03.05.02-10.10.02
Декабрьское небо, казалось, потрескивало от сильного мороза, даже чуть ёжилось, пытаясь сохранить в себе остатки дневного тепла и света. Бездонная глубина была утыкана тысячами звёздных искорок. На фоне чёрного бархата одни мигали, подрагивая от пронизывающего холода, другие, поменьше, слабо мерцали, бесследно тая в космосе, третьи, поцветастей, заигрывали с нами, то загораясь в одном месте,то пропадая, чтобы появиться в другом...
Вот эти три висели так близко, что можно было бы добросить до них сосулькой. За ними, как на сцене оперного театра, то там, то здесь свисали прозрачные занавеси созвездий, чуть шевелясь и совершая по кругу свое "Perpetuum mobile"*. В глубине ещё какие-то желтоватые, подальше мелкие с голубоватым оттенком, а там, в леденящей сознание бескрайней бездне загадочными проблесками неземных маяков пробивались к нам другие миры.
Кто там? Что там?
Как огромный диск, серебряная пластинка небосвода в полном молчании, повинуясь только Великому Началу, проигрывала короткие мелодии жизни миллионов существ на земле. Не успев угаснуть, начиналась следующая тема, потом вступало трио, затем опять яркое соло - одинокие голоса сливались в аккорды и небесный орган мощно звучал в полном безмолвии...
Что ж уготовано мне? Где же там моя звезда?
Игорь Соколов с трудом вытащил громоздкий штатив из сугроба и, сняв меховые рукавицы, тут же на морозе стал собирать свою портативную обсерваторию. Этот агрегат был предметом его гордости и незлобных насмешек со стороны одноклассников. Игорь с пятого класса, целых три года собирал телескоп и сейчас, заканчивая девятый, был уже своего рода учёной знаменитостью среди школьников всего района. На словечки типа "звездогляд, окуляр, Коперник" он не обращал никакого внимания, тем более, что авторы всех этих подковырок нет да нет тихонько, но поодиночке подходили к нему и сладенькими голосами просились хоть на минутку поглазеть поздно вечером в „научную трубу". Такое название телескопу дал неисправимый юморист, друг Игоря Володя.
* /лат./ вечное движение. В понимании автора – движущаяся красота неизведанного.
Кроме астрономии, Игорь серьёзно увлекался чтением приключенческой литературы, географией и, конечно, детективами. Почему "конечно"? А кто из подростков или даже людей старшего возраста в то время, не испорченное ещё доступностью новых бездумных игрушек*, мог спокойно, без эмоций вместе с Холмсом и Ватсоном распутывать хоть пыльные, но все же ещё таинственные клубки старинных преступлений или торопливыми пальцами открывать остросюжетные страницы книги Льва Шейнина? А чуть позже? Медлительный на вид философ Мегре или полный жизненного юмора Пуаро? Любовь Игоря к приключениям и к подобным книжкам полностью разделял его закадычный* друг Володя Бочаров, живший с матерью за старым пивным заводом. Там мама и работала бухгалтером, а отца у Володи не было. Как-то говорили, что служил в милиции и погиб после войны при захвате банды или при каких-то других обстоятельствах. О деталях Игорь стеснялся спрашивать тем более, что эта тема не получала никакого развития в воспоминаниях Бочаровых. Образ отца был для Володи святым, неприкосновенным, но по мере взросления обрастал всё более новыми и неожиданными деталями...
В их маленькой, двухкомнатной квартире, на деревянной самодельной полке среди других книжек и толстых тетрадок стоял учебник "Оперативно-следственные действия". Он был до того замусолен пальцами читавших его людей, что края некогда жёлтых обложек почернели и разлохматились, а год выпуска и название издательства исчезли. Но на семнадцатой странице, внизу стояла отчётливая прямоугольная печать, долгое время волновавшая мальчишек - "Спецбиблиотека Высшей школы НКВД СССР. Секретно, вынос из помещения запрещён". Этот фолиант* с главами, разделами и подразделами чуть позже станет на многие годы настольной книгой для взрослеющих юнцов. Как, когда появилась эта толстая книжка у Бочаровых никто не знал, или специально не говорили? Только мама Володи иногда строго напоминала им никому не болтать об этом учебнике. Эту просьбу они выполняли. Игорь учился в 9-ом "А", а Володя в "Б". Ещё пару лет... и тогда!
Дорога была для них ясна, а цель чётко вырисовывалась на горизонте – здание столичного университета, его юридическое отделение! Ну, а в нём! В нём ребят ждали все детективы и криминальные истории, какие только можно было представить!
* бездумные игрушки – поедающие способность человека самосовершенствоваться, угнетающие интеллект /телевизор, компьютер, handy/.
* закадычный - близкий, задушевный друг. Почти не употребляется. Смысл забыт. Вытеснено словами из кулинарии - „нужный, полезный...“
* фолиант - толстая, драгоценная для владельца книга.
А пока нужно было учиться и учиться хорошо, ибо конкурс на юридический был тогда особенно бешеным, а путей туда было только два - один блатной, а второй по оценкам, по конкурсу. И рыбе понятно было, что оба не котировались* на закрытом рынке всеохватывающего блата, хотя...
Вот какая, почти детективная история приключилась с семьёй Игоря, вернее с его отцом.
Дом Игоря стоял на самой высокой точке города - "Парнасе"*, так метко прозвали городские старожилы эту возвышенность. Дело в том, что в квартале, окружавшем небольшой холм, нормальных людей найти было непросто! Всё семьи из "обоймы"!* То ли партийно-советской, то ли руководящей администрации, ярких представителей торгово-взяточных концернов, любопытных до всего высших командиров КГБ и МВД...
Вот на втором этаже квартирка! Там то ли шесть, то ли восемь комнат /никто точно не знал - военная тайна!/, отдельный выход прямо на улицу, значит к служебной "Чайке"*. Окна с бронзовым отливом. Смотреть, не опасаясь можно изнутри наружу, на плебеев работящих, а снаружи во внутренности партийные заглянуть нельзя было, не положено, хотя по указке с самого верха всякие "органы"* запросто и без разрешения хозяина проникали через любые окна и двери. Иногда проникали настолько основательно, что владельца, по меньшей мере, сначала выселяли из "Парнаса", а уж потом, в зависимости от размера его кошелька или толщины связей назначали пониже или /это вообще никуда не годиться!/ выбрасывали из "обоймы"! Это было очень плохо и для него, и для семьи, и для многочисленных родственников и друзей из дачно-оздоровительных зон страны. Но до загубленной надежды всех советских народов - "перестройки" было ещё далеко. Поэтому в этом жилобьекте обитала большая трудолюбивая семья третьего секретаря райкома из трёх человек, собаки и молоденькой, грудастой служанки. Прыщеватый отпрыск лет пятнадцати, длинный, с рыжими волосами на веснущатой голове и был третьим членом этой малоразговорчивой семьи. Игорю и Володе он совсем не нравился и желания познакомиться с ним после случая с дворником больше не возникало.
* котироваться - иметь цену среди членов приемной комиссии, цениться /высоко или низко/.
* Парнас - гора в Греции, где жили музы. Здесь – «рай» на земле, куда стремиться вся номенклатура.
* обойма – постоянная форма существования номенклатуры, созданная ею и только "для сэбэ".
* "Чайка" - первый из автомобильного ряда "членовозов". Вместе с водителем и дачей является желанной целью для высшей номенклатуры.
Прошлой зимой "Прыщ" довольно громко, видимо, чтобы слышно было везде, указал дворнику : "Ким, не забывай чистить и наш парадный вход. Папа сказал на бутылку даст." И покраснел.
Кроме министров и старших чинов юстиции, генералов и полковников к "Парнасу" небезуспешно тянулись и торговые люди – заведующие Универсамами и Универмагами, базами и оптовыми складами, проживали также три семьи выдающихся строителей парилок, скромно вкрапленных ими в техникумы и детские спортплощадки.
Две рядовые квартиры на верхнем и одна в цокольном этажах по заселению представили собой трудящиеся массы, да и то только их первые послушные ряды - белые воротнички.* На шестнадцатом этаже было два жилья – трехкомнатная, где жила семья Игоря и напротив двухкомнатная. Там обитал состарившийся шофёр бывшего республиканского деятеля, почившего в бозе* лет 10 тому назад. Шофёр-то понятно почему жил здесь, ведь не на автобазе шоферил? А что делала семья Игоря на самом верху "Парнаса"? История подлинней и поинтересней чем с Лукой, шофёром!
Отец Игоря, где бы он не работал, всегда отдавался работе так, что забывал подчас и о еде , и об отдыхе, а иногда и о семье. Лет двадцать трудился в столичном кинопрокате и постепенно выбился в передовики. Его кинотеатр не был ни самым модерным, ни новым, но техника и оборудование содержались идеально. Ни поломок, ни задержек во время сеансов. Фильмы на базе кинопроката подбирал он сам. Директор Арнольд Жидкий полностью передоверил ему эту работу, так как ни в кино, ни в литературе, ни в искусстве не смыслил ничего. Он был бойцом комсомольско-партийного фронта.* Единожды серьёзно проштрафившись в комсомоле, был исключен из "обоймы" и направлен на "укрепление" кино. Ходили слухи, что он, будучи молодёжным лидером районного уровня, переспал с юной девахой из своего же отделения учёта, хотя и знал, что она переводилась личным приказом аж первого секретаря ЦК комсомола в соседний с ним кабинет на повышение - заведующей срочно созданной под неё секции научной молодёжи. Такого опережения ему не простили, да и "сливки" Первому не достались. А он ведь долго мечтал о редкой в комсомольских кругах девственнице... Сложное слово "дефлорация" директор кинотеатра запомнил на всю оставшуюся жизнь... Арнольда удачно и вовремя для себя заложил его же зам.
* белые воротнички - прикормленная номенклатурой, худшая часть пролетариата.
* почил в бозе - почётно умер и был почетно захоронен во втором ряду номенклатурного кладбища.
* партийный фронт – псевдорасположение якобы борющихся партийных дивизий и рот
в форме круговой обороны.
Жидкий был ночным звонком поднят с дивана. Жена болталась где-то всю неделю - какие-то проверки оздоровительных центров советской молодежи или оздоровительные проверки просто молодежи? Кстати, Центр был то один?!
"Я тебе, комсомольский ё...рь, эту дефлорацию не прощу! - как пощёчина звенело в приёмной Первого, - дела передашь завтра Подлайкину, а сам на кино пойдёшь, там е....сь в темноте сколько хочешь, - и, прикрыв дверь кабинета /там на углу стола с яствами лежали чьи-то очень знакомые голые женские ноги. Больше рассмотреть не дал, сука!/, добавил тише, - года три-четыре потрудишься, зарекомендуешь опять себя, потом посмотрим. Если меня на образование бросят, пойдёшь зав.профлечебницей. Молодым персоналом запасайся. Там и себе можешь отдельно подобрать, а то разошёлся, спринтер...! Не надо из начальника втихаря "молочного братца"* делать!
"Мне бы водички!" - рвался в кабинет срочно уволенный. Он решил точно установить кому принадлежат эти ноги.
"Ты будь и без воды доволен, что так кончилось. Я мог бы и похуже, но, зная близко твою семью..., короче, иди вон и за работу!"
Уже на улице, вне комсомольских стен любопытство не оставляло его - уж очень недавно он где-то их видел. Да и туфли с пряжкой? Такие же из Праги жене привёз?! Из ворот горкома с ревом вырвалась дежурная машина* и, не останавливаясь на призывные жесты Жидкого, помчалась в ночь. Добравшись пешком домой, новоиспеченный директор кинотеатра обнаружил на кровати крепко спавшую жену, а на полу туфли с пряжкой!
"Чертовщина какая-то!" - подумал он и, повернувшись к спинке кожаного дивана, обиженно засопел.
Поскольку у директора скоро заканчивался срок сексуальной ссылки, он плевал на работу и на кинотеатр. Уйдя с головой в розыск и подбор нераспочатых кандидаток /а я вам скажу, что в наше время это почти непосильная задача!/, скоро понял, что именно это поприще привлекает его полностью - и духовно и физически. Смазливой жене он выписал "карт бланш"* и виделись они только в день большой стирки - он собирал грязное семейное белье в короб, а она ждала какого-то шофёра с грузинской фамилией, чтобы потом сдать с ним коробку в стирку.
* молочный брат – дистанцированная от нормального общества характеристика всей мужской части номенклатуры, переспавшей с единственной смазливой Светочкой из состарившегося сектора учета.
* дежурная машина – не путать со скорой помощью. Днём служит для заброски номенклатуры и сектора учёта на шашлык. Ночью – для вывоза тел из зелёной зоны.
Этот вечный* Гиви возил то ли заведующего республиканской базой, то ли директора Интуриста. А может успевал работать и на три фронта? Гардероб жены пополнялся уже не модными многотомниками из комсомольского распредподвала, а импортными неглиже и костюмчиками.
Словом, начальник на работе почти не появлялся, а всё тянул папа. Как-то, трагически заскучав по известности, директор, использовал прямо по назначению пару козырных карт из нетронутой колоды будущих работниц омолаживающего профилактория и через бывших коллег по комсомолу втиснул себя и кандидатуру папы Игоря на премию в области киноискусства. Эту гениальную идею к концу вечеринки ему подсказала сама жизнь - во время "угощения" активистов одна юная "Красная шапочка" пьяно выговорила: "А кто, собственно, на мне лежит? Ты что, какая знаменитость, Брижит Монро, что ли?"
Их фамилии попали то ли по небрежности, то ли по случаю на стол в отдел наград и премирования /не путать с кремированием или, вернее,кремацией!/ Президиума Верховного Совета и высокий, но очень старый клерк, пробубнив через лупу папину фамилию и инициалы - Соколов К.Т., посмотрел на стену, на портрет республиканского вождя Соколова И.Т. и, вычеркнув директора, вставил киномеханика на орден В.И. Ленина - там оставалось только одно место в графе - "лучшие представители отличившихся трудящихся".
Здоровенные грузчики в синей униформе с буквами ХОЗУ СМ* на спине и множественными словами извинения /словно они по ошибке заселили восемь лет назад семью Соколовых в вонючий подвал Заводской улицы?/ за пару часов перевезли нажитую рухлядь в новенькую трёхкомнатную квартиру с паркетным полом, встроенной мебелью, мусоропроводом и газовой плитой. Квартирой награждался ударник труда в киноискусстве, кавалер ордена Ленина. Как снег на голову они свалились на 16-ый этаж новенького высотного дома в номенклатурном "Парнасе". Папа, ничего не понимая, пил с этими грузчиками и с мамой дня три. Порой вскрикивал: "Закономерно! Кто сомневается? Кто пашет – на том и едут! Как заметили там, наверху и... вот!"
После потрясений жизнь начала входить в колею. Папин директор слёг и проболел два месяца. Говорил, что поимел очень маленький инфаркт. Осенью был переведён на обещанное место и приступил к личному осмотру "свежины", т.е. свежеподготовленного персонала.
* вечный Гиви – никакого отношения к роману Анатоля Франса „Вечный жид“не имеет.
Тот бессмертен, этот вездесущ.
* ХОЗУ СМ – хозуправление Совета Министров, крепость с глубоко эшелонированной обороной, не поддающаяся никакой разведке. Там всё есть!
Конфуз с орденом и квартирой раскрылся. Реликтового сотрудника отдела наград выгнали с тихим треском, а его умный начальник, Герой Соцтруда умно рассудил: "Кого-то из масс мы должны были в список засунуть? Ну, этот попал. Работает хорошо, пример для других, тем более, что по новой разнарядке - из трудмасс только на Знак Почета, хи..хи..хи, да и ждать другим придётся долго, вот и время для них есть равняться на него! Равняйтесь, мать вашу...! Орденом награжден, квартирой, пусть директором будет. Правда, даже гавённого комсомольского образования нет, ну ничего, на двухмесячные курсы военных политработников запаса отправим. Да и фамилия схожая. Кто там их знает? Кто жену еврейку скрывает, кто брата в тюрьме держит? Может и этот какой внебрачно-молочный?" Так мудро, по-житейски рассудил будущий прокурор республики. Всё для него складывалось неплохо, только одно покоя не давало - как троеженство скрыть: " Растут ведь балбесы, один уже просился в МИД*, другой в разведку. Что б их! Сяду на прокуратуру, фамилии им всем, пидерастам, поменяю..."
