Я был взят из ночного огня, был выдублен и переделан. Но в начале нового дня нет причины быть смелым. Алкоголь попадает в кровь, руки, ноги и сердце – вата. И в историях про любовь, я жажду быть виноватым. Холодная ночь – не сон, этот питерский воющий ветер, Московский проспект – горизонт - роднее всего на свете. Весенняя слякоть и грязь, с асфальта - через сердце - в слова. И вроде бы нужно упасть, но взлетает вверх голова. И насквозь пробивает дым от твоих и моих сигарет. Ох, как хочется быть одним из тех, кто заметил след. Давний след, что ведет к реке - Оккервиль провожает боль. И маячит там вдалеке, тот, кто может быть мной и тобой. Под серебряным куполом ночь, ангел спит, я молчу в тишину. За стеной - уходящие прочь, мне огонь вменяют в вину. Я отмахиваюсь и пью, я смеюсь над пространством дорог. Я держу крепко нить свою, намотанную на курок.