профессиональный разведчик,  к тому же процветающий  бизнесмен,  завладев строящимся заводом, он переправит его в Израиль. В этом Стоян ничуть не сомневался.

– А кто его мама? – любопытство у Изабеллы нарастало.
Вспомнив Цыбулёвск, Стоян широко улыбнулся:
– Его мать, доченька,  вполне нормальная  женщина. Хотя как мать она тоже необычна. Ты не поверишь, но она в сроки, не отвечающие ни одному научному постулату, родила восемнадцать детей. Одного за другим, через шесть месяцев. И все мальчишки, все на одно лицо.
– Не может быть!!! – подскочила Изабелла.
– Но это действительно так. Никто иной, как англичане, занесли этот феноменальный случай  в Книгу Рекордов Гиннеса. Кроме того,  мать этих мальчиков, её зовут Анна Евдокимовна, очень богатая женщина, владелица  всего  движимого и недвижимого имущества города. Это по её приглашению я занимаю солидную должность главного архитектора и строителя. С моей помощью и непосредственно при моём участии  русские из  провинциальной деревни построили великолепный город.

 Изабелла никогда не обращала  внимания на акцент, с которым  говорил отец по-русски. У себя на родине они общались на иврите, а здесь – на английском. Но отец,  готовя  будущее дочери, обучал её и русскому языку. И сейчас, повествуя о далёком Цыбулёвске, чудо-гении и чудо-матери, он говорил по-русски, но явно  с акцентом непонятного ей языка.
– Папа, а что у тебя за акцент, когда ты говоришь по-русски?
Стоян удивился наблюдательности дочери. Он знал свою агентурную  кличку "Грузин", знал и то, что её он получил  именно за свой  грузинский акцент, корни которого уходили в прошлое.

 Тогда их семья жила  в болгарском городе Пловдив, населяли который, в основном, болгары и русские. Но была среди них и грузинская диаспора. Поскольку грузинам  постоянно приходилось общаться с местным населением, славянорусский язык вошёл в их обиход. Вот тогда-то он, Стоян Бончев,  и перенял привычку грузин говорить по-русски с национальным акцентом. Всё это в двух словах отец объяснил дочери, естественно, не намекая на свою агентурную кличку.

 Всё, что услышала Изабелла от отца в Лондоне, настолько  поразило её воображение, что она воспылала желанием побывать в далёком российском Цыбулёвске и, если не познакомиться,  то хотя бы повидать ставшую известной всему миру многодетную мать, а главное – чудо-человечка.

 Приближались каникулы, которые она обычно  проводила у себя на родине. Почему бы  не провести их в России?  Она присела отцу на колени, ласково обвила его  шею руками:
– Папулечка (так называла его, когда надо было выпросить что-то хорошенькое), а нельзя ли мне провести каникулы у тебя в России?
Стоян нисколько не удивился просьбе дочери, хотя никогда не вынашивал  такой мысли. Проблем с оформлением визы и  прочих, необходимых для формальности документов, не было. Может, для неё  и лучше будет –  хоть как-то поразнообразит свой досуг и к тому же  всё это время  она будет рядом с ним. А как агент он рассуждал:  семейная идиллия  как ничто  лучше обеспечит его надёжность от сыщиков Тарасова.

 Внутренне он дал  согласие, но на всякий случай (очень не хотелось лишних хлопот!) попытался разубедить дочь:
– Изабелла, доченька, а тебе не скучно  будет в  необычной обстановке? Русские люди, конечно,  неплохие люди, но они живут по своим законам, таким, которые расходятся с нашими представлениями.
– Ну, папа, папулечка, – Изабелла пустила в ход все свои аргументы, – ты ж ведь  уживаешься с этими русскими!
– Уживаюсь… хотя иногда и вопреки своим убеждениям.
– Вот и я уживусь! – парировала дочь. – Да ты не беспокойся, я не буду ни в чём тебя  утруждать. Я уже большая и самостоятельная.

– Ну, не во всём. (Изабелла почувствовала в голосе  отца нерешительность).
– Папулечка! Единственный мой! Ради бога возьми меня с собой, ведь я так люблю тебя! Мне надоело все каникулы проводить  среди наскучивших людей, – последние слова она произнесла почти плачущим голосом, чем окончательно  обезоружила отца. Стоян любил красавицу-дочь, постоянно баловал её,  почему бы не исполнить  и эту её прихоть.
– Ладно, ладно… не плачь… договорились, – погладил Изабеллу по кудряшкам. – Но при условии никаких самостоятельных действий не предпринимать. Запомни: там другое  государство, другие законы.
– Конечно, конечно, папулечка! Я всё буду делать, как ты велишь, – радости Изабеллы не было предела.

 Разрешив своей дочери встречаться с Митяем, отец строго-настрого  проинструктировал  её, о чём можно с ним говорить. После каждой встречи Изабелла должна была информировать отца. Только  на таких условиях ей разрешалось  бывать у главного  архитектора стройки – маленького, но необычайно талантливого человечка.

 Первые впечатления  от России, Цыбулёвска, а особенно от маленького гения Митяя нисколько не охладили её чувств, а наоборот возбудили  ещё больший интерес к ним.
Не остался  равнодушным от первой встречи с Изабеллой – девочкой из-за границы – и Митяй-Русий.

 ДЕЛА  СЕРДЕЧНЫЕ

 Русий, хотя и родился человеком необычным во всех отношениях, но  анатомически ничем  не отличался от  собратьев Гомо сапиенс. Как и у всех людей, у него было сердце – маленькое, пропорциональное его телу. Но чувства,  присуще этому органу,  ему не были чужды. Вдали от семьи в условиях пребывания, навязанных ему похитителями, Русию пришлось работать  в исключительной обстановке. И хотя его мозг горел от миллионов  разных решений, сердце оставалось холодным. Так продолжалось до тех пор, пока  он не познакомился с Изабеллой. Она понравилась ему сразу. Может, потому, что до сих пор не приходилось встречаться с лицами женского пола такого возраста.
 В родительском доме его окружали братья и женщины в лице матери, бабы Кшыси, поварихи Фёдоровны и прочей прислуги женского рода.

 Красота Изабеллы  поразила Русия. Его крошечное сердце забилось в маленькой груди. Русий почувствовал, как краска заливает лицо. Впервые за всё время существования он устыдился своего роста и не знал куда деться – так было неловко перед удивительно красивым творением Природы. Тогда, при первой встрече, они обменялись немногословными фразами, хотя больше говорила Изабелла. Она ввела Русия-Митяя в загадочный мир своего детства. От неё он узнал, что где-то далеко-далеко, за семью морями есть страна Израиль и Англия. Девочка тепло отзывалась о своём отце, который для Русия являлся Хозяином и в то же время Похитителем.

 Русий работал на её отца как автомат, запрограммированный на сверхмощную нагрузку, и получал от этого полное удовлетворение. Его проект строящегося завода близился к завершению. Хозяин ничем  не обижал его, обходился с ним вежливо, а условия для работы создал идеальные.

 Всецело отдавшись проектированию завода, Русий ни на минуту не  забывал о родителях, обдумывая варианты, каким путём  дать  весточку о себе. Сложность заключалась в том, что он не располагал индивидуальными средствами связи. Всё, что  проходило через компьютер, чётко фиксировалось и лично проверялось Хозяином. Выходить за пределы Центра управления строительством ему запрещалось. Сам Хозяин ни о чём, как о будущем заводе, с Русием  разговоры не заводил. Полнейшая изоляция от людей!

 С появлением Изабеллы у Русия возникла мысль выйти через неё на связь  с родителями. Он ещё не решил, как это сделать, а самое  главное не мог  ввести понравившуюся  ему девчонку в курс событий своего затворничества. Во-первых, неизвестно с какой целью эта красавица приходит к нему, а во-вторых, если Изабелла искренна и пришлась Русию по душе, как можно подвести её, посвятив в свою тайну! Вот почему при первой встрече ему пришлось на многие её вопросы, в том числе и о своём рождении, отвечать уклончиво.

 Но с каждой  новой встречей Изабелла была всё настойчивей. Недомолвки не устраивали  её, тем более от отца она знала, что мать Митяйчика – известная в Цыбулёвске женщина. Её так и подмывало напомнить  маленькому гению  про этот факт, но строжайший  наказ отца всякий раз сдерживал любопытство.

 Русию нравилась эрудированность Изабеллы. Она подолгу рассказывала ему об искусстве,  литературе, мировых достопримечательностях. Но с особенным упоением говорила о музыке. По её настоянию  в кабинете  Русия отец установил музыкальный центр. Она часами рассказывала о различных направлениях в музыке, о многих знаменитостях. Самой же больше нравилась классическая музыка. Надо сказать, что в лице Митяйчика она нашла тоже почитателя этого направления.

 В одну из встреч Изабелла сообщила Русию, что через пару дней её каникулы  заканчиваются, и она  должна вернуться в колледж. При этой новости сердчишко Митяя затрепетало: эта девчонка крепко запала ему в душу. Он понимал, что с её отъездом потеряет то немногое, что разгружало его мозг, давало ему усладу и умиротворение. Наконец, с её отъездом он теряет возможность выйти на связь с родителями. Он не знал, как поступит с ним Хозяин после сдачи завода. Скорее всего, его пустят по рукам дальше.

 Обдумав и взвесив все "за" и "против", Русий решился. Он поведал Изабелле всю предысторию своего заключения. И попросил её сообщить  о месте своего пребывания родителям. Даже то немногое,  что поведал о себе  Митяйчик, так она не единожды обращалась к Русию, произвело на Изабеллу эффект  разорвавшейся бомбы.
– Как же так, выходит, что ты находишься в плену? В плену у моего отца? Но зачем? Почему?! – эмоции захлёстывали девочку.
– К сожалению, это так, – промолвил Русий.
– И твои родители не знают об этом?!
– Я пытался заявить о  себе, но похитители забрали меня и скрылись.
– Но почему?! Почему отец  прячет тебя и держит как пленника?!
– А разве ты не догадываешься – почему?
– Не вижу никакого смысла.

 Русий выдержал паузу, сказал:
– Моя голова, а значит и я, способны делать многие вещи, которые стоят больших, очень больших денег. Насколько я понял, ты ни в чём не нуждаешься, потому что у твоего  отца есть много, очень много денег, а с пуском завода их у вас будет  ещё больше.
– Но ведь отец очень хороший человек. Я… я попрошу  его вернуть  тебя домой, родителям. И уверяю, ради меня он сделает это. Я же хочу и дальше поддерживать  с тобой отношения, хотя бы по переписке, если ты, конечно, не возражаешь.
– Да я!.. да я!.. – расчувствовался Русий. – Я… я, ну, конечно же, согласен!
В этот момент  вошёл Хозяин. Впервые на его лице не было спокойствия. Оно выражало угрозу. Он бесцеремонно взял  дочь за руку и, выходя, бросил Русию:
– Я предупреждал, дорогой…

 Надежда на свободу провалилась. Нервы Русия, а они, естественно, как и у всякого человека, у него тоже были, не выдержали – и он заплакал. Но не так, как плачут все, а неподражаемым внутренним  голосом, в котором были и тоска, и глубокая боль…

"ВЕЧЕРНИЙ ЦЫБУЛЁВСК"

"Вечерний Цыбулёвск" был элитным рестораном,  недоступным простому люду. Входной билет в него стоил  сто долларов, не говоря уже о ценах и услугах, которые там царствовали. Коренных цыбулёвцев в нём почти не бывало.  Основными завсегдатаями были  иностранцы, местные  бизнесмены и власть имущие.

 Под сводами высокого зала при интимном  варьете в "Вечернем Цыбулёвске" встречались богатые и очень богатые бизнесмены и предприниматели. В цокольном этаже действовало незарегистрированное казино. Через рулетку здесь  прокручивались астрономические суммы. Проигравших никогда не выпускали через входные двери. Их изуродованные трупы потом находили в канализационных колодцах, в тёмных аллеях парка или на городской свалке. Похоже, что кто-то из авторитетов был настоящим хозяином ресторана. Формально же директором его числилась дама,  приятная во всех отношениях Глафира Семёновна Грудастая. К слову сказать, Глафира  вовсе не была  пышнотелой. Наоборот, многие завсегдатаи, познакомясь с ней побли-же,  отмечали у неё как недостаток отсутствие этой женской  прелести.

 Курящая с пелёночного  детства,  она употребляла только табак и не просто та-бак,  а самый что ни на есть злющий – вергун, от запаха которого у окружающих глаза на лоб лезли. Своему шефу, который её уважал за собачью преданность и который брезгливо отворачивался, когда она что-то ему говорила, объясняла свою приверженность к крепкому куреву верностью заветам деда. Тот четыре года  кормил вшей  в окопах  первой империалистической, а перед смертью наставлял её никогда не пользоваться  дворянским штучками:  сигаретами и вином. Только самокрутка и только “самогоныч”,  потому как только они дают жизненную силу!

 Зная своё место, которое её кормило, одевало и обеспечивало всеми благами жизни, Глафира умела ладить с любой клиентурой. Особенным чутьём,  характерным для женщин её породы, она угадывала грозящую заведению  опасность и всегда опережала  события. Никакая проверка, а их  в ином году  бывало не счесть, не заставала Грудастую врасплох. Может, потому, что на верхнем ярусе ресторана была довольно вместительная кабина,  лично принадлежавшая   Стояну Бончеву – известному в городе авторитету. Никто и никогда не знал, что делается за тяжёлыми занавесями, и никто, кроме самой Грудастой, не знал, что Стоян был спонсором и покровителем "Вечернего Цыбулёвска".

 Вот сюда-то с некоторых пор  и зачастил журналист "Жёлтого Цыбулёвска" Фёдор Подстрочкин. Он сразу установил тёплые отношения с хозяйкой ресторана. Как мужчина далеко не пенсионного возраста, он был непрочь пофлиртовать  с Глафирой. И та, непонятно из каких соображений, а может, по чьему-то наущению,  отвечала ему взаимностью. Она сразу поняла, что с жёлтой прессой отношения лучше не портить.

 Однажды вечером за стол к Подстрочкину  подсел мужчина, в котором журналист безошибочно узнал капитана Егорова,  хотя гражданская маскировка не выдавала в нём чекиста,  опытнейшего  работника ФСБ. Да и кому до этого посетителя дело в шумно гулящей и пьющей толпе!

 Новый  посетитель волновал только Подстрочкина. Увидеть здесь, за своим столом человека, который не единожды допрашивал его по делу Кузнецовых, не предвещало ничего хорошего. Капитан Егоров заказал подлетевшему  официанту самый минимум  еды и питья. Он пришёл по делам службы, а на служебные деньги особо не разгуляешься. Мягким, даже ласкающим голосом приветствовал журналиста:
– Моё почтение, уважаемый Фёдор Фёдорович! Рад нашей встрече. Приятного аппетита!

 По имени и отчеству  к Подстрочкину обращались впервые. Это было приятно. Значит, считают за человека. Не то, что его  главный редактор: иначе как унизительным "Хвёдор", не называл.
– Очень рад, – не совсем внятным голосом ответил Подстрочкин. Волнение выдавало его, о чём опытный сыщик сразу догадался.
 
 Успокоившись и осушив сходу бокал виски (в "Вечернем Цыбулёвске" водку не подавали), Подстрочкин решил играть на опережение:
– За Фёдора Фёдоровича благодарю, но не за тем же вы пришли, чтобы рассыпаться в любезностях.
– Разумеется, нет, – Егоров тоже не хотел  затягивать разговор.
Подстрочкин продолжал:
– Вы же меня обработали, не оставив, как говорится, живого места. И сейчас какими-то новыми данными я не располагаю. Что вы от меня хотите? – уже с некоторым раздражением спросил журналист.
Теперь на опережение пошёл Егоров:
– Нам стало известно, что у убитого Лёхи исчезла большая сумма денег. Вы были первым и единственным, кто оказался у трупа. Что вы на это скажете, Фёдор Фёдорович?

 Подстрочкин поперхнулся. Он не мог сообразить, блефует капитан или действительно располагает фактами.
 Молчание затянулось.
– Так как же, господин Подстрочкин?
"Уже в господа попал, – пронеслась мысль, а голова продолжала соображать. – Если действительно узнали, то мои дела плохи. За умышленное похищение улики можно и клетку получить. А если, всё-таки, блефует? Что делать? Что делать?.."
Капитан не торопил. Затянувшуюся паузу он принял за то, что попал в цель. Если так, то надо добивать:
– Успокойтесь, Фёдор Фёдорович. Я помогу вам. – Егоров достал  фотографии  кутежей Подстрочкина в ресторане, покупок им дорогих  вещей и мебели.

 Фёдор догадался, что его поймали как глупого  мышонка. "Не мог подождать  года три-четыре,  куда бы делись зелёные… Спрятаны были надёжно…" Он явно  недооценил профессионализм чекиста.
– Было дело, что тут отпираться.  Но войдите в положение бедного журналиста…
– Да бог с ними, этими долларами, – успокоил его капитан. – Нас интересует не кража. Можете не сомневаться, что мы  не станем из-за этого раздувать дело. Мёртвому деньги не нужны, тем более зелёные. Пусть они останутся на вашей совести. Мы рассчитываем на вас, как опытного журналиста, причём известного  далеко за пределами города.

 Поняв, что гроза миновала, Подстрочкин окончательно успокоился:
– Чем могу служить?
– Для начала посмотрите  этот список. Не найдёте ли  в нём знакомые фамилии? – Егоров протянул  бумагу.
 Подстрочкин протёр очки и медленно стал изучать  список. Время от времени он делал какие-то пометки. Капитан бегло   пробежал фамилии, отмеченные журналистом. Однако фамилия Бончева  осталась необозначенной. Это удивило Егорова. Неужели пронырливый  журналист никогда не писал об известном  цыбулёвском авторитете!  Он был так уверен в своём предположении, что другие лица,  упоминавшиеся в списке,  его не интересовали.

– Хорошо, Фёдор Фёдорович. Мы с вами  обменяемся мнениями  по каждому из известных вам людей. Попозже и у нас. Не беспокойтесь, конфиденциальность гарантируем. А теперь внимательно   прослушайте запись одного  голоса – знаком ли он вам? – Егоров включил мобильник.

 С первой же минуты Подстрочкин узнал голос человека в чёрном в том злополучном  тоннеле. Как и тогда, у него  затрепыхалось  сердечко. Он на всю жизнь запомнил зловещий грузинский акцент: "Всё, что касается семьи Кузнецова и особенно его последнего сына, для тебя лично и для твоей газеты должно стать запретной темой. Любая информация, исходящая от тебя на этот предмет, может стать последней в твоей жизни." С тех пор  журналист часто пытался вспомнить, где он раньше  слышал этот голос. Но ведь слышал же! Где?! Где?!

 Запись закончилась. Как ни пытался Подстрочкин не выдать  своего волнения, Егоров чутьём прожженного  сыщика догадался, что снова попал в цель.
 Подстрочкин не спешил с ответом. Мысли одна за другой проносились в его голове. Сказать? Не сказать?.. Если сказать,  то надо говорить и о  деньгах, которые дали ему за молчание.  Да и как знать, такие, как тот в чёрном, пойдут на всё, а жизнь-то одна. А если не сказать? А вдруг его  проверяют и сыщикам всё известно?! Конфиденциальность хоть и гарантируют, но…

 Егоров догадывался, почему журналист медлит с ответом. Он понимал, какие чувства обуревают им. Зная, кому принадлежит этот голос, Егорову не нужны  детали. Ему важны всего два слова: "да" или "нет". Поэтому он пошёл навстречу Подстрочкину:
– Судя по вашей реакции, уважаемый Фёдор Фёдорович, вы узнали этот голос.
Сам не зная почему,  скорее против собственной воли, Подстрочкин  выдавил:
– Да.
– Вот и славненько. – Егоров был доволен. – Спасибо.
Сказав "да", Подстрочкин тысячу раз  проклял себя за то, что не сдержался. Но слово не воробей. Уж не ему ли, журналисту-профи, тем более представителю жёлтой прессы, не знать смысла этой пословицы.

 Егоров попросил более подробно обрисовать портрет владельца голоса. Каково же было его удивление, когда он узнал,  что все приметы носят  исключительно поверхностный характер. Высокий, во всём чёрном, в больших чёрных очках. Хотя и в таком  фотороботе чекист узнал Стояна Бончева. Заслуживал внимания и намёк Подстрочкина на то, что где-то он уже слышал  голос таинственного грузина, но сколь не пытался, не мог выяснить – где. На этот раз Егоров почему-то поверил журналисту, попросив напрячь  свою память, ибо всякая дополнительная информация могла стать решающей в деле Кузнецова-младшего.

 Подстрочкин пообещал и тут же напомнил о конфиденциальности. Кто его знает, может, сцапают таинственного незнакомца. Его так и подмывало написать статью о том, свидетелем чего ему  пришлось быть. Но тут  же всплывала  угроза: "Любая информация, исходящая от тебя на этот предмет, может стать последней  в твоей жизни".
А он ну никак не хотел, чтобы она стала последней в его  жизни!



 ВЕРСИЯ   КАПИТАНА   ЕГОРОВА

 Дав согласие своему помощнику прошерстить всех цыбулёвцев с грузинским акцентом, полковник Тарасов сам для себя  исключил из предполагаемых агентов Стояна Бончева. Главный чекист рассуждал так. Как гражданин дружеского России государства Бончев имел  в Цыбулёвске прописку по всем правилам. На законных основаниях он мог постоянно  бывать на своей родине в Израиле по делам бизнеса. Никаких компрометирующих материалов на него  не было. Намёки  Егорова на связи  Стояна с криминально-мафиозной братией Цыбулёвска тоже ни о чём не говорят. Современный бизнес не чурается никаких связей. Анна Евдокимовна Кузнецова ещё в бытность  Хозяйкой города всячески способствовала  деловой активности Стояна.

 Естественно, он вхож во все властные структуры городской администрации. Без этого никакой бизнес, тем более в строительстве, не возможен. На одни только согласования, разрешения, подписи в условиях российского бюрократизма требуется уйма времени и денег. А Бончев умел  находить подход к каждому чиновнику, что, в конечном счёте, служило на пользу города.
Это ему, Стояну Бончеву, гражданину Израиля, Цыбулёвск  обязан своими прекрасными архитектурными ансамблями. Чего стоит один только парк, красивейшее место и гордость всех горожан! А Дворец Культуры! А Дворец Бракосочетания! А городской музей! А спортивный комплекс! Всё это – заслуга Бончева.

 Никак это не вяжется с его агентурной деятельностью. Бред да и только!
Сам Тарасов неоднократно встречался с Бончевым и не только на собраниях, а и в более узких кругах. Стоян – человек приятный во всех отношениях. Аккуратен, учтив, знает массу анекдотов, причём и про своих земляков-евреев. Глубоко разбирается во всех перипетиях политической жизни. А как грамотно и красиво играет он  в шахматы! В единоборстве с ним он, Тарасов,  чего греха таить, часто проигрывал. Стоян виртуозно играет пешками. Именно они, пешки,  часто приносили ему победу. А для Тарасова пешки всегда оставались слабой стороной. Нет, не может  быть такой человек агентом Моссада!

 Наконец, Бончев частенько бывал в домашней резиденции Кузнецовых. Он всегда находил контакт с их детьми и никогда не приходил без подарков. Анна Евдокимовна не единожды  попрекала Стояна за это баловство. А сам академик с удовольствием вёл с ним длительные беседы про современные достижения науки, находя в нём деятельного собеседника, терпеливого слушателя и широко эрудированного человека.
Все эти доводы окончательно убеждали Тарасова в том, что  Стоян Бончев  никак не может быть  агентом Моссада, даже если  он чистокровный болгарин и говорит с грузинским акцентом. Но то,  о чём поведал ему Егоров – о результатах встречи с Подстрочкиным – повергло опытного  чекиста в шок.

 Как никогда Тарасов почувствовал  усталость во всём теле. Он грузно опустился в кресло и надолго замолчал, размышляя над неожиданной для него информацией. Одно короткое слово "да", произнесённое Подстрочкиным,  ставило под сомнение все алиби Стояна.
– Как же так… как же так, – успокаивал себя Тарасов, – неужели Грузин и есть Стоян Бончев?
 Егоров терпеливо ждал. Он предполагал, какой неожиданностью  станет для шефа его отчёт после  встречи с Подстрочкиным. Когда человеку доверяешь больше, чем самому себе, и вдруг узнаёшь о нём неопровержимый компромат, трудно сразу всё это  осознать. А кому, как ни Стояну Бончеву, Тарасов доверял больше, чем себе! Было отчего почувствовать усталость.

 Придя в себя, полковник словно в первые увидел Егорова:
– Садись, Николай Николаевич (так уважительно он редко обращался к подчинённым). Ошарашил ты меня своим Подстрочкиным.
– Я и сам не ожидал такой развязки.
– Ну, о развязке говорить ещё рано, – Тарасов всё ещё держал мысль, что Стоян и Грузин – разные личности, – но помозговать есть над чем.
Он вызвал дежурного офицера и дал распоряжение отключить связь и никого не пускать.
– Давай, капитан, выкладывай свои соображения.

– Товарищ полковник, я понимаю всю сложность, точнее сказать, всю пикантность ситуации, но, тем не менее, факты есть факты. А они таковы, что уважаемый нами (Егоров хотел сказать "вами", но язык не повернулся), и не только нами, Стоян Бончев и есть агент Моссада под кличкой Грузин.
– Ну, не так категорично, – Тарасов ещё надеялся…
– И, тем не менее, эта версия самая предпочтительная.
– Давай дальше.
– Если принять за основную, – продолжал Егоров, – то вполне допустима мысль, что тот, кого мы безуспешно ищем, находится в пределах жилища Грузина, то есть Стояна Бончева.

 При этих словах Тарасов поперхнулся, тем самым выдав своё неприятие предложений версии:
–Ну и каковы твои соображения насчёт предъявления улик ареста так называемого Грузина? Спрятать, почитай, человека-невидимку на обширной территории Бончева не составляет никакого труда. Твои ребята не могли найти Последыша в простой крестьянской хате, а у Стояна можно спрятать целое стадо баранов. И не одно. А самое главное, где улики? Насколько я понимаю, единственной уликой является голос Стояна Бончева,  опознанный этим жёлтым  газетчиком. Но только на этом основании никакой прокурор не даст санкции даже на обыск, не то что на задержание. И ты, Егоров, это отлично понимаешь. И, наконец, у нас нет ни одного материала, уличающего Бончева в шпионской деятельности. Ну, попал сын Кузнецова, этот маленький гений, к нему в руки. Сам-то он его не крал – какие с него взятки?! То-то же! Догадываться – одно дело, а доказать – совсем другое. – Полковник за-кончил тираду и потянулся к графину с водой.

– Если мы докажем, что сын академика находится у него, то этого будет достаточно, чтобы привлечь Бончева к ответственности за умышленное укрывательство чужого ребёнка.
– Ну и как мы собираемся доказать, что наш Последыш заключён в Бастилии Бончева?
– Надо подумать… хорошо обмозговать, Анатолий Фёдорович. Дело, по всему видно,  не из лёгких. – Егоров тоже потянулся к графину. Жажда одолевала  его.
– И всё же, что ты предлагаешь, капитан?
– Хорошо бы проникнуть  во владения Бончева.
– А что, там нет наших людей?