Так папа Игоря, Соколов Константин Тимофеевич / главный вождь то был Трифонович!/ стал директором кинотеатра. В новой, тоже номенклатурной школе Игорь был принят на равных, т.к. папу /опять фамилия!/ два раза пригласили прочитать лекцию о западном кинематографе. Папе в этом очень помог дворник Ким и он очень профессионально донёс до высокой аудитории и "новую волну" французского кино, и сюрреализм Феллини*, о которых не имел ни малейшего понятия. Но, оценив всё это с позиций партийности и коммунистической передовой идеологии, заработал аплодисменты и прочно забил* для сына в будущем неплохой аттестат. Игорь и без Феллини учился блестяще, чем сразу завоевал вынужденное расположение учителей и едкую зависть "первых учеников".
Их было немного в школе, человек шесть или семь. Четверо с русскими фамилиями, известными в городе, здорово картавили и по повадкам смахивали на сына Аркадия Райкина, но распознать эту хромосомную загадку Игорь не мог. Только познакомившись с Володей из соседнего, нормального двора, он услышал истинную причину наследственных искривлений. Почти все жёны у вождей были красивыми еврейками. Отсюда и рыженькие детки с ярко грассированным* ррл..рлл..ррлл!
* МИД – также слово их трёх букв, но только с помощью первого сюда не попадёшь.
* Феллини – основоположник новых, не разделяемых полностью автором, тенденций в кинематографе.
* забить – заготовка заранее тёплых мест для родства с использованием любых средств.
* грассировать – картавить, как это красиво делал Володя Ленин. И наделал!
Володя представлял собой интересную личность. Познакомился с ним Игорь всего два года назад во дворе. Возвращался как-то он из магазина и задумчиво хрустел купленными кукурузными хлопьями. Войдя в арку, сначала услышал заливистые рулады смеха, а затем увидел действо - возле беседки толпа ребят, все давятся от смеха, а по какой причине, неизвестно! Подошёл поближе и увидел парня своих лет. Тот ходил внутри беседки по кругу и изображал... Кого бы вы думали? Самого Владимира Ильича! Был какой-то юбилей и по телевидению и в кино потоком шли фильмы об Октябрьской революции, борьбе с белыми*, кулаками* и в каждом фильме было отведено специальное место для Ленина во всем величии его интеллекта. Володя иначе интерпретировал высокий образ, видимо, чтобы по-своему донести его до сознания подрастающих масс. Вообще всё, что он не делал, трансформировалось в его сознании в какую-то игру с иронией, чаще с сарказмом*. К жизни и её многообразным проявлениям он относился с юмором. Смеялся он не только над другими, но часто и над собой, не боясь выглядеть смешным. Позже, уже взрослым он говорил, что в ситуации, когда он играет "под дурачка", а собеседники тешатся, что они зримо выше, чем клоун, именно тогда он видит всех насквозь, чувствует тоньше, различает малейшие оттенки характеров и действительную ценность того или иного типажа.
Вот и сейчас. Корпус с наклоном, правое плечо вперёд, левая рука за спиной, в другой мятая кепка и речь... Какая речь! Задиристый тенорок с менторским* отливом, лёгкое грассирование* и позы! Он их лепил, как скульптор, отбрасывая всё лишнее и оставляя только акценты, наиболее яркое и запомнившееся всем и в походке, и в поворотах, и жестах. Если это и было не гениально, то очень талантливо! "Ленин" говорил, обращаясь к публике: "Наденька, где опять подевались эти бл...ие листочки, которые я написал в шалаше, в апреле? Опять эта политическая проститутка!* Спроси у Троцкого, может он их в туалете на гвоздик повесил? А им же цены нет!" Большинство по малолетству не понимало острую пародийность сценки, но смеялись от души.
* белые – цветная характеристика всех, кто имел своё мнение об Октябрьской революции и её вождях.
* кулаки – наиболее инициативная и трудолюбивая часть крестьянства, выкорчеванная пролетарским плугом.
* сарказм – язвительная, едкая ирония.
* под дурачка – самосохраняющее состояние нормального человека в беседе с любым начальником.
* менторским – в данном случае, ослушаться означало расстрел!
* лёгкое грассирование – досталось от чистых немцев – семьи Бланк.
* политпроститутка – ленинская характеристика своего друга и ближайшего соратника.
Игорь всегда готовился к школе основательно, заранее, за два-три дня делал сначала наиболее трудные задания, затем полегче. Учился очень хорошо. Володя вообще не готовил дома уроки, в классе вместо учебных тем записывал на каких-то обрывках то новые анекдоты, то наброски своих юмористических сцен. Учился он тоже очень хорошо. Более того, обладая особой памятью, Володя уже к восьмому классу свободно владел английским и немецким, мог также кое-что сказать и по-французски, правда, что бы он не произносил на языке Бонапарта, звучало с отчетливым одесским прононсом: "Je ne parle pas francais, mais j'ai besoin de l'argent!"* Почему акцент неконтролируемо вылезал именно в эти мгновения не знал никто, а сам полиглот пояснял: "Ты видел когда-либо в профиль француза и еврея? Ты знаешь, когда их поменять местами, на которых они стоят, то ничего особенного в городе не произойдёт?" – и сам заливисто смеялся.
Кроме Володи и Игоря, двор был знаменит ещё несколькими типами, будоражившими воспалённо-подозрительное воображение пожилых жильцов, густо заселявших при хорошей погоде все лавки, скамейки и даже низенький заборчик, отделявший проезд для автомашин от зелёной зоны. К субьектам повышенного интереса, даже не зная лично их, можно было сразу отнести Взяткина Владимира Ильича - следователя милиции, страдавшего, как он говорил, "социально-наследственным абстинентным синдромом"*, в простонародье - привычкой опохмеляться после запоя. Перед заходом солнца или, по-другому, после закрытия винно-водочных отделов, головы всех пенсионных грачей поворачивались синхронно направо, в направлении арки. Ждать всем двором приходилось недолго. После закрытия благоговейных мест активным людям с таким диагнозом что-либо делать в городе уже смысла не было. И вот в створе арки, обычно слева и в пятницу, появлялась низенькая толстенькая фигура мужчины неопределённого возраста. Фигура уверенно шла по левой стене до середины, затем, положив на насквозь пропитанный уриной асфальт свой обглоданный кейс из дешёвого дермантина, сильно отталкивалась в направлении правой стены, желая опять обрести опору в этой качающейся из крайности в крайность жизни. Это сложный маневр почти всегда удавался. Прилипнув в приличном вертикальном положении к штукатурке, фигура на мгновение замирала. Далее наступала философская пауза. Внутренний голос подсказывал человеку о папке, оставшейся на противоположной стороне.
* фр.язык – я не говорю по французски, но постоянно нуждаюсь в деньгах!
* абстинентный синдром – национальная привычка истинно русского человека. Соточку на утро! Буксы горят!
Мужская холодная логика трезво возражала: “Какая папка?“ Девяносто пять процентов дела сделано - до родного подьезда осталось только семь шагов! И каких? Вдоль стены и руками! Надёжно! Относительно вчерашнего дня – намного быстрее! Да и в глазах сидящих на скамейке не упадёшь! Но неугасимая любовь, разгоревшаяся к ждавшей его вот уже шесть часов жене, вопила об обратном! Там, на дне дермантинового саквояжа, среди писем и жалоб трудящихся лежал слегка помятый цветок - одичавшая от милицейского лексикона роза, сорванная утром ещё трезвой рукой хозяина во дворе городского Управления. Любящий супруг минуты две наводил резкость на лежащий в трёх метрах кейс. Затем чуть отклонялся по прямой в его сторону и быстро, сделав два широких шага, падал грудью на обьект устремлений. Было исчерпано всё и мир закружился над ним, весело пестря цветными зайчиками калейдоскопа! Но и здесь выкованный на школьных, партийных, профсоюзных, ведомственных собраниях коллективизм не оставил лежащим на асфальте собрата по разуму. Если он "Gomo, то все sapiens!"* Пару минут и тело бережно передано жене. К груди был намертво прижат портфель, а губы успевали прошептать: "Там я для тебя.., тебе... от мине!"
Природа не терпит пустоты и другая личность уравновесила её! Хмурый и заросший человек появился во дворе ещё в середине шестидесятых. Рядом с домом, где жил Игорь, построили ещё два и районные власти, желая понравиться руководящей элите, ввели новую для социалистического общежития должность - что-то вроде мажордома* или "Hausmeister"а*. Домоуправление выделило ему комнату в полуподвальном помещении , где с улицы была обувная мастерская, а со двора узкие цементные ступеньки круто вели вниз в какую-то дыру, накрытую жестяной крышей. Перед синей облупленной дверью красовалась вечная лужа, пересыхавшая в этом кирпичном колодце только жарким летом. Посредине лужи лежали красные кирпичи и, только балансируя по ним, можно было достать до ручки. Не каждый рискнул бы это сделать. А за дверью был свой особый, ни на что не похожий мир. В слабом свете маленького окошка, забранного решёткой, через две, три минуты проступали очертания старинного, растрескавшегося, как старческая кожа, дивана с круглыми подлокотниками и деревянной полкой вверху, тянувшейся на всю его длину. Полка была в два, три слоя хаотично завалена книгами, журналами вырезками из газет, какими-то живописными папками, сшитыми чёрными нитками и затрёпанными до махровой неузнаваемости.
* Gomo Sapiens – лат. Человек разумный. Здесь – разумное поведение соседей, позаботившихся о „нагруженном“ до предела соседе. С каждым может случиться!
* мажордом, Hausmeister – человек, следящий за исправностью дома и жителями.
Прямо под оконной нишей стоял крепкий дубовый стол на слоновьих ногах. За ним железная кровать с панцирной сеткой, служившая, как и диван, посадочными местами для редких гостей. Ещё одна полка повыше, под самым потолком опоясывала по периметру всю комнату. Мир книг и теней царил в убежище хмурого дворника. То ли теней настоящих, то ли теней прошлого..? Со двора окн; его комнаты видно не было – оно располагалось ниже уровня земли и глубокими осенними и зимними вечерами стена над спуском в его чертоги освещалась зловещим желтоватым светом, идущим как из кладбищенского склепа*.
Игорь и Володя со временем подружились с неразговорчивым, молчаливым
дворником. Сейчас трудно сказать что приглянулось ему в двух ребятах, вечно чем-то занятых, снующих то в библиотеку, то на выставку, пилящих какие-то железки на скамейке в дальнем углу. Ким носил густую бороду и никогда не стригся. Седые волнистые волосы с редкими прядками густо ложились на воротник, обрамляя бледное, почти белое морщинистое лицо с красноватыми прожилками. Из под заросших кустистых бровей тяжело сверкали огромные чёрные зрачки. Их взгляд выдержать было невозможно и, может, по этой причине /из-за нелюдимости тоже/ люди побаивались Кима и сторонились его. Ребята сначала боялись дворника, но, повзрослев, заметили, что "Молчун", так прозвали его взрослые, не такой уж и плохой. Что ни попросишь, обязательно сделает. Или принести что-нибудь – стальной уголок, кусок оцинкованой трубы, пружину. Делал он это своеобразно, по-своему. Звонил в квартиру. Родители или Игорь открывали дверь – на входном коврике лежали нужные детали. Несколько раз отец Игоря говорил: „Уважить как-то Кима надо. Нуждающийся человек. Да и сидел ни за что. Отдай, Игорь, ему контрмарки в Дом кино, на Тарковского*. Предупреди, чтобы опрятно оделся и не говорил кто ему билеты дал. Буду его хоть так благодарить, а то и обувь отремонтирует за копейки, да и вам железяки для телескопа все наносил..., – затем добавлял загадочно,- рано он задумываться начал. Как подснежник в феврале – голову высунул, её и срубили".
Ким упирался, не хотел брать билеты, но, выслушав советы отца Игоря, в первый раз улыбнулся и веско сказал: "За хорошее кино спасибо. Соскучился я уже по умным людям, а за остальное не беспокойтесь – учёный очень. Пятнадцать лет в таёжных университетах учился, знаю с кем и о чём говорить“. С этой поры Игорь и Володя приобрели старшего, очень интересного друга.
* склеп – закрытое помещение ниже уровня земли, в котором ставятся гробы с телами усопших.
* Андрей Тарковский – новатор на фоне рутинного, заказного советского кинематографа. Достоевский в кино.
После Тарковского дворник сразу подобрел и сам неожиданно предложил подросткам: "Вот вы свой телескоп на землю или в сугроб ставите, поэтому не можете зафиксировать аппарат и повторить в точности свои наблюдения через неделю или месяц, а в астрономии это одно из важнейших условий. Я вам ключи от чердака дам и покажу местечко, где вы уже своими силами оборудуете обсерваторию. Одно условие – чистота и порядок и никакого курева, да и поменьше народу туда водите. Прослышат власти, закроют. У нас и на звезды смотреть разрешение нужно, вдруг увидите такое, чего в соцобществе нет или обнаружите, что те светят ярче!“ Помолчав, добавил: „ Советую еще дневник наблюдений завести. Когда ведёте наблюдение, время года, суток, состояние погоды, видимость, облачность... Да мало ещё что? Ну, хотя бы координаты, угол... Я вам книжечку по астрономии
дам. Древняя она, издана до революции, но состояние тех миров стабильно
тысячелетиями, не то что нашего...“
Чердак представлял собой огромное помещение в форме буквы „Г“, но сильно разогнутую. Вдоль проспекта метров триста, затем чуть заметный поворот и ещё с двести метров. На изгибе чердаки были разделены сплошными кирпичными стенками с узкой металлической дверью. Стенки, Ким их называл „Brandmauer“*, стояли паралельно торцам дома, поэтому между ними образовалось большое закрытое со всех сторон помещение пятиугольной формы. Архитекторы скопировали проект дома где-то "за бугром" и это замкнутое между домами пространство планировалось как лифтовая шахта, однако для технического исполнения сложной трехлифтовой коробки ни средств, ни умения не хватило. Лифты построили по старинке, внутреннюю шестнадцатиэтажную этажерку закрыли наглухо, соединив проходом только чердачные помещения. Крыша над этой этажеркой была выше метра на три и снаружи
смотрелась как башня. Когда дворник показал Володе и Игорю это помещение, то радости и удивленным возгласам не было границ! Еще бы – настоящий зал, где-то 60-70 квадратных метров! Два огромных слуховых окна с одной стороны и одно поменьше со двора.
Работа закипела. Мальчики тайком таскали на чердак кирпичи, позаимствованные на очередной замороженной стройке пятилетки – бассейне для общества глухонемых.
* brandmauer – противопожарное несгораемое перекрытие между зданиями или помеще-
ниями.
Тонким мальчишеским чутьём они поняли, что бедным инвалидам бассейн всё равно не достанется, а помешать прорабу тихо отгрохать из этих средств мраморную баньку с голубой водой для министра бытовых услуг они тем более не смогут и, руководствуясь замшелым, но справедливым кодексом Робин Гуда*, ребята за пару недель закрыли прочной стенкой левую сторону прохода из одного чердака в другой, оставив в ней узкий лаз. Ким раздобыл на мусорке старый трехстворчатый шифоньер* и приставил собранный шкаф к „секретному входу“ на обсерваторию. Сначала открываешь шкаф, потом заднюю стенку и... вот оно – Поле чудаков!
