Собака, которая вздумала посетить Даллас

Данила Вереск
А так как был я абсолютно свободен от всяких условностей, то решил написать о собаке, которой вздумалось попасть в Даллас. В момент возникла из памяти заправка с красными полосками и белым логотипом, капающая с крыши вода и февральское солнце, заставляющее асфальт блестеть, а лужи быть нимбами, не иначе как сорванными с ретивых ангелов небесных. Тут же, у автомата с газировками, чесала мохнатую голову собачка, с белой шерсткой, облизываясь на сосисочный запах, исходящий из окошка для продажи фаст-фуда. Безусловно, что ей надоело тут сидеть, ибо никто не собирался кормить ее сосисками и собственноручно гладить. Она ждала меня и поэтому на внезапное появление не удивилась, а лишь махнула нетерпеливо хвостом. Дескать: «Чего так долго?».

  Отвлекаюсь на кактус рядом с монитором и краем сознания улавливаю, что образ сворачивается, торопливо расправляю, дабы поведать, почему собаке вздумалось убежать в Даллас. Почему Даллас? Город в США, расположенный на реке Тринити, первый по численности, с учетом пригородов, в штате Техас. Какое он отношение имеет к белой собачонке, с растрепанной на влажном ветру шерсти, с мокрыми лапами и блестящими черными глазами? Собака с любопытством всматривается в мое лицо, и ждет, пока я придумаю причину, но я даже не выдумал ей имени! Пусть будет Сэнди. «Сэнди, иди сюда, ко мне, на-на-на». Следует цоканье языком. Она подходит, она не может не подойти. «Почему ты решила отправиться в Даллас, Сэнди?». Собачка махает хвостом, в его шерсти застряла хвойная колючка. «Где ты шландалась, Сэнди?». Садится и поднимает лапку, прося угощения. Подхожу к окошку и покупаю.

  Управившись с сосисками в тесте, мы идем с белой собачкой в сторону соснового бора. Деревья качаются и скрипят. Тропинка виляет, уводя от шумящей кровью машин автострады. «Сэнди, ты понимаешь, что Даллас-то далеко?». Для собаки «далеко» переводится в количество случайных сосисок или булочек на заправках, а так как люди сейчас не очень щедры, то она успеет проголодаться, устать, поспать и снова устать, и снова проголодаться, а Далласом еще и пахнуть не будет. «Этот город, Сэнди, он в Северной Америке, а ты, плутовка, в Восточной Европе». Падает сверху шишка, отчего собачка отскакивает с тропы и грузнет в маленьком сугробе. Оценив степень безопасности, она переворачивается на спину и качается по рыхлому снегу, что изнурен теплотою лучей. «Сэнди, что в Далласе такого, что ты вздумала туда бежать? Между тобой и городом, Сэнди, глубокий океан, и море земли. В океане нет заправок, Сэнди. Нет сосисок. Понимаешь?». Трусит рядом, грациозно выдергивая лапки из назойливой белизны. В ее горделивой походке вызов и ответ: «Не я решила, а ты». Пусть я, но зачем?

  Лес заканчивается, выходим к песчаному обрыву. Внизу безрадостное поле, выбитые пломбы карьеров, фабричные трубы, идет по горизонту поезд, мелькают в вертикале вороны, отчетливые в витринах облаков, что-то свистит в уши ветер, и в нем смешалась рыхлость снега, нимбы луж, падающая вода, синева нарядного неба. Сэнди садится рядом с моей стоящей проекцией, и деловито чешет косматое ухо, успевшее словить звездочку репейника. «Сэнди», - она вопросительно поднимает голову, почти человеческим взглядом изучая вырвавшиеся изо рта имя, - «в Даллас потому, что Весна?». Заливисто лает. Глажу чубатую голову и достаю из кармана припрятанный из реальности  калачик с маком: «Держи, чертовка, и не пей воду из луж на заправках, там может быть бензин». Сэнди смотрит на меня снисходительно, выхватывает калач и упоительно съедает, заставляя оставить ее с путешествием и Весной один на один.