– Как же, товарищ полковник! Конечно, есть.
– Вот и свяжись с ними, проинструктируй да поторопи. И помни, весь наш сегодняшний разговор и всё, что связано  с ним, должно быть под грифом "Совершенно секретно"! – подытожил Тарасов. – Да, чуть было не забыл. Это к тому, что касается шпионской деятельности. Авторитетный иностранный научный журнал опубликовал статью, раскрывающую тему, над которой работает одна из наиболее засекреченных лабораторий академика Кузнецова. Эта статья больно  отозвалась на энтузиазме учёных, а завлаб с инфарктом попал в больницу. Уж не утечка ли  информации? Если так, то кто этот агент? Не твой ли Грузин? (Он хотел сказать "наш", но "твой" вылетело раньше).
– Понял, товарищ полковник, – по-служебному среагировал Егоров.

 МУДРЁНАЯ ЛАЙЗА

 Строительство экспериментального завода близилось к завершению. Уже были опробованы в работе приёмный бункер, сортировочный цех,  цеха по производству спирта, строительных материалов, бумажно-целлюлозный и бытовой химии. В стадии завершения оставались  два цеха: по производству лекарств и органоминеральных удобрений.

 Последнее время автор проекта упорно трудился над составлением программ для этих цехов. Процесс затруднялся тем, что  технология была замешана на многочисленных химических  процессах. Чтобы познать их, а самое главное увязать для достижения конечной цели, требовалось переворошить уйму справочной литературы, посетить не один сайт Интернета. Дело продвигалось медленнее, чем хотелось Русию.

 После бесполезной надежды на Изабеллу, Русий несколько дней не находил себе места. Хозяин, несмотря на такой провал, к нему  не охладел и был по-прежнему вежлив, оперативно отдавал распоряжения, следил за ходом строительства.
Водители транспортных  средств, доставлявшие материалы и прочие грузы, на территорию стройки не допускались. Их места прямо у ворот  занимали работники  Хозяина “Бастилии”. Чаще всего  это были знакомые Русия – Никитич и Вадик. По одному  ему известным  признакам Русий-Митяй узнавал их, несмотря на  изменённую внешность бандюг. Про себя он называл их старыми знакомыми и не считал врагами, поскольку плохого ему они ничего не сделали, а даже помогли в изобретении  воздушного пенопласта и сухого спирта.

 Иногда Русия посещала мысль: а не использовать ли старых знакомых, чтобы вырваться  из плена. Он понимал, что, продав его Хозяину, Никитич с Вадиком рассчитывали неплохо на этом заработать. И как знать, предложи им Русий за свою свободу сумму значительней той, которую обещал Хозяин, эти бандиты могли  бы принять его условия. Но сколько ни пытался Русий выйти на контакт со старыми знакомыми, у него ничего не получалось, чему способствовала его полная изоляция.

 На экране монитора мелькало много людей: рядовых строителей и тех, кого называют научно-техническими работниками. Среди них  были очень способные и толковые специалисты. Они чутьём угадывали  перспективу идеи, предложенную автором, и с энтузиазмом воплощали  её в конкретные дела. Были и такие, которые не соглашались с автором проекта, в том числе и по принципиальным вопросам. С такими Русию работать было интересно, особенно в тех случаях, когда правда оставалась на их стороне.

 Одним из таких специалистов был начальник цеха по производству лекарств Смышленов. Внешний вид выдавал его за типичного  ботаника – так он выглядел топорно. На его неуклюжем теле увенчанная  густой шевелюрой  и  большими роговыми очками голова была как бы  отдельной конструкцией. Но эта голова работала превосходно – как хорошая счётная машина. Хозяин не скрывал  от Русия, что Смышленова  и ещё нескольких спецов он нашёл на городской  свалке. Безработица сделал их бомжами. Но даже там, в нечеловеческих условиях они обустроили своё жильё, продемонстрировав при этом  профессиональные знания.

 У них было всё: свои электроэнергия и источники водоснабжения, кухня и оранжерея, теплица и многое другое.
Этих людей хозяин называл "ибоми" – интеллигентными бомжами. Виктор Васильевич Смышленов был типичным "ибом".  В общении  с людьми, особенно с руководителями и начальниками различных подразделений, Русий общался только живым голосом, его никто никогда не видел – таков был запрет Хозяина. Все, кому положено, называли Русия Дмитрием Митяевичем. И никто из них не мог сказать, что тот, кто даёт им указания, кто руководит необычным строительством – на самом  деле существо настолько маленькое,  что не вписывается в  общепринятые понятия о человеке. Сам же Русий, он же Митяй, он же Дмитрий Митяевич был вполне удовлетворён  таким контактом.

 При всех своих  положительных достоинствах Русия больше всего угнетала его неполноценность в росте. Особенно  это обострилось после знакомства с Изабеллой. Как он хотел быть  вровень с ней! Часто во сне он видел себя нормальным во всех отношениях человеком, что позволило бы  ему стать хорошим другом прекрасной Изабеллы. Как он хотел побыстрей вернуться в семью, чтобы в лабораториях отца работать над созданием эликсира роста! Это была  самая заветная его мечта.

 Полностью занятый своим детищем, Русий упорно искал возможности выхода на Большую Землю. Он перебрал множество вариантов, пытаясь расположить  к себе охранников, запустить  открытым текстом "сос", задобрить Хозяина, вывести из строя основную программу компьютера, чтобы пригласить специалистов и через них дать знать родителям о себе, прикормить голубей, которые облюбовали наружный карниз накрепко  зарешченного окна, и с ними подать  весточку, но все  попытки пресекались Хозяином. Надо отдать  тому должное, он был превосходным конспиратором.

 В один из предпусковых дней на Русия вышел Смышленов:
– Дмитрий Митяевич, кажется, мне удалось найти слабое звено в наших расчётах.
– Виктор Васильевич, я весь – внимание. Только конкретно и ясно, – попросил Русий.
– Дело в том, что в сложной цепи полирмутанэкстроспилайзы присутствует ранее не известная науке молекула трёхядерного свинца. Она-то и не даёт нужных результатов расщепления других  многополярных молекул исходного вещества. Если эту трёхядерную  молекулу привести в нормальное состояние, то проблема сразу решается.

– И как вы предлагаете это осуществить?
– К сожалению,  в наших условиях такое невозможно.
– Говорите “невозможно”, сроки уходят, а ваш производственный цех наиболее перспективен. Где же выход? – сказав это, Русий со скоростью электронного счётчика стал обдумывать, как устранить  неожиданно  вставшее препятствие.
– Дмитрий Митяевич,  насколько мне известно, помочь могут только спецы академика Кузнецова.

 Услышав родную фамилию, Русий чуть не задохнулся от радости. Появилась редкая возможность выйти на связь с родными. Но как?  Через кого? Что делать, что делать?.. Молчание затянулось.
– Дмитрий Митяевич, –  напомнил о себе Смышленов, – что будем делать?
– Что делать,  что делать?..  А вот что! Давайте  поступим так: срочно  дайте расшифровку формулы  неудобно произносимой полирмутанэкстроспилайзы, а мы обдумаем, как договориться с академиком, – скорее автоматически, чем со смыслом, предложил Русий.

 В этот момент в Центр управления вошёл Хозяин:
– Что нового, Дмитрий Митяевич? Какие проблемы?
– Всё идёт по плану, но по независящим от нас обстоятельствам застопорилась отработка поточной линии цеха по производству лекарств.
– И что, это так сложно?
– Сложно, даже очень. – Русий в двух словах ввёл Хозяина  в курс дела.
– Какое дурацкое название! Даже не выговоришь. Кто его только придумал. Неужели его нечем заменить?
– В наших условиях нечем.

 Стояна такое положение  не устраивало. До открытия ярмарки оставалось меньше месяца. Уже предупреждены  возможные покупатели, разосланы  пригласительные. А ещё предстояло разобрать завод по модулям, перевезти его на территорию ярмарки, отладить  механизм подвоза сырья и получения готовой продукции. Сроки поджимают, а тут какая-то, мать его, лайза.- – Стоян запомнил  только концовку длиннющего названия.

 Русий долго не думал, молниеносно созрел вариант:
– Не знаю из каких соображений, но Виктор Васильевич Смышленов, начальник  цеха, сделавшего это открытие,  утверждает, что помочь нам могут  только в Институте академика Кузнецова.
– Кузнецова? – переспросил Стоян, обдумывая, возможно ли такое. Разумеется, Русия туда не пошлёшь: он, Стоян, не собирается работать на Тарасова. Может, послать этого "ибома" Смышленого? Но где уверенность, что тот не сболтнёт  лишнего. А что если нанести визит  к академику самому? Давненько не встречались, да и Анна Евдокимовна приглашала. Пожалуй, это будет лучший вариант. Да, надо  самому!
– Давай, дорогой Дмитрий Митяевич, изложи суть дела в пределах дозволенной информации, а я сам пообщаюсь с академиком. Раз дело не терпит отлагательств, надо опережать события. Даю тебе час времени.

 Оставшись один, Русий перебрал  множество вариантов текста, долго выбирал нужного качества бумагу. Через полчаса отношение было готово:

"Цыбулёвская лаборатория углеводородных соединений просит Вас привести трёхядерную молекулу свинца в нормальную в предлагаемом  соединении полирмутан-экстроспилайза.
      Колба с веществом прилагается.
      Оплату гарантируем.
                Зав.лабораторией
                СМЫШЛЕНОВ".

 Через час Стоян получил  обращение, прочёл его несколько раз, не нашёл ничего компрометирующего, похвалил Русия за краткость изложения и, предварительно договорившись, решил встретиться  с академиком в тот же день. Грузин знал, что его визит академик обязательно согласует с Тарасовым, но только для формальности.


СТОЯН БОНЧЕВ

 Как и предположил Бончев, о своём предстоящем визите академику, Роман Романович поставил в известность Тарасова. В обычных условиях такая согласованность в порядке вещей. Все люди, обеспечивающие безопасность территории Кузнецовых, предупреждались, поэтому Стояна Бончева никогда не проверяли, хотя инструкцией это запрещалось. Проверке не подлежали только сами Кузнецовы и члены их семьи. Но слишком высок был авторитет Бончева, и по отношению к нему любая проверка  считалась формальной.

 Такой порядок был в обычных условиях. Но сейчас, когда Стоян попал под подозрение чекистов, дело принимало совершенно иной оборот. Всем службам дано строжайшее указание отслеживать каждый его шаг. В боевую готовность приведены все двадцать четыре  видеокамеры. Без согласования с академиком (что категорически  запрещалось) в его кабинете поставили "жучки", фиксирующие всё, что в нём происходит.

 Отправляясь к Кузнецовым, Стоян по старой привычке загрузил свой мерседес множеством коробок и пакетов с подарками для ребятни, для академика припас пару бутылок армянского коньяка, а для Анны Евдокимовны – большую корзину благоухающих цветов из собственной оранжереи.

 Бывая в гостях  у Кузнецовых, Стоян с нарочито поддельным интересом никогда не забывал  спросить о здоровье их младшего  сына Русия. У родителей по их  обоюдному согласию для него был один и тот же ответ: их сын находится на лечении в одной из московских специализированных клиник. Состояние здоровья его улучшается. Родителей унижало вынужденное лицемерие, тем более Стоян всегда предлагал свою помощь в приобретении самых современных импортных лекарств. И всякий раз они вежливо отказывали в его помощи. А как хотелось им рассказать доброму и авторитетному другу всю правду! С его связями, кто знает, может, он проведёт  розыск лучше сыщиков Тарасова.

 Материнское сердце разрывалось на части, а след их сыночка Русия потерялся без всякого просвета. Узнав, что Стоян собирается нанести им визит, Анна Евдокимовна решила взять на себя грех – открыться другу и попросить содействия в поисках сына. Каково же было её удивление, когда об этом же попросил её и сам Тарасов.
Со стороны чекиста это был непредвиденный ход, как нередко случается в шахматах. Идею нарушения вето придумал не сам Тарасов, а Егоров, но смысл её Тарасов уловил сразу:  если Русий находится в заточении у Стояна-Грузина, почему бы не включить его в игру. Как он поведёт себя в качестве добровольного сыщика? Идти в открытую подсказала и обнадёживающая информация, поступившая от Подстрочкина.

 Снимая в парке сходку людей нетрадиционной ориентации, что для жёлтой прессы, конечно же, было сенсацией, проныра-журналист увидел снова  того человека в чёрном, выходившего из-за статуи писающего мальчика. Подстрочкин автоматически сделал несколько снимков.

 Получив от журналиста фотографии, Егоров сделал вывод: посещение парка Грузином (а что человек в чёрном и Грузин – одно и то же лицо, Егоров в отличие  от своего шефа нисколько не сомневался) – след к разоблачению шпионской деятельности Стояна Бончева. Вероятней всего тот имел в парке встречу с одним из своих  агентов, либо посещал тайник. Информация Подстрочкина послужила поводом для прочёсывания всей территории парка, не давшего, к сожалению, никаких результатов. Решено было установить здесь круглосуточное наблюдение. В Тарасове вновь воспылал сыщик. Мед-ленно, но уверенно он склонялся к версии своего помощника – капитана Егорова.

 Тонированный мерседес  Стояна подкатил к особняку Кузнецовых к двум  часам дня. Стена забора, ничем не напоминавшая ворота, откатилась бесшумно, и лишь машина пересела условную линию, также бесшумно заняла прежнее место.
Как только Стоян вышел из мерса, на него набросилась шумная  ватага мальчишек. Со всех  сторон неслось:
– Дядя Стоян! Дядя Стоян приехал!
 Стоян не первый раз встречался с этой детворой. И хотя все они были на одно лицо, некоторые из них то ли по возрасту, то ли по каким другим признакам он всё-таки различал. Без всякого сомнения среди других он  выделял Каина, скорее всего потому, что у него в отличие от всех остальных  волосы  были с серебристым отливом.

– Ну, ну, дорогие! Очень рад нашей встрече! Разгружайте мою тачку.
Ребятня гурьбой  бросилась к машине. Послышалось  разноголосье:
– Это мне!
– Это моё!
– Это нам!
 Старшие Осий и Афанасий тащили корзину цветов. Анна Евдокимовна поспешила навстречу дорогому гостю.
– Моё почтение, уважаемая Анна Евдокимовна, – приветствовал Стоян, – примите от меня этот скромный дар природы. – Он вручил корзину и деликатно прикоснулся к её руке. Она засмущалась:
– Ах, Стоян, Стоян, не слишком ли ты балуешь нас? Чем мы заслужили такое уважение?

– Стоит ли обращать внимание на такие мелочи. Поверьте, Анна Евдокимовна, вы достойны большего, – слащаво отреагировал Бончев.
– Спасибо, дядя Стоян! – поблагодарил за подарки Ося.
 Стоян любил детей, особенно мальчишек, может, потому, что бог не наградил его сыном. Иногда, бывая в гостях у академика, его посещала мысль,  а не усыновить ли кого-нибудь из этих  ребят. Но, покидая гостеприимную обитель,  окунувшись в дела, он всякий раз забывал о своём намерении,  откладывая мечту на потом. Сейчас, окружённый  сияющими и возбуждёнными от встречи с ним мальчишками, Стоян почувствовал  прилив душевного  тепла.

 Однако чувства чувствами, но Бончев не был бы профессиональным шпионом, если бы не помнил о главной цели своего визита.
Когда пацаны немного угомонились, Стоян оглядел их всех по кругу, словно отыскивая кого-то. Наконец, убедившись в чём-то, спросил:
– А что, ребята, ваш самый младший братишка ещё не поправился?
– Кто, Русий?
– Да, да, Русий! Конечно, Русий! Почему я его не вижу?
– А  его, дядя Стоян, у нас украли, – скорее пролепетал, чем сказал вслух,  младший из мальчишек.
– Как украли?!

 На какое-то мгновение воцарилась мёртвая тишина. Впечталение было такое, словно все оцепенели. Стоян обратил внимание на то, что лицо  матери побледнело, она закачалась и чуть не упала. Он аккуратно поддержал её. Свершилось то, чего она боялась и к чему готовилась. Почему не предупредила детей?
Но что случилось, то случилось, может, даже и к лучшему. Всё  равно разговора на эту тему не избежать. Однако, не вести же его в присутствии ребятишек.

– Ребята, успокойтесь. Я всё расскажу дяде Стояну. Мы с отцом попросим его помочь  нам найти нашего Русия. У дяди Стояна большие связи и возможности.
– Да, да, конечно,  я обязательно помогу, – заверил Бончев. – Обязательно помогу!
 Анна Евдокимовна пригласила Стояна пройти в кабинет академика.
 Роман Романович, поджидая Бончева, листал научный журнал, посматривая время от времени  на экран монитора, где оказался свидетелем того, что произошло при встрече дорогого гостя. Он был готов к неприятному разговору. Вместе  с тем думал и о том, зачем Стоян Бончев напросился в гости.

 Поблагодарив за визит, за внимание к его семье и за  отличный коньяк, по рюмке которого они пригубили, академик  выжидательно глянул на  Бончева.
– Прежде чем изложить цель моего визита, – начал Стоян, – позвольте, уважаемые Роман Романович и Анна Евдокимовна, выразить  искреннее  сочувствие в связи с похищением  вашего удивительного сына. Я полагаю, что на этот  поступок могли решиться только люди, совершенно не смыслящие в уникальности редчайшего творения Всевышнего.

– А может, наоборот, – прервал академик. – Те, кто похитил нашего сына,  отлично разобрались в его уникальности, ведь его  ум многого стоит.
– Вполне допускаю такую мысль. А что люди Тарасова? Они наверняка ведут поиск.
– Люди Тарасова… Люди Тарасова! – взорвалась Анна Евдокимовна. – Что они могут! Это по их вине проглядели похищение.  Как ни выйдут на след, он обязательно обрывается. Мы обращаемся к вам, дорогой наш Стоян, поймите наше горе. Помогите, пожалуйста, найти сына!
– Да, да, Стоян, на вас у нас особая надежда. Вы человек известный далеко за пределами города, у вас  обширнейшие связи. Помогите нам, – заключил академик и тут же добавил. – В наших кругах говорить о деньгах не принято, но мы возместим все расходы.

– Какие расходы, какие расходы! Для таких людей, как ваша семья, всё, что в моих силах,  сделаю бескорыстно, будьте уверены!
– Мы очень надеемся на тебя, Стоян, – умоляюще посмотрела на него Анна Евдокимовна.
– Мужчины выпили ещё по рюмке.
– А теперь, Стоян, я весь внимание. Что привело тебя к нам? – спросил академик.
– Пустяковое дело. Вы в курсе, что наша фирма будет выставлять на аукцион интереснейшую модель завода. Сроки поджимают, а в одном из производственных цехов наши специалисты зашли в тупик. Не могут расшифровать какую-то, извините, даже не могу полностью назвать, штуковину.  Чертовски длинное название. Один из наших знатоков считает, что  на это способен только ваш институт. Отсюда и цель моего визита:  не могли бы вы, уважаемый академик,  помочь нашему горю, естественно, не бескорыстно?

– И что это, как вы выражаетесь, за штуковина?
Стоян подал бумагу. Академик внимательно прочитал содержимое.
– Штуковина, действительно, интересная. Судя по формуле одного из сложнейших химических соединений, у вас толковые специалисты. Обязательно поможем. Сегодня же отдам эту штуковину (академику явно понравился этот термин) в лабораторию.  Ни о каких деньгах не может быть и речи. Вы нам обещаете найти сына, а это никакими деньгами не окупится.
 На том и порешили.

 ЛЕЙТЕНАНТ МАМЫКИН

 Старшим по наблюдению за парком Егоров назначил лейтенанта Мамыкина. В отличие от своего шефа капитан не чурался педагогики как одного  из средств  специфической работы чекиста. Он мог бы стать неплохим специалистом на ниве просвещения – эти задатки обнаружились у него в бытность работы сельским учителем. Но дальнейшая судьба сложилась так, что  весь свой талант  он вынужден был отдать защите государства  от происков иностранных  разведок, о чём он никогда не жалел. Как вышестоящий начальник он мог всю неудачу провала в деле Русия, когда пожар уничтожил явные следы пропавшего гения академика, свалить  на лейтенанта. Но этого не сделал, ограничившись внушением.

 Мамыкин только начал свою службу в органах ФСБ, с интересом и энтузиазмом познавая секреты мастерства,  что характеризовало его как перспективного работника. Лейтенант неоднократно высказывал свои соображения, где и как искать следы Русия.
 Получив оперативное задание и уловив его смысл, Мамыкин тут же приступил к его выполнению. Он отлично понимал, что успех или неудача определят  его дальнейшую судьбу: либо продвижение по службе, либо вечные лейтенантские погоны, что его никак не устраивало.

 Заполучив подробную карту территории Цыбулёвского парка, Мамыкин тщательным образом изучил все наиболее привлекательные и уединённые места. Поскольку объект, за которым поручено следить, засветился у статуи писающего мальчика, этому месту лейтенант уделил особое внимание. Другим таким местом,  на что просил Егоров обратить также внимание, было место убийства Лёхи. Оно отличалось  естественной дремучестью, о чём свидетельствовали вековые сосны и густо разросшийся подлесок. Под контроль были взяты  все явные  и  тайные входы и выходы.

 Мамыкин упрятал  с десяток видеокамер в самых проблемных местах и уселся у экрана большого монитора с пультом управления. В здании дирекции парка. Задача сводилась к тому, чтобы обнаружить предполагаемый тайник и запечатлеть лица, которые попытаются им воспользоваться.

 Прошло трое суток… четверо. Никто нигде не засветился.
 Был предвечерний час жаркого  июльского лета пятых суток.  Работали все аттракционы, спортивные и зрительские  сооружения. Как всегда  было многолюдно у писающего мальчугана. Детвора, контролируемая мамами и бабушками, весело резвилась и балагурила. Отдыхающие кидали в фонтан разную мелочь.

 Позёвывая, всё это Мамыкин наблюдал на экране монитора. Ничего интересного.
На часах было без пятнадцати минут девять вечера, когда в поле зрения попал мужчина, который постоянно оглядывался и вёл себя не как простой отдыхающий. Это было место, где обнаружили труп Лёхи – второго хозяина Русия.
 Довольно высокого роста и крепкого телосложения мужчина одет был в джинсы и тенниску-сетку. Когда он оглядывался,  отчётливо выделялись его полулысая голова и очки с зелёными линзами. Незнакомец медленно приближался к вековой сосне.

 Мамыкин влип в экран монитора. Неужели это тот, ради  которого затеяна операция?
 Вот объект остановился, вынул из кармана платок, отёр им лысину и лицо, не переставая оглядываться. Но в этот поздний  вечерний час  в самой глуши никого не было.
 Незнакомец вплотную подошёл  к сосне, остановился,  дважды обошёл вокруг неё, посмотрел вверх,  ещё раз обозрел окружающее пространство. Остановился, закурил. Затем начал очередной обход дерева и вдруг приник к нему, закрыв спиной экран монитора.

 Напряжение Мамыкина дошло до предела: "Ну, ну, – мысленно подталкивал он незнакомца, – давай!"
 Объект с силой  отогнул  от коры старый  отщеп и, сунув  в него какую-то вещицу, отпустил отщеп: тот встал на место. Затем повернулся лицом к экрану, закурил, посозерцал по сторонам и спокойно пошёл, но уже другой тропкой.

 Мамыкин был на седьмом небе. Слава богу,  свою задачу он выполнил. Видеоаппаратура, естественно, отследила и зафиксировала незнакомца со всех сторон. Главное сделано, дальше пусть строят планы и делают выводы Егоров и Тарасов.

 Минут через двадцать Егоров был у Тарасова и докладывал об удачной новости.
– Говоришь, Мамыкин отличился, – рассматривая фотоснимки, спросил полковник.
– Да, так сказать, реабилитировал себя, – вступился за своего подчинённого Егоров.
– Оформи поощрение. Новость действительно стоящая. Давай,  капитан, покумекаем, что это нам даёт и что делать дальше.
– Что даёт, – Егоров не задумался с ответом. – Обнаружен тайник, доступ к которому имеют два человека. Я думаю, Анатолий Фёдорович, против этой  истины вы не будете  возражать.
– Логично. Дальше.

– А дальше так. Одно лицо нами установлено. Думаю, что для его опознания много времени не потребуется. Известно нам и второе лицо, правда, пока не пойманное на месте преступления. Это не кто иной, как наш Стоян Бончев, он же Грузин. Теперь вся задача в том, чтобы поймать его с поличным. Мы не знаем, в какое время и когда  Грузин выйдет к тайнику.  Поэтому предлагаю в парке продолжить  круглосуточное дежурство.
– А как поступим с содержимым тайника?
– Предлагаю снять копию того, что находится в нём.  Надеюсь, мы найдём там много интересного.

– Так и  поступим. Пусть твой Мамыкин этим срочно займётся. Напомни ему, что всё надо проделать очень и очень аккуратно. Кто знает, может, у Грузина (теперь Тарасов отбросил все сомнения в отношении Бончева в его  причастности  к шпионской деятельности) есть особый сигнал в случае обнаружения тайника. Обязательно проинструктируй.
– Обязательно. А сам с вашего позволения займусь опознанием личности незнакомца.
К двадцати трём часам Тарасову доставили содержимое  тайника. Это оказался микрочип, спрятанный в полиэтиленовую плёнку.
Всего полчаса ушло на расшифровку, после чего микрочип вернули на прежнее место.

 КУЦ

 Взяв на себя задачу опознать  визитёра к тайнику, Егоров вернулся в свой кабинет и ещё раз внимательно изучил все снимки, запечатлевшие незнакомца. Более удачным оказался снимок, где тот, выполнив свою миссию, стоял спиной прислонившись к дереву. Полулысая голова, зелёные очки, бородка, напоминавшая  таковую у Дзержинского, руки, скорее холёные, чем трудовые. Изучая снимок, Егоров поймал себя на мысли, что где-то ему приходилось встречаться  с этой личностью. Но где?
Капитан подпёр голову руками, задумался: "Где, где встречал я это  лицо?"

 Ответ пришёл в результате логических рассуждений. После того, как чекистам стало известно об утечке секретной информации из охраняемого ими Института академика Кузнецова, естественно встал вопрос: кто мог передавать информацию? Это мог сделать только кто-то из имеющих доступ к ней, и, скорее всего, далеко не рядовой работник. Но кто? Что не специалист, то или доктор,  или кандидат наук. В четырёх секторах таковых насчитывалось десятка полтора. Каждый из них  в своё время  проверялся и неоднократно. И при всём при том утечка информации произошла.

 На всех работников Института, в том числе и на самого академика, у чекистов имелась картотека, хранившаяся в особом сейфе. Время от времени в зависимости от жизненной ситуации эта картотека обновлялась: кто-то умирал, кто-то увольнялся, кто-то уходил на пенсию, кого-то увольняли, кого-то принимали. Имелись и фотографии учёных, снятых в различных ракурсах.