Отец Игоря тайного строительства не одобрил, но поразмыслив с мамой за вечерним чаем, глубокомысленно изрек: „ В то же время территория ничья и я, будь на месте первого секретаря, отдал бы все чердаки под присмотром, скажем, участкового или другого специального человека ищущей ребятне. Полагаюсь, однако, на порядочность Кима. Он человек сложной судьбы, но от этого ущербным не стал. Любит людей.“
После полуночи уличные фонари начинали гаснуть и с высоты шестнадцатого этажа было видно, как темнота быстро завоёвывает пространство – там погасла серебряная полоска, справа появился тёмный квадратик, далеко на горизонте пропала цепочка огней, потом потухли два ряда блестящих бусинок /огни бульвара/. Исчезала во мраке многоцветная, бриллиантовая паутина огней большого парка, город проваливался во тьму. Гулко прогрохотал последний трамвай, разбрасывая в морозном воздухе голубые искры и, взвизгнув на повороте, исчез в трамвайном депо. Город словно живое существо, как гигантская летающая тарелка вздыхал своими последними шумами, выключал бесчисленные посадочные огни и растворялся, уходил... Это наступающее одиночество, чувство расставания были неприятны. Темнота была бездонной и малопонятной. То там, то здесь что-то бесформенное двигалось, переползало с крыши на крышу, медленно переливалось через кварталы и площади. Жутко. Это были тени от туч, а пятна лунного света неотрывно следовали за ними, но догнать не могли. Ночью правила тьма.
* Робин Гуд – весело жил с друзьями в диком английском лесу. Забирал всё лишнее у богатых. Не характерен для современной безлесой России. Да и праведные они все!
* шифоньер – просто шкаф с красивым старинным французским названием. Для хране-
ния постельного и другого белья.
Игорю было как-то не по себе в эти минуты. Он посмотрел на часы. Четверть второго. Пора идти спать. Повернув телескоп направо, закрепил его и внёс в дневник наблюдений последнюю запись. Потом почему-то ещё раз подошёл к трубе и прильнул к окуляру. Что-то блеснуло среди полной темноты. Игорь быстро навёл резкость и увидел, что какой-то человек в тёмном, справлял малую нужду в районе товарной станции, подсвечивая фонариком под ноги. По прямой это было километра три. Игорь засмеялся, но записал этот факт в дневник – "гражданин в тёмном, белых валенках подмочил забор на высоту полуметра". Через минуты две пошёл мелкий как просо снег - мороз отпускал. Закрывая дверь-шкаф своей обсерватории, подумал: „ Хорошо бы соединить окуляр телескопа с фотоаппаратом. Надо продумать устройство.“ Это было ночью с четверга на пятницу. Этот малоинтересный случай был бы забыт... В конце мая, за неделю до окончания учебного года во всех газетах появилось необычное для того времени обьявление. Городское Управление уголовного розыска сообщало о розыске неизвестного преступника, совершившего во время обеденного перерыва в декабре прошлого года зверское убийство двух работниц сберегательной кассы и ограбление на небольшую сумму. Ни примет, ни каких-либо дополнительных сведений. Но был назван адрес сберкассы – 2 -ой Железнодорожный переулок. Просьбу к населению помочь в розыске передали и по радио и по телевидению. Этим же вечером Игорь и Володя, возбужденные услышанным, поехали к этой сберкассе. Вышли на остановке „Товарная станция“ и спросили направление у какого-то заросшего типа. Тот махнул рукой и сказал, что можно по улице, но это далеко, а лучше напрямик через этот забор, затем территорию лесосклада и снова сквозь дырку прямо на переулок. Они так и сделали. Было уже темно и никто не помешал преодолевать заборы. Лесосклад не охранялся. В зелёных вагончиках путейцев не было. Продравшись сквозь кустарник, быстро нашли не то чтобы дырку, а огромный провал в заборе. Отсутствовал целый пролёт. Вышли в небольшой парк. В его глубине стояла двухэтажная кирпичная коробка с решётками на верхних окнах. Это и было здание, где на втором этаже размещалась сберкасса, а на первом почта и пункт выдачи детского молока.. Пункт ещё работал и ребята, выпучив глаза от страха, поднялись по скрипучей деревянной лестнице. Дверь в сберкассу была заколочена крест-накрест, а дверные ручки перевязаны бечевкой, прикрепленной к наличнику сургучной печатью. Справа лист бумаги с информацией о том же неизвестном преступнике и просьбой оказать помощь в его розыске. Ниже большими буквами – "Вскрывать дверь и нарушать целостность сургучных печатей строго запрещено!" Подпись – прокурор города. Все просто и строго, чистота. Ни багровых пятен на стенах и потолке, ни следов жуткой драки, ни выбитых стёкол и дверей. Свежевыкрашенная жёлтенькая лестница напоминала помещение детского садика, но не место кровавого преступления. И жуткая тишина. Вдруг за опечатанной дверью раздался мужской голос: "А эти первый раз пришли? Быстрей, завязывай!" Хоть и было понятно, что голоса донеслись снизу, из молочного пункта, но от неожиданности у ребят зашевелились волосы. Очень уж захотелось побыстрей отсюда.
- Давай уйдём,- взмолился Володя, - никого нет и жилые дома далеко. Вдруг он за этим местом наблюдает. Читал я, что они приходят опять... Кокнет нас и никто опять не узнает, - и уже на улице, - смотри сушь какая? Земля как железо. Никаких следов, разве только по пыли определить ?
- Да ну, - возразил Игорь, - это только в кино и в книжках по пылинке находят. Вот по краске можно. Или еще по чему, что хорошо прилипает. Клей какой или кровь.
- Кончай ты пугать, кровь, кровь. Где ты ее здесь видел? Да что тут на кожаную подошву прилипнет? Вот бы отпечаток следа или пальцев на дверных ручках?
- Володь, ты что думаешь, что угрозыск – это одни дураки? Ты на нашего соседа не смотри. Он исключение в милиции. Наверно там и другие есть, специалисты, - с сомнением изрек Игорь, - они уже все отпечатки по всей улице забрали. Хотя постой! Тогда же зима была и много, много снега, а люди все в перчатках или варежках. Вот тебе и ответ, почему отпечатков никаких нет –
люди в варежках тогда были. Понял? Холмс ты эдакий! Холмик ты!
- Стой, - вдруг заорал на всю остановку Володя, - быстро домой, срочно найди твою запись в дневнике наблюдений! Оболтус ты телескопный! Ты ж сам мне рассказывал, что какой-то тип в валенках возле „товарной“ мочился на забор ночью? Зима, много снега и он в валенках. Вот почему никаких следов ни в здании ни на улице не обнаружили!
Немая сцена продолжалась недолго. Через пару минут они, цепляясь за висящих на подножках людей, втиснулись в жаром дышущее чрево автобуса и, спустя полчаса, измочаленные и мокрые взлетели на чердак и впились глазами в неразборчивые буковки. Действительно, 18-го декабря в дневнике было косо и криво записано: „ 01час.15мин. – 25мин., гражданин в тёмном, белых валенках подмочил забор на высоту полуметра в районе товарной станции“. Установили телескоп на тот же угол и в окуляре четко проявился забор на территории лесосклада. Взяв дневник, спустились к Игорю. От стука сердец, казалось, вот-вот проснутся родители. Самые виртуозные догадки и предположения рождались в их воспаленных головах.
- Надо найти фабрику, выпускающую такие валенки, - задумчиво произнес Володя.
- Хорошо бы, но с какими валенками ты их сравнишь? Те ушли, да и лето сейчас, - возразил Игорь, - он ведь долго стоял возле забора, словно что-то обдумывая. То место можно найти, ведь я записал и угол на лимбе*.
- А что это даст? Ну, стоял он и что дальше? Ведь это еще на территории лесосклада, а не перед самой сберкассой? Тогда, помнишь, сколько снегу навалило? Если он в валенках, то ни на них, ни на утоптанном снегу никаких ясных отпечатков, мы же об этом читали?
- Поэтому он и валенки надел, чтобы ничего не оставить. Вот, если бы он по
свежевыкрашенной лестнице прошел? Мы бы его быстро отыскали и по медали получили!
- Лучше по ордену – проезд бесплатно, мой дядя говорил, - размечтался лирик Володя, - а вообще то премию бы на двоих, да побольше!
- Жди, три премии дадут! Ты что, нашего участкового не знаешь? Алкаш, старых бабок, как итальянскую мафию трясет. Ладони то у него видел? Не правая больше, как у всех нормальных доминошников, а левая! Левой берет, вот и выросла пошире! Кстати, ты что-то насчет краски болтал? Какая же краска зимой, да еще на снегу? Другая версия надо.
- Да я просто для примера о краске. Хотя, видел, лестница с второго до пер-вого этажа выкрашена недавно? Спросить бы у кого, когда и зачем ее покра-сили? Здание то старое? Я потрогал – к рукам еще немного прилипала, - про-анализировал Володя.
Игорь, раздумывая по ходу беседы, добавил: „К валенкам хорошо в лесу иголки пристают. Так залезут внутрь, что и через год парочку найти можно. Слушай, а ведь он ходил по территории лесосклада. Там в любую пору года опилок больше, чем снега или песка. Вот нам их и искать надо! – триумфаль-но завершил Ватсон.
- Гениально, - опять завопил Володя и тут же скис, - а на чьих валенках?
Они поклялись никому, как и про обсерваторию, не говорить о своем частном открытии. Самим попробовать разобраться что к чему, а затем вывалить ворох фактов на милицейский стол. Стать знаменитыми! А может отказаться потом от премии и попроситься без экзаменов на юридический или сразу в угрозыск, как нахимовцы* на флоте, или „сыновья полка*“ ? Ну, каким-ни-будь младшим помощником или следователя или эксперта?
* лимб – градуировка шкалы на измерительном приборе.
* нахимовцы – в послевоенный период учащиеся военно-морского училища /школы/.
* сыновья полка – в военное и послевоенное время осиротевшие подростки, взятые на довольствие какой-нибудь воинской частью.
- А не закроют ли те же менты твою обсерваторию? Скажут, слишком много видишь, да еще с блатного дома? – грустно предположил Володя, - конкуренцию им составишь, вот и прихлопнут. Не любят там наверху любопытных. А твой орденоносец помнишь что сказал? „Положено тебе – ешь, не положено – не ешь! А если ты в обойме, то ты сам себе накладываешь сколько хочешь!“ забыл эти слова?
- Нет, не забыл, но и верхи пасуют перед прямыми фактами. Раскопаем, положим на стол, но только копии. Давай рискнем? Мы ведь живущих на „Парнасе“ никого не трогаем?
- Выудить бы у кого, что у них с этим делом?
Четверг тянулся очень долго, как время перед летними каникулами или перед первым свиданием. После обеда встретились, как обычно, под липой. Сели на заборчик. Двор был пуст. Рабочий день в разгаре, только пара старушек щебетала о чем-то в тени беседки. Тишина...Крякнула на липе ворона... Опять ничего. Раздался скрип отворяемой двери, но никто ниоткуда не вышел.
- Чертовщина какая-то в этом дворе! – воскликнул Игорь, - не к добру, когда
духи днем ходят!
- Да не духи это, а я, - раздался хрипатый голос дворника, медленно выбирав-шегося из своего подземелья, - что у вас? Проблемы? Выкладывайте, может чем помогу.
Сами того не желая, как бы под гипнозом больших черных глаз Кима, ребята, перебивая друг друга, рассказали ему свою первую в жизни детективную историю.
- Жаль, что вы во многом живете иллюзиями, т.е. смотрите на жизнь через розовые очки, - начал философствовать Ким, - я тоже был таким до поры. Почти вся молодежь верит в то, чего еще нет, а пощупать хочется. Каждому хочется найти маленький фонарик Алладина,* а в жизни иначе – находишь что похуже, не лампу, а длинный деревянный ящик. Я не специалист по расследованию преступлений, но за долгие годы в одном из лучших сибирских университетов кое-что слышал от бывалых и кое-чему научился. Давайте вместе логически порассуждаем. Преступление совершили те, кому быстро нужны были не только деньги. Вряд ли на это пошли бы профессиональные уголовники, специалисты по банкам или члены организованной банды. Денег в таких кассах обычно не так уж много, так как условия их сохранности не те. А грабить днем сберкассу, да еще с убийством двух женшин только опустившиеся подонки могут. Те, кому позарез нужны любые бабки*, хоть чуть-чуть, но сейчас, или, скорее, по другой причине. Для профессионалов много риска.
* лампа Алладина – восточный эквивалент скатерти самобранки у ленивых мужиков.
* бабки – капуста, башли, штуки, лавэ, мани, гроши – синонимы денег.
Какие-нибудь алкоголики или наркоманы. Профессионалы женщин бы не убивали. Нужды в этом нет, да и какое от них сопротивление? Кстати, преступление, я читал, совершено днем, в обеденный перерыв. Значит тот, кто это сделал, был хорошо осведомлен о распорядке работы и кассы, и молочного пункта, и почты. А то, что вы увидели это в телескоп очень интересно. Так же действуют и милиция и КГБ. Тот за кем наблюдают и не догадывается, что его пасут* с трех, четырех километров. Видимо, такой метод иногда приносит свои результаты. Много я в свое время ошибок сделал. Эх, если б кое-что знал, - загадочно произнес дворник, - поговорите вы с Взяткиным, когда он добрый после рюмки, но о своем замысле, ни гу-гу! Думаю, он в курсе этого печального события. Дела по таким убийствам не милиция, а прокуратура ве- дет. А ей помогает и КГБ со своими подслушивающими службами. У них там договоренность такая есть или закон специальный. Правда, когда до дележки орденов доходит, тогда и про закон забывают и про приличия.
- Да..а.., - протянул Володя.
- Интересно все как, - сказал Игорь и неожиданно спросил Кима, может ли он и в дальнейшем консультировать их, - неважно, что скажет нам следователь, мы ему не совсем верим. Не знаю почему, но вы вызываете у нас полное дове рие, а Взяткин - нет.
-Большое спасибо за откровенность, она сама говорит какие из вас люди получатся. Но предупрежу. Не нужно заострять внимание на наших отношениях, дружбе, теперь можно и так сказать. Не ко времени. Как-нибудь обьясню вам подробнее. Скажу только, что связи со мной в глазах власть имущих и их слуг вредны для общества, так как я в свое время слишком широко пытался глаза людям раскрыть, да и сейчас мог бы многое невыгодное порассказать. Будут потом лишнее видеть. Я понял, что вы изголодались по правде, по обьективной информации. Но, если верите мне, то потерпите, не афишируйте сильно, что вы мои друзья. Так. Мол, дворник помогает по астрономии и все.. А о расследовании молчок. Сможете эту тайну в себе сохранить, выиграете!
Разболтаете, даже родителям, неприятности наживете, а может и хуже! Ни учителям, ни девочкам своим, никому! Трудно это, ох как трудно! По себе знаю. Человек – это общественное животное, он ждет оценки со стороны, ему нужна как воздух реакция других. Иногда невозможно не поделиться с кем-нибудь радостью открытия, новостью, о которой знаешь только ты один! Но это слабый выигрыш. Сказав о сокровенном, мы приобретаем липовый авто- ритет на час, на два. Проиграть же можно намного больше! Выдержка и тер- пение намного более важны в жизни, чем многословие и быстрота. Я отсидел за непонимание этой простой мудрости почти двадцать лет. Сколько мне? Как вы думаете?
* пасти – скрытно наблюдать.
- Ну, не знаю, - ошарашенный и придавленный услышанным, - промямлил
Игорь.
- Лет шестьдесят, шестьдесят пять, - прямо сказал Володя.
- Мне всего тридцать девять лет. Все отняли у меня мои сибирские университеты. Я никого не грабил, не убивал, не воровал. Я занимался лишь философией и вопросами политэкономии... Ладно, поплачусь я вам позже. Посмотрим, держите ли вы язык за зубами? В субботу, с утра поймайте следователя и попросите рассказать об этом преступлении, мол, в газете прочли. Попытайтесь при беседе из себя дурачков строить. Это коронный прием в контактах с людьми. Человеческая психология такова! Почти каждый пытается из себя ментора* показать, выше стать, чем собеседник, поучить жизни, а при случае и унизить визави* его неосведомленностью. Помните о нашем договоре! Никому ничего! Умение контролировать себя, держать язык за зубами – одно из главных качеств настоящего мужчины! Многие планы рушатся из-за стремления опередить время и события, выпятить себя и свою значимость! Выдержка и терпение стоят дороже, но приносят более весомые плоды!
