Ранее дворец был храмом.
Древним храмом.
Никто не помнит его строителей и имён богов, что чтились в этих стенах.
Теперь здесь живёт Император.
А до него сквозь века от священных гимнов и до правления Сиятельного – лишь сапфировая сеть ядовитой лианы крепко связывала строение, укрывая душным живым одеялом. Погружая каменную громаду святилища в болото вязкого сна. И так было тысячи и тысячи лет.
Синяя лиана – кружево вен, внутри которых бурлила странная тягуче-тёмная кровь-жизнь. Раз в три сотни лет, в особенную ночь черной луны лиана украшалась, похожими на черные лилии, чашечками цветов.
Источала сладковато-гнилостный аромат смерти…
И цветы увядали, чтобы однажды возродиться вновь.
Никто и никогда не вкушал плодов синей лианы.
Растение обладало странным разумом.
Оно помнило, как нежным ростком пробивалось через трещину в центре алтарного камня.
Как впервые раскрылись маленькие синие листья навстречу лунному свету…
И более того. Несколько раньше…
Оно помнило себя осколком величия, метеором, летящим сквозь холодную космическую пустоту.
Оно помнило серебряный свет далеких звёзд и тот огонь, что окутал его при вхождении в голубоватую сферу. Сферу, развернувшуюся многоцветной мозаичной плоскостью.
Оно помнило, как оплавился черный камень, которым была сама его суть.
Смешались ранее отдельные элементы. Перейдя из статического в динамическое.
Неровный бугристый камень обратился в идеально-круглое прозрачное семечко со всполохами непокорной сине-лиловой жизни в центре.
Однажды всполохи раскололи сферу изнутри, укореняясь в теле древнего храма…
Лиана питалась и росла силой эха давным-давно отзвучавших молитв.
Крепла и оплетала храм…
И вот, в пору своего цветения, сквозь время и лабиринт множества келий и молелен, растение добралось до порога Храма.
Именно к границе дома Богов, стремились его крепкие, сильные стебли.
Навстречу одновременно далекой и вездесущей мелодии.
Музыка была подобна речному потоку.
Неизменно-разнообразная. Различно-монотонная.
Противоречие, которое могло даровать священную мудрость за гранью ума или же профаническое безумие.
Итак, в ночь, когда на небо взошла черная луна, зримая лишь тем, в чью кровь впитался её пламенно-черный свет, лиана добралась до первых врат храма, до самого порога.
На ступенях, слепо улыбаясь бездонному небу, сидел старик.
Его хрупкая, костлявая фигура была закутана в истлевшие, до невесомой призрачности, одежды. Понять, каким когда-то был их изначальный цвет, не представлялось возможным.
Теперь одеяние напоминало белые тряпицы савана.
Желтоватая кожа, изрезанная морщинами, походила на хрупкий пергамент.
Длинные, седые до снежной белизны, волосы укрывали его, словно плащ.
Черты лица были скорее острыми и почти птичьими.
Таким лицом мог бы обладать ворон, если бы ему вздумалось родиться человеком.
Худые, узловатые пальцы сжимали сизую костяную флейту.
Музыка всё ещё звенела в пряном ночном воздухе. Наполняя темноту насыщенностью ярких красок и ароматом вечерних цветов.
- Я ждал тебя – прошелестел старик.
- Кто ты? – безмолвно спросила лиана.
- Никто. Тот, кто когда-то был кем-то, жаждавшим бессмертия.
И в упрямстве своего поиска прожившим невероятно долго. Так долго, что забыл себя и ту грань, что отделяет жизнь от смерти. И разделяет Единое на определенные формы.
Внезапно говоривший умолк на полуслове, погрузившись на несколько мгновений в какой-то странный транс.
- Знаешь, я помню последнего жреца этого храма. Можно даже сказать, что когда-то я им был.
- Зачем ты ждал меня? Зачем ты здесь, если более не поешь гимнов?
- Ты знаешь. Когда-то именно я соблазнил других жрецов требовать у небес раскрытия Вечности, но не для познания, но для власти над самим Временем. Получается, именно я когда-то призвал гнев Богов, и невольно лишил разума и жизни других служителей храма. Гнев Богов был подобен пылающей звезде, павшей на наш алтарь. Осколок далекой звезды обладал смертоносным величием. Смертное в живом не могло выстоять перед всем этим. Лишь я в своем неисчерпаемом упрямстве и жажде познания смог сохранить разум и то, что называл собой.
Знаешь, но после той вспышки ослепительного света и гибели моих единомышленников практически ничего не изменилось… Или даже так – изменилось всё, кроме меня. Я не стал бессмертным или совершенным. Тело продолжало терять жизнь, а душа все так же металась, далекая от безмятежного совершенства. Почти такой же, но всё же неуязвимый для того нечто, что обрело форму синей лианы и поглотило всю мою прежнюю жизнь. Я задавался вопросом, отчего же именно мне оставлена жизнь и жив ли я? Задавал себе вопросы столь часто, что слова поблекли и я увидел, что они решительно ничего не значат… Слово – лишь форма, и одно слово не отличается от другого. Это мы придаем им некое значение, символичность. Чтобы самим быть чем-то определенным. А если так, то они, эти слова, как и мы и прочие формы – ничто, но одновременно и всё.