 Егоров вынул из сейфа увесистую папку, удобно устроился в кресле и стал просматривать дела. Сличив очередную фотографию с личностью незнакомца и не найдя ничего общего, сыщик  переходил к следующей. Где-то на тринадцатом деле на Егорова  глянуло  лицо, удивительно похожее на лицо незнакомца. Полулысая голова, очки, те же холёные руки, козлиная бородка Дзержинского.
Импульс положительного заряда пробежал по телу капитана.
– Ну, здравствуй, таинственный Незнакомец, – вполне реально поздоровался Егоров, – вот мы и встретились. – В этот момент ему  показалось, что глаза на фото презрительно сощурились. – Что за чушь, совсем заработался! – Чекист встряхнул головой.

 Фотография принадлежала  Куцу Аристарху Варфоломеевичу, доктору наук, руководителю сектора медико-биологических проблем. В деле были материалы, о которых, скорее всего, не знал академик, принимая на работу Куца. Звание доктора наук Куцу дали за заслуги, не получившие признания среди учёных. Кроме того, доктор наук не единожды засветился как удачливый коммерсант, подрабатывавший торговлей информацией секретного характера. В качестве агента иностранных разведок Аристарх Варфоломеевич не проходил.

– Так, так, – продолжал внутренний диалог Егоров, – что же вас потянуло, уважаемый Аристарх Варфоломеевич, пойти в услужение Грузину? Доктор наук и  шпион. Вам ли мало платят!.. Хотя как знать, истории известны факты, когда и более солидные  авторитеты продавали Родину за деньги.

 Итак, личность агента Грузина установлена. Для окончательного вердикта необходимо дать  фотографию на опознание  академику. Сам Егоров, несмотря на занимаемую должность, прямого выхода на Кузнецова не имел – так было предусмотрено Инструкцией. Требовалось поставить в известность Тарасова.
 Полковник в это время изучал микрочип – типичную  шпионскую информацию: снимки, формулы,  расчёты, сжатая текстовка, словом, всё, что являлось строжайшей тайной для России и вожделенным материалом для любой иностранной разведки.

 Последние дни Тарасов был в приподнятом настроении: Москва осталась довольной ходом расследования операции "Грузин", просила поторопиться, но не наломать  дров. Всех  действующих лиц взять под контроль. Словом, было чему радоваться.
Полковник собирался связаться с академиком, как в дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, вошёл Егоров.
– Анатолий Фёдорович, – сходу обратился капитан, – личность агента Грузина установлена.
– Ну и кто?
– К сожалению, один из самых засекреченных сотрудников академика.
– Короче! – полковник даже приподнялся со стула.
– Куц Аристарх Варфоломеевич, руководитель сектора, доктор наук.
– Еврей, что ли? – презрительно выдавил Тарасов.
– Из них.
– Молодец, капитан, – похвалил шеф. – Теперь ясно, через кого академика забросали шариками.

– А у меня, Егоров, тоже есть интересная информация. Расшифрован микрочип, который твой Аристарх спрятал в тайнике. Можешь ознакомиться.
 Егорову достаточно было беглого взгляда, чтобы оценить всю значимость агентурного донесения:
– Умно, ничего не скажешь. Что будем делать, товарищ полковник? Неужели допустим, чтобы нашими разработками воспользовались израильтяне или в других государствах?
– Грош цена нам с тобой, как с разведчиками, если дадим уйти за кордон государственной тайне. И в этом нам поможет испытанное веками средство – дезинформация. Она готова и ждёт в тайнике приёмщика. Надо полагать, что за микрочипом явится сам Грузин – Стоян Бончев.

– А как поступим с Куцем? Держать агента в самом гнезде академика?
– На этот счёт есть два варианта. Первый – задержать Куца,  поймав его с поличным, и шантажировать в дальнейшей работе с Грузином. Второй вариант предполагает сделать вид, что нам ничего не известно. Пусть этот доктор наук, твой Аристарх, работает на нас честно и добросовестно и, сам не зная того,  снабжает Моссад дезой.
– И какой вариант будет предпочтителен?
– Всё будет зависеть от Москвы.
– А как же академик? Мы собирались дать ему фотографию на опознание.
– Эту миссию я выполню деликатно сам. Академику лучше не знать наших планов. Как говорится,  поживём – увидим.

 Егоров пошёл к двери, когда на столе шефа напомнил о себе служебный телефон. Полковник поднял трубку. Очевидно, информация была неожиданной, потому что кивком головы он попросил капитана задержаться, прерывая разговор короткими "да", "нет", "будет".
– Ну, что, капитан, самая последняя новость от Мамыкина. За микрочипом пришёл совсем не тот, кого мы ожидали.
– Как не "тот"! Разве не сам Грузин?
– А вот и не он! Догадайся.
Как ни силился Егоров представить агента в конкретном лице, ничего убедительного не получалось.
– Неужели Подстрочкин? – как последний вариант предложил Егоров.
– Это был бы лучший вариант. Но не он.

– Тогда кто же? – похоже, игра в кошки-мышки затягивалась.
– Представь себе, инкогнито было особой женского пола, – продолжал интриговать Тарасов.
– Женщина?! – вскрикнул капитан. – Не может быть!
– В нашем деле всё может быть!
– Товарищ полковник, не томите. Кто эта таинственная незнакомка?
– И вовсе не незнакомка, а хорошо известная в городе  личность.
– Ну?! – нетерпение Егорова возросло до предела.
Похоже, Тарасову самому надоела игра в кошки-мышки:
– Глафира Серафимовна Грудастая.

– Гру… Гру… Грудастая? – зазаикался Егоров.
– Она самая, хозяйка "Вечернего Цыбулёвска".
– Час от часу не легче.
– То-то и оно, что не легче, – полковник заёрзал на стуле. – Только Грудастой не хватало. Сколько же тогда у Грузина связных, как думаешь, капитан?
– А что тут думать. Каждое лишнее (лишнее, конечно, для нас) звено – дополнительные проблемы. И оно – это лишнее звено – отдаляет нас от Грузина.
– Ну, Егоров, не так пессимистично, – поспешил успокоить своего помощника Тарасов. – Давай рассуждать хладнокровно. Эта Грудастая где работает?
– В "Вечернем Цыбулёвске".
– Не все обыватели знают, а мы-то с тобой знаем наверняка,  кто является негласным  содержателем ресторана.
– Стоян Бончев.
– Да, Грузин. Напрашивается вывод: кому должна передать Грудастая микрочип?
– Разумеется, своему хозяину – Бончеву.
– Правильно мыслишь, капитан. Вот и организуй, чтобы весь  этот спектакль был отслежен, как неопровержимая улика. Мне же надо встретиться с академиком, чтобы поставить точку по Куцу.

 СЕНСАЦИЯ

 Академик Кузнецов сразу не признал в предъявленной фотографии своего сотрудника Куца Аристарха Варфоломеевича, что нисколько не удивило Тарасова. Удивило его другое: со вчерашнего  дня доктор  наук, руководитель четвёртого сектора, уволен. Мотив увольнения – Куц увлёкся коммерческой стороной, забыв о главной задаче, порученной его сектору.
 Такой оборот событий никак не вписывался в планы чекистов. Ни по первому, ни по второму вариантам. Оставшись наедине, уволенный Куц, наверняка, прихватил секретные  материалы и постарается в лучшем случае передать Хозяину, в худшем – улизнуть за границу и там заявить о себе,  естественно, в защиту учёных, вынужденных раскрывать свой талант за рубежом. Отсюда следовал вывод: Куца необходимо немедленно задержать…

 Москва посчитала решение единственно правильным. В тот же день при посадке  на самолёт, вылетающий рейсом Цыбулёвск–Москва–Тель-Авив, липовый доктор наук был задержан. При обыске его багажа была выявлена  незадекларированная научная литература и несколько микрочипов, содержащих государственную тайну.

 Формальности ради Тарасов информировал академика о ходе расследования по делу Русия и о предполагаемых источниках утечки секретных материалов,  упомянув и об известных  японских шариках. Его так и порывало сообщить академику, что чекистам доподлинно известно местопребывание их сына Русия, но интуитивно он решил: пока преждевременно. Доподлинно известно,  однако есть "но". Уже не раз самоуверенность подводила его службу…

 На пульте академика тревожно замигала красная лампочка. Это вышел на связь Коломиец, руководитель сектора № 1, которому было поручено расшифровать  "штуковину" Стояна Бончева.
– Что случилось, Сергей Петрович?
– Роман Романович, –  на том конце провода чувствовалось дрожание голоса, – есть срочное сообщение.
– По твоей теме?
– Не совсем так.
– Тогда в чём дело?
– В структуре соединения, которое вы нам дали для расшифровки. В названии его чётко обозначились  пять букв.

– Что же тут удивительного. Вы биохимики, вам и видней.
– Роман Романович, в том-то и удивительно, что в соединении эти буквы  обозначают слово "Русий".
– Что?! Что?! – академик схватился за сердце, выронив трубку из рук.
– Роман Романович, – бросился к нему Тарасов, – что случилось? – и сам, предчувствуя неладное,  схватился за сердце. Быстро налил в стакан воды и протянул академику. – Выпейте, Роман Романович, и успокойтесь.

 Наконец, тяжело отдышавшись, Кузнецов пригубил стакан, поднял телефонную трубку и уже спокойным  голосом спросил:
– Сергей Петрович, повтори то, что только что сообщил.
– Роман Романович, не волнуйтесь. Мы сами в недоумении, но слово "Русий" действительно читается в тексте  формулы.
– Повтори ещё раз, какое слово?
– “Русий”, Роман Романович.
– Хорошо, продолжайте заниматься расшифровкой, – академик отключил аппарат. Только сейчас он заметил чекиста.

– Роман Романович, что произошло? Чем могу помочь? – поспешил утешить академика Тарасов.
– Наш сын вышел на связь. Извините, Анатолий Фёдорович, что сдали нервы, но это такая радость, такая радость!
– Откуда сообщение?
– Однако, какой молодец наш сынуля. Точно гений! Даже самому  профессиональному шифровальщику не придёт в голову додуматься до такого. – Академик в двух словах ввёл Тарасова в курс дела.

– Роман Романович, от кого поступил заказ?
– Вот тут-то, уважаемый полковник,  и заключается самая интрига, в которую я отказываюсь верить.
– Ну, всё же,  от кого?
– От Стояна Бончева!
–   Что??!


СВЕТ В КОНЦЕ ТОННЕЛЯ

 Шифровка Русия произвела эффект разорвавшейся бомбы. Академик мог предполагать что угодно, но подозревать в шпионаже Стояна Бончева, лучшего друга его семьи, не вписывалось  ни в какие рамки. Это для Кузнецова было за пределами фантазии.
Заметно меньший эффект шифровка произвела на Тарасова. Предположение Егорова полностью подтвердилось. "Этот капитан станет мне достойной сменой", – подумал полковник.

 В просторном кабинете академика они были одни: тот, на чьих плечах лежал тяжелейший груз по выполнению особо ответственного задания Родины,  перспектива которого  даже в учёном мире считалась  нереальной; с другой стороны,  тот, кому та же Родина доверила охранять государственные секреты. Рождение необычно талантливого  взрослого ребёнка тоже входило  в интересы государства, что требовало соответствующих мер  по его защите.

 Каждый по-своему осмысливал ситуацию. Молчание затянулось. Тарасов не спешил, поскольку  понимал душевное состояние академика,  который чувствовал опустошённость в душе и тяжелейшую физическую усталость во всём теле. Мысли одна за другой проносились  в голове. "Бедная Аннушка! Что будет с тобой, когда узнаешь о предательстве Стояна?" Как хозяйка города она во многом обязана их семейному другу. "Почему, почему Стоян скрывал, что Русий находится у него? Почему, бывая у нас, он постоянно интересовался судьбой Русия? Как понять его заверение содействовать в поисках сына?" Вопросы, вопросы, вопросы…

 Большие напольные  часы пробили двенадцать. Академик поднял голову. До встречи с Бончевым оставалось восемь часов. В этот момент   раздался осторожный стук  в дверь, и в кабинет вошла Анна Евдокимовна. При виде Тарасова она немного смутилась: задним числом она не могла  простить себе упрёк, высказанный при Стояне Бончеве в адрес чекистов. При виде мужа её  чуть саму не хватил  шок: таким усталым и жалким она видела его впервые.
– Роман, – быстро подошла к нему, – что с тобой?
Похоже, это вывело академика из оцепенения.

– Ничего, дорогая, всё нормально.
– Как же нормально, когда на тебе лица нет!
– Что, действительно нет? – Роман силился улыбнуться. Анна Евдокимовна глянула на Тарасова:
– Анатолий Фёдорович, поясните хоть вы, что так потрясло мужа? Есть новости о нашем меньшеньком?
 Мгновенно сориентировавшись в обстановке, Тарасов понял серьёзность момента: ничто не мешает академику поведать жене о де факто. Опытный профессионал, он понимал, что задуманная операция может сорваться. Он дал незаметный сигнал академику, чтобы тот молчал, а сам поспешил успокоить его супругу:
– Анна Евдокимовна, вы не волнуйтесь. Роман Романович переутомился. На  это были объективные причины, которые касаются чисто служебной деятельности.

 Почувствовав спасение, академик поддержал Тарасова:
– Да, да, Аннушка, чисто служебные дела. При нашей работе проблемы подстерегают на каждом шагу. Всё в порядке, иди отдыхай, а нам с полковником нужно ещё  пообщаться. Спокойной ночи, дорогая!
– Слава богу, а я-то подумала невесть о чём: время позднее, а тебя нет, тем более, что ты не в Институте. Спокойной ночи, дорогой, – она поцеловала мужа, сказала Тарасову "до свиданья" и, успокоенная, пошла в свою спальню.
Когда мужчины остались одни,  академик поблагодарил полковника за то, что тот вовремя пришёл на выручку.

– Признаться, я был на грани того, чтобы Аннушка узнала правду, но с вашей подачи разум взял верх… Но каков Русий, а! Молодчина!  А этот негодяй Бончев?
– Давайте не будем торопиться и хорошенько разберёмся в  сложившейся ситуации.
– Я весь внимание, Анатолий Фёдорович, – хозяин кабинета предложил по рюмке коньяка, что было очень кстати, и добавил. – Должен  вас поставить в известность – Стоян будет у нас утром. Он явится за результатом данного нам задания – за той самой "штуковиной", в которой Русий  напомнил о себе,  чем подложил  свинью своему благодетелю. Надеюсь, что вы не станете арестовывать шпиона-похитителя в моих чертогах?  При жене,  детях и всей прислуге?

– Что вы, Роман Романович, конечно, нет! – поспешил успокоить академика Тарасов. – Это не  в наших интересах. Пусть всё идёт своим чередом. В причастности Бончева  к шпионской деятельности у нас  есть неопровержимые доказательства. Осталась небольшая деталь. Сложнее с Русием. Теперь мы знаем, что он жив, и это главное. Должен вам сказать,  мы давно предполагали где место его пребывания.
– Тогда что мешало  вам вернуть нашего сына?
– Не было прямых доказательств. А не пойман – не вор. Вы это  знаете не хуже меня.

– Каковы ваши дальнейшие действия?
– На этот счёт есть соображения, но нам понадобится ваша помощь, Роман Романович.
– О чём речь! – академику так хотелось вывести Бончева на чистую воду.
– Бончев, кстати, известный под шпионской  кличкой "Грузин", собирается демонстрировать на  осенней ярмарке модель  перспективного  завода. По известным нам источникам,  предполагаемый завод не имеет  аналогов в мире. По всему видно, что его  проектом занимался  очень талантливый инженер-строитель. Но всё дело в том, что  этого инженера  в лицо никто не видел, даже наши агенты.

– Так это же Русий! – воскликнул академик. – Только его голова способна на такое. Теперь ясно, почему Бончев держит у себя в тайне от всех  Русия.  Миллионы хочет зарабатывать на его мозгах. Каков пройдоха, а!
– Давайте дадим вашему гениальному сыну  довести  своё детище до конца. Полагаю,  что конкурс на приобретение  завода будет достаточно  большим и деньги от аукциона  пойдут в бюджет города.
– Всё это хорошо, но вернёт ли Бончев  нам сына?
– Уверен, Бончев не заинтересован в смерти талантливого  спеца.
– Неужели вы допускаете и такой вариант?
– Что вы, Роман Романович! Это исключено. Самое худшее, что можно предположить, почувствовав разоблачение, он попытается  вывезти Русия за границу. Но на то и наша служба, чтобы не допустить такого исхода.

– Тогда как же мы заполучим сына?
 Несмотря на работающий кондиционер, Тарасов  при его могучем телосложении за долгое время разговора взмок. Он достал больших  размеров носовой платок, тщательно обработал им лысину и лицо и продолжил:
– Скорее всего, процесс  будет происходить по следующему  сценарию. Как я уже сказал, у нас есть достаточно оснований привлечь Стояна Бончева за шпионаж, за что ему грозит не меньше двадцати  лет тюрьмы. Вряд ли такое будущее его устроит. У него молодая и очень красивая дочь, которая совсем недавно  гостила у него в Цыбулёвске. Возможен вариант её похищения. Хотя она обучается  в престижном колледже Лондона, для разведки любой страны это не доставит  особых хлопот. Вы понимаете, что такой вариант для нашего Грузина подходит.

– Как, и вы хотите сделать  то же, что сотворил с нашим сыном этот проклятый Грузин?!
– Чистоплотность, Роман Романович, не всегда оправдывает себя, особенно когда речь идёт  об интересах государства. Так было и  ещё долго будет, пока между державами существует противостояние. Но смею вас  заверить, вынужденное похищение дочери Бончева ей ничем не будет угрожать.

– Хорошо, какие ещё  возможны варианты?
– Ему будет предложено условие: в обмен на свободу и возвращение дочери, получение акций на строительство в России объектов нанотехнологии отдать вашего сына. По-моему, это то, на что  он сразу согласится. А сейчас давайте наберёмся терпения и будем ждать. До начала ярмарки осталось  десять дней.
– А как же быть с Анной? Всё-таки  Бончев её лучший друг. Да и для детей правда о Стояне не останется безразличной.
– Роман Романович, договоримся так: пусть, кроме нас двоих,  о двуличии Грузина  никто не знает: ни ваша жена, ни тем более дети. Для них он навсегда Стоян Бончев – человек душевной, щедрой натуры.

– Спасибо, Анатолий Фёдорович, за мудрое решение. Единственная  просьба – чтобы о деле Грузина не узнали пронырливые  журналисты из "Жёлтого Цыбулёвска". Там один Подстрочкин чего стоит!
– Это мы гарантируем, тем более, что Подстрочкин проходит  по делу вашего сына и самого Грузина.
 Мужчины  выпили по рюмке коньяка. Часы пробили два ночи. Тарасов собрался уходить, но академик задал последний вопрос:
– Как мне определиться с Бончевым? Через шесть часов он явится  за результатом.
– Мы же договорились, пусть всё идёт своим чередом. Встречайте, угощайте,  любезничайте. Только не давайте ни малейшего повода для  подозрений. Всё дальнейшее за нами…

 Вернувшись в свой кабинет, Тарасов попросил  дежурного срочно вызвать шифровальщика…
На следующий день ему принесли распечатку, полученную по интернету:
"Полиция Скотленд-Ярда разыскивает девочку 13 лет, учащуюся частного колледжа сэра Бэкмана, Изабеллу Бончеву, пропавшую без вести при возвращении  в об-щежитие.
   Конфиденциальность и вознаграждение гарантируются."
Фотография Изабеллы прилагалась.

– Однако, быстро сработали друзья-чекисты, – похвалил своих собратьев Тарасов. Всё идёт по плану. Он открыл сейф, достал папку "Дело Грузина", вложил в неё информацию. – Всё идёт по плану, дорогой Стоян Бончев…

 РУСИЙ

 Русий только что провёл очередную  планёрку с руководителями всех модулей. Восемь из них были готовы к демонтажу и перевозке на территорию ярмарки. Оставался последний – цех по производству  лекарств. Всё дело упиралось в  трёхъядерную  молекулу свинца. Вся надежда была на академика Кузнецова. Только в его лабораториях  возможно превращение злополучной  молекулы в естественную.
Как автор проекта Русий был уверен в положительном  исходе. Уж очень хотелось, чтобы завод оправдал его надежды. Он нисколько не сомневался в том,  что в лабораториях отца обратят внимание на заложенный  в полирмутанэкстроспилайзе шифр с его именем и сообщат об этом отцу. При воспоминании о родных его маленькое сердечко начинало удваивать пульс.

 В девять  тридцать, на час раньше обычного, заявился Хозяин:
– Рад приветствовать, дорогой Дмитрий Митяевич!  У меня хорошие новости.
– По запросу? – спросил нетерпеливо Русий. – Есть результат?!
– Есть, есть! Хороший результат! Что значит академик! – Стоян  протянул Русию результаты анализа из лаборатории Кузнецова и пробирку с материалом.

 Русий внимательно  прочёл текст, понятный лишь  людям его ума. В пояснительном тексте между значащими буквами  были едва заметны глазу пропуски. "Догадались!" – мысленно воскликнул он. Шифровка гласила: "В курсе". Всего шесть букв, но каких! О нём знают! Русий едва сдерживал переполнявшие его чувства.
– Ну, что, Дмитрий Митяевич, – поинтересовался стоявший рядом Хозяин, – то, что требовалось?
– Оно самое! Надо скорее передать Смышленому. Пару дней – и последний цех будет готов, – уже спокойно ответил Русий и тут же связался с начальником цеха:
– Виктор Васильевич,  результат получен. Конечно же,  положительный! Сейчас вам его доставят. Думаю, пару дней вам   будет достаточно, чтобы закончить строительство.

– Постараемся, Дмитрий Митяевич, – заверил Смышленов.
– Постарайтесь, постарайтесь, время торопит, – поддержал Хозяин и добавил. – Сейчас лично занесу вашу лайзу.
 Оставшись один, Русий откинулся на спинку  кресла, закрыл глаза и впервые за многие  дни своего заточения почувствовал  душевный покой. Внутренний голос подсказывал ему, что долгожданная свобода не за горами.

 ШОКИРУЮЩАЯ НОВОСТЬ

 Обсудив с начальником цеха вопрос о завершении его строительства, Бончев  прошёл к себе  в кабинет и вызвал руководителей, чьи модули уже  были готовы выдавать продукцию. Дал распоряжение по демонтажу и  доставке их на ярмарку.
 После этого, сидя в удобном кресле,  он предался размышлениям. Вчера во время очередного сеанса связи с Тель-Авивом шеф потребовал новую информацию об исследованиях академика и о том, как  идут дела с его сыном-гением.  Неожиданно справился о Куце: за что он задержан?

 Для самого Грузина арест Куца явился ещё более неожиданным. Куц был самым важным агентом в цитадели Кузнецова, снабжающем  Моссад ценнейшей информацией. Как поведёт он себя в застенках Тарасова? Какая сила воли у интеллигента? Чекисты кого угодно заставят развязать язык.

"Провал Куца, – продолжал размышлять Грузин, – может завалить всё дело". Как хорошо, что за очередным донесением он пошёл не сам, а послал Грудастую! Увлёкшись рассуждениями, Стоян чуть  не забыл, что именно сегодня у него назначена встреча с хозяйкой "Жёлтого Цыбулёвска".

 Вспоминание о Куце испортило Грузину настроение. Он попытался настроить себя на положительные эмоции. Да и в самом деле серьёзного повода для беспокойства он не видел. Приятная встреча в усадьбе Кузнецовых, задание, с которым успешно справились его  сотрудники, наконец,  заверения его, Бончева,  в том,  что он примет  личное участие в поисках  сына академика…

 Мысль Стояна зациклилась на Митяе-Русии: как поступить с ним после  сдачи завода? Талантище что и говорить!  С его умом можно зарабатывать не миллионы – миллиарды зелёных! Вероятнее всего, парнишку придётся переправить за границу. Такой вариант устраивал Грузина как разведчика. Но за многие годы работы в Цыбулёвске он, сам того не замечая,  заразился русской ментальностью. У этих русских  многое не так, как в Израиле. Безалаберность,  поголовное пьянство,  сверхнизкая производительность труда, бытовые условия на уровне каменного века – всё это, к чему никак нельзя приспособиться, раздражало его, культурного человека.

 Вместе с тем, только у русских  он встретил истинную  добропорядочность, радушие, преданность, коллективную ответственность, размах веселья и совсем не понятный ему русский патриотизм. Этот патриотизм заставляет  русских большую часть своего времени проводить на работе, несмотря на низкое качество труда, делать авральные субботники и воскресники, призывать к тому, чтобы экономика была экономной, практически ничего для этого не делая,  проводить экстренные заседания загадочного бюро,  по воле которого решались судьбы людские и собственно определялся весь ход русской жизни. Этого Стоян Бончев, сколь ни пытался, не мог понять.

 Его поражала энергия Хозяйки города. У него на родине хозяйственный механизм работал, как часы: каждая шестерёнка, каждый винтик знал своё дело.  За мэром города оставалось только общее руководство и оперативное принятие мер в чрезвычайных ситуациях.

 У русских всё не так.  Ему часто приходилось присутствовать на совещаниях и планёрках у Анны Евдокимовны. Поражало количество их участников, но больше всего недоумение у него вызывал сам  предмет разговора: вопросы были настолько мелкими, что становилось смешно: где достать нужного размера гвозди, как отремонтировать течь в трубе или общественный клозет, почему после выпавшего снега вовремя не привлечена техника по очистке улиц и тротуаров, кому в первую очередь дать ордер на комнату в общежитии и прочие житейские проблемы.

 Не единожды у него  на глазах Анне Евдокимовне далеко не женским лексиконом приходилось распекать тех, кто отвечает за те же гвозди, клозеты, улицы, тротуары, жильё. Выходит, что  все эти чиновники, получая зарплату, далеко  не рядовую,  ни за что не отвечали. Такие особенности русского менталитета Стоян никак не мог понять. Сойдясь близко с Кузнецовыми, он ещё больше восхищался Анной Евдокимовной:  как хорошая цыпушка, она оберегала своих многочисленных  цыплят-клонов, умело и расторопно управляла далеко не простым семейным хозяйством, где всё было к месту и вовремя. При всей своей загруженности эта женщина не забывала и об академике как о мужчине. А что может быть более прочным тылом, как не идиллия в отношениях между  супругами! Такая женщина, как Аннушка, могла бы стать достойной матерью для его Изабеллы.

 При мысли о дочери Стоян  вдруг спохватился: его любимица третий день не выходит на связь. Все попытки дозвониться до Лондона ни к чему не привели, чего никогда не случалось. Изабелла всегда была аккуратной, хоть сверяй часы, а тут… Стоян почувствовал, как холодные мурашки пробежали по телу. Время подпирало идти на встречу с Грудастой, но в сложившейся  ситуации инстинкт  отцовства пересилил инстинкт разведчика. Что произошло с его Изабеллой в далёкой Англии? Если случайность, то лишь бы не трагическая. А если похищение с умыслом? Тогда кто заказчик?

 В его кабинете  большая часть площади  приходилась на книжные стеллажи. Книг было очень много, на все случаи жизни. Ему, главному архитектору и строителю Цыбулёвска, все эти источники информации помогали идти в ногу со временем. Стоян отыскал на одной из полок под  самым потолком справочник  учебных заведений Туманного Альбиона, в котором нашёл колледж Изабеллы.