Опять томительно тянулись часы и минуты... Суббота, как веселая гулящая корова, все не шла, никак не могла дойти до калитки своего дома, задерживаясь у чужих плетней с более вкусной зеленью...
Розово-зеленое майское утро, продравшись сквозь пока еще неплотную завесу городского смога, повисло на верхушках тополей и принялось вытеснять дворовые тени. Под лучами занимавшегося дня полосками зажелтели стены домов, поднимаясь снизу из глубины, из прохладного ночного мрака, из этого глубокого каменного колодца, куда добровольно заточили себя люди, гордящиеся таким городским комфортом. К девяти заметно потеплело и к заветным скамейкам потянулись бывшие деревенские труженики, волею родственных судеб заброшенные в вонючие города будущей конечной коммунистической формации. Их уже немного, рожденных когда-то свободными, познавших жесточайшие испытания, прошедших такие горнила, что и сейчас у сведущих и думающих людей кожа шевелится и волосы встают дыбом при воспоминаниях о славном кровавом прошлом.
* ментор – пытающийся назойливо поучать, даже если никто не хочет у него учиться.
* визави - сидящий напротив, здесь собеседник.
Дипломированный интеллект радуется свежему и чистому воздуху, вызывает в памяти утреннюю пробежку двадцатилетней давности, а глазки, как лазерный прицел, уже зафиксировались на выходящем из двора в большой свет арочном туннеле и дали команду башне главного калибра. Голова, а затем, спустя минуту, и короткий корпус, раздутый посредине, повернулись и кабокаботажная* посудина направилась в свой любимый порт „Зеркала и раки“*. Почему порт? И нахрена вся эта история с кораблем?
Дело в том, что с юных лет Взяткин любил рыбку и мечтал стать моряком. Для этого, лежа на софе, прочел много книжек. Учился на отлично, но в Калининградской мореходке* его срезали*. Когда кадровик* прочитал его фамилию, то ужаснулся и тут же шепотком доложил начальнику 1-го отдела института /читай – чекистский отстойник пенсионеров, ЧОП/. Тот председателю Приемной* и по любимейшему предмету будущего рыбоморяка – астрономии, тощий и злой, как маленький ёрш, кандидат наук вывел каллиграфическую двойку. Двойка была похожа на жирного гуся. И этот гусь врезался так в память, что следующая попытка была предпринята через год и на юридический, в память о дедушке – Пейсахе Блюмовиче Бештехунге*, известном юристе в тридцатых годах. Никого толком защитить он не смог, но жил широко и богато. За это же вместе с дружной семьей был в два дня переселен на теплые гейзеры Камчатки. Выжил, но фамилию гордо сохранил, изменив её на славянский лад. Международный смысл исчез, а звучание стало русским.
* каботажная – недалеко плавающая посудина и не потому, что не умеет, а потому, что уже не хочет.
* „Зеркала и раки“ – из того же ностальгического ряда, что и „Мутный глаз“, „Черные скалы“, „Неман“, „Лето“, „Заря“, „Беларусь“. Память о них и о бывавших там людях дорога автору до сих пор.
* мореходка – ничего общего с сороконожкой, но возможности заработать в те времена предоставляла хорошие, да всё больше в „зеленых“ и в джинсах.
* срезали – умышленная деятельность вредных членов приемной комиссии по отсеиванию будущего студенческого балласта, не располагающего какими-либо „нужными“ для профессорско-преподавательского состава связями.
* кадровик – возрастная, пожизненная, уютная категория для любых военных пенсионеров, не заработавших кровавых мозолей на прежней службе.
* Приемная комиссия – Голгофа, где решались судьбы и, подчас, круто ломались биографии несмышленышей, свято веривших до поры в обьективность и справедливость неприступных членов приемной комиссии
* Бештехунг – по нем. взятка.
На юридическом был принят сразу. Опять из-за фамилии. Председатель Приемной, прочитав фамилию и высокий общий балл, вслух засмеялся: „ Ну, с такой рекламой только в юристы или в правительство! В других местах он профнепригоден! Везет же людям? Не успел родиться, а специальность уже есть!“ Взяткин учился блестяще и в первые же годы работы зарекомендовал себя грамотным, инициативным и принципиальным следователем. Всего за двадцать три года поднялся до начальника отдела /выше не позволял семейный статус*/, но через год напряженного труда был смещен и понижен до простого смертного следователя городского Управления милиции. Причина в слишком скрупулезном расследовании известного и загадочного убийства в сберкассе. Взяткин, не придумывая ничего сверхестественного, начал скрупулезно разрабатывать все возможные связи женщин. Допросил всех родствен-ников, соседей, знакомых. Выяснил, что завсберкассой раньше была замужем. Развелись по обоюдному согласию, так как не было детей. Муж работал в республиканских профсоюзах, в отделе путевок. Характеризовался положительно, хотя вел себя очень независимо. Многие нарушения рабочего режима сходили с рук. Начал копать глубже. Кадровик доверительно сообщил, что Ираклий Мурашенко имеет какого-то родственника на самом верху, хотя и открыто не пользуется своими связями. Оперативным путем* установлено, что алиби у Мурашенко стопроцентное – он был весь этот вечер на дне рождения у начальника Управления внутренних дел всего города, генерала Жуковенко. Хотел было допросить кого-либо из участников вечеринки, но не разрешили. Непосредственный начальник Взяткина, бывший партийный работник областного уровня, прямо сказал: „ Ты там со своей методикой больше навоняешь и испортишь мнение. Не лезь так настырно, учись дипломатии. Попроси написать справку о беседе с агентурой* и хватит этого“. Появился еще один момент. Тетка кассирши сказала по секрету, что у родителей погибшей Рэни Маевской, проживавших до кончины в деревне Узляны, были серьезные конфликты с её сводным братом. Тот нагло претендовал на всю усадьбу и был случай, когда в подпитии он поджег сарай и баню. Ранее работал участковым в электропоселке. Уволен из-за спиртного. Приходил пару раз в сберкассу, просил денег.
* семейный статус – хреново-обычный, не являлся родственником ни прокурора, ни первого секретаря, ни Министра торговли.
* оперативным путем – в Зимбабве это бы означало – через огромный институт стукачей, проникший под любой баобаб и в ВУЗ.
* агентура – тайные информаторы, находящиеся на связи у опера. Следователю не разрешается иметь агентуру, иначе её имел бы /а может имеет?/ каждый начальник.
Среди его знакомых были судимые и наркоманы. Алиби Кузаева было непрочным и слабозащищенным. То ли в этот вечер, то ли после он ездил в деревню и ремонтировал там забор. По поручению следователя, местный участковый опросил соседей и получил данные, что дата пребывания Кузаева в деревне не однозначна. Был не то в пятницу, не то в субботу.
Продвижения вперед почти не было. Два раза следствие продляли. Решил опять вернуться к началу. Сам, не спрашивая разрешения у шефа, допросил участника вечеринки у генерала, начальника Управления железных дорог области Ростогина. Тот с пониманием и готовностью обрисовал сценарий торжества, с гордостью назвал всех приглашенных, подчеркнув, что не первый раз бывает среди этих высоких людей. Внешне обрисовал Ираклия и вспомнил как он неплохо спел какую-то песню, хотя ранее на других вечерах никогда не выделялся из числа гостей. Никуда не отлучался, так как за ним безуспешно пыталась ухаживать жена выпившего юбиляра. На вопрос, откуда Мурашенко знаком с генералом и его окружением, внятного ответа не получил. Вот и всё. Ростогин заметил только, что Мурашенко весь вечер пил и на женщин не обращал никакого внимания. После допроса Ростогина Взяткина выз- вали почему то к самому прокурору республики и .....
„Несмотря на рекомендации руководства пошел по ложному пути, напрасно расстратив силы и огромные средства государства, - так ему обьяснили устно, а в письменном приказе стояло, - целенаправленно и грубо нарушил поло-жение о работниках прокуратуры /О, горе-юристы, инквизиторы!/, скрыв факт изменения им /разве он её менял?/ фамилии, а значит и национальнос-ти /?/. Формулировка дубовая, с душком, в стиле тридцать седьмого года, но карьеру и всю оставшуюся жизнь поломала радикально. Жизнь и работу некогда блестящего юриста, не знавшего не только взяток, но ни дней, ни ночей в борьбе против ночных подонков и вечных болезней общества! Сейчас же он был намного „шире образован“, да и смысла так работать, как прежде, не было. Всё опускалось в зловонную трясину. Теперь он жил как и все. Принесут – возьму, подарят – приму, помогут – отблагодарю, поднесут – выпью. И пошло, поехало... Остатки внутренней дисциплины и семейной культуры ещё противились. Позволял только три дня. В рабочие – ни, ни. Плохо это или хорошо? Зато какой народ там собирается? Настоящая элита! Не надутая подаренной должностью, а высшего уровня!
- Ну, не смогли жить по указке, вот и пьют, - утешал себя Взяткин, - это и их
беда и их тихое счастье! Сам он не считал себя выдающимся человеком, но быть среди таких величин? Разговаривать, спорить с ними ? Главное, там не было продажной серости и блюдолизов. Каждый со своим мнением, своей гордостью и пониманием жизни. Легкость мысли, глубина заключений – это завораживало и импонировало! Казалось и сам не ниже! Сердце билось чаще, руки обретали прежнюю силу! Казалось, вот, вот и полетишь над обыденностью, мелкими проблемами, обязанностью склоняться!
В мареве манящего миража вдруг возникли два силуэта. Один высокий, второй поменьше. Силуэты подошли и поздоровались: “ Доброе утро, Владимир Ильич! Вы нас сегодня узнаете? Мы - Игорь Соколов и Володя Бочаров. Нам бы с вами поговорить часик. Очень мы интересуемся...“.
- Ребята, целых шестьдесят минут пустых разговоров! В субботу утром? Солнце ведь встает! Нагреется родная, что её теплой пить? Я уважаю молодую генерацию, но, чтобы с утра, в субботу трепаться? Да возле „Зеркал и раков“ меня же люди ждут! Могу сорвать мероприятие, да и с финансами у меня не густо! Один могу не одолеть, а вместе мы горы свернем, да и на приличную закусь будет!
Последняя фраза имела уже вполне конкретный подтекст и понять его мог не только один Хэмингуэй! От грозного отрицания к такому диминуэндо*? Явный сигнал о финансовой помощи!
Юные силы ввели в бой главный резерв: “Ильич /Взяткину нравилось именно такое обращение/, да мы не с пустыми. Мы конкретно подготовились, - и Володя показал спрятанный за спиной пакет с двумя бутылками „Портвейна“, любимого напитка Взяткина. Море напоминает, мечту из детства – порт и вино! Угрызения совести длились недолго, ровно столько, сколько проходит первый „буль“ по пищеварительному тракту.
- Ладно, пойдем в беседку. Только не долго. Я ведь многое подзабыл, да и старое шевелить... Небось подробности об убийстве в сберкассе хотите услышать?
У мальчишек глаза на лоб! Неужели Ким выдал? Как так? О своих замыслах никому, как и договаривались, а здесь такое! Как будто мысли читает! Может он...
* диминуэндо – муз.термин, обозначающий постепенное понижение громкости звука. Здесь – скромный, тихий намек на отсутствие бабок
-Нет, Игорь, никакой я не Мессинг*. Хорошим профессионалом ведь был. Кое-что и сейчас осталось. Давай, доставай свою майскую газету из кармана. Видно за километр. Так и быть. Я не захотел никому доверять это дело. Взялся сам. Почему? Не знаю. Как толчок был, Когда я очертил круг родственников и знакомых убиенных, то обнаружил, что бывший муж заведующей сберкассой располагает связями в высших сферах. Характеризовался, правда, хорошо. В этот вечер был на важной вечеринке. Додумался я перепроверить алиби и допросил крупного чиновника. Тот подтвердил всё, но на меня накапал. Или моё начальство само гнилую инициативу проявило. Прыткого следователя отстранили. Не дали по делу работать. Мол, компрометируешь бериевскими* методами. А здесь и другой след появился. Неизвестный мужчина, лет сорока, расплатился в железнодорожном буфете маленькой станции Болтнево, в сорока километрах от города, большой купюрой. Дело в том, что для руководства деньги на зарплату и те выдают особо, крупными, не имеющими большого хода, дензнаками. Для работяг мелочью. Пока искали сдачи он исчез и как в воду канул. Это, ребята, верный признак! Жаль, что номера купюр нам неизвестны были. Вот и вся история! Большая купюра появилась в эти дни ещё один раз, но в противоположной стороне, в городе Красном, в магазине на центральной площади. Там же и маленькая деревянная сберкасса была. Больше никаких следов. Только бабушка покойной сообщила, что внучка сказала как-то: „ Я их выведу на чистую воду!“ О ком, о чем? Я так и не узнал. Был и еще один неясный момент. Я допросил свидетеля, работника лесосклада, который показал, что видел какого-то мужика то ли за день до убийства, то ли за неделю. Тот прошел через территорию склада, затем через дырку в заборе и ушел по направлению к скверику, т.е. к сберкассе. Словесного портрета от него я не добился, алкаш, память пропил! Довольно уверенно указал только на опрятную одежду. Мол, в этом поселке никто так не одевается, да еще в таком зеленом пиджаке через дырку сигает.
* Мессинг Рудольф – по мн. авт.,выдающийся аферист на ниве психологических опытов. Обладая незаурядной памятью и выдающимися математическими способностями, с 40-ых по конец 70-ых годов 20-го столетия с помощью своих вышколенных ассистентов водил за нос целых два поколения любителей сенсации, инопланетян и прочую нервновзинченно- экзальтированную публику.
* бериевскими – за все время существования человечества вторая в мире по эффективности после Адольфа Гитлера методика уничтожения этого же человечества.
Немцы покаялись и хоть скромными дозами, но планомерно искупают вину тех. Мы не только не покаялись, но продолжаем делать вид, что этого не было, а если и было, то поделом!
Я с этим тружеником древесного денатурата* разговаривал несколько раз и, в конце концов, „добился“, что видел он уже этого франта не зимой, а аж летом или осенью. Потом у меня денег попросил на восстановление памяти. Короче, и это лопнуло! У пьяной подозрительности глаза большие становятся. Ха...ха...ха..., хорошо, что я в то время еще так не мочил!*
Все ребята! Разгружайтесь полностью, а то меня там не поймут. Ждут очень.
Хорошо, что приду со своим фурфулем*! Уважения больше! А вы лучше своей астрономией увлекайтесь. Звезды наблюдайте, дальние миры. Они устроены лучше, чем наш. Наш мир темный, опасный! Говорили, что по спирали развивается, а получается замкнутый круг! Я, может, для вас еще кое-что придумаю, так вы к следующей субботе припасите такого же? Идет?
Коротенькая фигурка Взяткина мелькнула на миг на темном фоне арки и исчезла за мельтешащими спинами горожан.
- Как же он наши мысли прочитал, - воскликнул Игорь и, шаря по карманам,
обнаружил, что газету с пакетом и второй бутылкой вина забрал с собой
Ильич.
- Да неважно нам газета! – протянул Володя, - он много чего сказал, а вместе с тем? Надо хорошенько проанализировать и спросить завтра у Кима.
- Для начала запишем все, что услышали, а дворник не пропадет, - резко предложил Игорь, - и запишем сейчас, а не завтра. Конкретность и точность!
Сколько раз я тебе говорил? Ничего не откладывай! Планировать хоть на год можешь, но время пришло и делай! На вялых ногах лени далеко не уйдешь!
-Ладно, не читай нотаций, Коперник, - надулся поначалу Володя и, тут же, забыв обиду, сказал: “ Мне кажется, что основная фигура до сих пор не выделена, только подозрение есть. Взяткин, выходит, работал зря?
-Да нет, он, в конце концов, четверых то и выделил – бывшего мужа, бывшего милиционера, неизвестного с деньгами и хорошо одетого. У второго были плохие отношения с сестрой и родителями. А третий и четвертый могли тоже являться участниками преступления.
- А кто мог быть тогда ночью возле забора? Может изучал план местности, - прозрел Игорь, - быстро в обсерваторию, посмотрим записи.
