На Сахалин я и мама прилетели в сентябре 1978 года. До этого мы жили на Украине, в небольшом городке на берегу Каховского водохранилища, напичканном вредными производствами и шпаной, устраивающей регулярно битвы на улицах между районами. Мне было тринадцать, я был рослым пареньком, с дурными привычками, наглым взглядом и одним побегом из дома за плечами. Город мне к тому времени надоел, переезд на Сахалин я воспринял с энтузиазмом и активно помогал матери со сборами.
Мы поселились в общежитии небольшого поселка Луговое в окрестностях Южно-Сахалинска. Мать пошла работать методистом в детский сад, я пошел в школу. По дороге меня угостили папиросой «Беломор» от чего сразу же закружилась голова и на пороге школы я был не в состоянии внятно сформулировать вопрос: какой класс мне нужен. И хотя для седьмого класса я выглядел несколько переросшим, к своему удивлению я обнаружил, что мои одноклассники мало уступали мне в росте и физическом развитии. Витя Бархатов, например, даже намного превосходил, что не удивительно, учитывая то, что он дважды просидел в одном и том же классе. В общем, я напрягся, поскольку по опыту знал, как трудно новичку завоевать авторитет в новом коллективе, и внутренне приготовился к тому, что мне придется первые дни участвовать в гладиаторских схватках после уроков во дворе. Впрочем, я зря напрягался, одноклассники приняли меня на удивление дружелюбно, чего не скажешь о старшеклассниках, которые неожиданно увидели во мне конкурента за сердца прекрасной половины. Многие из них дружили с моими одноклассницами и не желали видеть никого, кто мог бы помешать развитию этих отношений. К счастью для меня, я оказался не один в таком сложном положении. Миша Попов считался в классе бесспорным плейбоем. И физически, и материально он вполне соответствовал этому статусу. Отец Мишки ходил в загранку и регулярно привозил ему оттуда музыкальные новинки, джинсы, «Кoкa-Кoлу» и чувство превосходства над окружающими, которое он с удовольствием и по праву носил. Не сразу, но довольно скоро мы стали друзьями. Дружбе нашей способствовали еще и то обстоятельство, что Мишка тоже был чужаком, он перевелся в обычную поселковую школу из школы с углубленным изучением английского языка Южно-Сахалинска, считающейся элитной. Дружить с Мишкой было непросто, чаще всего мы шлялись по окрестностям и изводили друг друга насмешками и приколами. Доставалось и нашим одноклассникам, которые вскоре изменили свое благожелательное отношение ко мне и возжелали проучить за высокомерие и задиристость.
Тафгаем в конфликте выступил Витя. Противостоять ему по одиночке мы не решались, Витя был на два года старше и на голову выше, поэтому мы договорились, если начнется драка, то вступим в нее вместе. Так и случило, Витя вызвал Мишку во двор школы на разборки, я стоял рядом. Как только Витя начал трепать Мишку за шиворот, я зарядил Вите в глаз. Некоторое время мы успешно отбивали его атаки в четыре руки, пока на его сторону не вступил кто-то из одноклассников. Положение становилось угрожающим. Я поискал глазами вокруг и решил взять на вооружение огромную штакетину, которую едва хватило сил оторвать от земли – уже стояли утренние заморозки и дровину немного приморозило. Пока я ее отдирал, Витин приятель успел нанести мне пару ударов ногой в грудь. Витя на тот момент уже возил Мишку по земле, но вид бегущего на него человека с дрыном моментально лишил его уверенности в собственном превосходстве. Я увидел реальный страх в его глазах, хотя, честно говоря, совсем не был уверен в том, у меня хватит духу опустить штакетину ему на голову. Витя бросился бежать, я еще какое-то время преследовал его, несмотря на то, что удерживать бревно в руках было не просто, но потом вид бежавшего с поля боя противника вызвал в душе такой приступ смеха, который был совершенно несовместим со свирепым выражением на лице, поэтому довольно скоро я прекратил погоню, отбросил штакетину и вернулся к товарищу, чтобы оказать ему первую помощь.
Это была Пирова победа. Одноклассники нас невзлюбили с еще большей силой. Лицо Вити украсил чудовищных размеров синяк под глазом, что не могло не вызвать тревоги у старшеклассников, которые справедливо истолковали это как знак того, что мы начали «буреть». Одним словом, положение становилось настолько критическим, что мне пришлось носить в портфеле нож, и записаться с Мишкой в секцию бокса. Нож не помог, потому что я так и не отважился вытащить его из портфеля, о чем, честно говоря, иногда жалею. Приходилось терпеливо сносить побои и издевательства, но Витя больше никогда не предпринимал попыток вызвать нас на драку. Через три месяца занятий в секции я выиграл областной турнир по боксу и жизнь стабилизировалась. К тому времени я уже бросил курить и больше не слонялся с Мишкой без цели по поселку. Чаще всего мы встречались с ним в спортзале на тренировках. Занятия спортом окончательно закрепили за Мишкой репутацию плейбоя, а у меня неожиданно пробудили интерес к школьным предметам. Мне уже перехотелось поступать после восьмого класса в училище на пчеловода, а переезд в Южно-Сахалинск окончательно вернул мою жизнь в цивилизованное русло.
На все на это ушел год. В молодости жизнь бежит быстро, или это сейчас так кажется. Я часто вспоминаю то время, не знаю почему. Может потому, что его больше нет, как нет и Мишки, которого в 90-е убили бандиты по заказу конкурентов по бизнесу. Последний раз я его видел на выпускном, к тому моменту мы уже не были друзьями, но еще продолжали вместе посещать один спортзал. Вскоре он уедет в Хабаровск и поступит в Нархоз, я улечу в Иркутск. Больше мы не встретимся. Он меньше всего был похож на человека, жизнь которого прервется столь нелепо. На момент смерти у него был свой успешный бизнес, он был женат, у него родился сын, а Витя работал у него коммерческим директором. Странно. Даже такая короткая жизнь вмещает в себя слишком многое. Ничего удивительного в том, что люди часто в ней путаются и мало что понимают.