 Несмотря на большую часовую разницу между Лондоном и Цыбулёвском, первый же номер, набранный им, ответил сразу:
– Колледж сэра Бэкмана. Дежурный. С кем имею честь?
– Россия. Цыбулёвск. Стоян Бончев, – на прекрасном английском представился Грузин.
– Что вас интересует, сэр?
– Меня интересует моя дочь Изабелла Бончева, с которой не могу связаться третий день.
– Минуточку, сэр. Я проверю по журналу.

 Бончеву показалось, что дежурный слишком долго роется в кондуите. Наконец, тот напомнил о себе:
– Должен вас огорчить, сэр, но ваша дочь не является в колледж третий день.
– Что предпринято дирекцией? – в голосе Бончева звучали нотки раздражения.
– Сэр, в известность поставлена полиция Скотленд-Ярда. Дирекция колледжа ведёт своё расследование. К сожалению, сэр,  пока никакой достоверной информацией на этот счёт мы не располагаем. Извините, сэр. – Лондон отключился.

 Настроение Стояна окончательно испортилось. Провал Куца, загадочное исчезновение дочери – не слишком ли много? Рука сама потянулась к бутылке коньяка, которая всегда была рядом.
 "Спокойно, Стоян, спокойно, – сам себя  охлаждал хозяин кабинета. – Ты же разведчик, бывал и не в таких ситуациях. А что, если  похищение дочери –  ловко задуманная игра Тарасова? Неужели он догадался, что сын академика находится у меня? И пошёл на опережение? В случае чего детей можно обменять. Если это так, то надо отдать должное профессионализму Тарасова."

 Как ни странно, такой вариант  успокоил Бончева. Похитив Изабеллу, русские  наверняка обеспечат её неприкосновенность, поскольку это в их интересах. И как бы в подтверждение  таких мыслей заявил о себе мобильник:
– Папа! Папулечка! Здравствуй, мой любимый и единственный! У меня всё в порядке, не беспокойся!..
– Доченька! – только и успел  выкрикнуть отец, как связь тут же оборвалась. – Слава богу, жива! – Рука опять потянулась к бутылке. – Значит, игра началась, но кто её ведёт и как самому повести себя в ней? Необходимо всё хорошо продумать. Прежде всего, надо ускорить сдачу завода и удесятерить  охрану Митяя…

 Та-ак, а если не русские, то кто? Многие хотят завладеть таким богатством, как  предприятие сверхсовременной технологии и,  тем более, сыном академика, способности которого безграничны.
 Выпитая рюмка коньяка вернула Грузину хладнокровие. Игра началась. Он поставил в известность своих людей в Лондоне, пообещав хорошо заплатить за малейшие сведения о дочери.  Тут же дал шифровку в Тель-Авив о последних событиях. И вдруг вспомнил о предстоящей встрече с Грудастой, которая должна передать крайне  важное донесение Куца. К сожалению, последнее.

 Приведя себя в порядок, Бончев подошёл к стеллажу, закрывавшему всю северную стену кабинета. На третьей полке отыскал библию на иврите. Вынув её,  протянул руку в освободившуюся нишу и нажал кнопку. В тот же момент под впечатляющую музыку Баха часть стеллажа отошла, обнажив искусно вмонтированную дверь. Стоян прикоснулся к едва заметному просветлённому месту. Под музыку, но уже Шопена, дверь открылась, и часть стеллажа заняла прежнее положение.
 Он вошёл в тайный проход, ведущий в "Вечерний Цыбулёвск", о существовании которого, кроме самого Бончева, никто не знал. Будучи главным строителем города, ничто не мешало ему прорыть  подземный тоннель – на случай  чрезвычайной обстановки.

 Свой второй выход тайник имел на втором ярусе "Вечернего Цыбулёвска" – в шикарной кабине, принадлежащей лично Стояну Бончеву. Хозяин часто принимал здесь гостей разного ранга, но никогда и никто не видел, откуда он появлялся и куда он исчезал после встреч. Здесь, в этой кабине, и состоялась встреча Грузина с Глафирой Серафимовной Грудастой, формальной владелицей ресторана и хорошо оплачиваемым агентом израильской разведки.
Говорили обо всём, прежде всего о делах ресторана, новостях казино, о счастливчиках и проигравших. Здесь же Грудастая передала Хозяину донесение Куца.


НАДЕЖДЫ

 На территории ярмарки, которая должна открыться через два дня, полным ходом идут завершающие работы. Приуроченная ко Всемирному Дню охраны окружающей среды, она будет проходить под эгидой ЮНЕСКО с девизом "ЗЕМЛЯ – ЧИСТАЯ ПЛАНЕТА". Участие в ней  изъявили  23 государства Старого и Нового света, Азии, Африки и Австралии, подавшие интересные и перспективные проекты. Учёные всего мира предлагали  идеи борьбы с любыми видами загрязнения окружающей среды вплоть до  фантастических поселений, обеспечивающих  идеальную экологию на уровне стерильности бытия.
Японцы представили это в виде наплавных и подводных городов. Изобретатели из амурского города Свободного предлагают новый вид  наземного транспорта, работающего на энергии постоянных магнитов огромной коэрцитивной силы и сжатого воздуха.

 Интересен проект Арабских Эмиратов, которые нашли нетрадиционное применение пыльным бурям, получая из песка многообещающий строительный материал. Канадцы представили новейшую технологию  тушения лесных пожаров. Индонезийцы, больше других страдающие от землетрясений, предложили конструкции одноногих зданий, не разрушающихся при любых колебаниях земли.

 Известно, как много  загрязняют  атмосферу выхлопные газы различных видов транспорта. Французы нашли выход, предложив модели экологически чистых самолётов и автомобилей, работающих на обыкновенной воде. Африканцы научились предотвращать  загрязнение природы вулканическим пеплом, собирая его, выплавляя и формируя из него корпуса лодок, катеров и цистерн для перевозки морским путём нефтепродуктов.

 Любопытные, если не сказать сногсшибательные, проекты  предложили англичане: двухкилометровый телескоп, размещённый на айсберге и могущий заглядывать в глубины космоса в миллионы раз дальше существующих телескопов. Они же предложили проект курорта, подвешенного в небе над океаном.

 А китайский изобретатель привёз работоспособную модель  установки для поднятия с морского дна  железомарганцевых  конкреций, золота, затонувших судов и скелетов доисторических животных.

 Группа разработчиков из Новосибирска предложила интересный  проект гидроэлектростанции, позволяющий вчетверо увеличить мощность существующих ГЭС.
Идей и разработок было столь много, что для их экспозиции в авральном порядке к комплексу выставочных залов пришлось достраивать ещё два  общей площадью около трёх гектаров.

 Устроители ярмарки предусмотрели большую, ярко насыщенную  развлекательную программу. Журналистам, освещающим тему ярмарки, отдан в распоряжение пресс-центр – уникальнейший комплекс, отвечающий самым современным требованиям СМИ. По местным  информационным каналам  передавалась назойливая реклама, приглашающая цыбулёвцев и гостей города посетить ярмарку. И надо отдать её должное, все с нетерпением ожидали  5 сентября – дня, когда должна открыться ярмарка.

 Журналист "Жёлтого Цыбулёвска" Фёдор Подстрочкин от посещения ярмарки многого не ожидал. "Охи" и "ахи" по традиции распишут все газеты. Конечно же, всех опередит "Цыбулёвская правда" – власть должна и обязана оправдать не столько надежды, сколько затраты, потраченные  из городской казны на дорогостоящее мероприятие.
В унисон старшему "брату" в ярких тонах мечтает оповестить  своих читателей и  "Молодёжный Цыбулёвск".

 Редакцию же "Жёлтого Цыбулёвска" интересует только "подковёрная" информация, а что таковой не избежать при огромном стечении  народа – в том Подстрочкин нисколько не сомневался.

 Свои ожидания и надежды в связи с  открывшейся ярмаркой были и у Никитича с Вадиком. До сих пор босс их не обижал. Деньги, правда, невесть какие, он платил вовремя, но они рассчитывали на большее. Нет-нет но сомнения закрадывались в их души: а ну как с окончанием  строительства завода  предприимчивый хозяин пожелает разделаться с ними,  как со свидетелями. Из всего многочисленного стройотряда только они знали о существовании и, главное, о месте пребывания последнего сына академика Кузнецова. Не будучи дураками, они прекрасно понимали, кто является главным строителем завода, не раз поминая добрым словом Митяя, когда  им довелось не только присутствовать при сдаче "хмельного" модуля (как они окрестили цех по производству спирта), но и вдоволь насладиться его продукцией. А пребывая под градусом, Никитич жалел, что они так легко  расстались с талантливым химиком. Как же ему хотелось стать владельцем спиртзавода!

 Вадим рассуждал куда глубже: под пьяную лавочку он соблазнял  своего партнёра и старшего товарища выкрасть Митяя и делать на нём деньги самим. Однако дальше разговоров их планы не шли: “Бастилию” штурмом не возьмёшь.

 Больше других ожидал от ярмарки автор и гениальный строитель супер-завода Дмитрий Митяевич Русий. Мысль о том, что родители знают о его заточении и попытаются вызволить, несколько утешала, но не совсем. В его мозговом компьютере строились десятки вариантов своей дальнейшей судьбы. Единственное, что он отметал сразу – это возможность его физического устранения. Такой исход – ни в чьих интересах.

 Да, он загружен увлекательной и интересной работой и, вполне вероятно, что Хозяин предложит новую, но при всём этом он никогда не предоставит свободу, а жить в заточении – такое положение никак не устраивало Русия. Как и все люди, он – молодой человек, а молодость и свобода – вещи, не могущие существовать друг без друга.

 И ещё одна мысль чаще других не давала покоя: он не мог забыть красавицу Изабеллу. В тайне Русий вынашивал планы изобрести средство, с помощью которого он может стать  полноценным мужчиной. Он не раз пытался заговорить с Хозяином о своей дальнейшей судьбе, но тот всегда уходил от разговора, заверяя, что всё будет хорошо.

 Свои расчёты на ярмарку были и у академика Кузнецова. Главная надежда, конечно же, на встречу с Русием. Он почему-то доверился Тарасову: так убедительно тот ввёл его в курс дела. Но было и другое. Академик воочию хотел увидеть собственное детище своего сына. Оно, это детище, было пер-ым серьёзным испытанием творческого гения необычного ребёнка. И как знать, применённые им в строительстве завода новые технологии и решения, возможно, пригодятся в его Институте. Сам академик не раз удивлялся смышлённости сына, которую тот проявил, чтобы заявить о себе и выйти на связь. Скольких усилий  стоило Кузнецову скрывать от жены и детей правду о Русии и двуличии Бончева! Только поэтому он чаще  стал задерживаться в Институте, где, увлёкшись обнадёживающими экспериментами в лаборатории Коломийца, Роман Романович отключался от домашних забот.

 С нетерпением ожидала открытия ярмарки и Анна Евдокимовна – бывшая Хозяйка Цыбулёвска. Хотя тщеславие ей было и чуждо, она не могла быть равнодушной  к судьбе родного  города. Некогда рядовой ветеринар, она вознеслась до уровня всемирной известности. И всё потому, что ей, как никому, повезло в жизни. Случайная встреча в Москве, искренняя любовь к первому цыбулёвскому парню, трагически прервавшему свою жизнь, появление в её судьбе  загадочного блаженного, ставшего со временем её мужем, подарившим целый отряд прекрасных  мальчуганов плоть от плоти возлюбленного – всё это перевернуло жизнь сперва Аннушки, затем Анны Евдокимовны. На её глазах никому не известная Цыбулёвка превратилась в районный центр, а затем и в современный город, занесённый во все карты мира.

 Став звездой вселенского масштаба, Анна Евдокимовна могла бы использовать свою славу в корыстных целях, но этого не произошло. Люди сделали её Хозяйкой города. Чего греха таить, были и те, кто пытался очернить её, особенно здесь подъязычивал "Жёлтый Цыбулёвск", выдавая читателям несуществующие фактики и  сенсации из жизни семьи. Но авторитет и деньги  делали своё. На глазах у простодушных сельчан их станица преображалась день ото дня, а вместе с тем рос и авторитет Анны. Без юридически оформленного референдума она стала Хозяйкой города и на таком высоком посту во главу угла своей деятельности  всегда ставила интересы своих земляков. Вот почему она всегда находила общий язык  с людьми.

 Нашла его и с бизнесменом из Израиля – Стояном Бончевым. На конкурсе проектов будущего города Цыбулёвска его проект оказался наиболее вероятным и наименее затратным. Со временем их знакомство переросло в настоящую дружбу, что позволило Стояну, несмотря на недоступность для многих пересекать  линию границы усадьбы Кузнецовых, бывать в гостях их семьи. Радовало и то, что при первой же встрече мужчины нашли тоже общий язык. Особенно сблизило их то,  что Стоян обещал  деятельное содействие в поисках их сына Русия.

 У Анны Евдокимовны была и другая цель посетить ярмарку.
В городе продолжали  трудиться десятки  близких ей людей, а затворничество в усадьбе академика не представляло возможности встречаться с ними. Но старые товарищи и друзья не забывали её, общаясь  по телефону или письменными поздравлениями. А так хотелось пообщаться вживую! При посещении же ярмарки такая возможность могла предоставиться.

 Было у неё и ещё одно желание. С тех пор, как пропал  Русий, её семейству было категорически запрещено покидать пределы усадьбы, чего больше всего не могли понять мальчишки. И хотя у них было всё для разнообразного досуга, мир не замыкался в границах территории их отца. Им, как и всем порядочным пацанам, хотелось побывать в парке, на стадионе, Дворце культуры, музее и прочих достопримечательностях Цыбулёвска. В конце концов, Анна Евдокимовна убедила Тарасова – и разрешение было получено.

 Но, пожалуй, больше всех  ждал от ярмарки Стоян Бончев. Он ничуть не сомневался в том, что действующая модель завода привлечёт к себе внимание не только обывателей. Спрос обязательно будет и, надо полагать,  аукцион не ограничится скромными ставками. Учитывая, что имена покупателей на аукционах не оглашаются, Бончев решил принять участие и в последней схватке – поднять планку выкупа, недосягаемую для других.

 С первых дней получения готовой продукции Стоян считал завод своей собственностью, но дело в том, что торги и само строительство завода проходят на территории России – государства со своими законами. И как знать, куда кривая выведет. Ясно одно, государство само заинтересовано в приобретении многообещающего проекта.

 В подобной ситуации Бончев чаще всего приходил к мысли заручиться поддержкой мэрии города,  предоставив ей необходимую сумму для выкупа завода с тем расчётом, чтобы  позднее перекупить его, пусть даже со значительным превышением стоимости.
Стоян лично руководил восстановлением завода на территории ярмарки, но за делом не забывал и о Кузнецове с Тарасовым, которых лично пригласил на торжество.  В свете последних событий,  касающихся провала Куца и похищения Изабеллы, в нём обострилось чувство разведчика. Кто, зачем, как – эти вопросы не покидали Грузина. И, конечно же, его волновала дальнейшая судьба Митяя. Если Тарасов в курсе дела, не использует ли он ярмарку для сведения счётов?

 Тем временем Тарасов тоже думал о ярмарке. Проблем навалилось много и сразу. Он никак не мог представить сценария задержания Грузина. Стоян Бончев личность довольно известная в городе. Ва-банк не пойдёшь. Притом они договорились с академиком, что о задержании израильского шпиона никто не должен знать, и в первую очередь члены семейства Кузнецова. Но если такое всё же произойдёт, где гарантия того, что Бончев выдаст Русия, даже в обмен на свою дочь?

 Все компрометирующие  материалы готовы, но где и как их предъявить Бончеву. Как всегда, необычный вариант предложил Егоров. Суть его сводилась к следующему.
В день открытия ярмарки Бончев-Грузин будет лично представлять свой товар – завод. Естественно, всё это  время Русий будет находиться в “Бастилии” под усиленной охраной. Надо срочно спланировать, а завтра осуществить план  с условным названием "Штурм Бастилии", выключить, а при необходимости устранить охрану, вывести из строя все источники связи и, если не будет  найден Русий, шантажировать Грузина.

 После долгого размышления Тарасов связался с Москвой. Не сразу, но Центр дал добро, предупредив в который раз о крайней скрытности операции, о чём не должны знать Кузнецовы.
 В дополнение ко всему возникла проблема охраны самого академика, его супруги и  их детей. Попробуй, уследи за всеми в многоликой толпе. Тарасов уже  пожалел, что так легко поддался на просьбу Анны Евдокимовны побывать на ярмарке. Он вызвал Егорова, вместе они ещё долго  обговаривали  все детали предстоящей операции.

 Часы пробили полночь.
 До открытия ярмарки оставалось двенадцать часов.

 ГОСПОДИН БЕРКУЛЬ

 В составе делегации от ЮНЕСКО было лицо, давно известное цыбулёвцам – господин Беркуль, возглавлявший международную комиссию в период  появления сенсационных  материалов о женщине, рожавшей зеркальных мальчиков в сроки, противоречащие  традиционной медицине.
 Тогда в неизвестной ему, да и всему миру Цыбулёвке, господина Беркуля поразила  уникальность экспериментов учёного-самоучки некоего Кузнецова по клонированию людей в самых примитивных условиях.

 При воспоминании затрапезной лаборатории Кузнецова он до сих пор  инстинктивно отряхивает пиджак от тараканов, когда-то сотнями насевших на него.
 Господину Беркулю запомнилась и Хозяйка города – Анна Евдокимовна, мать многочисленного  отряда зеркальных детей. Как прекрасно выглядели ребятишки-клоны! А песня, звучавшая в их исполнении на разных языках!

 Тогда на обеде, устроенном Хозяйкой города в честь авторитетной делегации,  ему приглянулся главный архитектор-строитель, как оказалось, подданный Израиля, говорящий на прекрасном английском. К сожалению,  господин Беркуль не запомнил фамилии  талантливого архитектора, а так хотелось лично пообщаться с ним! Но больше всего ему хотелось  встретиться с самим Кузнецовым: как далеко продвинулись его эксперименты?

 В международных средствах массовой связи, даже в специализированных научных изданиях, всё, что касалось Цыбулёвска,  особенно темы клонирования, ограничивалось крайне скудными  материалами. Папка, которую господин Беркуль завёл под названием "Цыбулёвский эксперимент", оставалась тощей. С подачи местного журналиста жёлтой прессы он знал о рождении у Кузнецовых  ребёнка, ставшего  поистине всемирной сенсацией. Заговорить в утробе матери и родиться с хорошо поставленными мозгами – это ли не чудо!

 Все попытки связаться с Кузнецовыми не дали никаких результатов. Правда, Беркулю  удалось выйти на связь с мэрией Цыбулёвска в надежде через Хозяйку города напомнить о себе, однако полученный ответ шокировал его: "Известная Вам КУЗНЕЦОВА Анна Евдокимовна в должности мэра города не значится". "Эти русские, – тогда подумал господин Беркуль, – из всего сделают секрет". Как крупный учёный он догадывался, что всё, имеющее отношение к работам Кузнецова, является государственной тайной. Тем не менее продолжал следить за всем, что касалось Цыбулёвска.

 Разумеется, мимо него не могла  пройти информация, опубликованная в реферативном журнале, издаваемом ЮНЕСКО, о предстоящей в июне 2002 года Международной выставке-ярмарке "Земля – чистая планета", которая пройдёт в Цыбулёвске. Вот она, прекрасная возможность осуществить заветную мечту!

 Господин Беркуль предложил свою кандидатуру в состав делегации от ЮНЕСКО. Учитывая его Международный авторитет и заслуги в деле охраны окружающей среды, большинством голосов кандидатура господина Беркуля была одобрена, и его назначили главой делегации.

 ЯРМАРКА

 День открытия ярмарки  выдался на редкость  чудесным. Стоявшие  до этого над Цыбулёвском плотные тучи за ночь ушли на восток. Ко времени оказался и кратковременный дождик, освеживший застоявшийся воздух. Постаралась и мэрия: улицы, парки и скверы сияли чистотой. Повсюду благоухали цветы, характерные для конца лета. Торжественно и призывно отзвонили колокола Цыбулёвского  собора. Весь народ от мала до велика двинулся в конец города, где размещалась ярмарка.
Общественный транспорт забит до отказа. У семафоров скопились очереди  владельцев личного транспорта. Тротуары и подземные переходы  переполнены людьми. Всё движимое держало курс в одном направлении – на ярмарку. Из громкоговорителей звучала праздничная музыка, время от времени прерываемая рекламой информационного характера.

 Ближе к девяти часам промчался кортеж машин мэра и влиятельных гостей города.
 В сопровождении дорожно-патрульной службы в шикарном многоместном автобусе ехало семейство академика Кузнецова. Многие горожане, особенно пожилого возраста, в окне автобуса легко узнавали  свою Хозяйку и приветствовали её. Она приветливо помахивала им рукой. Высунувшись из окон, радостные и возбуждённые, мальчишки махали  руками каждому встречному. Пожалуй, лишь отец семейства не испытывал особых чувств для ликования, ибо тому были причины.
 До встречи с Русием оставались каких-то полтора-два часа. До чего же медленно тянется время!

 Как ни велика территория ярмарки, но и она оказалась крайне малой из-за нахлынувшей толпы. У каждого павильона и на открытых площадках масса народа. Всех удивляли диковинки, выставленные для всеобщего  обозрения. Простые зеваки задерживались ненадолго: бегло окинув взором объект, они спешили дальше.
Совсем по-другому вели себя те, кто имел хоть какое-то представление о науке и технике. Эти вникали во все  детали,  через переводчиков интересовались особенностями технологии,  тонкостями инженерной мысли. А удивляться было чему.
Повсюду слышалось разноголосье: английский, китайский, японский, арабский, французский, немецкий, испанский, славянские и другие языки – все они являлись предметом общения между посетителями. Каждая страна старалась завлечь народ именно  к своим экспонатам, предоставив для этого собственные  шедевры кулинарии и виноделия.

 По сценарию организаторов ярмарки первые два часа отводились на знакомство с выставленными объектами. Затем предполагалась церемония открытия, выступления официальных лиц, в том числе и представителя ЮНЕСКО, часовая культурная программа лучших творческих коллективов города и области. И только потом намечались торги с аукциона. Эта часть программы считалась главной целью ярмарки.
 Вечером торжества переносились в Центральный парк города, апофеозом которых должен стать грандиозный фейерверк.

 Перед тем, как уехать на ярмарку, чтобы лично  присутствовать при демонстрации суперзавода, Стоян Бончев обошёл территорию собственного жилья, проверил всю видеоотслеживающую аппаратуру, провёл инструктаж с работниками охраны.
Убедившись в полном порядке, Бончев явился к Дмитрию Митяевичу.
Удобно устроившись в своём креслице, тот просматривал какую-то книжицу, явно превосходившую размерами самого читателя. Поздоровавшись, Бончев поздравил Русия с праздником.

– Спасибо, – ответствовал Русий, – надеюсь, что ваш завод (он хотел сказать "мой", но полная зависимость от Хозяина не позволила этого) найдёт достойного владельца.
– Думаю, обязательно найдётся! – уверенность так и выпирала на лице Бончева.
Не надеясь на положительный ответ, Русий всё же спросил:
– А нельзя ли и мне побывать на ярмарке? Так хочется  собственными глазами увидеть то, что отняло столько сил!
– Понимаю, дорогой Дмитрий Митяевич. Очень хорошо тебя понимаю! Но пока это невозможно, – категорически отрезал  Хозяин.
– Но почему? – с глубоко затаённой обидой воскликнул Русий. – Я ведь такой маленький, ничем не привлеку внимание.

 "Кроме сыщиков Тарасова", – подумал Грузин и повторил категорический отказ.
 Пытаясь отстоять свою позицию, Русий продолжал:
– Я своё слово сдержал. Действующий проект многообещающего завода построен. Я… я готов сотрудничать с вами и дальше, но мне нужна свобода. Я… я… хочу домой, только дома я буду свободен. Пожалуйста, отпустите меня, – и уже совсем отчаявшись. – Ну, хотя бы устройте мне встречу с родителями. Я… я сильно по ним стосковался. – Русий готов был расплакаться.
– Успокойся, Дмитрий Митяевич, я подумаю о вашей встрече, но только не сейчас. – Бончев обдумывал варианты такой встречи, но он не знал  и не мог знать о том, как сложится сегодняшний день.

 Внезапно возникшая мысль о дочери напомнила ему о возможном варианте обмена:
– Как знать, дорогой, как знать… Возможно, такая встреча состоится сегодня.
При этих словах Хозяина сердчишко Русия трепетно забилось. "Возможно сегодня! Возможно сегодня!.. Но как это произойдёт?" – пытался представить Русий и не смог. Оставалось только надеяться и  выжидать время.

 Увидев, как повеселел Митяй, Грузин приступил к осуществлению главной цели своего посещения:
– Дорогой Дмитрий Митяевич, в самом деле ты сильно устал и тебе просто необходимо отдохнуть, о чём я и позабочусь. Но не здесь.
"Боится и хочет меня спрятать", – решил Русий. И как бы в защиту:
– Дядя Стоян, мне и здесь хорошо. Очень интересная книга.
– Там будет ещё лучше, – с этими словами, поскольку торопило время, Грузин бережно взял на руки Митяя, спрятал во внутреннем кармане пиджака и прошёл в кабинет, где открыл потайной ход.

 Проектом подземного перехода было предусмотрено несколько ниш, оборудованных под самостоятельные помещения. На всякий случай. В одной из таких комнат Грузин и закрыл Русия. Время торопило: шёл десятый час. Надо успеть на открытие.

 Как только агенты Тарасова доложили о том, что Бончев-Грузин  объявился на ярмарке, полковник дал добро  Егорову приступить к  операции "Штурм Бастилии".     Первым делом на специализированной машине, стоявшей и замаскированной неподалёку от  усадьбы Бончева, был включён высокочастотный генератор, который  отключил все приборы связи в "Бастилии". Одновременно над территорией завис вертолёт, сбросивший отряд спецназа.

 Поскольку спецы знали своё дело в совершенстве, операция прошла быстро и бескровно. Но все попытки обнаружить Русия ни к чему не привели. Охранники Центра управления подтвердили, что всего час назад Хозяин взял с собой Русия. Куда он с ним ушёл, они не знали. Все следы присутствия Русия были зафиксированы, с охранников взяты показания. Учитывая, на что способен Грузин и слишком маленькие  габариты Русия, сыщики особенно тщательно обшмонали кабинет Хозяина, но Русия нигде не обнаружили.

 Егоров лично вникал во все места, где можно спрятать сына  академика. Никогда ещё его уверенность не была так сильна. Ему хотелось обрадовать шефа и оправдать его доверие. Но сколь ни тщательно вёлся обыск, Русия не нашли. Обстоятельства требовали выйти на связь с шефом немедленно.
 Капитан предполагал  разнос и внутренне был готов к этому. Но к его удивлению известие о провале Тарасов принял спокойно, разноса не последовало. Более того, полковник пытался успокоить Егорова:
– Ты, капитан, сильно не расстраивайся. Мы предполагали такой  вариант. И что имеем? До-ка-за-тель-ства. Доказательства того, что Русий всё  время находится у Грузина. А за умышленное укрывательство сам знаешь, что полагается по закону. Это во-первых. А во-вторых, Грузин оказался умнее нас. Видно, почуял что-то неладное и упредил события.