В дневнике ничего особенного не нашли. Отсутствовали важные сейчас дета-
ли – рост, телосложение, головной убор, особенности походки.
* денатурат – древесный технический спирт. Основа для поддержания угасающих признаков человеческого интеллекта у крайних алкоголиков.
* мочить - лексическая единица из раннего словаря Президента России, обозначающая его крайнюю решимость в борьбе с криминалом на первой, ознакомительной стадии своего правления.
* фурфуль – вид 700 граммовой амфоры для „Плодово-ягодного“, „Волжского“, „Столового“, „Осеннего букета“ и коньяка „Вечный покой“.
Игорь вспомнил, что этот тип был ниже забора и мог смотреть поверх него, только став на цыпочки.
-Мы же были там, Игорь? Забор с тебя, а ты вон какая длинная жердь!
- Не длинная, а выше всех, - отпарировал заученной исторической фразой Игорь, - мне кажется сейчас, что он смотрел поверх забора, еще и левой рукой за доски держался. Поехали померяем и пробу земли возьмем в баночку.
Игорь оказался прав. В этом месте были невысокие двухстворчатые ворота. Если стоять точно за ними, то можно было наблюдать весь сквер, дорожку, ведущую к двухэтажному зданию, и три зарешеченных окна сберкассы.
- Если память у меня не того, то этот ночной пешеход должен быть 165-170 сантиметров, ибо ворота метр семьдесят. Вот он на носки и поднялся.
- Молодец, Игорь, я всегда говорил, что рост мозгам не помеха, - сьязвил Володя, - длинные, они странные какие-то, но это к тебе не относится. Ты исключение в нашем дворе! А я землю собрал возле ворот. Кстати, там не только деревянные опилки и щепки, а остатки каменного угля и даже ржавые железные обрезки банок в центре колеи. Неплохая зацепка для валенок!
- Не деревянные опилки, а древесные, - поправил Игорь, - ты хорошее открытие сделал. По таким следам можно многое узнать. Пошли к Киму.
Ким слушал внимательно. Его большие черные глаза смотрели на ребят, смущая их своим гипнотическим блеском. Он ни разу не перебил, только кивал головой и изредка поддакивал: „ Да...ммм, еще о пиджаке...хорошо...“.
- Я не смогу дать исчерпывающие советы. Попробуем вместе с вами порассуждать, основываясь пока на этой информации, - сказал Ким и предложил, - пойдем в беседку, там разговаривать лучше, чем в квартире, ушей меньше. Он достал для чего-то из своего ремонтного чемоданчика старый будильник, маленькие отвертки, плоскогубцы и положил все это на круглый столик в центре беседки..
- Спросит кто, скажете на ремонт приносили, - хитро прищурился дворник и уже на серьезном тоне продолжил, - любая ситуация, обстановка, тем более человек имеют характеризующие стороны, описание как-бы изнутри и снаружи. Чем подробнее характеристика, тем ярче и многоцветнее картина происшедшего. Более того, зная психологический, физический и социальный портреты изучаемого, можно с большой долей уверенности предположить способен ли он на тот или иной шаг. В вашем случае первым в списке подозреваемых бывший муж, но из-за своего алиби, видимо к преступлению не причастен. Очень уж простая схема – бывший муж, возможно пьяница или дебошир* отомстил жене и убрал заодно свидетельницу. Слишком лезет в глаза.
*дебошир – скандалист, драчун.
Эти люди оттуда, сверху и свои деньги большие имеют, только достают их не таким кровавым путем. Преступным, но не кровавым. Запачкаться боятся и репутацию клановую* замарать грех. Из-за вынесенной из их избы* грязи карьера может лопнуть. Для них это смерти подобно! Но посмотреть, разузнать про этот мир все равно было бы интересно. Вот в голову какая мысль сейчас пришла! Могло ли алиби быть искусственным, т.е. сделанным под этот случай, организованным специально? Или оно естественно вытекало из ежедневной жизни и распорядка дня? Я здесь не только о вечеринке говорю. Понятно для вас?
- Да, да, - поспешил с ответом Володя, - ну, как-бы, кто-то заранее договорил-
ся подтвердить, что он был у него, хотя, на самом деле, отсутствовал.
- Так и не так! Ты мог и взаправду иметь алиби, но твое присутствие там было заранее спланировано, как бы подчеркнуто, выпукло для тех, кто потом будет этим интересоваться. Или ты по алиби был с 14 до 18-ти часов там-то, на самом деле с 14 – 30-ти. Полчаса или 15 минут иногда такую роль играют? Узнать это можно только разговаривая с людьми из его круга. До генералов вам далеко, а о нем, его поведении, знакомых выудить надо бы у пенсионеров или у дворника. Последнего я беру на себя, а с завсегдатаями дворов поговорите сами. Это люди не из высших сфер. Последние на холодных скамеечках по дворам не сидят, значит напряженка между ними, „любят“ друг друга очень. Вот на этом и попытайтесь сыграть. Вряд ли по самому алиби что-нибудь получите, но об образе жизни, характере, отношениях к женщинам, друзьям, другие детали... Дом, где живет генерал, напротив. Знаете зелененький котедж возле парка отдыха? А где Мурашенко живет, я не знаю. Через адресное или у Ильича. Походите за ним, может что и соберете. Аккуратненько и на расстоянии. Лучше упустить, чем посеять подозрение! Так мне один профи говорил. Взяткин может многое знать. У вас же ключик, понимаю, к нему есть? Этой отмычкой и не такие двери открываются! Бедные люди! Камо грядеши?*
- Мы быстро и не надеемся всё выяснить, - вступил Игорь в разговор, - вот ночью тот в валенках? Найти бы его!
- Этот момент самый сильный в вашем детективе! Кто может сейчас ходить или иметь дома валенки? Люди в старческом возрасте, строители дорог, домов, сторожа, жители деревень... Да, забыл! Валенки могут быть у зеков, заключенных. Да, да! Они к ним так привыкают, что часто забирают после отсидки домой. Кости ревматические погреть. Что-то в этой ситуации с валенками есть.
*клановая – ограниченная кругом людей, близко связанных общими интересами, часто преступными.
* грязь из избы – обнародовать как они ненавидят чернь и друг друга и продаются из-за благ. * Камо грядеши – ст.славянск. Куда идем?
Вроде, смешно, валенки какие-то? Найдете, все ваши страхи и грехи оплатятся. Святое, праведное дело сделаете! Молиться буду за вас! Только не торопитесь, лучше посоветуемся. С третьим еще интереснее и сложнее - купюру выявили в Красном, а ведь недалеко, в Калинниках колония строгого режима. Сидят отпетые* - убийцы, наркота, грабители, насильники. Может найдете среди тамошних общие интересы. Хорошо знакомиться, имея точки соприкосновения – спорт, книги, увлечения, это быстро сближает. Через алкоголь дорожка еще короче, но вы не пейте. Так, для отвода чуть. Там же про валенки расспросить. Может быть их выдают заключенным? На территории коло-нии есть цех гальваники*, разные вещицы оцинковывают. Работают люди без всякой защиты, полуголые. Тряпочка на лице, брезентовый фартух и рукавицы. На ногах должны или толстые боты* быть или валенки, прошитые кожей. Помещение не отапливается, пол земляной. Тяжеленные детали на проволочных крючьях руками окунают в расплавленный цинк, этим и согреваются. Ядовитый пар, смрад, темнота! С одной стороны невыносимый жар, с другой ледяной сквозняк – проветривают от смертельных испарений. От чего быстрее загнешься, ни один коновал* не скажет! Я прошел эти круги, у нас это называлось „оперная банька*“. Кто отказался администрации стучать, закладывать солагерников, того в баньку на месяц. Один раз, другой, вот и помер человек! Сейчас снаружи мало бьют, норовят изнутри, но так, чтобы сразу на Погост*. Не приведи, Господь, кому еще!
Разговор на этом закончился и ребятам предстояло решать самим что и как делать дальше. В первых числах июня школа закончилась. Впереди целых три месяца свободы! Буквально через два дня поехали на электричке в Калинники и тут же на вокзале выяснили у какого-то длинного типа с наколками, что настоящие толстые валенки купить сейчас трудно. Их выдавали на лесоповал для газопровода лет двадцать назад, а в гальванике работали в кирзовых* сапогах, хотя и был случай на его памяти, когда двум или трем туберкулезным больным выдали шикарные двойные сибирские валенки белого цвета. Те тут же и продали их на свободу. Зачем? За травку!*
* отпетые – вечные, как и само человечество, его криминальные фекалии.
* гальваника – покрытие одного металла тонким слоем другого металла с прим. пост.тока. Здесь – вредное для здоровья производство, где чаще всего применяется дармовой труд заключенных.
* боты – пролетарско-крестьянская всесезонная обувь в виде несгибаемой металлизиро-ванной трубы с резиновыми подошвами.
* коновал – низшая квалификация медработника, лечащего себе подобных. Презр.кличка.
* оперная банька – здесь – вид невыносимых работ для человека, отказавшегося „стучать“.
* Погост – старин. - церковь с небольшим кладбищем в стороне от села.
* кирза – заменитель кожи, многослойная ткань с пропиткой от влаги. * травка – ничего общего с столовой зеленью. Здесь – наркотик, конопля или производные от неё.
- Вам для зимних походов лучше унты* достать. Это там, где летные части. Любой прапор* за пару фляшек продаст. Они готовы продать налево* не то, что унты, а целый самолет. У вас на поправку здоровья не найдется что-нибудь, тогда подскажу фамилию, кому они валенки продали? Никогда не помнил, а тут сама в голову вскочила. Он тоже сидел, но сначала в Душанбе*, курьером был. Ну, травку развозил. Но это вам не надо, по этой теме не суйтесь, а про валенки спросите. Он в них никогда в жизни не ходил. С тех пор как сам вышел, я не видел его в валенках. Может продал кому, а может бережет. Скупердяй*, у нас на зоне кладовщиком работал. Теперь с нами не знается, раньше от отсидки до отсидки, теперь мужика* из себя корчит, семью завел, дом новый строит, а нигде не работает. Может опять за старое? Разболтался что-то! Давай, я вам фамилию, ты мне бабки, на пару вуячичей*! Чего смеешся? Не слышал? По телику видел, в Белоруссии певец такой с покатыми плечами и длинной шеей? Прямо из воротника, как горлышко у фугаса! Поет ни-чего, как-то желудком всё и голосом ерзает. Громко, в душе отдается, особенно зековскую – „пули свистят.. и ночь кругом...“. Ну, спасибо, здесь на целый квартет хватит. На, лишнее забери, на две же просил? У студентов не беру. А звался тот Малько. Здоровый такой жердина, с руками ниже колен. Руки жилистые, быка задавят! А ладони, ха...ха, как лопаты. Его все боялись. Шел по зоне слух, что главного* порешил* по заказу, но его никто не трогал. Теперь тоже его люди сторонятся. Хитрый и подонистый, а наглости на всю область хватит! Всё, пока, ларек открывается... Ещё..., так и быть, предупрежу вас, не суйтесь с валенками к нему, теперь главный он, в законе!
* унты – здесь – летные высокие мехом внутрь и наружу сапоги.
* прапор и налево – отдельно эти слова в военном лексиконе не употребляются. Обозначают историческую преемственность от старшины по использованию маленькой дырки в ограждении периметра воинского склада в направлении личного обогащения или налаживания деловых связей.
* Душанбе – мекка для наркоманов. Недалеко знаменитая Вахшская долина.
* скупердяй – забытое – скупой. Скупердяйничать звучит неблагородно. Сейчас чаще „жлоб“. Не жлобись на мерзавчика - /глубоко народн./.
* мужик – заключенный, ставший на путь исправления. Презрительная кличка на зоне.
* Вуячич Виктор Лукьянович – народный артист Белоруссии и СССР. Не его вина /и не
автора/, что пьющий народ метко увековечил имя очень хорошего певца и человека.
* главный – здесь, видимо, - вор в законе.
* порешил – убил.
Говорун исчез, как бы и не было его вовсе. Ребята осторожно осмотрелись вокруг. Рядом на другой скамейке сидели три женщины с сумками и узелками. На противоположной стороне дремал рыжий пацан, лет 18-ти. Откуда он взялся ни Игорь, ни Володя не заметили, как-будто из-под земли. Спать он не спал, пару раз чуть приоткрыл глаза и, увидев, что его рассматривают, тут же захлопнул веки. Через минуту встал и быстро, не глядя по сторонам, ушел по направлению к деревянному туалету. Ребята, не раздумывая, сиганули за ним. Возле туалета никого, только зеленые огромные мухи противно жужжали над вонючей клоакой*.
- Куда же он пропал, - недоуменно спросил Игорь, не мог же через сетку и в
лес? Зачем?
- Простофиля* ты! Мы нарушили главную заповедь Кима – лучше упустить,чем вызвать подозрение! Эх, растяпы! – резко отпарировал Володя, - думаешь он спал на скамеечке. Он же все слышал! Что же сейчас будет?
- Надо подумать.
- Не думать, звездочет, а когти* рвать надо! Быстро! Потом поговорим!
- Так электричка через сорок минут?
- Вот на станции и подождем. Что тут возле этой вони приятно тебе торчать?
Игорь совсем растерялся, его аналитический ум не мог так быстро оценить
создавшуюся обстановку, а она была не проста. Более того, они интуитивно
почувствовали опасность и по дороге к зданию вокзала Володя шепотом сказал: „Быстро, пока идем, подсчитай сколько у нас денег. Давай, давай! Там я видел частник* с открытой дверкой стоял. Мы к нему и в город. Только так и оторвемся. У них время не хватит, а других автомашин я не видел. Скажем побыстрей, бабушка заболела.“
Через пятьдесят минут горе-сыщики, запыхавшись, вбежали в спасительный двор и повалились на скамейку. Ошарашенные случившимся, они вскочили в беседку и уставились друг на друга.
- Ну, давай по домам, - боязливо предложил Володя, - завтра созвонимся.
* клоака – крайне отвратительное место.
* простофиля – устар.глупый, малосообразительный человек. Сейчас всё больше – „лох“.
* когти рвать – удирать, сломя голову, с опасного места. „Линять“/синоним/ - удирать медленно, с достоинством.
* частник – широкое понятие, охватившее и ленинские эксперименты с НЭПом и кровавый период сталинско-ежовско-бериевского кошмара и безбоязненных конкурентов государственному такси. Пока ещё больше ругательное, чем положительное.
Рыжий в сопровождении ещё одного типа выскочил на привокзальную площадь. Где юнцы? На перроне человек десять, двенадцать. Тех ребят нет. Поискали в зале ожидания, в буфете, еще раз осмотрели близлежащие улицы. Исчезли! Точно стукачи! У рыжего в голове мелькнула догадка. Он подскочил к какому-то отставнику со связкой лопат и спросил, было ли здесь такси? Тот уверенно махнул рукой в направлении шоссе и добавил, что частник уехал с молодыми парнями минут десять назад. Рыжий выругался матом и пересказал все коренастому. Лицо последнего побагровело. Он сжал свои огромные с мозолистыми шишками кулачищи и прошипел: „ Ну, найду ублюдков, порешу! На пику* просятся, падлы! А ты чего проморгал? Всегда секи* за ними до конца. Видно, что неопытные они. Вот бы их здесь и расколоть! Потом концы в воду. Козел*, упустил! Теперь срочно в город. Ищем по приметам. Все площади вечером, танцплощадки, по всем институтам, в общежитиях, возле ментовок. Напорешься, не звони*! Стучи по проводам „Мальку“, но не прямым текстом. Намекни, что запчасти для тачки достал. Хазу* ихнюю не забудь просечь*. Потом ко мне. Найдешь, на косяк* большой получишь. Смотри, только лишнего не гони*, все что б точно! А не то знаешь, на шпалы положим!“
„Короткого“ разговор разгорячил. Редко давал он волю словам. Больше здоровенным кулакам или ножу, спрятанному в правом носке. Шрамы на скуле,шее и подбородке посинели, глаза загорелись бешеным огнем, в кончиках рта проступила пена. Он ненавидел весь мир, всех лохов*! Козлы, рвань! Только так он называл людей. Горбатить всех*! Со школьной скамьи считал себя обиженным и изгоем. Рос в нормальной семье. Учиться не хотелось. Физику от математики, а химию от биологии отличить не мог. Это раздражало его, как и приличное поведение одноклассников. Ему нравилось унижать слабых. Он рано понял, что власть или у богатых или у сильных. Другие же должны прислуживать. Они навоз, удобрение для власть имущих.
