Первый раз я увидела его во время дождя. Домик- автобусная остановка был маленький и прозрачный. Под его крышу, надеясь переждать ливень, забегали, прикрываясь разноцветными зонтами, вымокшие до нитки прохожие. Зонты, черные, розовые и аляповато- цветочные, звонко защёлкивались, разбрызгивали вокруг себя фейерверки капель и были похожи на перелётных птиц, которые решили отдохнуть на одиноком озерце по дороге в тёплые края. Птицы тормозили о воду, шумно складывали крылья, расправляя помятые пёрышки, и судачили друг с другом об утомительном перелёте и о жизни.
Жители теремка-остановки недовольно морщились, отмахиваясь от брызг, бурчали себе под нос: «Поосторожнее!...», старались занять задние ряды и увернуться от волны-цунами, которую выплёскивал из соседней лужи проезжающий мимо автобус.
Компания в домике собралась разношёрстная. Две подружки смеялись над чем-то, явно опаздывая в школу. Молодая мамаша прижимала к себе малыша и нежно вытирала ему личико . Толстый дядька неопределённого возраста, в дождевике и шапке со смешным помпоном, хлопал себя по карманам в поисках телефона.
Все топтались под крышей рядом со скамейкой, установленной в домике, но не садились на неё, а только уважительно поглядывали.На скамейке лежал кот. Он был огромным, по уличному элегантно-грязным и походил на бомжа, выбравшего жизнь на свежем воздухе из идейных соображений. В своё время этот кот отмотал золотую цепь вокруг дуба и направо , и налево, спел все песни и, похоже, окончательно завязал со сказками. Жизнь его порядком помотала, поэтому к миру он прислушивался только одним вздрагивающим от шума дождя ухом. На унижающее его кошачье достоинство «кис-кис» он не отзывался и смотрел на вбегающих в остановку лениво и презрительно.
Иногда кот на долю секунды приподнимался , сканировал окружающий его мир, снова устраивался поудобнее и продолжал постигать дзэн. Этот котяра был настоящим хозяином остановки и милостиво разрешал стоять рядом с его троном.
Я привыкла к нему и каждое утро, выходя из автобуса, кивала коту в надежде, что он обратит на меня внимание.Но мой кот был похож на сфинкса, а сфинксы, как известно, смотрят в вечность, а не на мокрых от дождя тёток.
Сфинксы на Университетской набережной в Ленинграде смотрели на мир также равнодушно и снисходительно. Им к тому времени было глубоко за три с половиной тысячи лет, за долгие годы они многое поняли и о себе, и о жизни, помудрели и обленились, уже навсегда обосновавшись напротив Академии Художеств.
Я спускалась по эскалатору в метро, по привычке рассматривая поднимающихся наверх пассажиров и считая светильники. Эскалатор был длинный, и я в очередной раз сбилась при подсчёте, как вдруг краем глаза, уха и затылка почувствовала на себе чей-то взгляд. Я насторожилась , на всякий случай, для большей стройности , втянула живот, как бы случайно оглянулась и увидела, как на меня смотрит парень. И не просто парень , а красавец, и не красавец, а фактически Аполлон Бельведерский.
Я пришла в ужас, потому что на эскалаторе я была не одна. Мы спускались в метро, считая светильники, вместе с прыщом. Он поселился у меня на лбу несколько дней назад и расцвёл там ярким цветом . Я его припудривала, закрашивала и всячески просила убраться по добру- по здорову, но куда там! Он ко мне привязался и сиял во лбу, как фонарик на каске шахтёра, добавляя новые оттенки моим многочисленным комплексам.
Я думаю, что у той пушкинской царевны не звезда во лбу горела, ночью землю освещая. Сдаётся мне, что у барышни была та же проблема, как и у меня с моим нежданным гостем. Только вот царевна знала, как превратить акне в женскую изюминку и попасть в сказку, а я носилась со своей звездой, безрезультатно пытаясь приглушить её блеск.
Я была уверена, что сияние моей звезды ослепило Аполлона , как фары дальнего света ослепляют встречных водителей. Что он сейчас проморгается, и я смогу наконец расслабиться и перестать втягивать живот. "Нужно сидеть дома, а не болтаться по городу трёх революций с такой радостью во лбу ",- поддакнул мне внутренний голос. Тем временем Аполлон протиснулся между людьми на эскалаторе и приблизился ко мне. Оказалось, что он студент и учится в Академии Художеств. Что он убит наповал моей неземной красотой. И что ему срочно- пресрочно нужно эту красоту запечатлеть на полотне. Я пыталась найти подвох в том, что услышала, но Аполлон смотрел на меня честно и наивно, уже представляя, как будет смешивать краски на палитре.
Ленинград, который у меня никак не получается назвать Санкт-Петербургом, вообще предполагает такие странные встречи. Мокрая зима, запутавшееся в малиновых кустах и липовом пухе лето и промозглая осень сменяют друг друга, кружа над Дворцовой и Адмиралтейством, и приучают жителей к философии и умению ничему не удивляться.
А я и не удивилась, приняв как должное желание художника сохранить в вечности меня с моей звездой.На следующий день мы договорились встретиться напротив Академии у Сфинксов.
Сфинксы смотрели на меня равнодушно и снисходительно. Они многое повидали, живя в этом непостижимом северном городе, и не интересовались ни живописью, ни начинающими художниками, ни их юными музами.
Точно так же как через много лет в другом удивительном городе на затопленной дождём остановке, не обращая на меня внимания, будет смотреть в вечность мокрый и мудрый котяра, постигший дзэн.
20.2.17
Хайфа