- Вероятней всего, Русий находится на территории в месте, известном только Хозяину. А отсюда вывод:  надо срочно поднять карту строительства "Бастилии". И самое главное,  на территорию никого, даже самого Грузина, не впускать и, тем бо-лее, не выпускать. Начинаем решающий этап  операции. Держи меня в курсе и немедленно сообщай о любой мало-мальской детали.
 Я нахожусь на ярмарке в качестве почётного гостя Стояна Бончева – нашего Грузина. Звони сюда.

 ПОЛЁТ ФАНТАЗИИ

 Настоящее столпотворение  детворы с родителями у круглого павильона аттракционов. Сюда поспешила и Анна Евдокимовна с детьми. Но пройти вовнутрь  можно было только взобравшись по лестнице на второй этаж, а оттуда – спустившись вниз на первый.
 Очутившись в павильоне, посетители  увидели идущее вдоль всех стен кольцо пластмассовой трубы диаметром сантиметров тридцать-тридцать пять.
 Всю середину помещения занимала громадная пенопластовая  тарелка метров двадцать пять в диаметре и толщиной больше трёх метров. Она покоилась на поверхности  воды неглубокого  бассейна. Небольшие сотрясения извне заставляли воду колебаться, а тарелку подрагивать.

 Когда павильон наполнился народом, из небольшой комнатушки вышел очкастый молодой человек в униформе, неся в руках железный то ли стол на толстых резиновых колёсиках, то ли тележку, напоминающую букву "П":
– Для всех. Меня зовут Валера. Слушаться беспрекословно. От этого может зависеть ваша жизнь. А теперь внимание! Отойти на два метра от трубы! Мамы и бабушки,  во избежание травм отведите детей от кольца!
 Очкарик установил тележку на пол над трубой, ещё раз придирчиво глянул на посетителей и нажал зелёную кнопку на стене: тележка тут же сорвалась с места и за какие-то пять шесть секунд дважды облетела  по кругу весь павильон, а это ни много ни мало метров восемьсот.

 Нажав на красную кнопку, Валера остановил  это необычное устройство. Гул восхищения наполнил помещение:
– У-ух! Вот это да!
– Ни бана! – оранул кто-то из пацанов. – Вот это скорость! А где у неё мотор?
– Нет у неё мотора.
– А как же она ездит  без мотора?
 Не отвечая на вопрос, очкарик продолжил:
– Может, кто прокатиться желает? – Видя, что ребятишки с интересом рассматривают  это транспортное чудо и жмутся друг к дружке, пояснил. – Совершенно бесплатно. Не бойтесь, я поставлю небольшую скорость.

 Он установил на тележке пять тяжеленных гирь и снова пригласил ребят:
– Ну, кто смелый?
 Вперёд вышел Каин:
– А можно мне?
– Можно. Кто ещё? Ещё троих надо. Кто?
 После того как четвёрка, свесив ноги с тележки, уселась по обе её стороны, Валера нажал зелёную кнопку. Тележка сначала медленно, потом с ускорением прошла один круг, другой, третий. После пятого круга он остановил её:
– Ну, как, хлопцы? Любопытная вещица?
– А как она работает?

– А вы не догадались? Её движет сжатый воздух.
– А где он?
– В трубе. В трубе находится и поршень с магнитами. Вот они-то и движут тележку.
– Как? Воздух и магниты там, а тележка тут… А-ааа! Понятно! Магниты притягивают железо, правильно?
– Правильно. Молодчина.
– Так это можно протянуть такую трубу через всю Россию и пускать один за другим экспрессы! – сообразил Каин.
– Можно, – согласился Валера, подходя к пенопластовой тарелке.

 – А теперь желающие могут прокатиться не по земле, а по воздуху. Есть желающие?
Таких оказалось полпавильона.
– Давайте человек десять!
 Толпа сорвалась с места. Задние потеснили передних. Несколько пацанов, среди них и Каин, и две девочки упали в воду в зазор между тарелкой и стеной бассейна. Их тут же выловили и первыми посадили на тарелку.
Очкарик подошёл к борту бассейна, открыл небольшую крышечку на нём и нажал кнопку, после чего сферическая  крыша, разделившись на две половины, стала разъезжаться в стороны, открывая бирюзовое солнечное небо:
– Сейчас вы полетите к инопланетянам, – пошутил он. – Не боитесь?
– Нет! – в один голос закричали отважные путешественники.

– Ну, нет так нет, – нажал кнопку "пуск", и тарелка стала медленно подниматься к верху павильона. Вот она уже над крышей. Над городом. И поднималась бы ещё, но Валера снова поколдовал с кнопкой и, соединённая тонким  стальным тросиком с дном бассейна, тарелка начала спасительный спуск.
– Ну, как?
– Клёво! Я думал, правда, к марсианам лечу, – говорил возбуждённо Каин и вдруг скис. – А потом вниз. Не хотелось так… А где здесь мотор?
– А нет здесь мотора.
– Но в трубе-то был, правда, не совсем обычный.
– А здесь его никакого нет.

– А как он так… без мотора совсем?
– Видите ли, ребята. В нашем институте сделали пенопласт с отрицательным весом. То есть его вес тянет не вниз, на землю, а вверх к небу. Вы все, наверно, грамотные, химию, физику в школе изучаете. Какой газ легче воздуха?
– Водород!
– И ещё гелий.
– Верно. Мы в нашем пенопласте ячейки заполнили не воздухом, а смесью водорода с гелием – и он стал сверхлёгким. А скажите-ка мне, где можно использовать такой пенопласт?
– Валера, –  сказала одна из тех девочек, что упала в бассейн. – Мои родители улетели отдыхать на море. Мама говорила, что там целебный воздух. А если над морем, высоко над волнами подвесить такую тарелку с людьми, они же тоже лечиться будут?

– Будут. Как тебя звать, девочка?
– Таня. Спиридонова Таня.
– Молодчина, Таня! А почему, собственно, нельзя заякорить огромный пенопластовый остров над океаном или тайгой, где всё пропахлось лечебными фитонцидами и эфирными маслами, и не устроить  там курорт. Сотни людей лечатся, отдыхают, ловят рыбу. Можно. Можно, Спиридонова Таня!
– Во даёт Танюха! – искренне восхитился Каин, обращаясь к своим  братьям и матери. – Она в нашем классе учится…

 Валера ещё два часа катал ребят на безмоторной тележке и поднимал их к "инопланетянам". Даже Анне Евдокимовне удалось влиться в состав последнего экипажа, улетающего в небо.


ЧУДО 21-ГО ВЕКА

 Копия уменьшенного в двадцать раз завода – этого суперсовременного универсального комплекса – находилась в самом большом павильоне в центре ярмарки. Она представляла собой цветок астры с девятью ярко окрашенными лепестками – производственными модулями, предназначенными для полной утилизации отходов человеческого  бытия – содержимого городских свалок: оно перерабатывалось здесь в продукцию, применяемую в различных  отраслях народного хозяйства.

 Стоян Бончев лично  приветствовал чету Кузнецовых,  предложив им осмотреть свой  супер-экспонат. За день до этого Бончев назначил экскурсоводом Виктора Васильевича Смышленого. Пообещав талантливому  спецу большое вознаграждение, уговорил его выдавать себя за  автора проекта. Не сразу, но инженер согласился, ещё и потому, что  в ходе строительства завода прекрасно изучил технологию всех девяти модулей и теперь вполне был готов к роли экскурсовода.
Открыв широченный вход в павильон, он приветствовал посетителей:
– Прошу, уважаемые гости! Здесь вы увидите то, к чему во многих  странах тянулась инженерная мысль, но только у нас, в России, она воплощена в жизнь…
 
 Все превращения происходили на глазах многочисленных посетителей, которые видели, как к одному лепестку подъезжал раскрашенный, как  детская игрушка, мусоровоз, за рулём которого уже известный читателям Никитич, а рядом с ним его напарник Вадик. Оба в красивых удобных спецовках.
 Когда задним ходом  машина въезжала на перевалочную площадку, тотчас  автоматически бесшумно  откидывалась крышка модуля, закрывавшая большую воронку. Нажатием кнопки Никитич опрокидывал содержимое кузова в чрево воронки, а на подходе уже стоял очередной мусоровоз.

 Смышленый пригласил посетителей к следующему модулю, предназначенному для сортировки сырья, где основную площадь занимала большая чаша, внутри которой вращалась широкая лента. По бокам чаши  расположены  семь отделений – приёмных пунктов рассортированного  мусора. По ходу её продвижения умные лазеры открывали одно за другим окна, пройдя через которые отсортированная  продукция по новым транспортёрам  путешествовала в производственные  цеха.

 Поскольку технология производственных модулей представляла строгую секретность, разглашению она не подлежала, хотя любопытных, желающих узнать принципы работы было больше, чем достаточно. Одним из таких, крайне заинтересованных узнать необычные технологии, был и Роман Романович Кузнецов, но даже ему Бончев не доверил свои секреты. Но и от того, что уже  увидел академик, он был в восторге, ничуть не сомневаясь в том, что хитрые механизмы, да и весь завод – творение ума его сына Русия.

 Многое из того, что не заметили другие, вполне могло найти  применение в лабораториях Института. Чувство гордости распирало Кузнецова как отца:  его так и порывало высказать вслух своё мнение – "Это мой сын! Это всё мой сын!" – но приходилось  сдерживаться.

 Знакомство с заводом продолжилось на площадках, куда поступала готовая продукция. Здесь впечатлений намного больше. Только что на глазах у всех внутрь загрузился самый обыкновенный мусор, а уже на выходе рабочие, обслуживающие завод, аккуратно складывали готовую продукцию. Чего здесь только не было!
Блок строительных материалов выдавал из  своего чрева различную прессованную древесину,  резиновые плиты, металлическую кровлю, кирпичи, фанеру и прочий ассортимент. Блок бытовой  химии также поражал своим многообразием. Здесь было всё:  от стирального порошка до краски, отпугивающей мух и тараканов,  от убыстрителей роста растений до парфюмерии. Не такой  броской, но тоже разнообразной была и продукция  цеха, производящего органические и минеральные удобрения.

 Многолюдно и на площадке, где складировалась аптечная продукция. Страдающие  нездоровьем люди нашли здесь многое из того,  что годами нельзя достать  в традиционных аптеках. Предприимчивый Бончев организовал  тут же продажу  ле-карств по льготным ценам. От желающих приобрести не было отбоя. Провизоры не успевали удовлетворять всех страждущих.

 Симпатичными брикетами поступала на обозрение  бумажно-целлюлозная продукция марки "Снегурочка". Но, как и ожидалось,  больше всего  посетителей собралось у модуля по производству спиртоводочной продукции.  Здесь прежде всего поражала тара: напоминающая привычное стекло, она на самом деле была из материала, ранее неизвестного науке. Будучи освобождённой от  содержимого, она буквально на глазах плавилась, оставляя после себя несколько капель приятно пахнущей тягучей жидкости.

 Посетителям предлагалась дегустация  любого напитка. Желающие запастись товаром впрок могли купить его и тоже  по ценам значительно ниже цыбулёвских.
Среди  дегустирующих были  и уже  оставившие руль мусоровоза Никитич с Вадиком, успевших на халяву нализаться до потери пульса.

 Представителей бизнеса, конечно же, интересовала стоимость завода, сулящего баснословные прибыли,  и возможность его приобретения.
 Обойдя весь завод, Кузнецов окончательно убедился в перспективности нового предприятия, а главное в таланте сына. Нетерпение как можно скорее увидеть Русия ещё больше овладело им. Возможных претендентов на покупку завода интересовала фамилия автора проекта. Ничуть не смущаясь, Бончев указывал на Смышленого, который при этом испытывал жуткую неловкость. Стараясь сгладить её,  он отвечал на многочисленные вопросы, обходя эту тему.

 Бончев участвовал в разговорах по реализации завода, общаясь с людьми на разных языках: то на английском, то на русском, то на иврите. Он предлагал  решить участь  завода на аукционе. Бизнес есть бизнес: кто заплатит больше, тот и станет владельцем уникального проекта.

 В толпе любопытствующей братии Бончев не замечал пронырливого журналиста из "Жёлтого Цыбулёвска" Фёдора Подстрочкина,  который задался целью сделать из всего увиденного сенсационный материал. Он долго бродил по павильонам в поисках нужной информации. Нашёл кое-что у японцев и китайцев, но, узнав о чудо-заводе, немедленно устремился туда. Сенсация не заставила себя ждать. Когда Стоян Бончев отвечал на вопрос русского журналиста, причём отвечал  с хорошим грузинским акцентом, Подстрочкин узнал голос человека в чёрном. "Эврика! – воскликнул он. – Вот мы и встретились!.."

 В ЗАТОЧЕНИИ

 Оставшись один, Русий прежде всего осмотрелся. Помещение, в котором запер его Хозяин, напоминало типичный номер, правда, далеко не рядовой гостиницы. Здесь было всё для уютного отдыха: удобная мебель, широченная кровать, зеркальный сервант, трёхкамерный холодильник, встроенный в стенку бар  с разнообразным спиртным.
 Впечатлял солидных  размеров  совершенно плоский, как бумага, телевизор. Здесь же находился музыкальный центр с набором кассет и дисков. Самым современным требованиям отвечали ванная  и санузел.

 Вся обстановка рассчитана на нормального человека, к каковым исключительно  по росту Русий себя не причислял. Поэтому он чувствовал  в этих апартаментах неуютно. Чтобы как-то скрасить одиночество, он включил музыку, остановившись на лёгкой классике.
 Настроение немного улучшилось. Захотелось есть. Потребовалось немало усилий, чтобы маленькими ручонками открыть дверцу здоровенного холодильника. После нескольких попыток это удалось. Брюхо холодильника забито разнообразной снедью. Но все эти бутылки, пачки, пакеты, свёртки были такими огромными! Воспользоваться ими для маленького Русия представляло существенную проблему. Да и посуда в серванте соответствовала немалым размерам.

 Талантливый специалист, создавший проект и построивший  чудо-завод оказался бессилен в простой  житейской ситуации. "Что значит не по Сеньке шапка", – вспомнил известную присказку Русий.
 По-видимому Хозяин торопился и не предусмотрел  необходимые детали. Но есть всё же хотелось, и Русий удовольствовался парой перепелиных яиц, сдобной булочкой, плиткой шоколада и соком "Наш сад". Насытив желудок,  он сразу утонул в кресле и включил телевизор. К его удивлению, телевизор оказался в рабочем состоянии.
В спешке, что простительно Хозяину как человеку, но никак непростительно разведчику, Грузин забыл заблокировать технику. "Спасибо хоть за это", – мысленно поблагодарил Хозяина Русий.

 Переключая каналы, он наткнулся на программу местного телевещания. К величайшей его радости  шла прямая трансляция с Международной  ярмарки. Почувствовав себя участником ярмарки,  он забыл о своём положении. Лишь одна мысль волновала его:
с минуты на минуту пусть заочно, но он должен встретиться с родителями. А в том, что они там будут, Русий не сомневался. А если будут, то непременно с братьями. Сладостная истома разлилась по маленькому тельцу.

 На экране монитора оператор показывал достижения  японских учёных. В большом  прозрачном аквариуме чётко просматривался макет подводного города с движущимися человеко-роботами. Поражала оригинальность планировки,  удивительной красоты мир океанских глубин:  рифы с красными и серыми водорослями, актинии, стаи разноцветных рыб. Желающих приглашали  лично посетить подводный город.
"Интересно,– подумал Русий, – как эти японцы обеспечивают переработку отходов своего бытия. Неужели у них нет морских свалок?"

 Вот на экране павильон необычных аттракционов. Большая толпа, в основном, детей разного возраста. Все в возбуждённом состоянии.  Но что это! Русий вскочил.
 В ликующей толпе он отчётливо разглядел своих братьев. Какой-то очкарик  приглашал их пройти внутрь павильона, призывая не бояться:
– Ну, кто смелый?

 К величайшему удивлению Русия первым изъявил желание Каин, хотя среди братьев он не считался храбрецом. За ним поспешили и другие.
Ребятне предлагали прокатиться на необычном транспорте, представляющем собой платформу на четырёх колёсах.
Крупным планом телеоператор показал настенную табличку:

Экологически чистый
ПНЕВМОМАГНИТНЫЙ ТРАНСПОРТ
Может работать на суше
(на песках, болотах, льду, в шахтах),
а также на поверхности воды и под водой.

 Рядом у большого бассейна толпа осаждала аттракцион "Полёт к инопланетянам". Несколько человек, в том числе и вездесущий Каин, залезли на круглую платформу. Человек, обслуживающий аттракцион, нажал кнопку – и платформа, не имея двигателя, стала подниматься вверх. Похоже, что у "инопланетян" захватило дух, поскольку они поднялись выше самого высокого здания Цыбулёвска. Поднялись бы ещё выше, но страховочный трос исчерпал свои возможности. Также плавно "летающая тарелка" приводнилась в бассейне, с которого и поднялась.

 Когда  хозяин аттракциона объяснил секрет уникальной платформы, Русий не сдержался:
– Как же так! Это моя идея! Идея воздушного пенопласта! Вот жулики! Неужели её осуществили дядя Слава и Вадик?!
 И тем не менее, Русий был доволен. Его задумка сработана  в материале.
 Предложили подняться в "космос" второй партии. От желающих не было  отбоя. Среди прочих оказалась и женщина. В толпе она не выделялась. Но вот она села на "летающую тарелку", повернувшись лицом к телезрителям.
– Мама! Мама! – не воскликнул, а заорал Русий. – Мамочка! Я здесь!

 Этой женщиной действительно была Анна Евдокимовна, его, Русия, мама.
Показали ещё несколько многообещающих экспонатов. И везде масса народа. Два-три решения понравились Русию, их можно использовать в практике. Но вот комментатор заострил внимание  телезрителей на том, что больше всего посетителей устремляется  к действующему проекту суперзавода, наиболее отвечающему девизу ярмарки. При этих словах Русий готов был сам  влезть в экран.

 Его детище предстало во всей красе. В роли экскурсоводов выступали сам Хозяин и Виктор Васильевич Смышленый. С замиранием сердца  следил Русий за каждым моментом съёмки,  за каждым словом комментатора.
Промелькнули знакомые лица Никитича и Вадика. Только что они были в кабине мусоровоза, а уже засветились в толпе  дегустирующих продукцию спиртоводочного цеха.
– Вот прощелыги.
Привлёк внимание серьёзный мужчина, весьма солидный и чаще других задающий вопросы.

 Русий сочувствовал Смышленому, которого Хозяин  выдавал за автора проекта. В самом деле, не называть же  имя настоящего автора.
"Но где же отец? Где?!"
 От появился неожиданно. Солидный мужчина, увидевший его, бросился с приветственным криком:
– Роман Романович! Роман Романович! Как я рад!
В этот момент камера и высветила Кузнецова – любимого Ота Русия.

– Господин Беркуль?! – Академик пошёл навстречу юнесковцу.
– Папа! Папа! – со слезами радости воскликнул Русий. – Я здесь. Я здесь!
Конечно же, Русий понимал, что ни мать, ни отец не услышат его, находящегося взаперти. И всё же он был рад, что увидел родные лица. Но радость продолжалась недолго. Апатия и тоска вновь овладели  им: когда?  Когда он воочию увидит дорогих ему людей?
Вдруг совсем неожиданно  на память пришли последние слова Хозяина:
– Как знать… как знать… Возможно,  такая встреча состоится уже сегодня.
Что имел он в виду?

 ТОРЖЕСТВЕННАЯ ЧАСТЬ

 Время, отведённое на знакомство с экспонатами, закончилось. По громкоговорящей сети участников и посетителей ярмарки просили пройти к эстраде, специально сооружённой в плане мероприятий. Господин Беркуль шёл вместе с Кузнецовым. Проходя мимо аттракциона с "летающей тарелкой", Беркуль приветствовал Анну Евдокимовну, которая была растрогана этой встречей. Кузнецовы пригласили господина  Беркуля нанести им визит. Как водится в таких случаях, приглашение было с благодарностью принято.

 Анна Евдокимовна представила господину Беркулю своих детей, каждого по имени, и на этот раз приветливый француз умилился этими ангелами, хотя и сильно повзрослевшими. Торжественная часть прошла быстро и организованно. Мэрия города благодарила ЮНЕСКО за то, что по его совету её родной Цыбулёвск был выбран местом проведения Международной ярмарки. Среди лиц,  внёсших особый вклад в подготовку и проведение солидного мероприятия, звучало много имён, причём имя Стояна Бончева упоминалось неоднократно.

 Правящая власть не забыла и заслуги Анны Евдокимовны – первой и главной Хозяйки Цыбулёвска. Администрация поделилась дальнейшими планами по благоустройству города, призывая всех жителей поддержать инициативу "Быть  Цыбулёвску чистым городом!"

 Как главный представитель ЮНЕСКО, слово держал и  господин Беркуль. Он наговорил много тёплых слов в адрес Анны Евдокимовны, давшей жизнь городу, Стояна Бончева – за особые  архитектурные решения, мэрии города, согласившейся на проведение  довольно затратного мероприятия, каковым безусловно является Международная ярмарка под очень серьёзным девизом. Достались слова благодарности и всем государствам, принявшим  в ней участие.

 В ответном слове представители государств высказывали  озабоченность по поводу усиливающегося загрязнения Земли,  недостаточности мер, направленных  на улучшение экологии. Всем импонировали действия мэрии Цыбулёвска в решении последней такой сложной  проблемы.

 С особым вниманием слушали Анну Евдокимовну. Сильно не увлекаясь, она напомнила своим землякам о том, как ранее никому неизвестная Цыбулёвка превратилась в современный красивый и чистый город. В этом заслуга всех горожан вместе и каждого в отдельности. Она пожелала сохранить добрые традиции и идти дальше по превращению города в цветущий оазис юга России.
Впечатляющим был и сводный концерт лучших коллективов и признанных талантов города. Особенно  торжественно прозвучал гимн Цыбулёвска в исполнении хора  мальчиков семьи Кузнецовых. Как и при первом посещении Цыбулёвска, господина Беркуля очень растрогало их пение.
 Впереди  предстояла  главная часть программы – аукцион по продаже экспонатов ярмарки.


РАЗВЛЕКАТЕЛЬНАЯ ПРОГРАММА

 Во второй половине дня программа "Полёт фантазии" была более насыщенной, чем в первой. Ещё до открытия экскурсовод Валера поднял из бассейна под самую  крышу пенопластовую  тарелку, мешавшую все сегодняшние действа  проводить в воде, глубина которой не превышала полутора метров…
 Столпившись по трёхсотметровому  периметру бассейна, люди с нетерпением ждали, чем же сейчас удивит их этот всезнающий очкарик. По дну водоёма была проложена такая же труба, как и та, по которой катались на  тележке многие из тех, кто после  обеда находился здесь.
 На оба конца трубы надеты резиновые шланги, один из которых был присоединён к компрессору.

 Пока посетители ждали Валеру из его каморки, Каин вертелся то у одного конца шланга, то у другого. Со свойственным ему любопытством он исследовал малогабаритный компрессор,  выдающий большую мощность.
Валера выставил наружу три необычные сиденья на цилиндрических катках  и только хотел  пригласить к себе мальчишек, как первым к нему подлетел Каин:
– А можно мне?
– Ты знаешь, что это такое?
– Сюда можно садиться,  вращать цилиндр ногами и везти себя.
– Догадливый малый, – похвалил Валера неуёмного пацана, старающегося быть везде. – А знаешь, для чего нужен этот самокат?
– Ха! – ухмыльнулся Каин. – Тренировать ноги.

– И излечивать плоскостопие, – добавил удовлетворённый ответом Валера. – Садись на этот лечебный самокат, и вы, ребята,  тоже. Катайтесь вокруг бассейна, и другие пусть попробуют. – И обратился к присутствующим. – Хлопцы, нужны два помощника.
 Тут же от толпы отделился Осий, старший из братьев-клонов, и опять вездесущий Каин, уже успевший откататься на лечебном самокате. Валера увёл их в свою комнатушку. Через минуту они появились, неся на руках устройство, похожее на бобслейные сани, только закрытые прозрачным кожухом со всех сторон.
Валера спрыгнул в воду:
– Давай аппарат.
Установив аппарат на зависший над трубой плотик, попросил столпившихся:
– Ну, кто хочет первым посмотреть подводный мир, сигайте на плот.

 Можете не поверить, но и тут первым оказался Каин и ещё один пацан из цыбулёвских.
 Валера поднял герметичный прозрачный  кожух,  усадил под него мальчишек и, легко сдвинув аппарат с плота в воду, медленно опустил его над трубой. Аппарат был на весу, не касаясь дна. Проверив его герметичность,  Валера включил незлобливо зашипевший компрессор – и "бобслей" медленно поплыл под водой к противоположному борту.
– Ну, как? – спросил очкарик, когда мальчишки выгрузились наружу. – Что  вы там увидели?
– Я перепугался! – вылупил глазёнки цыбулёвец. – Думал – настоящий умка, а это…  Вы напугать нас хотели, да?

– Нет, конечно. Просто  большая игрушка белого медведя помещена  на дно, чтобы вы её увидели. Это нужно для сооружения более мощных исследовательских аппаратов для океанологов. Надеюсь, убедились, что пневмомагнитный  транспорт может работать не только на суше, но и под водой.
– А на воде может?
– А вот мы сейчас и проверим.
 В этот момент к бассейну подошли два сильно шатающихся мужика и сразу к экскурсоводу.

– Шеф, а можно нам? Больно игрушка уматная, – сказал Вадик (это были они  с Никитичем) и, вынув десятидолларовую бумажку,  сунул в нагрудный карман Валере.
– Я никому не отказываю, но вы пьяны.
– Да ты что, шеф! Мы под маленькой-маленькой мушкой… жожофилой.
Толпа, сначала принявшая вошедших суровым молчанием, заулыбалась:
– Да пусть попробуют… жожофилы-дрозофилы.
– Ладно. Садись, – Валера пристегнул верх  к "бобслею" и включил  "пуск". Аппарат поплыл  к противоположному берегу. Неожиданно спокойно разглядывавшие  подводный мир приятели забеспокоились так сильно, что  стали рваться наружу. Поломав все защёлки на аппарате,  они сбросили кожух и, захлёбываясь, с вытаращенными глазами  кинулись к берегу, оглашая посетителей страшными криками:
– Там медведи! Раздерут всех! Делай ноги!

 Под сводами огромного  павильона ещё долго не смолкал хохот отдыхающей молодёжи…
Когда инцидент был исчерпан, Валера опустился к трубе,  отцепил от неё мешки с песком. Облегчённая труба  мгновенно всплыла на поверхность.
– Кто не боится игрушечного медведя, может попробовать  проехаться от борта к борту по воде.
И опять  порядком поднадоевший всем Каин вырвался вперёд. Валера осадил его:
– Остынь, малый. Ты уже всё перепробовал.
– А это? – настырничал Каин.
– Девочки… вот вы двое, – указал рукой Валера на стоявших у самого борта девчонок с искрящимися глазами.