* пика – остро заточенное тонкое оружие, употребляемое для убийства урками подло, неожиданно, исподтишка, чаще сзади. На зоне для этого часто используются электроды.
* сечь – скрытно наблюдать. Цивилизованно – вести наружное наблюдение.
* козел – самая оскорбительная кличка на зоне. Тот, кто называет так другого, попадает в смертельно опасную ситуацию. Оскорбленный может пойти на крайние меры.
* не звонить – не делать лишнего шума.
* хаза – устар. Место жительства, квартира, дом в лексиконе бывалых.
* просекать – кумекать, соображать.
* косяк – самокрутка для „травки“.
* не гнать – не врать.
* лохи – мы с Вами, дорогие мои читатели!
Улица и синие дружки многое внесли в уши коротышке. Спортом не интересовался, хотя от природы был крепким. Однажды вышел в школе на борцовский ковер, решив на виду у всех отомстить своему сопернику Борщову Сергею. Тот ухаживал за его девкой. Правда, хиляк, да ещё и еврей, Борщов пару месяцев занимался борьбой, но для самонадеянного и злобно-тупого Пенькевича конкуренции не составлял. Получилось же так, что под рукоплескания девочек „Борщ“ так припечатал „Пенька“ к ковру, что тот минут десять не мог встать. Отбежав от школы, в полный голос дико завыл от злобы: „ Я тебя, жидок, на пику посажу! Кишки на руку намотаю!“ Эту змеиную ненависть он носил в себе долго. Она жгла его нутро, заполнила всю пустую голову, не давала спать и есть! Через год, темным осенним вечером угрозу свою выполнил. Дождался, когда, Сергей, проводив Надю Ерину, стал открывать калитку своего дома, выскочил из-за тополя и два раза изо всех сил ударил заточенным напильником в спину. Первый удар пришелся в шейные позвонки... Бедный влюбленный свалился беззвучно. Этой же черной ночью в окно к „Пеньку“ постучали. Холодно потея от страха, он выглянул – там стояли двое. Один высокий, вроде на кого-то похожий, второго он не знал. Не менты. Вышел. Длинный коротко сказал: „Тебе две минуты на сборы. Придешь ко мне домой. Спасем!“ Спасли, к сожалению, двоих. Вор в законе лживым алиби спас убийцу, а врачи сумели сохранить жизнь инвалиду. Сергей Борщов с той ночи ездит на коляске. Ни он, ни родители, тем более благоразумное местное правосудие не смогли ничего доказать.
Через пару месяцев Пенькевич клялся кровью в верности до гроба сходке и самому Малько. Тот впился маленькими глазами в зрачки молодого подонка, заулыбался и сказал: „ При мне будешь, для особых поручений. Просекли* все? Тренируйся больше. Чтоб никому, слышишь, „Пенек“, никогда больше не проигрывал! Как тренироваться? Практически! – и громко, как лошадь, заржал.
Встретиться на следующий день у ребят не получилось. Игорь помогал родителям клеить обои в прихожей. Вечером оба синхронно появились возле беседки. Не успели и два слова сказать, как из арки вышел дворник и тут же к ним.
- Где вы пропали после поездки? Здесь такое разворачивается? Вот вам ваши
валенки каким боком вылезают! Что сначала у вас? Только не орите громко.
Игорь и Володя путанно и, перебивая друг друга, сообщили и о поездке, и об удавшейся беседе с завсегдатаем станционного буфета, и о своем серьезном провале. После чего затихли и испуганно уставились на Кима.
- Я ожидал, что у вас будут ошибки, но такие? Ни в какие ворота не лезет! Вы
же подставляете себя под смертельный удар! Про обсерваторию на чердаке и про ваши ночные наблюдения язык вы держите. Это хорошо! Ещё раз совет на всю жизнь! Поверьте мне, если уважаете своего „Молчуна“. Так вы меня прозвали? Совет такой – никогда, при обдумывании важных решений не торопитесь с исполнением. Это не забег на короткие дистанции. Если задумка важная и что-то значит для вас, остановитесь, проанализируйте со всех сторон. Сначала всё за, а потом всё, слышите, всё против! Отбросьте навсегда слова „хочется, да побыстрей“! В мыслительном процессе спешка только вредит. Пилоту самолета нужна молниеносная реакция, но и она подготовлена длительным процессом при обучении. Никаких эмоциональных скачков в сторону! Иначе, в лучшем случае, инвалид! Теперь под что вы себя подставили? Час назад мне сказал Взяткин, что недалеко от станции Калинники, метрах в трехстах ночной поезд переехал пьяного бедолагу. От своих людей же-лезнодорожная милиция узнала, что это, скорее всего, убийство. Утром вчера его видели в кампании двух молодых парней. Те настырно опрашивали его, не обращая внимания на людей. Кто-то, более опытный и осторожный подслушал вас и вот результат... Что делать? Ситуацию надо срочно спасать, да и вас тоже! Поразмыслил я и рассказал Взяткину, что вы хотите поиграть в сыщиков, создать что-то вроде клуба „Друзья Шерлока Холмса“ и по своей инициативе решили поискать убийц из сберкассы. Ничего про обсерваторию и ваши наблюдения через телескоп я не говорил. Не нужно никому это знать. Только осложнения будут. Взяткин сегодня хочет поговорить с вами, а потом он выйдет на железнодорожную милицию и старому делу будет придано серьезное внимание. Почему кто-то испугался ваших вопросов о валенках? Как обьяснить Взяткину, а потом и работникам следствия почему вы искали валенки? Ума не приложу! Думайте! Или сейчас придумаем или ситуация очень осложнится.
Гениально выручил быстрый Володя. Он поставил на карту самое дорогое,что было у него – память об отце.
- Идея такая, - очень серьезно и даже торжественно заговорил он, - мой отец,
бывший работник МВД. В пятидесятых годах был сослан, а потом и пропал
в северных лагерях. Там сейчас силами бывших узников создан небольшой мемориал на месте многочисленных захоронений – несколько крестов с досками, на которых фамилии установленных узников. Среди них и дорогая мне фамилия моего отца. Маме говорили, что найти и посетить это место можно, но лучше поздней осенью или в начале зимы. Для такого похода, а от полустанка 15 километров, нужна хорошая обувь, вот мы и искали для двоих настоящие сибирские валенки. Может быть я и осуществлю это на самом деле? Мама моя не сможет столько пройти, а с другом мы много пройдем. Я увижу святые для меня места. Здесь отец умирал и думал о нас, обо мне. Я хочу потрогать эти стены бараков, зайти в сохранившиеся. Подберу камешек или железячку, за которую трогал мой бедный папа. Ручку из дверей, наверно, - глаза Володи увлажнились, он как-то сжался весь и добавил, - преподавал ведь только в ихней школе. Для количества пошел, отвечать за злодеяния других.
- Вот откуда в семье Володи книжка о следствии? – мелькнуло у Игоря, - ни-когда не мог догадаться. Вот конспираторы!
В повисшей тишине громко чирикали беспардонные воробьи. Каждый думал о своем...
Ким вздохнул. Он как никто понимал парня, его пожизненное горе, его вечную любовь и тоску по исчезнувшему навеки неизвестному отцу, от которого не осталось никаких ощущений – ни колючего подбородка, ни крепких обьятий, ни терпкого табачного запаха.
Игорь застыл: “ Сколько уже знаю Володю, но он оказался непростым, этот быстрый, как ртуть, парень со смешливыми выходками клоуна и постоянно печальными глазами. Говорит же Ким – „не торопись“. Видимо, это и к нашим отношениям относится. Буду еще больше уважать его“.
Звякнувший где-то трамвай вернул к действительности притихшую троицу.
- Эта уже не версия, это правда! Никто вас в другом и не заподозрит, святые
помыслы! Попробую сдвинуть это застывшее дело с мертвой точки. Только
сейчас дошло через кого я могу это! Есть тут у меня, кроме дворницких, ещё кое-какие неприятные обязанности. Сказали после Сибири, будешь по месту жительства помогать, жилье там же дадим. Что поделать, моя мораль после северной клюквы гибче стала, согласие дал... Так я пошел, а вы пообедайте и к вечеру следователя ждать.
Взяткин появился ровно в семь и сразу, без предисловий приступил к настоящему допросу. Вопросы и непростые сыпались как из ведра, но мальчишки, строго соблюдая главную заповедь грамотного во все стороны дворника, не кололись* на ерунде, а отвечали с толком, расстановкой, делали заумные паузы и иногда изображали живое недоразумение и неподдельный страх. Но этот вопрос прозвучал как взрыв динамита под кроватью немецкого гауляйтера*.
* колоться – признаваться под давлением вопросов.
* под кроватью немецкого гауляйтера – неплохая лента студии „Беларусьфильм“. Партизанская операция по уничтожению немецкого верховного правителя всей Беларуси гауптляйтера Кубэ. Мазаник, прислуга генерала, положила ему под подушку мину и сказала:
„Guten Nacht, mein Herr!“.
- А чего вы, собственно, валенки поехали искать в Калинники? Откуда такие
далеко идущие догадки? Север то понятно, память об отце священна и план посетить эти места похвален! Кто вам про валенки сказал? Ну-ка, колитесь „внебрачные дети Холмса“! Были же они у него или гомиком всю жизнь с Ватсоном? Англичане приверженцы старых извращений! – непонятно сьязвил следователь.
Опять нашелся Володя. Без секундной даже паузы выпалил: „ А вы смотрели передачу с ласковым названием „ Ошибки внутренней политики сталинского времени“? Там были кадры приблизительно из той местности, где был мой отец. Я и моя мама их запомнили на всю жизнь. „Ухт-Кемьлаг“ вот это кровавое место советского террора. Люди там работали в валенках, а диктор сказал, что пройти в эти гиблые болота можно и сейчас, только зимой и хорошо одетым. Вот мы и подумали, а где сейчас такие валенки? Только у заключенных, работающих в лесу и зимой и летом. Это просто предлог для знакомства был“.
- Ты мне брось про советский террор! Видимо оговорился. Смотри, не там скажешь, зато там очутишься. Система работает по-прежнему, ячейки в сетке на время большими сделали, а места для пескарей еще остались в запасе. Только свисни – профессионалы с кожным зудом тут же найдутся! Знаете, после вашего дурацкого расспроса о валенках в Калинниках тот, с кем вы говорили, попал под поезд? Понимаю и верю, что вы не причем, но факт есть факт. Непонятный случай! Совпадение или что-то из ваших вопросов насторожило кое-кого? Предлог же какой нашли? Век не додумался бы!
Ребят от такой новости охватил столбняк. Как? Почему? А что же будет с ними? Допрашивать будут и весь город узнает? Сейчас, когда уже многое проясняется! Видимо, Малько и в самом деле причастен к валенкам из той темной декабрьской ночи? Только молчать, не проговориться!
- Весь день сегодня думал, голова трещит. У вас нету от головной боли?
- Я в аптеку сбегаю, - с готовностью предложил Игорь. Он обрадовался, что
каверзные расспросы кончились и можно собраться с мыслями.
- Только вы скажите что. Пирамидон или слабительное от головы, - поддер-
жал друга Володя и тоже встал в стартовую позу.
- Ну, вы вообше, - просипел сухим голосом Взяткин, - юнцы, мне бы прошло-
го, из Крыма? Он проводил взглядом юных астрономов и сказал сам себе:
„Что-то темнят они! Как они связали телепередачу с сберкассой? Там полит-
зэки зимой, здесь преступление в декабре? Ну и воображение! Про валенки мне раньше и в голову не приходило. Действительно, почему никаких, ну никаких следов. Собака взяла уверенно, прошла метров четыреста до остановки. Мы смотрели под лупу, никаких вмятин на снегу. Правда, снег утоптанный был, но сверху пороша... А если в валенках и спокойно пройти – под микроскопом никаких отпечатков не увидишь. Надо обыск провести и валенки изьять. Но как их к месту убийства привязать? Может расколем старыми методами ? А наезд на железной дороге? Причем тут вор в законе? Разборки?“
Ребята вернулись через минут двадцать. Следователь сразу подобрел, засуе-
тился. Неловко задев ободранным кейсом за угол скамейки, высыпал на деревянные доски беседки кулек с килькой, надкушенный кусок черного хлеба и только что порезанную в магазине дешевую кровяную колбасу. Покраснел всем лицом и шеей, быстро собрал в чемоданчик заранее заготовленную закуску и спрятал туда две „Вермута“.
- „Портвейна“ не нашли, - виновато процедил Игорь.
- Да ладно, - мирно сказал Ильич и хотел было идти, но профессионализм все же с проклюнулся сквозь винные пары и уста, готовившиеся втянуть живительную красную влагу, пробубнили: „ Вы мне вот что скажите? Как вы додумались до валенок и каким макаром* связали их с декабрьским преступлением? Вы что, провидцы?“
Игоря уже трудно было застать врасплох, он давно ждал этого вопроса, на-
правленного в точку, вернее в телескоп. Выдать обсерваторию, да ещё и сей-
час, когда всё только начинается и они почуствовали вкус к ночным наблю-
дениям? Нет, нас на мякине* не проведешь!
-Вы нам сказали, что не нашли никаких следов обуви. Мы начали с Володей экспериментировать. Ставили разную обувь на песок, мокрый асфальт, землю, траву, опилки и изучали как вес и форма воздействует на образование отпечатка.
- Вы меня за дурака не держите!* Где это вы со снегом экспериментировали сейчас, когда статья в мае появилась? А? – грозно пытал Взяткин. Он словно-
чувствовал, что у юных сыщиков здесь слабое место. Но слабых мест у ребят становилось все меньше и меньше. Подумав, Игорь спокойно парировал*: „Так вы что не знаете, что мой папа директор передового кинотеатра, а там внутри киоск „Мороженое“ стоит с огромным напольным холодильником. Вот в нем мы и экспериментировали. Только вы никому об этом не говорите, а то папа выговор получит. С обувью и к мороженому. Вернее не по мороженому, а по снегу. Его нарастает на стенках и крышке много. Вот крышка и подсказала нам – на снегу валенки не оставляют никаких следов. Сейчас уже поздно вам прошлогодний снег искать, - язвительно расплатился с Ильичем посмелевший Игорь, - а вот на валенках могло кое-что остаться, если убийца ходил по мелкому мусору или ещё по чему“.
* каким макаром /уст./ – каким образом.
* на мякине провести – обмануть, обьегорить.
* за дурака не держать /разг./ - дураком не считать. * парировать – отразить, возразить.
- Так где же он ходил? На этот вопрос целая куча профессионалов не смогла
ответить, а тут два ..., - Взяткин сдержался. В нем ещё глубоко сидела горькая обида за свое отстранение - так гладко карьера шла, а теперь с двумя пацанами в беседке спорить надо. А может это судьба мне шанс в их лице дает? Ребята неглупые, почище любого участкового, да и тайну хранить умеют. Не все мне рассказали, но и неважно. У мальчишек упорства много, пусть поиграют в Шерлоков. Может и клуб городской создадим, а я его на пенсии возглавлю! – воспарил в своей фантазии Взяткин, - или разоблачим убийц и восстановят меня! Надо следствие от них отвести, а то наши умельцы их „сдадут“.
Доминантсептаккорд перешел в тонику* и с гордо поднятой головой Взяткин направился к проходу из двора, видя перед собой Парижскую триумфальную арку и толпы ликующего народа. Он был на белом коне, а в петлице сюртука красовался трехцветный бант! Сжав до боли поводья арабского скакуна, ощутил под пальцами обгрызенную ручку дермантинового чемоданчика и чуть не заплакал от обиды, - шизофрения что-ли начинается? Пора с этими ребятами дело раскручивать, а то на коне так и уеду... Завязывать надо! Выпью напоследок со своими, поделюсь радостью „великого Возвращения“!
