«Поздно мы с тобой поняли, что вдвоём – вдвойне веселей
даже проплывать по небу, а не то, что жить на земле» (с)
Как всё началось?
Можно сказать, что с первой встречи, если бы задолго до этого, мои бессонные ночи не были наполнены тоской по чему-то. Это чувство разлуки с кем-то родным и близким, не покидающее меня ни в кругу семьи, ни в компании друзей. Не глупо ли скучать по неизвестно кому? Конечно, глупо. Вообще скучать – глупо, это отступать на два шага назад, когда идти нужно вперед и только. Но, ко мне, это подступало внезапно, смешивалось с ворохом пробегающих мыслей и растворялось между строк. Так было до нашей встречи…
Ты тогда взглянул и сказал, вместо приветствия: «ну, где ты? Что ты?» и ты стал слушать. Понимаешь? Действительно слушать, и слышать меня, пока мы вместе не потерялись в воспоминаниях, которые, почему-то, оказались общими. Конечно, маски и декорации вокруг были разными, но впечатления – идентичными.
Помнишь, как это случилось? Мы тогда засиделись до глубокой ночи, «прогоняя» и переделывая очередную сцену, и когда она, наконец, «заиграла» ты меня обнял. Порывисто и нежно, не разнимая рук, гораздо дольше дружеского этикета. Твоё дыхание скользило по моей шее, и казалось, ты намеренно его сдерживал, будто боясь, что я отступлю. А мой выдох, был первым глотком свободы. Вот так вот, до смешного просто - расслабится впервые в жизни. Довериться, как никому прежде. Отдать всё, не сомневаясь, что получишь вдвойне. Я помню твой шепот, как сейчас. Я помню всё…
Тот раз, когда, мы делали танцевальную постановку для пьесы. Режиссёр внимательно смотрел на нас какое-то время, а потом вдруг воскликнул: «Невероятно, как вы чувствуете друг друга!» и конечно мы не смогли удержаться от хитрой улыбки. Разве мог режиссер знать, что стоит за всем этим? Возможно, он просто не умел читать мысли другого человека. Ему было не ведомо, как это, постоянно ходить в ногу, не сговариваясь, и дышать в унисон. Неизвестно, что можно увидеть, когда смотришь на мир двумя парами глаз.
Мы говорили быстро и «по делу», долго и о жизни.
Угадывали, в алкогольном дыхании, начатые, заплетающимся языком, слова. Тогда мы отмечали очередную победу – наш маленький шаг к успеху. Шутили. Дурачились, как дети. Играя меткими фразами, смешили друг друга и всех остальных.
Говорят, что улыбка - это блик счастья. К слову, мы часто смеялись вместе. Даже тогда, когда душа задыхалась от несправедливости, а глаза слезились от абсурдности этого мира. Мы смеялись, не желая совершать ошибки с серьёзными лицами. Высмеивали проблемы, пока они не переставали быть таковыми. Веселились, не оставляя времени для сомнений и страха. Вместе было легко не бояться.
Было легко…
Общаться, жестами и взглядами, мимикой и фразами из сказок, песен, стихов и фильмов. Ведь мы запоминали одни и те же. Рассматривая картины, видели одно и то же. Мечтали об одном и том же. Говорили на языке, который был понятен, только нам двоим. Нет, мы не были одинаковыми, но мы знали друг друга так, как возможно узнать лишь себя самого. Если вообще возможно.
«Хмур и неласков», говорили они. А мне было известно, что это лишь усталость, стирает краски вокруг. Стоило, только улыбнуться, чтоб зажечь огоньки в твоих глазах. У нас всегда было так: кто-то производил действие, а второй эхом откликался, не задумываясь. Просто веря, как своему внутреннему голосу.
Я и сейчас слышу этот голос. Твой голос. Восхищаюсь тобой, как в первый раз, как каждую секунду, которую мы проводили вместе. Ложусь спать на рассвете, чтоб не в темноте. Много говорю, потому что за двоих. Вот, только смеюсь редко. Потому, что мне так не весело... без тебя.
Меня часто спрашивают: каким ты был?
Что мне ответить? Можно ли описать часть себя, просто отделив её от всего остального? Вряд ли возможно. Ты – есть этой частью, и был ею, с того самого момента, когда стало ясно, что «два» это не сумма единиц, а одно целое. В нашем случае это было именно так, вопреки всем законам математики, физики и психологии. Огромный мир вокруг, смотрел на нас с интересом, с завистью, иногда, с вожделением, а порою не смотрел вовсе; но, честно говоря, нам до этого не было никакого дела, потому, что у нас был свой. И нашего «мы» оказалось достаточно, для того, чтобы узнать, что такое СЧАСТЬЕ.