 Когда те уселись, Валера нажал "пуск" – и "бобслей" (уже без кожуха) понёсся по воде, но не  доплыл до противоположного берега каких-то десяти метров,  девчонки, ища глазами белого мишку,  сильно наклонились на один борт и сразу оказались в воде. Их тут же  выловили и увели отжиматься  и обсыхать в "апартаменты" Валеры. А он ещё часа два катал ребятишек на воде и под водой, то прицепляя груз к трубе, то отцепляя. А потом, взглянув на часы, объяснил, что на сегодня развлекательная программа закончена.

 МОСТ, СОЕДИНЯЮЩИЙ ГОСУДАРСТВА

 Когда павильон заполнился взрослыми, экскурсовода Валеры здесь уже не было.  Его место занял доктор океанологии из Владивостока Сидорюк. Под потолком зависла "летающая тарелка", а на поверхности  бассейна размеренно покачивались десять пенопластовых шаров метрового диаметра,  соединённых друг с другом никелированными трубами, протянутыми от борта к борту.
– Господа! – обратился к представителям  государств и бизнеса Сидорюк. – Перед вами мост, который, по расчётам наших специалистов, может соединять  не только берега  речек и рек между городами и областями, но и соединять государства и континенты.

 Обратите внимание на простоту  конструкции. Путепровод, по которому движутся международные  экспрессы и автотранспорт, проходит сквозь шарообразные поплавки, выполненные из жёсткого пенопласта в прочной нержавеющей оболочке. Заякоренные поплавки имеют такие размеры, что под путепроводом свободно могут проходить суда любого габарита.
 Между двойными  стенками путепровода проходят сверхпрочные  натяжные тросы, закрепляющие нить на противоположных берегах.
– Ну, это понятно, – спросил  один из бизнесменов. – А как ваш мост поведёт себя  при шторме  баллов этак в десять?

– Как вы видите  на работоспособной модели, а что она работоспособна, скоро в этом убедитесь, нить путепровода и поплавки – это не что иное, как бусы у женщины. Нитка, на которую  они нанизаны, не переламывается. Так и здесь: от одного поплавка до другого – один  отрезок нитки, дальше – другой, ну и так далее. Все  они соединены шарнирно, что не позволяет никаким волнам и ветрам рвать их. Ну, а то, что  парусность моста минимальна, объяснять, думаю, не надо.
– Простите, как "не надо"! В регионах с постоянными ветрами огромные площади шаров будут постоянно находиться под действием сил, которые, накапливаясь,  вызовут такое напряжение в материале, что никакие тросы, якорные и натяжные, не выдержат.

– Вы правы, – согласился океанолог. – Но вы и не правы. Отрицательное  воздействие ветров и волн почти полностью снижено  за счёт того, что поплавки вращаются, а проходящий внутри них  путепровод только прогибается в местах  сочленения.
 Многоликая толпа начала перешёптываться, переговариваться, спорить, показывая руками и взглядами  на мост. Сидорюк спокойно выжидал, ожидая каверзных вопросов. Судя по всему, он был готов ответить на любой из них. И вот вопрос этот прозвучал:
– Хорошо, господин учёный. Предположим, между Россией и Америкой протянули этот путепровод. Вы не забыли, что Берингов пролив несколько месяцев находится подо льдом?

– Не забыли. – Ответил океанолог. – Еще вопрос.
– А вопрос такой, господин учёный. Во время таяния льда не унесётся ли  ваш вмёрзший в лёд мост в тихий океан гигантскими покрывалами льда? – это было сказано с таким сарказмом, что Сидорюка несколько покоробило. Но не смутило.
– Не унесётся. Потому что круглые поплавки выдавливаются льдом на его поверхность, а во время прохода под ними льдин  они свободно перекатываются по ним.
– Спасибо. Вы хорошо подготовлены, господин учёный.
– Ну, раз вопросы исчерпаны, приступим к демонстрации. – И вдруг, за-интересовавшись, Сидорюк повернулся к задавшему каверзный вопрос. – Простите, господин, вы из какой страны?

– Канада.
– Тогда понятна ваша заинтересованность. Из страны тысяч островов. Естественно, вас должен интересовать  этот проект.
 Сидорюк включил кнопку "волны" – и тотчас с обоих сторон нитепровода  поднялись волны, раскачивая шары и перегибая всю нить.
– А сейчас внимание, господа! Я впускаю в путепровод эту машинёшку  с электрическим мотором. Угол в местах  перегиба доходит до ста двадцати градусов. Так может быть и при сильнейшем шторме на море. Доедет ли наше авто до противоположного берега?

 Всего каких-то восемьдесят метров. Но прошла минута, другая, третья,  а машинка так и не появилась. Да и застрять она не могла – диаметр трубы  позволял ей двигаться свободно.
 Все напряжённо ждали. Но вместо того,  чтобы ослабить волны,  Сидо-рюк усилил их. Угол  в местах перегиба достиг сотни градусов.
– Глупая затея, – безнадёжно махнул рукой один из российских бизнесменов.
– Да, – в знак согласия с ним закивали другие. – Здесь надо что-то другое…

 В этот момент многострадальная машинёшка выпрыгнула из противоположного конца трубы. Под сводами павильона аттракционов раздался всеобщий вздох облегчения.
Сидорюк взял машинку в руки, осмотрел её, как врач, внимательно и придирчиво. Ему хотелось  ласкать её, целовать, говорить ей всякие хорошие слова.
На днище и боках машинки во многих местах облетела краска. Кое-где жесть, из которой она была сделана, была погнута. "Сколько ж ты натерпелась в этой абракадабре!" – мысленно пожалел он и как любимую кошку погладил неодушевлённую модель, доказавшую всем этим денежным мешкам и высокопоставленным чинушам, что  наплавные мосты можно строить не только между берегами, соединяющими города,  но и между берегами, соединяющими  континенты.

– Господа! – воспрянул океанолог. – Переходим к золоту.
При слове "золото" павильон пришёл  сначала в движение, потом надолго замер.
Сидорюк показал всем круглый аквариум, наполненный белыми шариками величиной с горошину.
– Господа, на дне моря, в данном случае бассейна, находятся разные полезные ископаемые, которые надо,  не спускаясь под воду самим, поднять  их на поверхность. Я высыпаю шарики в воду. На самом деле они будут распыляться самолётами над заранее исследованными акваториями  океана. Итак, смотрите.

 Взяв ёмкость с шарикам в руки, океанолог одним махом сыпанул всё содержимое в воду. Все стали ждать, а он пояснять:
– Шарики, на самом же деле, это, конечно,  не совсем шарики, а подводные аппараты,  достигли дна  и под действием проникающей  в них воды стали увеличиваться в размерах. – Он глянул  на часы. – Вот. Объём их уже  увеличился раз в пятнадцать, но это не предел.  Он должен увеличиться минимум в сорок раз. Во столько же должна возрасти  и подъёмная сила. Внешняя поверхность  аппаратов сейчас становится липкой, а внутренняя затвердевает. Она должна затвердеть настолько,  что её невозможно будет разбить молотком с одного удара. Господа, внимание! Оно поднимается!

 В этот момент все увидели,  как ото дна бассейна мягко отделилось белое одеяло и сначала медленно,  потом всё быстрее поднялось к поверхности, подняв волну. Тысячи аппаратов слиплись в одно толстое одеяло. Сидорюк с усилием поднял  один его край, оторвал кусок  из двадцати-тридцати скользких шаров, напоминающих пингпонговые, и повернул низом вверх. Посетители ахнули. Голосами одобрения наполнилось всё павильонное  пространство: люди увидели  днище куска оделяла, облепленного слоем разноцветного песка и слюды, специально приготовленных этим  магом-океанологом.

 Начался гвалт из одних и тех же вопросов:
– Из какого материала шарики?
– Сколько раз их можно использовать?
– Где их производят?
– Где можно купить?
 Сидорюк поднял руку:
– Господа, ввиду секретности данного материала, я не уполномочен самостоятельно принимать  решение, правдиво отвечая на ваши вопросы. Вы можете задать их на аукционе, где будут  представлены данные об экспонатах, которые дети и вы увидели в этом павильоне. Всего доброго, господа!

Когда все начали расходиться, к океанологу подлетел человек,  обвешанный фотоаппаратурой:
– Простите, господин, кажется, Сидорюк?
– Да. А вы кто?
– Я из местной прессы. Фёдор Подстрочкин. Не могли бы вы, хотя бы  намёком, пояснить, что это  за материал?
– Всего доброго, господин Подстрочкин. Советую вам побывать на аукционе.


АУКЦИОН

 Наступила самая ответственная часть ярмарки – аукцион. Пожалуй, больше всех переживали местная власть и господин Беркуль. По условиям торгов двадцать  процентов от заключённых сделок должно пойти в казну города и семь процентов – в ЮНЕСКО.

 На торги  выставлено 32 лота,  минимальная заявленная сумма на которых  составила  десять миллионов долларов. Предусматривалась оценка в евро и рублях.
Вёл торги сам Беркуль. Во вступительном слове  он ознакомил присутствующих с деловой информацией, выразив уверенность в том, что итоги  ярмарки  будут впечатляющи.

 Первым на торги выставлен лот  японских учёных, предложивших проект подводного города, рассчитанного на двадцать пять тысяч жителей. Интерес  проявили, в основном, островные государства и те, территории которых  в силу исторических условий были подвержены затоплению океанскими водами. Соперничество  развернулось между Нидерландами, Фиджи и Новой Каледонией. Больше всех предложили голландцы.
Канада, страна тысяч островов, обошла других  претендентов в торге за проект моста, соединяющего  государства.

 Сирийцы,  ливийцы, алжирцы,  марокканцы, мексиканцы и другие жители пустынь оспаривали первенство за обладание проектом  высотных электростанций, работающих на подвесных  тросах в условиях постоянных воздушных потоков. Здесь выше других ценовую планку подняли ливийцы.

 Японцы выиграли лот, предложенный Арабскими Эмиратами, чей проект одноногих зданий, выдерживающих  самые сильные  землетрясения, пришёлся очень кстати, поскольку подземные  колебания изнуряют жителей страны Восходящего Солнца.

 Американцы без особого соперничества выкупили проект «Полёт в космос», о котором давно мечтали в Диснейленде.

 Страсти разгорались. Господин Беркуль, увлёкшись, не успевал повторять:
- Кто больше?.. Кто больше, господа?..

 Среди участников торгов в первом ряду сидели Кузнецовы – Роман Романович и Анна Евдокимовна. По правую сторону от них – Стоян Бончев. Они оживлённо беседовали. Близкое соседство человека, в чьих руках находится их сын Русий, раздражало академика. Его порывало встать и в присутствии всех бросить Стояну вызов: «Какой же ты подлец!» И тут же потребовать немедленного освобождения сына. Но нервы приходилось сдерживать ради того, чтобы не навредить Русию.

 Академик искал глазами Тарасова, но его нигде не было. «Наговорил, наобещал, заверил, а сам пропал»,- с укором подумал Роман Романович. Время от времени, когда к нему обращались, он отзывался, в основном, краткословно.
 Анна Евдокимовна, как ни в чём не бывало, вела со Стояном Бончевым приятельский разговор, не упуская возможности оценить хозяйским глазом всё, что выставлялось на торги. Детей, вдоволь насладившихся аттракционами, родители отправили домой - повода для беспокойства не было.

 Однако Анна Евдокимовна не сразу, но заметила непривычную для мужа замкнутость. Слушая Бончева, её так и порывало спросить Романа, что с ним, может, есть какие-то новости о Русии. Встретившись с Бончевым, Анна Евдокимовна, прежде всего, поинтересовалась, что нового узнал их друг о пропавшем сыне. Тот, ни чуть не смущаясь, намекнул, что кое-какой след обозначился, но надо проверить, чем его люди и занимаются. Анна Евдокимовна поблагодарила Стояна. Она даже не могла предположить, что непривычная замкнутость Романа упирается в её лучшего друга.

 Аукцион продолжался.
– На торги выставляется лот под номером двадцать семь, – торжественно объявил господин Беркуль. – Проект суперсовременного завода по утилизации отходов человеческого бытия. Весьма перспективный проект, в чём господа могли убедиться лично на примере действующей модели. Начальная стоимость проекта тридцать пять миллионов долларов.

 Пауза продолжалась недолго:
– Сорок!
– Пятьдесят!
– Семьдесят пять!
– Восемьдесят!
– Сто двадцать! – поднял планку представитель Китая. Им-то с полуторамиллиардным населением, производящим ежедневно эвересты отходов, иметь такие заводы, как говорится, сам бог велел.

 Бончев застыл в напряжённом внимании. С неменьшим азартом следил за борьбой конкурентов и Роман Романович Кузнецов. Ещё бы! Решалась судьба детища их сына. Не оставалась равнодушной и Анна Евдокимовна. Посещение завода оставило неизгладимое впечатление – она высоко оценила завод как экс-Хозяйка своего города.
 
– Сто двадцать  миллионов долларов. Кто больше?
При этих словах господина Беркуля в зале воцарилась гробовая тишина. Все выдержали.
– Итак, лот под номером двадцать семь, – напомнил ведущий, – сто двадцать миллионов долларов. Кто больше?
 Молчание продолжалось.
– Сто двадцать миллионов – раз! – ударил молоточком господин Беркуль.
 Зал продолжал молчать.
– Сто двадцать миллионов – два!
– Сто тридцать! – выкрикнул представитель жёлтой расы. За этим последовал шквал возгласов: никто из участников торгов не хотел уступать чудо-завод двадцать первого века.
– Сто сорок! – вступил в торги представитель мэрии.
– Сто сорок пять!
– Сто пятьдесят!
– Сто шестьдесят! – мэрия поднимала планку.

– Сто девяносто! – впервые подала свой голос Анна Евдокимовна. Перед тем, как вступить в борьбу за суперзавод, она  оживлённо переговаривалась с мужем и Бончевым. В своё время, будучи владелицей всего движимого и недвижимого Цебулевска, она сколотила собственные средства, лежащие на её счетах в швейцарском банке, что позволяло ей сейчас идти на более серьёзные затраты.
Решение включиться в торги Анна Евдокимовна приняла не сразу. На подобную мысль её натолкнул высказанный ею же в адрес земляков призыв превратить Цыбулевск в цветущий оазис юга России.

 Строительство завода, свидетелем работы которого она была, как ничто лучше подходило для этой цели. Как граждане Цыбулевска, они, Кузнецовы, тоже должны включиться в благородное дело и внести в него  свой достойный вклад. Так пусть таким вкладом станет суперзавод. Если бы она знала, кто автор проекта, то наверняка без раздумий включилась в торги с первой ставки!

 Обменявшись мнениями с супругом и Бончевым, Анна Евдокимовна решила бороться до конца. А Кузнецов, зная автора завода, не только поддержал жену, но и сам активно включился в торги.
– Сто девяносто миллионов долларов, – напомнил господин Беркуль. – Кто больше?
Кузнецовы промолчали.
– Сто девяносто миллионов – раз!
 Кузнецовы и их конкуренты продолжали молчать.
 За ходом торгов внимательно следил Фёдор Подстрочкин, который не мог не заметить, что рядом с Кузнецовыми сидит загадочный "человек в чёрном" (правда, по случаю праздника сегодня он был в ослепительно белом костюме), и не просто  сидит, а время от времени о чём-то с ними переговаривается.

 Память папарацци восстановила всю цепочку событий, связанных с этой семьёй. Человек-инкогнито закрыл ему рот, запретив любую информацию о Кузнецовых.   Оказывается, таинственный незнакомец – владелец необычно умного и перспективного завода, выставленного на торги. Наконец, снимая павильон аттракционов, Фёдор  не увидел среди детей Кузнецовых самого маленького, коего ему удалось  заснять во дворце бракосочетаний с подачи любовницы Вероники Иосифовны. Тогда этот материал  стал сенсационным. Отсутствие среди братьев меньшего, подтверждало догадку журналиста, что именно о нём шла речь в загадочном телефонном послании от убитого Лёхи. Но почему  эти люди вместе?.. Попахивало новой сенсацией.

– Сто девяносто миллионов долларов – два!
– Двести миллионов! – поднял планку  представитель жёлтой расы.
– Двести тридцать! –  выкрикнул представитель мэрии.
 Бончев что-то шепнул Анне Евдокимовне, та мгновенно отреагировала:
– Двести пятьдесят!
Теперь зашептались те, кто был на стороне жёлтого. О чём-то советовались  чиновники мэрии. Конкурентов осталось трое. Сражение за лот продолжалось.
– Триста миллионов! – столь высоким поднятием планки власть хотела поставить точку. Но Кузнецовы, не совещаясь,  пошли ещё дальше:
– Четыреста миллионов!
 Зал замер в ожидании. Всех захватил дух азарта. Как ответят соперники? На этом этапе  мэрия прекратила  борьбу. Предчувствуя торги не в свою пользу, но всё же не желая сдаваться, жёлтые предложили:
– Четыреста двадцать.
 Поняв, что противник на последнем издыхании, Кузнецовы, дабы не давать ему повода для дальнейшей борьбы, нанесли последний удар, решивший судьбу завода:
– Пятьсот миллионов!..
 Завод перешёл в собственность Кузнецовых. На радость всех цыбулёвцев.

 РАЗВЯЗКА

 Одним из первых с блестящей победой поздравил Кузнецовых господин Беркуль. Менее оптимистично был настроен Бончев. Он заранее договорился с мэрией, что высшая ставка будет за ней. То, что в торги включатся Кузнецовы, Стоян и не предполагал.   Мэрии что! – она свои миллионы получит. А ему хотелось быть единственным  собственником завода. Такой исход никак не устраивал Бончева как коммерсанта.
В ходе торгов почему-то ни разу не напомнил о себе мобильник. В общем азарте Стоян не обратил на это внимание. И только сейчас, проиграв завод, вспомнил и попытался связаться с усадьбой. Но там все номера молчали. Чёртов автомат всякий раз равнодушно констатировал:
– Абонент недоступен.

 Инстинкт  разведчика сработал молниеносно: что случилось? Не Тарасов ли?..
 Стоян поспешно распрощался с Кузнецовыми, на что те не могли не обратить внимание, и сослался на необходимость принять срочные меры в связи  с продажей завода. Для себя Роман Романович объяснил такую поспешность операцией по освобождению Русия.

 Всю дорогу от ярмарки до дома Грузин пытался разложить по полочкам последствия внезапного отключения  связи. Если его разоблачили как шпиона, то единственным смягчающим его участь обстоятельством станет то, что  на его совести нет крови, а убийство Гашиша и Лёхи – не его рук дело. Укрывательство  сына академика не должно грозить большим сроком. Лично он его не крал. Наоборот могут поставить в заслугу то, что он предоставил  идеальные условия для реализации его таланта. Как доказательство – завод, построенный по проекту и под руководством гениального строителя, работает и, главное, принадлежит семье Кузнецовых. Общее руководство, и это не станет отрицать сам Русий, было за ним – Стояном Бончевым. По-человечески ему не хотелось терять дружеские отношения  с порядочными людьми, особенно с Анной Евдокимовной. Ведь именно она доверила ему основное строительство в Цыбулёвске.

 Стоян содрогнулся от мысли, что будет с Хозяйкой города,  когда она узнает о нём правду. Он обещал  найти ей Русия. "А почему бы и не найти?" – возникла мысль. Возвращение Русия можно преподнести как личную заслугу его, Бончева. "А как же Изабелла? Наверняка она  в руках Тарасова. Если так, то с Русием не стоит торопиться." Тайник, в котором он находится, известен одному ему, Стояну. Значит, только обмен и свободный выезд в Израиль.

 С такими думами Бончев подъехал к воротам своей усадьбы. Не успел он выйти из машины, как его окружили люди  в чёрных очках.
 Профессиональному разведчику достаточно  было беглого взгляда на этих истуканов, чтобы сообразить, что они – по его душу.
– Господин Бончев, вам необходимо проехать с нами, – обратился, по-видимому, старший из них.
– С кем имею честь? – скорее для формальности, чем для защиты, спросил Бончев.
– Федеральная Служба Безопасности, – старший предъявил в раскрытом виде  служебное удостоверение.

– Надеюсь, что санкция прокурора у вас имеется? Вы, конечно, знаете, что я являюсь гражданином иностранного государства.
– Разумеется, господин Бончев, он же Грузин. И имеется, и знаем.
Услышав свою агентурную кличку,  Бончев опешил, но вида не показал. Ребята Тарасова наверняка обладают достоверной информацией.
– Надеюсь, право  за выбором адвоката будет за мной?
– Наша служба защищает конституционные права любого гражданина, –  заверил Бончева старший.
– В таком случае я готов следовать за вами.

– С вашего разрешения, господин Бончев,  мы воспользуемся вашим мерседесом, что для вас,  лица, известного в городе,  так будет безопасней.
– Пожалуйста, господа, – согласился Грузин.
– Господин Бончев, я думаю, что нам нет необходимости надевать на вас браслеты. Любая попытка к бегству бесполезна, да и вряд ли возможна.
– Спасибо за доверие, господа. Не получив обвинения, у меня нет даже мысли о побеге, тем более, вы сами намекнули,  что я  – личность в городе хорошо известная.
– Тогда поехали.

 Стояна усадили на заднем сиденье. По сторонам от него расположились охранники. Старший сел за руль.
 Несмотря на то, что мерседес был оснащён глубоко тонированными стёклами и перегородкой от водителя пуленепробиваемым тёмным стеклом, Бончев  отлично ориентировался в маршруте движения – он сам строил Цыбулёвск. Это был его город.
Как и предполагал Грузин, его доставили в кабинет Тарасова, где, кроме него,  находился человек солидного возраста в гражданском. Он сделал вид, что не заметил вошедшего.

 Как ни странно, но Тарасов довольно дружелюбно поприветствовал  хорошо известного ему человека:
– Доброго здравия, Стоян. Извини, что встречаемся далеко  не в обычной обстановке. Что поделаешь, служба. Присаживайся.
 Стоян не ожидал такого гостеприимства и теперь лихорадочно решал, как вести себя в сложившемся положении:
– Честно сказать, Анатолий Фёдорович, никак не предполагал, что наше рандеву состоится, как вы изволили сказать, далеко не в  типичной обстановке. Так хорошо начался день и такой неожиданный  финал.

– Почему "неожиданный"? – подал голос посторонний, по всей видимости, высокое должностное лицо. – Для вас, может быть, и неожиданный, но не для нас.
– Анатолий Фёдорович, – решил не затягивать неминуемую процедуру допроса Грузин, – мы с вами хорошо знаем друг друга. Я ценю ваш профессионализм, поэтому  сразу бы хотелось услышать мотивы для моего задержания. Кстати, мне до сих пор не  предъявили ордер на арест, и я не имею адвоката.
– Очень хорошо, Стоян, что ты не расположен волокитить нашу встречу, да и волокита не в твоих интересах. Вот ордер на арест, хотя я предпочитаю употреблять термин "задержание". Право на адвоката  оставляем за тобой. Можешь хоть сейчас связаться с ним.

 Стоян поблагодарил полковника, попросил мобильник, позвонил кому-то,  в двух словах объяснил необходимость срочного вызова.
– Сейчас мой адвокат  прибудет, а пока, полковник, –  уже официально обратился Грузин, – в чём меня обвиняют?
– Логично, – согласился  Тарасов. – Давайте в ожидании адвоката прокрутим некое подобие фильма, надеюсь, крайне интересного для вас.
– Если это необходимо, я не имею ничего против.

 Тарасов нажал кнопку на пульте – и экран монитора ожил.
На нём – четкая картинка встречи Стояна с Подстрочкиным и с его  угрозой журналисту держать язык за зубами в отношении всего, что касается семьи Кузнецовых, особенно их последнего сына.

 Вот передача аванса. "Ну, это далеко не главный аргумент для задержания, – отметил про себя Грузин. – Но как это удалось всё заснять, ведь о встрече с журналистом никто не знал? И тем не менее…"

 Дальше зафиксированы показания Подстрочкина, единственной уликой которого был запомнившийся ему грузинский акцент человека в чёрном. "Это вообще ни о чём не говорит", – продолжал мысленно комментировать Бончев.

 В это время в дверях появился его адвокат, тоже лицо хорошо известное в Цыбулёвске. Он давно работал с Бончевым, неоднократно отстаивал его  интересы в суде и, надо отдать ему должное,  всякий раз выигрывал процессы. Естественно, Бончев хорошо оплачивал  труды своего защитника.

 Обменявшись приветствиями,  адвоката пригласили включиться в  просмотр доказательств, поставленных в вину обвиняемому.
 Промелькнул ничего не значащий кадр, где Бончев заснят в  парке у "писающего мальчика". "Неужели и это обстоятельство инкриминируют  мне в качестве доказательства шпионской деятельности? Мелковато, мелковато, господин Тарасов."

 Зато следующая запись действительно заставила насторожиться. В том же парке  прослежена фигура его главного агента в цитадели  Кузнецова – Куца, который,  сам того не желая, раскрыл тайник, известный только трём лицам. Далее у тайника засветилась и Грудастая. "Чёткая работа!" –  отметил Грузин.

 А вот  святая святых –  персональная кабина  в "Вечернем Цыбулёвске", где они вдвоём с Грудастой. Отчётливо зафиксирован момент  передачи микрочипа из рук в руки. "Это уже доказательство посерьёзней", – резюмировал Бончев. Но окончательно его убедили кадры допроса Куца и Грудастой, подтверждающие его полное разоблачение. В ходе дознания они признались, на кого работали.

 Вот расшифровка чипа,  которую вложил в тайник Куц.  Далее – расшифровка чипа, переданного Грузину Грудастой. Стояна как разведчика убил тот факт, что  обе расшифровки были совершенно различны. "Подсунули дезу", – догадался Грузин,  поняв, что проиграл Тарасову по всем позициям. Так обмишуриться!

 Фильм, похожий на  современный детектив, продолжался. Всё это время  в помещении царила полнейшая тишина. Каждый оценивал происходящее на экране по-своему.   Тарасов, с присущим ему спокойствием, оценивал работу  своих помощников. Лицо в гражданском  обдумывало серьёзные доказательства обвинения в шпионаже иностранного  разведчика. Адвокат буквально пожирал глазами факты, могущие дать  хоть какую-то зацепку  в защите обвиняемого.

 У Стояна  вся надежда оставалась на Русия. Никаких прямых доказательств на то, что сын академика находится у него, нет.  А что если пойти на прямую и самому сознаться, а, сознавшись, поставить условия в обмен на свободу? Но, похоже, и здесь чекисты его перехитрили. Вот та бумага с проклятой, будь она неладна,  лайзой, которую Бончев лично доставил академику.  Вот её крупный текст, в котором отдельные буквы образуют слово "Русий". А вот уже ответная  бумага академика, где пропущенные с явным умыслом буквы  дают словосочетание  "В курсе".

 На этом демонстрация фильма закончилась. Все молчали. Стоян Бончев, он же Грузин, понял окончательно, что провалился по всем статьям. Остался шантаж. Бончев обдумывал, как лучше его разыграть. Все выжидали.
 Первым нарушил молчание Бончев:
– Что мне грозит?
– Если вы нам доверяете, о вашей дальнейшей участи нам хотелось бы порассуждать без адвоката, – вступил в разговор Тарасов.