Этим же вечером, сказав родителям, что едут, Игорь к Вовкиной тетке, а Володя к тетке Игоря /на самом деле никаких теток и в помине не было, но ребята иногда врали, как все нормальные представители своего пола и возраста/, через сорок минут на последней электричке прибыли на станцию Болтнево. Далее до Калинников пошли пешком по проселочной дороге, а не вдоль железнодорожного полотна. Так посоветовал многоопытный Ким. Он сказал, что вдоль железной дороги в темное время болтается только разная шваль* и с давних времен этот бесплатный путь использовался людьми безденежными и бесприютными. В любом другом месте безопаснее. У ребят были с собой ножи, фонарик, блокнот для записей и бинокль. Пару бутербродов они также захватили. Для прикрытия взяли две удочки и рыбацкие принадлежности. Фотоаппарат Игорь спрятал под курткой.
* доминантсептаккорд переходит в тонику /от авт./ – я не доучился и поэтому профессионально обьяснить не могу. Обращайтесь в Консерваторию, там помогут.
* шваль/фр./ - Le chevale – лошадь. Со временем это слово приобрело отрицательное значение – подонок, опустившийся человек, никчемность etc.
По карте было видно, что Калинники полукольцом опоясывает река Неча и с высокого берега поселок просматривается весь. Место жительства Малько Степана Васильевича узнали в адресном бюро. Его дом с номером 3 по улице Луговой был почти на берегу реки. Игорь и Володя решили срочно, пока не поздно, понаблюдать за возможной реакцией Малько и, может, других его людей, на несчастный случай с бывшим разговорчивым собеседником. Не верилось, но их беседа о валенках могла послужить причиной гибели выпивохи. Почему? Если эти два события – разговор и гибель человека прямо связаны, то, видимо, причин бояться у преступников было много? По логике друзей, если Малько и его сподручные имеют какое-то отношение к убийству, он должен действовать – бежать, советоваться или встречаться с кем-то. Словом, своим поведением он мог усилить подозрения, а может и дать повод для более серьезных, прямых обвинений. Ребята, конечно, понимали, что делают что-то не то. Слишком опасным стало для них это любительское расследование, но страстное желание найти в этом мраке ночных убийц, недочеловеков влекло их, как влекут альпиниста грозные и недоступные вершины. Да, было страшно, но пока они шли впереди событий и это укрепляло их веру, что к финишу они также придут первыми. И Игорь и Володя действовали сейчас более продуманно и осторожно. До них дошло, что один опрометчивый, непродуманный шаг может всё испортить.
Шли медленно, мягко ступая кедами по плотной земле. Видимость была неплохая, метров триста, четыреста, однако через каждые сорок, пятьдесят шагов останавливались и чутко прислушивались.
Обрадовались, когда первыми расслышали какой-то тяжелый топот и скрип.
Спрятались в придорожной канаве. Через пару минут увидели лошадь с телегой, груженой лесом. Рядом босиком шел мужчина и мальчик лет десяти. Лошадь вдруг всхрапнула и повернула голову в направлении сыщиков, прилипших к мокрой траве. Мужчина сказал: „ Ты не бойся! Лисы мышкуют*. Волков тут нету. Но..., но...* Топай быстрей, а то засекут! Пару венцов*, суки, заменить не дали. Леса, говорят, у них нет, а у самих виллы двухэтажные из смоляка* стоят. Слышь, сынуля! Мы ж не воровать хотели. Как все, выпи- сать, уплатить. Ну, чтоб не так дорого, конечно, а нормально! Не вор же я, миллионов не награбил. Сколько лет живем, с 17-го посчитай, столько и воруем! Богатая страна! Вот система? По правилам нельзя, а через лапу* всё можно! И из тюрьмы вызволить и на нары загнать! У кого какой кошелек!
* мышковать – ловить мышей. В основном, в отношении лис или собак.
* Но...но... – призыв к лошади двигаться вперед. Можно применить к стране.
* венец – один ряд бревен, опоясывающих деревянный дом. Таких венцов обычно де-
сять-двенадцать. От сырости гниют нижние венцы. Их меняют, поддомкрачивая дом.
* смоляк – пропитанная натуральной смолой нижняя часть сосны, реже ели.
Продолжая ворчать, труженики ночи исчезли во тьме.
- Раз он в лесу бревна воровал, значит по дороге никого нет, - прошептал
Игорь.
- Наверно нет, - неуверенно протянул Володя, - пошли скорей к поселку. Нам
ещё дом найти нужно и место наблюдения.
Стало совсем темно. Дорога едва угадывалась серой полоской среди темных
торфяных полей. Неотвратимо приближалась мрачная стена леса. Затем проезжая часть исчезла, превратившись в еле заметную, заросшую травой двухколейную тропу. Прошли с полкилометра. С каждым шагом желание оглянуться и посмотреть кто у тебя за спиной возрастало. Вот впереди, прямо на повороте какая-то черная тень справа! Кто спрятался? Или куст? Ещё метров сто, быстрый взгляд назад. О боже... Уже слева кто-то в темном! Ух...сердце некстати громко стучит, слышно, небось*? Вверх смотреть нельзя, глаза после ничего не видят, медленно привыкая к кромешной тьме. В потных ладонях зажаты перочинные ножики, длинные удилища, цеплявшиеся за орешник, давно выброшены, животы сводит от страха, каждый шаг дается с трудом... Сколько ещё так можно выдержать? Идем ведь не на прогулку, а к убийцам! Последняя мрачная мысль начала так сильно давить на психику, что ребята не выдержали.
- Давай полем, - дотронувшись до рукава Володи, чуть слышно прошептал Игорь, - невмоготу уже. Там не так страшно.
- Да и быстрей в два раза, - быстро пролепетал тот.
Пришлось немного вернуться, так как трещать сучьями в этом кощеевом лесу совсем не хотелось. Вышли на поле, поближе к реке, но по самому берегу не пошли. Так, метрах в трехстах. Где сквозь кустарник и камыш, где и через залитую водой старицу*. Промокли и продрогли. Через час быстрой ходьбы, чуть согревшись, достигли цели – за неширокой серебряной полоской реки виднелись дома Калинников, разбросанные, как болотные кочки, по широкому лугу. Несмотря на позднее время, было около часа ночи, в одном окне горел свет. Подняв одежду над головой, переправились бродом через Нечу. Медленно, очень медленно пошли, как ведомые магнитом, к светящемуся окну. Большой двухэтажный, кирпичный дом стоял на самой окраине. Свет был на втором этаже. По потолку в освещенной комнате два раза прошла огромная горбатая тень. Рядом некстати замяукал кот. Окно резко открылось и на землю возле умерших от животного страха доморощенных юристов упал кусок мяса: „ На, Барсик, ешь. Рыбку завтра получишь, Пенек принесет“. Кот исчез вместе с ужином. Огромная черная туча закрыла побледневшую луну, а мужик окно. Можно было различить голоса двоих.
* небось – устар.прост. – вероятно, должно быть.
* старица – старое русло реки, часто соединенное мелкой протокой с новым руслом.
Говорили медленно. Один сипато повизгивал на высоких тонах, другой редко бухал низким басом. Разговор велся степенный. Игорь и Володя, леденея от дурного предчуствия, пятясь отошли от дома. На углу, обращенном к улице, была прибита новенькая дощечка, покрытая белой глазурью* с надписью – ул. Луговая 3 ! Здесь жил сам Малько! Володя открыл было рот, но Игорь, зажав его ладонью, кивнул головой в сторону деревянного строения с плоской крышей. Беззвучно ступая на цыпочках*, подошли к задней стене и по оставшимся лесам* взобрались наверх. Бинокль направили на окно.
Плотный мужчина в красивом сером костюме сидел спиной. Напротив – высокий с гладко выбритой головой. Чаще говорил высокий. Другой кивал и иногда что-то отвечал. О чем они говорили разобрать было невозможно. Игорь почти вслепую записал в блокнот приметы двоих. У коренастого на макушке была лысина и правое плечо выше левого, хотя сидел он прямо. Его правая рука свободно лежала на столе, а левой он упирался в колено, чуть сгибая руку в локте. Поза была уверенной и спокойной, чего нельзя было сказать о другом. Огромные кулачищи хозяина беспрестанно находились в движении – они елозили по столешнице* как клешни огромного краба, подгребая то ли добычу, то ли воздух, иногда передвигались прыжками, успевая в полете почесать или за ухом или в огромной ноздре. Такого выразительного танца конечностей Игорь в жизни не видел и завороженно следил за неожиданными орбитами. Высокий, а что это был Малько ребята не сомневались что-то доказывал и часто переставлял огромный указательный палец с одного места на другое, словно прочерчивая маршрут или перемещая что-то. Игорь настроил свой „Зенит“ и для верности сделал три снимка. Пленка была всего 500 единиц и была опасность, что снимок не получится. Вдруг человек в сером костюме посмотрел на часы и протянул руку Малько. Тот, не торопясь, пожал её и, достав откуда-то бутылку армянского коньяка, налил две маленькие рюмки. Фотоаппарат на крыше щелкнул опять. Не чокаясь, выпили. Игорь тоже взглянул на часы – было половина четвертого.
Сзади загудел мотор автомашины и парни прилипли к крыше. К дому подкатила черная „Волга“ и в неё по-хозяйски запрыгнул посетитель. Малько ещё минут пять постоял на крыльце, затем исчез в двери. Окно погасло.
* глазурь – глянцевитый стеклообразный сплав, которым покрывают глиняную, фаянсовую посуду. Глазурованные сырки – дефицит семидесятых!
* на цыпочках – на кончиках пальцев ног. Здесь – скрытно, тихонько, тайком.
* леса – временное сооружение у стен строящегося здания для передвижения строителей.
Луна испуганно выглянула из туч и осветила бледно-желтым кладбищенским светом ночной пейзаж – огромный белый двухэтажный коттедж с черными провалами окон, плотный ковер предрассветного тумана, медленно растекавшегося от русла реки к поселку. Ещё миг, и от серых деревянных домов остались только крыши, затем печные трубы и всё утонуло в сером одеяле. Где-то прокукарекал петух, потом ещё один, ещё...
Перекличка длилась минут десять. Опять тишина. Ночь нехотя уступала свои права. Ребята быстро соскочили с крыши и почти бегом направились к реке. Никого. Никто не заметил. Перевели дух только на другой стороне. Заметно посветлело. Легкое розовое зарево, как свет приглушенной керосиновой лампы, выступило тоненькой полоской, постепенно отодвигая темно-синее покрывало. Темнота становилась жиже и прозрачнее. Туман весело клубился белыми валами в пойме реки, открывая на миг то одиноко стоящее дерево, то лошадей в ночном, то пару ещё спящих домиков. Тени отступали. Солнечный день завоевывал пространство.
В пять утра Володя и Игорь уже сидели в электричке, а в четверть седьмого тихонько постучали к дворнику.
- Я уже ждал вас. Думаю куда пропали, волноваться начал. Ну, заходите на чай, - поприветствовал Ким и пошел на кухню , т.е. в противоположный от входа угол комнаты. Никогда и ни у кого не было такого чая. Ким не готовил его, а колдовал, священнодействовал. Откуда-то доставал* настоящий цейлонский в виде скрученных сантиметровой трубочкой листьев. Воду брал или очищенную кремнием или приносил из единственного оставшегося на весь город артезианского* источника. Кипятил только в одной и той же эмалиро-ванной кастрюле и то не до конца. Только зашумит и запрыгают пузырьки, выключает. Чай высыпал в красивый фарфоровый чайник с изображением Лакоона*, борющегося с удавом.
- Из Аджарии*, - поймав взгляд Володи, пояснил хозяин, - продал мне на базаре какой-то грузин или турок. Сказал, что настоящий из тех давних времен. Пью из него всегда. Силы, как Лакоону, прибавляет. Сполоснув кипятком чайник и глиняные чашки, залил чай и накрыл Лакоона толстой красной шерстяной тряпочкой.
* доставать – особый глагол, характеризующий разницу между советским народом и его правящей элитой. Те, путаясь в связях, и, мучаясь морально, сверкали от радости, когда можно было притащить домой то, что нельзя было купить в обычной открытой продаже. Эти свободно покупали всё в специальных закрытых магазинах или им привозили на дом.
* артезианский – источник воды, бьющий из-под земли под естественным давлением.
* Лакоон – древнегреческий мифический герой, борющийся с удавом.
* Аджария – этно-географий район Грузии с центром в Батуми. Субтропики и цитрусы.
- В холодной посуде чай не настаивают и в холодные чашки не наливают. Он должен быть принят в теплые кружки, как в теплые руки. Имея ровную температуру без резкого охлаждения, чай сохраняет весь аромат и вкусовую палитру*. Чашки и чайник я мою редко, так как и стенки со временем впитывают запахи. Споласкиваю и только легонько протираю. Вообще чай пьют на двоих. Двое сидят друг против друга, смотрят в глаза и беседуют в одной тональности* по душам, а терпкость и аромат чая создают особую ауру*. Если впятером или восемь – это уже водопой, а не чаепитие! Кофе торопит, а настоящий чай, вроде этого, настраивает души, располагает* людей. В него можно и по настроению добавлять кое-чего. Немного, самую, самую малость, чтобы еле слышно было во рту, а для приглашенных ещё и непонятно было. Вот в чем фокус! Ни липкого варенья, ни сладкого меда, а о молоке и разговора нет! Теряет он тогда свой золотисто-коричневый цвет, цвет картин Рембранта и Ван Дейка, загадочную терпкость Индостана, да и пойло тогда это.
Из чашек потянуло таким тончайшим и загадочным ароматом, что ребята сначала не поверили, что чай может так благоухать!
Обжигаясь бодрящим напитком, любители приключений рассказали Киму о прошедшей ночи, о встрече Малько с неизвестным.
- Какой номер и кто за рулем „Волги“ был?
- Номер МИС 44-17, а шофера мы видели плохо, небольшого роста, худощавый и всё.
- Жаль, номер, видимо, фальшивый, так как по вашему описанию гость из высоких сфер, а боссы открыто к ворам в законе* не приезжают. Что глаза с блюдца сделали? Да, да, Малько вот уже шесть лет как избран сходняком* на главную в преступном мире должность. Заправляет во всем городе, области, да и не только. Руководит круто. И вот интересная деталь! Преступность с его приходом к власти резко пошла на убыль. Грабежи, разбой, убийства на почве разборок, в увеселительных местах почти исчезли. Странно! Раньше, когда сидел, ни дня без драк и кровавых стычек и всё с его участием. Ещё что! Все его конкуренты или уехали куда-то насовсем, или исчезли, или сидят. Обьяснить такую ситуацию можно только так. Удобен Малько высшим властям, а уж с собратьями по криминалу он договориться своими мето-дами. Вот и получается работает на две стороны. Почти как и я, только что не вор в законе.
* палитра – дощечка для размещения и смешивания красок. Цветовая гамма.
* аура – что-то непонятное, но ходит рядом с человеком. Никто её не видел.
* располагать – забыт.устар. – намереваться. Здесь – настраивать на хороший лад.
* вор в законе – генеральный секретарь уголовников, выбранный ими на „сьезде“.
* сходняк – „сьезд“ уголовников для принятия важнейших решений.
- Как это вы работаете на две стороны? – спросил удивленный Игорь.
- Сейчас ещё не время вам это знать. Скажу только, что не по своей воле, а из-за жилплощади. Вот откуда у меня информация и о Малько и о других. Да
ладно, потом как-нибудь.