Я всё ещё здесь, оттого, что я – это ты.
И в этом заключен миг равный Вечности.
В Единстве всего заключена сама суть Времени.
И не было никакого гнева Богов.
Было лишь прозрение.
И ты здесь, как то, что обнажает истину и обнажается ею для самой же себя.
Лиана так удивилась, что породила странный, похожий на маленькое черное солнце, плод.
Его лучи светили не вовне, а в себя.
- Значит, и та музыка, что ты играл, всё ещё звучит? И я так стремилась к порогу храма, к этим мелодиям лишь для того, чтобы понять, что и эти мелодии и тот, кто их играет тоже я? Я, которое одновременно есть, и которого нет…
О том, что было дальше, легенда молчит. Есть множество версий. Одни говорят, будто старик отведал плод лианы и объединившись в одно видение мира, он и лиана ушли в тот океан космической выси, из которого прилетел в наш мир пылающий камень, погубивший жрецов храма. Другие говорят, будто, отведав плод лианы, старик стал Богом. И сейчас он играет на своей флейте мелодию про Вас, о Император, и весь этот наш разговор. А лиана слушает и…
- Значит, есть те, кто считает себя и всё здесь лишь нотой в музыке этого безумного старца? – нетерпеливо перебил Император. Он был облачен в многоцветные шелка шикарных одежд и не менее роскошного шатра-беседки. Император, его советники, воины и слуги так гармонично вписывался в окружающее их пространство, что всех их, и пышно цветущий сад, разбитый вокруг дворца, можно было принять за плод чьего-то творчества.
- Да, я слышал от своего отца, а он от моего деда… И так множество поколений подряд, что земля на которой стоит наш дворец священна и некогда это здание было храмом. Храмом великих и забытых ныне Богов. А впрочем, всё это так невероятно и даже страшно, что не желаю задумываться. Благодарю за рассказ, Мастера. Я желал услышать красивую сказку для услады собственных ушей, а вы рассказали мне правду. Которую порой опасно слушать. Что же, всё, что говорят о вас – истинно. Теперь я ощутил это сам. Теперь же, прошу Вас приступить к основному делу, за которое Вы согласились взяться.
Их было двое. Сказать, что Мастера были похожи друг на друга, значит, ничего не сказать. Внешне их черты были различными, но было достаточно заглянуть в их одинаково смотрящие глаза для того, чтобы более не обращаться к каждому из них по отдельности и называть их просто Мастерами. Они казались двумя, но были одним.
- Теперь я хотел бы узнать, насколько сильны защитные чары моего дворца. Подданных тревожит страх. Они не верят в странные, древние легенды о Храме. Их опасения сильнее веры в священное предание моего дома. Они опасаются, что колдуны враждебного нам государства могут наслать полчища гневных духов.
И правда, лица приближенных Императора были бледнее мела.
Мастера усмехнулись, медленно и одновременно кивнули.
- Да, Император. Что же, если одного знания того, сколь свята эта земля недостаточно, то мы проверим безупречность той обережной сети, что сплели из шелковых лент и заклятий придворные маги твоих предков.
Мастера повернулись лицом друг к другу, взялись за руки. Теперь они казались отражениями друг друга. Миг и они обратились в ветер. Поток свободной и безудержной силы проскользил над ступенями, распахнул древние узорные ворота, пронесся сквозь множество богато-украшенных покоев, спустившись обратно в сад по лестнице из заколдованных ленточек.
Прошелестев в изумрудных кронах деревьев, они вновь обратились в две, неподвижно сидящих, на мягких подушках, фигуры.
Затем, Мастера попросили чистый свиток и чернила. Один из них начертил схему рисунка ленточек заклятий. Придворные маги Императора опасливо склонились над странным чертежом.
- Видите здесь и здесь, если представить подобную структуру лестницей, то присутствует явная диспропорция. Время и некоторые из зимних ветров, сместили слова заклинаний, запечатленные в ленточках. Если Вы их вернете на прежнее место, то Ваш Повелитель и жители страны вновь обретут душевное равновесие и спокойствие. А теперь, нам пора идти.
Пора просыпаться и от этого занятного сна.
Произнеся эти слова, Мастера растворились в лавандово-вечерних сумерках, оставив Императора и его окружение в немом удивлении и страхе.
- Воистину, дивно и безумно было взывать к странным Богам моего дворца… Нет, не моего дворца, но их храма – изрек Император.
Внезапно порыв теплого летнего ветра перевернул свиток. На обратной стороне присутствовавшие с трепетом узнали проявившееся изображение, которое точь в точь совпадало с рисунком алтарного камня храма.