 Бончев понял намёк и дал согласие. Адвокат удалился. Оставшись втроём, Бончев сразу перешёл к теме, волновавшей его, пожалуй,  больше,  чем судьба разведчика:
– Что с моей дочерью? Я нисколько не сомневаюсь, что она находится у вас.
– Вы правильно догадались, – подтвердил Тарасов. – А что нам оставалось делать, вы же профессионал. В ваших руках сын академика, в наших – ваша дочь. Кстати, очень привлекательная девочка, умная, интересная. Смею заверить, с ней всё в порядке.

 Похвала противника пришлась отцу по душе.
– Кузнецовы, – продолжал полковник, – ждут не дождутся той минуты, когда их семья воссоединится. Полагаю, что и ты (Тарасов по старой привычке перешёл на "ты") горишь тем же желанием.
– Ещё как! – воскликнул Бончев.
– В таком случае, что мешает нам договориться? – Тарасов  протёр  очки и подошёл к Бончеву.
– Ваши условия?
– А как же без  условий!
– Конкретней, – Бончев почувствовал, что опасность миновала.
– Прежде, чем оговорить условия, давай, Стоян, порассуждаем.
– Мне торопиться некуда, тем более, арестованному.

– Пока, всё же, задержанному. Но это не главное. Итак,  что мы имеем. Ты понимаешь, что по нашим российским законам за шпионаж в совокупности с умышленным укрывательством несовершеннолетнего тебе грозит долгое пребывание в местах, как говорят у нас, не столь отдалённых. Честно скажу – мы в этом не заинтересованы. И вот почему. Как агент иностранной разведки большого вреда нашему государству ты не принёс. Тема клонирования – на стадии разработок, и как сам догадался,  наша разведка умышленно  снабжала тебя дезой.

 Далее. Наше государство ценит твой вклад в развитие Цыбулёвска. Это твоими руками  он стал одним из красивейших  городов России. Ты – почётный житель  города, в котором есть даже  улица твоего имени. Представляешь, как отнесутся горожане к твоему, скажем грубо, разоблачению.
 От этой мысли Бончеву стало не по себе.

– Теперь об укрывательстве сына Кузнецовых. И здесь у нас  нет оснований предъявлять  тебе серьёзное обвинение. Вы с ним вдвоём осуществили вековую мечту человечества –  жить без отходов. Суперзавод действительно не имеет аналогов.  А то, что он  много стоит, ты убедился сам на аукционе: полмиллиарда долларов тому доказательство. А главное – завод остаётся в Цыбулёвске. Выходит, и в этом твоя заслуга перед жителями города. Так что, – закончил свою тираду Тарасов, – у нас нет оснований  предавать тебя закону. А у тебя нет оснований не принять наших условий.

– А условия, господин Бончев, у нас будут таковы, – поднялся со своего кресла и вступил в разговор  третий. – Вы нам возвращаете сына академика, мы вам – вашу дочь. Это первое.
 Мы вам оставляем право выкупить лицензию на строительство по всей России ваших заводов и прежде всего в Цыбулёвске, аналогичных модели,  которую вы демонстрировали на Международной ярмарке.
 Далее для сохранения вашего авторитета среди граждан  города мы даём гарантию в том, что всё, что касается вашей  противозаконной деятельности останется тайной для всех и, в первую очередь,  для вездесущих журналистов. С этой целью мы предлагаем  вам лично вернуть Русия родителям, взяв с него обещание никогда и не  при каких условиях не раскрывать  тайну своего затворничества. Он малый умный. Ради возвращения в семью, думаем,   на это пойдёт.
 Вы по-прежнему будете общаться с семьёй академика и, конечно же, мы оставляем за вами право быть гражданином вашей родины – Израиля.

 Бончев ожидал чего угодно от русских чекистов, но то, что предложил третий, превзошло все его ожидания. От него требуют одно единственное – вернуть Русия. Взамен отдадут Изабеллу и предоставят широкие льготы. Возможно ли такое?
– Извините, – обратился к третьему Бончев, – не знаю вашу должность, имя и отчество?
– Зовите меня просто Николаем Ивановичем.
– Спасибо. Ваши условия, Николай Иванович, меня вполне устраивают, но, поверьте,  они по сравнению с моим – вернуть дочь, далеко не равноправны. Неужели, кроме  возвращения младшего Кузнецова,  вам от меня ничего не требуется?

– Не скажите, не скажите, – Николай Иванович закурил сигарету и пристально посмотрел на Бончева. – Вы профессиональный разведчик, к тому же преуспевающий бизнесмен, более других должны понимать,  как важны связи между Россией и Израилем. И не просто связи, а дружеские  связи. Такие цели и преследуют народы обоих государств. Но всегда  были и, наверное,  ещё долго будут противники тёплых отношений.

 Бончев догадался, куда клонит Николай Иванович.
– Мы, разведчики, для того и существуем, чтобы не дать  противникам  осуществлять свои коварные  замыслы. Надеюсь, вы меня понимаете, Стоян?
 Бончев  прекрасно понимал:
– Вы предлагаете стать агентом  Российской Службы Безопасности?
– Спасибо за догадливость. Это действительно так, – чувствовалось, что Николаю Ивановичу вопрос в лоб понравился. – Вам ничего  не надо изобретать. Мы сохраним всю вашу агентурную сеть. Кроме того, обеспечим доступ в Институт академика Кузнецова. Будем предоставлять  секретную информацию, разумеется, в рамках дозволенного, а вы будете информировать своих. Ну, как, согласны работать на паритетных началах на благо  наших государств?

– Мне не остаётся ничего, как согласиться.
– Ну, вот и славненько. Анатолий Фёдорович, по-моему не помешает закрепить  этот союз рюмочкой-другой, а?
– Понял, Николай Иванович. Егоров!.. – и когда тот появился в дверях. – Накрой стол… по-божески.

 За столом в дружеской обстановке Бончев, почувствовав благоприятный момент, задал волновавший его вопрос:
– Господа, Русия вы получите, – он на мгновение задумался, – самое большее  через час, если, конечно,  разрешите мне вернуться в родную “Бастилию”, как вы окрестили  мой дом. Когда я смогу увидеться с дочерью?
– Господин Стоян, – ответил Николай Иванович, – с любимой дочкой вы встретитесь тотчас же,  как только вернёте нам Русия.
– Не может быть! – не сдержал восторга Бончев. – Она что, уже здесь?
– Здесь, здесь,  – спокойно заверил Тарасов. – Мы предполагали такое развитие событий и не далее как вчера  спецрейсом доставили вашу  дочь. Можете не беспокоиться,  она в полном здравии.

 В который раз Бончев оценил дальновидность  русской разведки. Его Изабелла, любимая доченька, в двух шагах от него!
– В таком случае, господа, не будем терять драгоценное время. Вы не можете представить себе,  на каком пределе чувства отца и дочери!
– Так же, – вставил Тарасов, –  как и у родителей Русия, – и добавил. – Ваш мерседес к вашим услугам. Извините, но за рулём будет наш человек.
– О чём речь, – Бончев стремительно заспешил к машине.



СЕКРЕТНОЕ СОГЛАШЕНИЕ

Известие Тарасова о том, что дочь Бончева находится в двух шагах от отца, все остальные  рассуждения отодвинуло на второй план.
Русские отлично провернули операцию по его разоблачению. Эти ребята не зря  получают зарплату. Но как он, профессиональный разведчик, мог так опростоволоситься! Опять же, русские предложили ему идеальные условия, которые позволяют не только  сохранить авторитет, но и спокойно  зани-маться бизнесом. Особенно ему импонировал тот факт, что о его двойной иг-ре не будет знать Анна Евдокимовна. Конечно, жаль терять Русия, этого уни-кального ребёнка, мозговой компьютер которого  способен на масштабные идеи. Похоже, что и Изабелла  неравнодушна к Русию. Для неё он до сих пор Митяй-Митяйчик. И что она нашла в нём: красавица и уродик, пусть даже гениальный, но как мужик неполноценный. Кто их поймёт, этих женщин!
Дав согласие стать  агентом Москвы,  Бончев не считал себя изменником своей  родины. Оба государства заинтересованы в тесном сотрудничестве, к тому же русские много делают для решения  палестинской  проблемы, ус-пешно  запускают с космодрома "Восточный" израильские спутники. Да и вообще у них много  общего в научных достижениях. Но так уж повелось,  что любое мало-мальское государство  за семью печатями хранит пальму  первенства своих открытий,  которые, в конце концов, становятся достояни-ем всего мира.
Но чтобы быть впереди планеты всей, приходится идти на огромные расходы на промышленный шпионаж. И русские, и израильтяне, как и мно-гие другие учёные, ведут  секретные работы по клонированию людей.  И не только людей.  Пока лучше других это получается у русских. Но есть свои успехи  и в Тель-Авиве. Вот для чего Москве понадобился он, Стоян Бончев.
В конце концов, будучи слугой двух господ,  он будет работать на благо всего человечества. Истории известны примеры, когда одно и то же лицо ра-ботало на разведки разных государств.
Мерседес Бончева  подкатил к воротам родной “Бастилии”. К его удив-лению, всё было как и прежде: охрана на своих местах, работала связь, ника-ких посторонних лиц. "Значит, Тарасов полностью доверился", – мелькнуло в голове.
Вместе с сопровождавшим его водителем  Стоян прошёл  в операцион-ный зал, откуда Русий руководил строительством завода. Бончев попросил дать ему  полчаса времени, чтобы вернуться с Русием. Очевидно, такой вари-ант предполагался, потому что согласие  было получено.
Бончев поспешил в свой кабинет. Он был доволен тем, что в его отсут-ствие тайный ход не был обнаружен.  И в будущем он не собирался раскры-вать  его секрет:  кто знает, что готовит ему судьба.
Русий сидел, глубоко утопая в кресле, просматривая по ящику празд-ничные мероприятия, посвящённые Международной ярмарке.
– Заждался, дорогой Митяй Митяевич? Сегодня мы с тобой  беседуем в этих стенах последний раз.
– Последний?! – подскочил Русий. – Почему последний? Дядя Стоян, что это значит? Вы меня отпускаете? Правда?
– Правда, Русий, правда, сынок,  – повторил  Хозяин, хотя с этого вре-мени он уже перестал быть его хозяином.
Радости Русия не было предела. Он весь сиял.
– Чтобы наша встреча здесь оказалась действительно последней,  доро-гой Русий Романович Кузнецов, – на официальной ноте начал Бончев, – мы должны о многом  с тобой переговорить и о многом договориться.
– Давайте, дядя Стоян! Я готов слушать.
– Надеюсь. Русий Романович,  у тебя нет ко мне претензий  на плохое содержание. Я обеспечил тебя всем, что требовалось  для строительства за-вода по твоему замыслу.
– Что вы, дядя Стоян,  конечно, нет!
– Так получилось, что ты оказался под моей крышей. Но поверь, я не имел никакого причастия к твоей пропаже из родительского дома. Это сдела-ли другие. Они же первые обратили внимание на твои неординарные способ-ности. Однако, те люди, поверь мне,  преследовали только корыстные цели и за твоё непослушание  могли сделать с тобой что угодно.
"Он, конечно же, намекает на Гашиша, Лёху, дядю Славу и Вадика, – решил для себя  Русий. – Эти точно могли что угодно."
– Я не знаю, известно ли тебе, что я являюсь главным архитектором  и строителем Цыбулёвска, чем обязан твоей матери Анне Евдокимовне. Соз-наюсь, у меня с твоими родителями давние хорошие отношения.
Русий внимательно следил за логикой  рассуждений Бончева, не пони-мая, к чему тот клонит.
– Извечная мечта каждого архитектора и градоначальника, – продолжал Бончев, – избавить  город от нечистот и мусорных свалок. Человек, хотя и считается разумным, но свести на-нет свои отходы не может. И вдруг объяв-ляешься ты с проектом суперзавода. Вот здесь, – слукавил Бончев, – меня и попутал бес. Я поставил цель построить модель  действующего завода и по-дарить его Цыбулёвску. Я знал, что в  нашем городе состоится  Международ-ная ярмарка под эгидой ЮНЕСКО, главной задачей которой будет демонст-рация современных достижений, отвечающих требованиям экологии Земли. Твой проект отвечал этим задачам. Все участники и посетители ярмарки, да-же  самый главный представитель ЮНЕСКО господин Беркуль, смогли в этом убедиться воочию. Кстати, тебе как автору принадлежит солидная сум-ма, полученная от продажи завода, а его на аукционе купили за пятьсот мил-лионов долларов. Представь – пятьсот миллионов!
– Это много? – спросил Русий, не имевший представления о масштабно-сти долларов. В те немногие дни, что он провёл в семье,  разговоры о день-гах, как правило, не велись. Он и его братья ни в чём не нуждались.
– Это много. Это очень много! А знаешь, кто стал владельцем завода?
– Кто?
– Твой завод, уважаемый Русий Романович, выкупили твои родители!
– Мама и папа?! Правда?!
– Да, твои родители, – Бончев повеселел, увидев с радости подпрыгнув-шего в кресле Русия. Чт; все тяготы затворничества, если результат первого серьёзного  испытания достался его родителям!
Стоян продолжал:
– Теперь подходим к главному. Завод – это хорошо. Но то, что все время я скрывал от  родителей и властей города твоё местонахождение, является серьёзным нарушением закона и карается уголовным наказанием. А мне б этого не хотелось, хотя бы ради Изабеллы.
При упоминании об Изабелле сердчишко Русия приятно ёкнуло.
– Дядя Стоян! Дядя Стоян! – вступился в его защиту Русий. – Мои роди-тели, узнав правду,  встанут на вашу  сторону. Если хотите, я скажу, что сам убежал из дому. Я ведь такой маленький,  меня не найдёт никакая ищейка. А убежал потому, что хотел посмотреть, что делается за воротами.
Такое откровение Русия разжалобило сердце Бончева. Он был отцом и, разумеется, отцовское чувство  ему было не чуждо.
– Спасибо, малыш, – с комом в горле поблагодарил Стоян. – У меня есть лучшее предложение.
– Я весь внимание, дядя Стоян.
– Я сегодня же отнесу тебя домой и передам из рук в руки, но при одном условии.
– Каком, дядя Стоян? Каком условии?
– А условие такое: ты никогда и никому не должен говорить, что всё время, пока тебя искали, был у меня.
– И всего-то? – удивился простодушно Русий.
– Да, и всего-то.
– А где я тогда пропадал? – согласившись, Русий обдумывал правдопо-добную версию.
– Давай договоримся так. Всё это время ты находился у бомжей на го-родской свалке, которые держали тебя в клетке. А освободил тебя я. Согла-сен?
– Согласен, дядя Стоян. Конечно, согласен!
– Вот и прекрасно. Договорились. Я ведь тоже,  чего греха таить,  при-вык к тебе, как к сыну. Но если ты выполнишь своё обещание и будешь дер-жать язык за зубами, мы ещё  долго будем встречаться у вас дома.
– Это было бы здорово.
– А теперь пойдём домой. Там тебя уже заждались.
– Дядя Стоян, а можно я буду переписываться с Изабеллой?
– Можно, сынок, можно. И не только переписываться, но и встречаться.
– Даже встречаться! – крик восторга вырвался из маленькой  грудки Ру-сия. – Но она  так далека!
– Для хороших друзей расстояние не помеха. За то, что ты меня понял,  и за то, что мы с тобой заключили секретное  соглашение, я сообщаю   тебе приятную новость: буквально через полчаса ты увидишь Изабеллу.
– Что?! – Русий  не скрывал своих чувств. Его синие  глазёнки наполни-лись слезами.

ПРАЗДНИК

Кузнецовы готовились к встрече с господином Беркулем. Предваритель-ная договорённость с Тарасовым была достигнута. Более того,  он дал разре-шение провести  представителя ЮНЕСКО по лабораториям института, кроме особо засекреченных. В основном, ограничиться демонстрацией техническо-го оснащения.
Увидеть у себя в  стенах института самого  господина Беркуля,   извест-ной  мировой личности, – дело чести каждого, кто живёт  в науке и, тем бо-лее,  работающего  по близким Кузнецову темам.
Но где же Русий? Почему Стоян Бончев поспешно покинул ярмарку?
Академик намекнул  Тарасову о деле Русия. Полковник в который раз  заверил его:
– Роман Романович, наберитесь, пожалуйста (это "пожалуйста" он про-изнёс таким обнадёживающим тоном!), терпения. Обещаю вам,  что всё раз-решится сегодня. Пусть эта  информация пока останется тайной для нас дво-их.
– Конечно, конечно, Анатолий Фёдорович! Спасибо вам,  большое роди-тельское спасибо, – по голосу чувствовалась радость отца.
– Кстати, Роман Романович, как вы смотрите на то, что  вместе с госпо-дином Беркулем вам нанесёт визит  и Стоян Бончев?
– Что! Этот мерзавец?! Товарищ полковник, не ожидал от вас подобно-го.
– Роман Романович, давайте не будем торопиться с выводами. При встрече я введу вас  в курс событий, но сегодня, поверьте уж мне,  присутст-вие Бончева необходимо.
– Эта встреча имеет какое-то отношение  к возвращению сына?
– Я же попросил вас,  уважаемый академик, набраться терпения.
– Хорошо, – недовольно согласился академик. – Только ради вас.
– Спасибо, Роман Романович, но это ещё не всё.
– Товарищ полковник, – не сдержался Кузнецов, –  не морочьте мне го-лову,  что там ещё?!
– На этой встрече должен присутствовать ещё один человек.
– И кто же?
– Известный вам журналист Подстрочкин.
– Этот прощелыга?! Полковник, похоже,  что вы переходите рамки доз-воленного. Иметь  у себя в гостях жёлтого папарацци – в своём ли вы уме?
– Смею заверить вас,  Роман Романович,  что я нахожусь в полном здра-вии и, конечно же, в своём уме. Но так требуют обстоятельства. При нашей встрече я всё вам объясню.
– Договорились, – не сказал, а буркнул Кузнецов.
После разговора с Тарасовым академик ещё долго приходил в себя. Не сразу, но успокоившись, он решил, что именно сегодня Русий будет в семей-ном кругу. Эти намёки Тарасова – почему обязательно должен  присутство-вать Бончев? Уж не сам ли он вернёт сына? А почему бы и нет! Если Русий находился у Грузина взаперти и чтобы как-то себя оправдать – это в его ин-тересах.
После знакомства с заводом – детищем Русия – Кузнецов понимал, что без участия Бончева реализация идеи  не состоялась бы. Тем более, что завод выкупили сами Кузнецовы. Выходит, что Бончев  не такой уж и мерзавец. Но почему он молчал всё время? Могли бы договориться.
Так рассуждал Кузнецов, сидя в своём кабинете. Предчувствие долго-жданной  встречи с сыном  подняло ему настроение. Он не терпел  поделить-ся  радостной новостью с супругой. Но, вспомнив просьбу Тарасова,  решил не торопиться. Легкая на помине, постучалась и вошла Аннушка. Она не  могла не заметить на лице мужа скрытую улыбку, которая никак не вязалась с тем подавленным настроением, выдававшим его на аукционе.
– Ты никак сияешь, дорогой. С чего бы это?
– А как же, – вовремя сориентировался Кузнецов. – Ты не забыла, что сегодня нашим гостем будет  сам господин Беркуль?
– Как же, встретим его во всеоружии, по крайней мере,  по кухонной части. Распоряжение я дала. Фёдоровна попросила подмогу.
– Это хорошо, дорогая, но не всё.
– Что ты имеешь в виду?
– А то и имею, что он придёт не один.
– Не темни, Роман, кто ещё?
– Вместе с ним явится наш хороший друг Стоян, – с ехидцей произнёс Роман.
– Здорово! Наверняка, у него будут новости о нашем сыне.
– Дай-то бог! Но и это ещё не всё.
– Ну, дорогой муженёк, совсем заинтриговал. Целое нашествие. Кто же ещё?
– Наш старый знакомый, друг твоей Вероники, сделавший на нашем Ру-сии сенсацию.
– Подстрочкин, что ли? А он с какой стати? – лицо Аннушки выразило полное неудовольствие.
Кузнецов и сам не понимал,  зачем и с какой целью у них  в гостях дол-жен засветиться журналист.  Сослаться на Тарасова он не мог – дал слово. Пришлось выкручиваться на ходу:
– Редактор "Жёлтого Цыбулёвска" за очень большую сумму  попросил сделать материал о нашей семье. Дело, конечно, не в деньгах. Он клятвенно заверил, что информация будет  честной.  О нас давно не писали,  вот он и решил заполнить этот вакуум. Подумавши, я согласился. Извини, дорогая,  что не согласовал с тобой.  Тарасов  хотя и упирался, – откровенно соврал Роман, – но  разрешил. Так что  у нас в гостях будет целая делегация.
В семейных делах Анна Евдокимовна никогда не перечила мужу: раз надо, то надо:
– Бог с ним, этим Подстрочкиным. Даже к лучшему. У нас давно  нет семейной фотографии. Дети подросли, да и мы с тобой повзрослели. Пусть запечатлит.
–  Вот и хорошо. Будем встречать.
– Я пошла, Рома. Надо подготовить детей, да и самой привести себя в порядок.  Как никак господин Беркуль – гость редкий и очень интеллигент-ный.
Делегация, как образно выразился Кузнецов, прибыла в полном составе.
Стоял прекрасный июньский вечер. До захода солнца  было далеко. Вы-несенные на открытый воздух благоухали розы. В густой кроне каинской ели весело щебетали пичужки. Изумрудной зеленью впечатляли газоны.
Все семнадцать  мальчишек, совсем ещё юных и заметно повзрослевших гоняли футбол по двору. Шум, гам – всё как водится в таких случаях. Еже-дневные обещания родителей и  долгое отсутствие их брата как-то сгладили  остроту потери.  Жизнь продолжалась, оставляя надежду.
Фёдоровна настояла, чтобы гостей встречали хлебом-солью. Она была верной сторонницей старых русских традиций. Анна Евдокимовна не возра-жала.
На красивом подносе, украшенном рисунком с изумительным орнамен-том,  каравай поднёс младший из ребят-клонов.  Тотчас  детский  хор испол-нил песню "Рады гостям мы всегда".
Мальчишки обратили внимание,  что среди гостей была очень хоро-шенькая девочка,  державшаяся за руку их  давнего друга Стояна  Бончева.  В другой руке у ней была коробка,  перевязанная алой лентой с большим бан-том. Она напоминала коробку из-под торта, но почему-то вся в крупных дыр-ках.
Анна Евдокимовна и господин Беркуль обменялись короткими привет-ствиями. Пару слов сказал  Роман Романович. Хоть он и не был расположен подавать руку Бончеву, но этикет требовал  уважения.  Сам же обшарил всех глазами в надежде увидеть Русия, но его с ними не было. "Что за чушь, – по-думал он, –  неужели Тарасов обманул?" Так глупо. Настроение портилось.
 Ребятня бросилась, как всегда,  изучать и делить подарки,  прихвачен-ные Бончевым,  но тот попросил внимания.
– Господа, – торжественно начал Стоян, – сегодня замечательный день в моей жизни. В городе, обустроенном вашей матерью Анной Евдокимовной, состоялась Международная ярмарка,  новинками которой, я полагаю,  вдо-воль насладилась детвора. Среди этих новинок была одна, не оставившая ни-кого равнодушным.  Речь идёт об уникальном суперзаводе двадцать первого века, работающем на технологиях по переработке отходов.  Мне приятно, что   к этому заводу  приложил руки и я, но во сто крат приятней, что  это чудо благодаря  вашим родителям – Анне Евдокимовне и Роману Романовичу – останется в Цыбулёвске. Значит, быть нашему Цыбулёвску красивым и, главное, чистым городом.
Все присутствующие дружно зааплодировали.
"К чему он клонит? – подумал Кузнецов. – Где Русий?"
– В честь знаменательного события, – продолжал Бончев, – я преподно-шу подарок, которого вы все так долго ждали.
"Неужели в этой коробке Русий?! Ну и фокусник этот Стоян!"
– Уважаемая Анна Евдокимовна, примите из рук  моей дочери Изабеллы этот подарок. "Так это его дочь?!"
Изабелла, смутившись и растерявшись перед отрядом красавцев-мальчишек, подошла к Анне Евдокимовне и протянула ей коробку. Все за-мерли в ожидании. Подстрочкин нацелил камеру.
"Ну, Аннушка, с богом!" – мысленно благословил супругу Роман.
Анна Евдокимовна осторожно развязала бант, и вдруг крышка коробки резко отлетела  в сторону – и на второй половине предстал Русий с ключом в руках:
– А вот и я! Целый и невредимый. Всем приветик!
Что тут началось! Анна Евдокимовна упала в обморок. Кузнецов с кри-ком "сынок!" успел удержать коробку от падения. Господина Беркуля про-шибла слеза. Стоян застыл в радостном шоке. Изабелла обмахивала  платком Анну Евдокимовну. Фёдоровна, Степаныч и другие служащие Кузнецовых тоже глотали слёзы. Братья в радостном восторге обступили Русия. Каждый хотел убедиться лично,  что перед ним не кукла, а их настоящий брат. Один Каин оставался в сторонке. На душе у него было тревожно. 
Подстрочкин шнырял повсюду, то и дело снимая всех и каждого с раз-ных ракурсов. Не думал и не мечтал он о такой вот сногсшибательной сенса-ции!



КЛЯТВА

 С лёгкой руки Изабеллы Анна Евдокимовна пришла в себя.
– Сыночек, миленький ты наш, наконец-то  мы все вместе! – она тискала маленькое тельце в руках, гладила головку, не переставая целовать, что, в конце концов, надоело Русию,  считавшего  себя взрослым человеком:
– Ма! Ну, будет, будет! Я же не ребёнок! Пусти меня к братьям.
– Да, да, конечно, ступай,  – она бережно опустила сына на землю.
Довольный свободой, о которой он так долго мечтал, Русий  мимолётом послал привет Степанычу, Фёдоровне и подошёл к Изабелле, которую плотным кольцом окружили мальчишки.

 Красота девочки сразила всех, которым чувство влюбчивости  досталось по наследству от их погибшего отца – Коляна. Русий представил Изабелле каждого из братьев по имени,  за долгое отсутствие не забыв  никого.
– А что это за мальчик, который стоит в сторонке один? Какие у него чудные волосы! – поинтересовалась Изабелла.
– Это тоже мой брат. Между собой мы зовём его Шестым, он родился шестым, хотя на самом деле  он Каин. Каин, иди к нам!
– Редкое  мифическое имя! – удивилась Изабелла. – Чисто библейское.
Кто-то из братьев:
– Нашего Каина словно подменили. И почему-то именно сегодня.

– В такой праздничный день он наводит тень на плетень,  – согласился Петрик, мечтающий стать сыщиком. За время отсутствия Русия он пытался провести собственное расследование, но дальше  логических рассуждений, к сожалению, не продвинулся.