Ничего не понимая, Игорь пожал плечами и задал Киму вопрос: „ Что вы посоветуете делать нам дальше?“
- Уверен, что вас ищут. Запомните ребята на всю жизнь, лучше перестраховаться, чем напороться на подельщиков Малько. Снимите и спрячьте на время ваши туристские штормовки и рубашки. Измените прически. Тебе, Володя, вообще нужно под ежик. С такими черными волнистыми кудряшками тебя запомнят на сто лет. Поменьше ходите по городу, не появляйтесь возле институтов, базаров, парков отдыха. Обычно ищут в людных местах. Там и проколоться* можно. Проявите эти кадры и покажите сперва мне, а я кое-кому повыше, чем Взяткин. Чувствую, что это дело получит сильнейший толчок, осталось немного. Больше ни в Калинники, ни рядом не суйтесь! Смертельно опасно для вас! Ваша версия о мирных и теплых валенках имеет под собой очень конкретную основу. Этот вещдок* будет главным звеном в цепочке следственных действий. Делом занялось Управление уголовного розыска МВД, подключили столичное КГБ. Теперь будет жарко. Никуда без совета со мной! Прошу вас очень! Началась уже не игра, а погоня! А загнанный зверь кусает смертельно!
Ребята, оглушенные свалившейся на них неожиданной информацией, тихонько вышли из комнаты Кима и, почти не разговаривая, разошлись по домам.
Вечерний город и не подозревал, что среди красивых людей рыскают в поисках жертвы два дегенерата. Один растущий, второй законченный. „Рыжий“ и „Пенек“ за три дня беспрестанных поисков обнюхали почти каждый угол, где, по их мнению, могли прятаться эти сморчки и недоделки, посягнувшие на их Империю зла. Их найдут и сотрут в порошок, как это было раньше и с „Кайлом“, и сейчас с „Лопухом“. Сидя поздно на скамейке в парке Горького, и, пропуская осоловевшими глазами уже редкие пары, оба цедили по очереди из горлышка вино и лениво переговаривались. Язык плохо слушался /выпито было уже четыре бутылки/, но слова шефа прочно сидели в их бритых головах.
* проколоться – выдать себя, обнаружить свои тайные намерения.
* вещ.док. – сокр.проф.словечко юристов всех мастей – вещественное доказательство.
- Слушай, „Пень“, а как их решать будем? На месте? Или с подготовкой, как
„Лопуха“?
- Тебя что? Коза родила? Я же профессионал! Слыхал, что Малек тебе сказал „слушай меня, цел будешь и поучишься нашему делу!“ Вот так! Это раньще
я простой был. Всё в лоб, да напрямик. Теперь не...е..е! Я и в России учился,
и в ... Что так уши растопырил, может стучишь? Да ладно, я постращать только. Повязали меня на юге сильно, теперь на крючке я. Работаю и на тех и на Малька. Это он, падла, туда меня сунул. Говорит „для крепости и закалки против ржавчины“. Но бабки платит хорошие.
-Ну, сколько за „Лопуха“ взял? Я тоже так жить хочу, как ты!
-Ты так никогда не будешь. Трус ты. На подхвате только, шухер* или базары вести*, а вопросы тереть* не тебе с твоим хайлом*! Каждому своё. Покрутишься, закрепишься на мокром*, дальше вверх пойдешь, вроде меня. Сдрейфишь*, на низ упадешь или свои сдадут по нужде.
- Как это сдадут? Свои что ли? За что? Я ж не падла?
- Свои, свои! Как их прижмут или крупное что-то замыслят, так „малых“ и сдают. Работа на две стороны. Те дела закрывают висячие*, вроде сберкассы, а нам дышать свежим воздухом дают. „Малек“ большой спец по таким операциям. Смотри как при нем зажили. Всеми базарами* мы правим, тишина и темень, а в темноте все наши дела южные проворачиваются. Непросто это, малый. Голова у него! Хотя, падла, сам сдать и нас может! Да хоть бы „Лопухом“ кассу прикрыть.
- Как нас сдать, а при чем я? Я только ж „Лопуха“ к тебе в лес на шашлыки, на горку привел и всё.
- Да нет, малый, не всё. Панты* не разводи. А кто пудры* ему подсыпал?
- Так ты мне её и дал?
- Дал, не дал, базаришь как про бабу. Ты же знал, что и для чего сыпал? А ес- ли речь обо мне, то себя в обиду я никому не дам, козел!
- А ты чего на меня сейчас припадаешь*? Сука! Вместе же делали, говорил учить будешь, а сейчас? А?
* на шухере стоять – сторожить своих пока те воруют или грабят.
* базары вести, вопросы тереть – спорить, выяснять что-либо, решать острые спорные вопросы.
* хайло – немиловидное лицо.
* мокрое, мокрушник – убийство, убийца.
* сдрейфить – устар.угол.лекс. – испугаться.
* висячее дело – трудно раскрываемое уголовное дело, сданное в архив.
* базарами править – руководить всеми разборками /спорами/ в криминальной среде.
* панты разводить – лапшу на уши вешать, привирать, врать.
*пудра – из ряда снотворных или транквилизаторов /успокоительных/.
*припадать – вязаться к кому-то, приставать.
Несколько человек обернулись на истошный визг рыжего. Тот уже слабо контролировал себя. Его давно, всегда раздражала спокойная уверенность „Пенька“ в своем величии и безнаказанности. Вспомнились слова многоопытного дяди на его пятидесятилетии: „ Кто убил свинью Хозяина, тот и для самого Хозяина опасен! Чужой приказ против воли выполнил, да и крови попил!“ Только сейчас до рыжего дошел скрытный и тревожный смысл этих слов. И вырвалось: „ Вишь! Малько тебя прикрывает! „Малёк“ мне дядя, а не тебе, „Пенек“! Кто ты такой, мокрушник!“
Пенькевич мгновенно завелся, побагровел и, не обращая внимания на посторонних, врезал рыжему по скуле. Тот кулем* рухнул на асфальт. „Пенек“ хотел добавить ногами, но, заметив блеск отточенного ножа, отпрыгнул назад и, как ни в чем не бывало, смиренно предложил мир.
- Хватит, порезвились после вина. По рукам, а то „Мальку“ сегодня доклады-вать, а у нас нихрена. Вот где драчка будет, но в одни ворота!
После этого случая „Рыжий“ всеми фибрами* своей мелкой душонки возненавидел „Пенька“ и затаил в себе лютую злобу. Если до этого момента он хотел поделиться с ним новостью о том, что вчера на „Парнасе“ нашел кое-какие следы одного из разыскиваемых, то сейчас он прибережет эти данные только для себя. Правда, пока слабо представлял где это может понадобиться.
Через три дня к вечеру в дверь квартиры Соколовых позвонили. У Игоря от страха вся кожа покрылась пупырышками. Вчера старушки во дворе с радостью сообщили ему, что какой-то рыжий спрашивал о нем, назвался двоюродным братом из Сибири. Так они адрес не назвали, а сказали, что видели похожего где-то здесь. Мама открыла дверь. Там стоял дворник. Он, извиняясь, попросил маму передать сыну, что ждет его помощи. Хочет протянуть себе телевизионный кабель. Игорь тут же выглянул и, ничего ещё не понимая, промычал: „Да, да, я сейчас оденусь“.
Во дворе дворник сказал Игорю, что затея с кабелем – это скорее прикрытие для их встречи, хотя кабель он сейчас действительно принесет.
В комнате Кима уже сидел Володя и ждал с нетерпением друга. У него был вид мыши, запертой в норке поставленной поперек мышеловкой, на месте вьющихся кудрей была свежеподстриженная, как у болонки, шерсть, а розовый свитер резко контрастировал с июньскими температурами.
* куль – большой мешок. Ст. торговая мера – около 9 пудов.
* фибрами – всем своим существом, всем организмом.
- Ну и видон? – рассмеялся Игорь, - с такой прической можно тебя как коврик в туалете использовать!
- А у тебя, - парировал „пудель“, как у старого ерша туалетного! Чем тебя об-
скубали? Да ладно, слушай, здесь такое разворачивается! Ким только что сказал, что сегодня милицией задержаны племянник Малько и его сообщник. У рыжего, что следил за нами, дома находились вещи того типа, с которым мы разговаривали на станции. Потом он попал под поезд. А в рыбацком погребке на берегу Нечи при обыске обнаружены наши белые валенки. Погреб принадлежал тому же, погибшему на железной дороге. Во дела!
Со скрежетом распахнулась дверь и в комнату вошел запыхавшийся дворник. В левой руке он держал скрученный кабель, а в правой батон, сыр и пачку цейлонского чая.
- Предстоит разговор, а для важной беседы мой чай просто необходим, без него голова слабеет, - процитировал сам себя Ким и, колдуя над кастрюльками и чашками, сказал, - следствие вошло в последнюю стадию. Установили и ночного визитера. Им оказался, вы даже не представляете кто, сам министр железнодорожного транспорта. Ваша фотография передана в КГБ. Ею там заинтересовались. Могут и вас поспрашивать, но вы знаете что надо, а что не надо говорить. Другими – рыжим племянником Малько и Пенькевичем занимается Взяткин и „важняки“* из прокуратуры республики. Установили их с вашей помощью. Помните фразу ночью, что „Пенек рыбки для кота принесет“? На первом же допросе рыжий раскололся и с явным удовольствием показал, что спрятал по приказу „Пенька“ валенки в погребке Лапушина. Где их взял, не сказал. Если обнаружат, то и подозрения на покойника. Расчет был такой - „Лопух“ в криминальном мире известен как законченный наркоман в последней стадии. На игле лет десять сидел*. Зависим был полностью от Малько и „Пенька“. Те снабжали его наркотой и он должен был обязательно отрабатывать такие подарки. В их мире это железный закон. Если ты зависим, то сделаешь любое, что прикажут, хочешь ты этого или нет! Вот он, якобы, и отработал. Всё продумано. Да и с вашими данными сходится - ночью в декабре пути к сберкассе мог разведывать и он. Кое-какие приметы совпадают. Погиб, мол, из-за пьяной ссоры, убийство не умышленное. Именно так квалифицировали следователи действия всех участников драмы. Смотрите, никогда не попадайте в зависимое положение. На вашем пути ещё встретятся люди, которые попытаются в своих интересах использовать и вашу доверчивость и вашу неопытность.
- Ну кое-что понятно! Эти страшные люди из бандитского мира, - очнулся Игорь, а при чем здесь министр? Он же из высшей интеллигенции?
* важняк – следователь по особо важным делам. В прокуратуре или в МВД.
* на игле сидеть – быть паталогически зависимым от наркотиков. Колоться наркотиками.
- Э..нет..., - крепко вы путаете, у него точно свой интерес там есть, - необычно резко возразил Ким и глаза его сверкнули сталью, - это не интеллигенция, там ей и не пахнет! Это руководящая номенклатура, существующая за счет мафиозных, клановых, цеховых связей*. Она как бы воспроизводит саму себя, внутри очерченных ею же границ, внутри пресловутой „обоймы“! Если ты за счет родственных или дружеских, читай „нужных“, связей попал туда, ты и останешься в этих же рядах до самой смерти. Тебя будут подкармливать по табели о рангах, позволять кормиться самому, но до определенных пределов. Резвиться на указанной лужайке, многое другое. Творческая инициатива в этом кругу не поощряется, даже наказывается. Существует закон – ты должен быть глупее своего начальника, а если ты что-либо сделал или умеешь делать лучше – это принадлежит только ему. Зависимость и послушание снизу доверху, высокомерие подлость и хамство сверху донизу! Вот вечный цемент для пирамиды власти! Рассыплются в прах все чудеса света, исчезнет человек, но это качество номенклатуры будет перенесено дьяволом в новый мир!
Правда, туда же тихо переползет и настоящая интеллигентность, ибо это уже от бога! Интеллигент – это не начитанность и количество дипломов! Это способность видеть и переживать в себе чужое горе, идти первому и без подсказки на помощь, говорить в глаза правду и искать пути для очище-ния! Интеллигентность – это состояние духа, но не тела! Её нельзя при-вить как хорошие салонные манеры бывшей посудомойке! Она впитывается с кровью родителей и охраняется печатью Всевышнего! Это дар, а не завое-вание! Время летит стремительно! И когда не будет никого рядом, ни род-ных, ни друзей, ни вашего философа из дворовой будки, заварите крепкий чай, сядьте напротив зеркала и посмотрите в глаза свои... Они никогда не врут..., глаза!
Они вам тогда всё скажут!
Ну, и я не без греха. Обо мне вспомните...
* цеховые связи – в 70-80-ые годы одна из распространенных в Азии и на Кавказе полулегальных форм преступного бизнеса – нигде не зарегистрированные реально существующие цеха, работающие на преступный клан. Здесь – скрытная форма деловых связей на преступной основе.
Всезнающий Ким ошибался. Взяткину не поручили расследования ни дела по железной дороге, ни дела по сберкассе. Его только включили третьим следователем по факту наезда в районе станции Болтнево и не допустили к его же старым материалам по убийству двух женщин. После разговора со своими молодыми соседями он крепко задумался: “Данные, собранные ребятами, интересны и могут пролить свет на дело о наезде. Главное, в них есть детальки, определенно связанные с сберкассой! Вот эти валенки? По ним нужна высококвалифицированная, независимая экспертиза! А ночной визит министра железнодорожного транспорта к Малько? Сберкасса относится к Управлению железных дорог области? На вечеринке у генерала был начальник этого Управления? Расспросы ребят? Заказное срочное убийство их собеседника после разговора о валенках? Почему валенки подсунули убитому Лапушину? Дело хотят закрыть погибшим субьектом, не проработав как следует ни свидетельскую базу, ни его связи! Странно как-то! КГБ подключилось, но тоже никакого движения нет. Правда, получили оперативную информацию о пропаже трех вагонов с бензином. Отправили куда-то на юг по бартеру* и с концами. Нужно мне, видимо, подробнейшую справку по всем деталям составить, свой предположительный план расследования по всем версиям и изьять пока не поздно валенки. Пропали, якобы, из дежурки. У меня они до поры до времени сохранятся лучше. А это время придет, я уверен! Что-то всё у меня на железную дорогу завязывается? Ещё бы с „Шерлоками“ поговорить успеть!
Эпилог
Спустя два месяца племянник Малько и Пенькевич на открытом судебном процессе были обвинены в умышленном убийстве Лапушина на почве ссоры и приговорены к шести и десяти годам заключения с содержанием в лагерях строгого режима. „Малек“ все-таки выдал их и прикрыл ими какие-то свои секреты. Дело об убийстве двух женщин и ограблении сберкассы было прекращено по причине смерти субьекта преступления и сдано в архив.
* бартер – расчет, оплата за товары, услуги другими товарами, равноценными по цене.
Взяткина не повысили и, как обычно, в субботу после обеда в арке появлялся сначала дешевый дермантиновый кейс, затем вихляющая фигура Ильича и до ушей грачей пенсионного возраста доносилось: „ Я им, пид...ам, всю фабулу изложил, стопроцентные вещдоки под нос, а они, номенклатурная ср..., все друг за дружку держаться, топить не хотят, а...? Нас в гавно, закон в трубу, Конституцию в .....! Эх...ма, горе от ума!“
Ребят он обходил стороной, хотя и здоровался вежливо с поклоном. Лишь один раз, проходя мимо беседки, непонятно обронил: „Спасибо за крымский напиток! Век ни его, ни вас не забуду! Если разыщете что-нибудь, то подскажите, я им не сдамся!“
Погиб он неожиданно очень. В этом же году, зимой, в конце декабря на своей же остановке попал под трамвай. До Нового года оставался один день. Вечная толкотня, напирающий рабочий люд – много ли выпившему надо...? Во дворе говорили, что жене успел пару слов сказать и затих. В карманах рублей десять было, а дермантиновый дипломат исчез. Позарился кто-то. Квалифицировали как несчастный случай. Записали – „по косвенным признакам, причиной гибели могли стать алкоголизм и потеря самоконтроля на этой же почве в зоне повышенной опасности“.
- Странно всё это, - сказал Володе Игорь, - не садился он никогда, особенно ночью, на этой остановке. Нужды в этом не было. До работы один квартал. До „Зеркал и раков“ триста метров. До „Большой бочки“ рукой подать. Жаль, хорошим человеком мог стать!
- Давай зайдем к Киму. Поговорим. Помянем первую в нашей жизни потерю...
А тех будем искать, уверен - найдем!