 Предзакатный вечер был действительно праздничным. Все, кроме Каина, были  в приподнятом настроении. Фёдоровна готовила шикарный ужин. Академик и господин Беркуль уединились  в кабинете, им было  о чём рассказать друг другу.
Анна Евдокимовна не знала, как благодарить Стояна за то, что тот сдержал  своё слово и помог Тарасову  вернуть домой сына. Речь шла именно о помощи (так было договорено с чекистами). В самом деле, не приписывать же победу Грузину!  Это для Анны Евдокимовны он –  надёжный друг, а для чекистов – однозначно шпион и похититель.

 Кузнецову интересовали подробности возвращения сына, и Стояну пришлось выкручиваться, изобретая на ходу правдоподобную версию. Единственное о чём он не соврал,  назвал участников заговора,  убитых в ходе переадресовки Русия. Мёртвые не глаголят.

 Ради женского любопытсва, распиравшего её, Анна Евдокимовна  поинтересовалась,  почему из всей журналистской братии Тарасов прибегнул к  услугам проныры Подстрочкина. В самом деле – почему?

 Между собой Тарасов и Бончев договорились по этому вопросу. Подстрочкин оказался  невольным свидетелем убитых, в руках которых  в разное время находился Русий. Как охотник за сенсациями он предполагал опубликовать  материалы, насытив их солидной долей фантазии, что, конечно же, вызвало бы нездоровый резонанс у  цыбулёвцев и, как следствие, могло повлиять на судьбу Русия. Такой ход событий никак не устраивал чекистов. Пришлось  поставить ему в вину компрометирующие  его факты, что на время  заткнуло журналисту рот. Но на ярмарке в нём вновь пробудилось желание состряпать  очередную сенсацию.

 Дабы ублажить "Жёлтый Цыбулёвск" и его читателей,  Тарасов разрешил Подстрочкину присутствовать при возвращении Русия,  потребовав от него достоверности материала.
– Надеюсь, что так и будет, – заверил Стоян. – Всё равно шила в мешке не утаишь, а общественность,  получив правдивую информацию,  прекратит обывательские сплетни о  семье Кузнецовых.
– Так-то оно так,  – заметила Анна Евдокимовна, – хотя, если честно, было бы лучше доверить этот материал "Цыбулёвской правде". Но, что  случилось, то случилось. Подстрочкину не откажешь в хваткости и наглости.

 Они продолжали мирно  беседовать, гуляя по аллеям усадьбы.
– Мне, всё-таки,  непонятно, Стоян, как Русий оказался  далеко от дома? Что за люди скрывали его? И самое главное,  почему так долго не могли обнаружить  нашего мальчика?
– Поверьте мне, Анна Евдокимовна, – пытался убедить её Бончев,  – пока идёт следствие,  при всём уважении к вам, я не могу раскрывать все тайны. В одном будьте уверены – основную работу провели ребята Тарасова,  – здесь Бончев явно не слукавил. – Я подключился на завершающем этапе, что в конечном счёте и спасло  Русия.

 Попав впросак, Бончев всячески хотел  перевести беседу на другие  темы, хотя бы на тему предполагаемого строительства  суперзавода. Но Анна Евдокимовна задала очередной вопрос:
– А чья идея преподнести возвращение нашего сына таким  странным, цирковым, способом?
 Почувствовав облегчение, Стоян с явным удовольствием ответил:
– Это предложила моя дочь Изабелла. Эффект удался, не правда ли?
– Если считать мой обморок эффектом, то очень даже удался. Но он был от радости, а от радости не умирают.

 Разговор сам собой перешёл на другую тему. Она касалась исключительно Изабеллы. Анну Евдокимовну интересовало всё.  Возможно она приглядывалась  к Изабелле как к будущей родственнице. А что?  У Кузнецовых парни все как на подбор, с хорошим приданым. А у Изабеллы папочка  тоже с богатым  наследством. Почему бы и не породниться?

 А тем временем эти самые парни, которые как на подбор,  развлекали гостью. Больше всех тараторил Русий. Он сочинял самые неправдоподобные  истории о своих приключениях, вызывая "охи" и "ахи" у братьев. В непривычной обстановке Изабелла растерялась. Все мальчишки, хоть и разного возраста,  но один к одному, как две капли воды, красивые и ухоженные. Она не успевала отвечать на их вопросы:
– А в колледже ставят двойки?
– А вы болеете за "Челси"?
– А действительно в Мёртвом море нельзя утонуть?
– А почему евреи настроены против палестинцев?
– А с кем из мальчишек вы предпочитаете дружить?
– А вы лично знакомы с Гарри Поттером?
– А кто спрятал в коробку Русия? А как вы с ним познакомились?

 Отвечая автоматически, Изабелла не сразу заметила  сигнал Русия, который ручонкой прикрыл рот, давая  намёк молчать на эту тему. Но её уже понесло:
– Нас познакомил папа на его работе.
– На какой работе? –  навострили уши мальчишки.
Только тут Изабелла спохватилась. Ещё слово – и она нарушила  бы клятву, данную отцу, а, значит,  навредила бы ему, Митяйчику, и, конечно же, самой себе. Пока она соображала с ответом, её опередил Русий,  грудью бросившийся спасать полюбившуюся ему  девчонку.

– Пацаны, что вы к ней пристали! Да, мы познакомились на работе у дяди Стояна. Он только что вырвал меня из рук бандитов и привёз к себе домой. А дом и работа у него – всё вместе. Там он и представил мне Изабеллу, которая приехала на каникулы из Англии. – Русий старался врать как можно  правдоподобнее. – Он обещал нашим родителям  отыскать и вернуть меня. Это Изабелла придумала ради интереса  спрятать меня в коробку из-под торта. Мой маленький рост для этой цели оказался кстати. А что, здорово получилось?

– Ещё как здорово! – хором ответили братья. В это время  раздались позывные, приглашающие всех к ужину. Изабелла ни за что не хотела идти вместе с мальчишками к столу, но те с таким упорство приглашали её, что она, в конце концов,  согласилась.

 Вместе с отцом, журналистом Подстрочкиным и господином Беркулем Русий и Изабелла сидели на самом почётном месте. Кузнецовы  настояли, чтобы их гостем  в этот вечер  был Тарасов, так много сделавший для освобождения Русия.  Сославшись на занятость, он всё-таки  приехал.

 Фёдоровна  вместе с прислугой превзошли все ожидания: стол был обилен как никогда.
 Во время ужина Каин  умудрился передать Русию записку: "Жду у ели". Кивком головки Русий подствердил согласие.
 Встреча состоялась через несколько минут. Наступали сумерки. Деревья отбрасывали длинные  тени.  По всему двору зажглись  фонари. В кущах разросшейся черёмухи раздалась соловьиная трель. Под широкими лапами ели было уже темно.

 Каин ждал этого часа давно. С тех пор, как он стал первым  и прямым участником похищения Русия,  после родительских укоров, нравоучений Степаныча и коллективного отторжения  от него всех братьев, он многое  передумал.   Он признался в своей  подлости,  проклиная тот день и час, когда  с вершины ели увидел "свободу", ради которой украл родного брата и обменял его на  халтурный "макар". И хотя родители выгородили Каина, он чутьём  понимал, что отчуждённость братьев  вызвана негласным обвинением  его в причастности к  пропаже Русия. Он давно дал себе клятву, как только Русий объявится,  признаться ему  во всём. Пусть он  не простит его, но жить, каждый день неся в душе  чёрный камень, – не дело. Так продолжаться не может.

 И вот сегодня такой момент настал: или сейчас, или никогда.
 Русий пришёл незаметно.
– Я здесь, Русик, – впервые  ласково обратился к нему Каин.
– Ну, давай, что хотел, братишка, – не менее вежливо ответил Русий.
То ли такое обращение, то ли пересиливший груз души вдруг прорвали Каина: он разразился рыдающим плачем.
 Русий мужественно выжидал. Когда запас слёз иссяк, Каин поведал брату горькую правду.

– Ладно, братишка, что было, то было. Забудем. Хотя как знать, твоя "живая кукла" вышла из этих приключений не без добра. – Русий хотел  сказать о заводе, но ограничился этим.
– Спасибо, братан, – уже явно помужски сказал Каин. –  Я даю клятву помогать тебе во всём. И пусть моей заветной мечтой станет придумать эликсир, с помощью которого  ты обретёшь нормальный рост и обязательно покоришь сердце Изабеллы.
Здесь уже пришла очередь всплакнуть и Русию:
– Спасибо, – смахивая слёзы с лица, выдавил он. – Мы изобретём его вместе,  и я знаю – как.

 "НЕВЕРОЯТНО! НЕВЕРОЯТНО!.. "

 Весь следующий день Беркуль вместе с членами  своей делегации знакомился с достопримечательностями Цыбулёвска. Выступивший в роли гида Стоян Бончев возил его компанию на двух мерсах: своём и – Степаныча.

 Больше часа Беркуль  прохаживался по огромному океанариуму, в котором вместе  с рыбами южных морей собраны морские котики и дельфины. "Даже в самом знаменитом марсельском океанариуме нет такого разнообразия видов! – в крайнем удивлении  прицокивал языком господин Беркуль. – А тут… в степной зоне… Невероятно!"
Видя восхищение француза, Степаныч произнёс с гордостью:
– Если б не Анна Евдокимовна, не видели б мы этих рыбок. Всё – от неё… от нашей хозяйки.

 А когда проезжали мимо  Дворца науки и техники,  построенного в виде космического корабля с раскрытыми крыльями, и господин Беркуль у его входа узрел древнегреческую статую в тоге и на её высоком постаменте – горельефы ослов с поклажей, воинов со щитами и луками на триерах, он попросил остановиться:
– Откуда здесь Паламед,  отец изобретателей?
– Сам в Афины ездил, заказывал, –  отозвался Стоян.
– Это тоже идея Анны Евдокимовны?
– Её идея, моё исполнение, – подтвердил с достоинством Бончев. – Она здесь во всём.
– Оригинальное здание! – восхищался француз. – Оригинальное, господин Стоян…

 В понедельник  академик Кузнецов водил коллегу Беркуля по лабораториям Института. После посещения сектора Борщаговского, работающего над созданием  внутри человека его полной функциональной копии, господин Беркуль не удержался:
– Вы что же, серьёзно  считаете, что таким путём стареющий организм  можно омолодить и при этом память  и сознание сохранятся?
– Опыты на крысах,  а потом и на обезьянах это подтверждают.
– Как вы этого добиваетесь?
Борщаговский  переглянулся с Кузнецовым.

 Беркуль перехватил этот взгляд:
– Извините… я понимаю, вопрос некорректный. Но как мне хочется, чтобы вы как можно скорее завершили  свои опыты! Я старик и мне осталось немного,  а хотелось бы при благополучном исходе экспериментов… Кстати, это в вашей лаборатории получили сперму из эмбриональных стволовых  клеток? – И не ожидая ответа на  свой  вопрос, вдруг  всех ошарашил. – Поверьте, в свои  семьдесят шесть я чувствую себя юношей. – И хохотнул. – Даже любовницу завёл. Мерси, мерси… сердечно благодарю!
– Уверяю вас, господин Беркуль, – поспешил успокоить его академик, – что вы будете одним из первых, кто пройдёт курс омоложения.

– А вот здесь у нас священнодействует Сергей Петрович Коломиец,  молодой, но очень, очень перспективный учёный! – нахваливал Кузнецов, когда они  с Беркулем переступили порог строго секретного сектора. – Серёжа,  расскажите господину Беркулю, чем сейчас заняты ваши инженеры.

 Коломиец взял под руку француза и подвёл к тоннельному  микроскопу, за которым священнодействовал  наноинженер  Борис Никитин:
– Борис Иванович конструирует куриное мясо из химических элементов. Хотите попробовать?
– Куриное мясо?
– Куриного мяса пока нет, а вот искусственный  творожный сырок,  пожалуйста!
Господин Беркуль ложечкой отделил белый кусочек и, осторожно покусывая,  стал смаковать:
– Очень, очень хорошо! Вы меня обманываете, не из супермаркета ли сырок?
– Нет, господин Беркуль,  не обманываем. Мы уже получали и колбасу,  и морковь, и землянику.
– Чудеса! – только и  вымолвил восхищённый француз.

– А теперь, – обратился к нему Сергей Петрович, – прошу вас пройти к нашим  подопытным. – Коломиец подвёл господина Беркуля к искусственной матке, стекло  которой тут  же облепили махонькие  зелёные человечки.
– Вы… вы… – задохнулся Беркуль, – вырастили гомункулусов? Как вам это удалось?.. Извините, опять некорректный вопрос. Для чего?
– Эти человечки полетят в космос, в глубины Млечного Пути.
– Как? Они что, соображают?

– А давайте проверим! – Коломиец на листе бумаги начертил пример "2+3" и показал гомункулусам. Вдруг один из них,  ничем не выделявшийся из  группы, быстро поднял  свою ладонь. У господина Беркуля  округлились глаза, и он тут же предложил  свою задачку: "10 - 7".
Этот же  подопытный показал три пальчика. Беркуль чуть не лишился сознания:
– Невероятно! Невероятно, господа! Вы меня просто  разыгрываете. Неужели  это не чудесно сработанные электронные куклы?!
– Это не куклы, уважаемый Беркуль, – поспешил успокоить гостя Роман Романович. – А вот у этого, который решает наши задачки, мы нашли ген "микроцефалин", выявляющийся только у гениев. Не хотите ещё поэкзаменовать?

 Поражённый увиденным, господин Беркуль пришёл в себя и приблизился к подопытным:
– Вы знаете, какую работу будете выполнять?
 Гомункулус-всезнайка показал пальчиком в потолок.
– Он знает! – воскликнул Беркуль. – Он знает! Он полетит в космос. А куда?
 Гомункулус стал выводить буквы на стекле.
– Он написал "ПЛЕЯДА"! – чуть не рехнулся француз. – Почему он написал  рассеянное звёздное скопление в созвездии Тельца?
– Не знаем, господин Беркуль.  Он уже не первый раз  говорит о Плеяде. Возможно, его интуиция приведёт нас к разгадке  человеческой цивилизации.

– Но откуда в его крошечном мозгу столько информации?!
– Нам удалось внедрить в его мозг информацию из мозга одного из наших сотрудников.
– Невероятно, невероятно! – раз за разом восклицал господин Беркуль. – Вы можете показать одного из ваших  подопытных, чтобы я убедился, что всё, что сейчас вижу, правда?
– Вы хотите подержать его в руках?
– Да! Да! В руках.
– Это невозможно.  Мы не можем прерывать эксперимент. Подопытные  сейчас проходят процесс акклиматизации в вакууме.

– У них что там, нет воздуха?
– Самый минимум.
– Невероятно! Невероятно! – зациклило господина Беркуля. – Прямо  какая-то сказка. Ущипните меня, коллега Кузнецов. Неужели это  всё правда?
– Всё правда, коллега Беркуль. Я очень хотел бы вас сопроводить ещё в одну лабораторию, но туда разрешён вход  только  самому Сергею Петровичу. Даже я из-за соображений секретности не могу туда попасть.
– А что там?
– Там решается демографическая проблема. Вы, конечно, знаете,  что после распада Союза рождаемость в России сильно снизилась.

– Да. Такая огромная территория и так мало населения, – понимающе кивнул господин Беркуль. – Вы думаете как-то задействовать  господина Ру-ия?
– Он уже приступил к работе у господина Борщаговского…
– После посещения ваших лабораторий я чувствую себя круглым идиотом. Надеюсь, вы не думаете так?
– Что вы, что вы,  уважаемый академик! Мне приятно, что вы  увидели – российская  наука не стоит на месте. Полагаю, с этого времени в вопросах  генетики и нанотехнологий мы будем сотрудничать с вами ещё теснее.
– Согласен, согласен, господин Кузнецов!..



ЧЕЛОВЕЧЕСТВО НА ПОТОКЕ

 Проводившиеся в наисекретнейшей  лаборатории Коломийца опыты по созданию копии человека зашли в тупик. Несколько лет трудов – и всё коту под хвост. И тогда Роман Романович дал задание Русию разработать  пусть даже фантастическую идею создания нового человека. Человека, не обременённого  генетическими болезнями,  внешне не отличающегося от обычного, но с присущими ему  лучшими физическими и  нравственными качествами. Человека, могущего прожить два-два с половиной века…

– От, – попросил Русий, – я хочу знать обо всех экспериментах в твоём Институте. И непременно сейчас.
– Но сейчас ночь!
– От, если протянуть резину,  я не смогу  поймать идею,  только что проскочившую в моём мозгу.
– Понимаю, сынок. Ты пока собирайся, а я позвоню Коломийцу и Борщаговскому. Степаныча подниму.

 Через двадцать-двадцать пять минут руководители секторов  были на местах. Роман Романович попросил каждого  рассказать о результатах проводимой ими работы.
Русий внимательно слушал, то широко открывая  бесовские синенькие глазки, то прищуриваясь до щёлок. Когда речь дошла до  работ Бориса Никитина и, Русий узнал,  ЧТО тот вытворяет  с атомами и молекулами, он не вытерпел:
– Я хочу поговорить с этим человеком… А почему не получались опыты в лабораториях дяди Коломийца?

– Русий Романович, – стал объяснять Сергей Петрович, –  всё дело в том, что мы работали  с обычными яйцеклетками. Во-первых, их малая  приживаемость. Во-вторых, трудности  с получением материала. Затем, когда оплодотворённая яйцеклетка приращивалась к плаценте,  время развития в ней человека шло естественным путём, а нам хотелось бы его убыстрить.
– Понятно, понятно. Так  где  же господин Никитин? – нетерпеливо  спросил Русий.
– Слушаю вас, Русий Романович, –  возник откуда-то заспанный наноинженер.
– Вы что же, – напустился на него Коломиец, – опять ночуете в лаборатории?! Сколько раз вам говорил!..
– Сергей Петрович, – стал оправдываться Никитин, – ну, не могу я оставлять на середине заложенный опыт! Вы же тоже…

– Вот так всегда, – глядя на академика, развёл руками Коломиец.
– А что,  господин Никитин, – начал Русий, – не смогли бы вы из своих атомов и молекул собрать ну, скажем, зрелую яйцеклетку?
Взгляды присутствующих обратились на наноинженера. Тот, задумавшись,  стал прикидывать в уме, что-то бормоча  себе под нос,  и вдруг выдал:
– Подумать надо. Сложноватое получается сооружение…

 И всё же по прошествии двух месяцев в лаборатории Коломийца искусственная яйцеклетка была создана и многократно  опробована  на приживаемость. За короткое время – всего за каких-то двое суток! – в своём аппарате Никитин  получил более пятисот яйцеклеток.

 Радости Русия не было предела. Спермы, производимой из эмбриональных стволовых клеток в лаборатории Серкина, было более чем достаточно для оплодотворения искусственных яйцеклеток. По предварительным  подсчётам при  оптимальных условиях за год-полтора можно получить до сорока миллионов новых особей "гомо  сапиенс". А это,  если их вырастить, списывая на брак десять-пятнадцать процентов, – десятки и сотни новых городов и сёл, заселённых россиянами, лишёнными генетических болезней и прочих пороков сегодняшнего времени. И это не в столь далёкой перспективе. А по-ка…

 Роман Романович, Русий, Никитин и Коломиец застыли у живой  плаценты, облепленной присосавшимися к ней сотнями зародышей. Наблюдая через стекло за вздымающейся от подаваемого в неё кислорода и опускающейся от отводимого углекислого газа за происходящими процессами в плаценте, академик с чувством исполненного долга произнёс:
– Ну, вот, мы и выполнили наказ нашего Президента и Правительства. Теперь дело за изготовлением десятков и сотен новых искусственных  плацент, за комбинатами по выращиванию человеческого молодняка, за воспитателями, учителями и строителями новых поселений сначала  на Земле, а потом и…

– А как же насчёт гомункулусов? –  затревожился Сергей Петрович. – Мы что,  зря вели с ними эксперименты? Они уже давно готовы к дальним перелётам.
– Вы хотите сказать – к Луне, к Марсу?
– Да хоть к самой Плеяде!
– Ну, вы это, уважаемый доктор, мягко говоря, загнули,  – осадил его Роман Романович.
– Каюсь, насчёт Плеяды загнул. Но послать их в ближний космос можно уже сегодня…

 ПОСЛЕСЛОВИЕ

 Прошли годы. Большие изменения произошли в судьбах  наших героев. Институт академика Кузнецова и сегодня успешно продолжает  работать над выполнением  государственного заказа по сохранению,  а главное – приумножению здорового населения на всей территории государства Российского.  Для этого потребовались совместные усилия  учёных и практиков,  чтобы отобрать лучший  генетический материал из представителей всех национальностей и национальных меньшинств – людей разного пола и профессий. В помощь академику Кузнецову было открыто несколько  филиалов его Института. Словом, клонирование россиян  двадцать первого века поставлено на поток.

 В экологически чистых районах России возникли закрытые поселения городского и сельского типов, гражданами которых стали клонированные  мужчины и женщины.  Они вступают в семейные отношения, конечно же, исключительно по любви,  рожают детей,  непредрасположенных к различным заболеваниям, одарённых и, что самое интересное, – лишённых вредных привычек и пороков.

 Все граждане ведут здоровый образ жизни. Среди них нет ни курящих, ни пьющих. Алкогольная и табачная продукция в их поселениях отсутствует.
Поскольку всё население  законопослушно, здесь нет необходимости в правоохранительных органах.  Все проблемы решаются на народном вече, существовавшем некогда на Руси, поэтому  дика даже сама мысль о бюрократии. Исключительно координирующую власть осуществляют выборные лица, в основном, из числа опытных граждан.

 Здесь нет безработицы, ибо каждый обладает разносторонним талантом. Предприятия работают по принципу закрытого  цикла. Нет ни одной дымящей трубы. Всех объединяют культура и спорт.
В лаборатории Сергея Петровича Коломийца тоже произошли  большие изменения, главное из которых –  посылка  в созвездие Тельца команды гомункулусов. Как выяснилось, их дальние сородичи действительно проживают на планетах звёздного скопления Плеяды. Ещё когда гомункулусы жили в лаборатории Коломийца, именно они,  а не люди,  установили связь с плеядцами. И сейчас на протяжении многих лет продолжается  связь с летящими к далёким мирам воссозданными на Земле гомункулусами.
 
 Любопытна судьба главного героя нашего повествования – Русия. Каин сдержал свою клятву, подсобив брату получить эликсир, сделавший Русия полноценным мужчиной  двухметрового роста. Радости всех Кузнецовых не было предела. Но больше всех, конечно же,  ликовал сам Русий. Сбылась его заветная мечта. Всё это время он поддерживал связь с Изабеллой.  В его чувственных письмах девушка давно обратила внимание на его явное неравнодушие, которое питал  к ней далёкий российский друг.

 Однажды, когда ей исполнилось девятнадцать лет, она получила от Русия очередное послание вместе с фото, на котором был запечатлён незнакомый  ей юноша. На оборо-те значилась надпись: "Изабелла, это тебе на память от меня. Русий."

 Девушка пришла в недоумение. Она знала Русия как карлика,  а на фотографии красавец-мужчина. Как верить  своим глазам! Таинственную разгадку нашла в письме, в котором Русий описал, каким путём ему удалось победить свой главный порок. Тогда-то впервые у Изабеллы проснулось настоящее чувство, чувство любви к её давнему другу. Девушка, горя нетерпением,  связалась по интернету с отцом, показала ему фото Русия. Тот опешил похлеще дочери.

 Анна Евдокимовна давно догадывалась  о чувствах, которые  питал её малюсенький сынуля к дочери Стояна. Когда же свершилось чудо, она была не против породниться с семьёй  Бончева. Роман Романович тоже был “за”. После возвращения Русия у него с Бончевым  отношения наладились. Тот напрочь завязал со шпионской деятельностью, с головой уйдя в бизнес. Построил несколько заводов по проекту Русия. Так что повода для  игнорирования Бончева у академика не было. А в таком случае почему бы и не породниться.
И такой повод представился.

 В Тель-Авиве намечалась Межународная конференция по вопросам клонирования. Академик Кузнецов был приглашён как  один из самых известных научных светил по данной тематике.

 Стоян Бончев, воспользовавшись моментом,  пригласил в гости всё семейство Кузнецовых, предложив им остановиться в его "скромных" апартаментах. Кстати, по одной из тем, имеющих отношение к клонированию,  должен выступать Русий, давно возглавивший секретнейшую лабораторию Института и уже имевший многочисленные печатные труды.

 Поскольку между государствами с давних пор существовала  безвизовая процедура пересечения границы, проблем с оформлением документов не было.
 Полковник, да, да,  полковник Егоров по согласованию с Москвой был включён в состав делегации. Тарасов, получивший чин генерала,  ушёл на заслуженный отдых. Его место в  Цыбулёвске занял полковник Егоров,  а Мамыкин уже в звании майора занял должность последнего.

 На родине Изабеллы Русий Романович объяснился  ей в любви и попросил её руки. Разве могла прекрасная умная девушка отказать  красивому и умному парню! Так и породнились семьи Кузнецовых и Бончевых. Свадьба была всем на зависть. Изабелла стала Кузнецовой-Бончевой по обоюдному согласию обоих супругов.

 Родители организовали для молодых  медовый месяц, который те провели сначала в кругосветном путешествии, а затем в  круизе по кратерам  Луны,  обращённой к Земле. Вдоволь насладившись любовью,  они с нетерпением ожидали потомства.
Давно прошёл положенный срок,  а на свет никто не появлялся. Как-то в одну из ночей Изабелла призналась супругу, что в её чреве кто-то  есть и что этот кто-то вполне по-взрослому с ней общается.

 Тогда-то впервые Русия осенила мысль, а что если природа решила повторить его пример? На следующий день он упросил  молодую супругу  пройти тщательное обследование у светил науки,  которые сразу же подтвердили, что действительно, в животе Кузнецовой-Бончевой развивается плод с головой, излучающей импульсы, характерные для развитого мозга. Для учёного мира это пахло новой  сенсацией. Так оно и случилось.

 Акушерка, принимавшая роды, внезапно оторопела. Оттуда, откуда во все времена появляются новорождённые, послышался отчётливый голос:
– Эй, тётя, пожалуйста, поторопись. Я задыхаюсь!
 Акушерка посмотрела во все стороны – никого рядом не было. Неужели померещилось?
 А оттуда:
– Пожалуйста, побыстрей!
 Женщина в ужасе закричала:
– Люди! Сюда!
 Люди, а это была дежурная бригада, появились моментально:
– Что случилось?

 Вся трясясь, акушерка, показала на чрево:
– Там… там кто-то есть… кто-то кричит.
И действительно, глас не заставил себя ждать:
– Ну, пожалуйста, побыстрей... задыха...
 Ахнула вся бригада. Такого в своей практике никто не помнил. Правда, был подобный случай в России, но это когда было!

 А роженица лежала как ни в чём  не бывало, не испытывая никаких мучений, присущих этому процессу. И даже, похоже, улыбалась.
 Тут и врачу стало не по себе. А тем временем то, что кричало, без особых потуг вдруг ударилось о пол. Это был вполне  полноценный человечек женского пола со всеми развитыми членами, большими карими, с сумасшедшинкой, глазами, но такой малюсенький, ну чуть больше рукавички…