Беседа одиннадцатая
Слаще мёда, но кушать нельзя
Читаю у Бродского.
Земной свой путь пройдя до середины,
я, заявившись в Люксембургский сад,
смотрю на затвердевшие седины
мыслителей, письменников…
И задаюсь вопросом, как в 1974 году, в год написания «Двадцати сонетов Марии Стюарт», откуда взяты эти строки, поэт отважился заявить, что им прожито уже половина жизни? А затем, пускаясь в разные вычисления, устанавливаю, что он и не очень-то ошибся: всего на шесть лет. Уж не привиделся ему вещий сон? Или просто так, в ироническом порыве спародировав первую строку «Божественной комедии» Данте, начал создавать замысловатую сонетную ткань, пустив лирического героя бродить по восхитительным аллеям парижского сада среди скульптурных изваяний и фонтанов, роскоши зелени и цветов.
Во всяком случае, мы с тобой, тоже прошли половину пути. О чём пойдёт речь сейчас? Прежде всего, она будет, конечно, логическим продолжением предыдущего. Как ты помнишь, в нём мы рассматривали такие фрагменты из текстов произведений, которые, на первый взгляд, совершенно не связаны с сюжетом произведения. Но при определённой работе с ними нам всегда удавалась выявить теснейшие связи этих текстов с основными смыслами тех произведений, откуда они были взяты. По содержанию эти отрывки были отличны друг от друга. В первом цикле бесед мы рассматривали различного рода пейзажные эпизоды, а во втором – так называемые, авторские проявления. И везде был применён метод понимающего диалогового чтения по установлению глубинных смыслов отдельных текстов. Не изменим мы этому методу и в третьей части. А что до темы этого вступления, то она была почти названа, когда я размышлял о причине, толкнувшей Бродского измерять свою жизнь какими-то сроками.
Сон. То, о чём так убедительно писал Тит Лукреций Кар, римский поэт-философ, живший в первом веке до нашей эры…
И, наконец, когда сон дремотою сладкою свяжет
Члены, и тело лежит, безмятежным объято покоем,
Все-таки кажется нам, что мы бодрствуем будто, и члены
Движутся наши тогда, и в тумане ночном непроглядном
Будто сияние дня и блестящее солнце мы видим;
И, находясь взаперти, мы по морю, и рекам, и горам
В страны иные идём, и поля мы пешком переходим;
Слышим мы звук голосов в суровом безмолвии ночи
И произносим слова, сохраняя, однако, молчанье.
Видим мы много ещё в этом роде чудесных явлений…
Каким величественным размером написан этот стих! Имя ему - гекзаметр.
Он, мне кажется, придаёт тексту магию таинственности и сокрытия каких-то откровений. Не этим ли отличается и сон человека, которым я собираюсь предложить тебе заниматься в этой главе. И такой выбор совершенно не случает, как может показаться с первого раза. И вот почему.
В предыдущих беседах много внимание уделялось второй реальности. Той реальности, которая возникала на страницах художественной литературы благодаря жизненному и мировоззренческому опыту, вымыслу, домыслу и фантазии писателя, автора произведения. Но иногда писатель по ходу сюжета произведения погружает своего персонажа в сон. Известная строка: «И снится чудный сон Татьяне» из «Евгения Онегина», - лучшая иллюстрация к такому явлению. И возникает вполне законный вопрос: «А какая связь этих фантастических и нереальных и для второй реальности событий с основными смыслами произведений?» Получается, что внутри второй реальности, со всеми её условными особенностями, существует ещё одна реальность, таящая все нечто странное и абсурдное. И эта реальность кажется таким же вставным, инородным элементом, как пейзажные зарисовки и авторские проявления из предыдущих частей. И для установления связей такого «чужеродного» элемента с глубинными смыслами произведения нам опять понадобится понимающее диалоговое прочтение снов из различных книг российских классиков.
Но для начала надо остановиться на некоторых особенностях сна, сновидения, и места его в культуре. Вот посмотри, как народ осмысливает это столь привычное для нас состояние в своих фольклорных текстах. Возьмём, к примеру, загадки. Прочитай их внимательно и отметь для себя, на какие особенности сна народное сознание обращает внимание.
- Что нельзя увидеть, не закрыв глаза?
- На базаре не найдёшь,
На весах не свесишь
- Что слаще сладкого,
А на тарелке не поднести?
- Когда вы видите меня, то не можете видеть ничего другого. Я могу
заставить вас гулять, даже если вы не имеете такой возможности.
Иногда я говорю правду, иногда я лгу. Но если я лгу, то близок
к правде. Кто же я?
- Тяжелее шлема. Как муха жужжит, в мышиную норку пролезает, горе
с собой уносит.
- И рать и воеводу в один мах перевалял.
Развёрнутую характеристику сна мы находим в стихотворении А. Пушкина.
Сон
Душевных мук волшебный исцелитель,
Мой друг Морфей, мой давный утешитель!
Тебе всегда я жертвовать любил,
И ты жреца давно благословил:
Забуду ли то время золотое,
Забуду ли блаженный неги час,
Когда, в углу под вечер притаясь,
Я призывал и ждал тебя в покое...
………………………………….
Я трепетал - и тихо, наконец,
Томленье сна на очи упадало.
Тогда толпой с лазурной высоты
На лотке роз крылатые мечты,
Волшебники, волшебницы слетали,
Обманами мой сон обворожали.
Терялся я в порыве сладких дум;
В глуши лесной, средь муромских пустыней
Встречал лихих Полканов и Добрыней,
И в вымыслах носился юный ум...
А вот Шекспир устами Макбета из одноимённой трагедии за ….. лет до Пушкина на свой лад славословит сей дар природы человеку.
Невинный сон,
Распутывающий клубок забот,
Сон, смерть дневных забот, купель трудов,
Бальзам больной души, на пире жизни
Второе и сытнейшее из блюд...
Но природы ли это дар? И тут я должен спросить тебя, мой юный читатель, не возник у тебя вопрос по поводу второй строчки из стихотворения «Сон»? Кто это «давний утешитель», которого лирический герой называет Морфеем? И тут я могу тебе напомнить следующее место из романа «Отцы и дети» Ивана Тургенева.
Базаров начал зевать.
- Я полагаю, пора путешественникам в объятия к Морфею, - заметил Василий Иванович.
- То есть пора спать! - подхватил Базаров. - Это суждение справедливое. Пора, точно.
В древнегреческом пантеоне богов Морфей был богом сна. Именно он, по мнению греков, владел искусством сновидений и щедро одаривал им людей, являясь к ним старцем с огромными крылами. Заключив человека в объятия своих крыльев, он погружал его в волшебный мир сна. И если ты думаешь, что всё это далёкая история, то ты заблуждаешься. Прочти написанное твоей сверстницей, некой Trestana, и выложенное ею на своём сайте в интернете...
Морфей
Наступит ночь.
Прогонит день и суету дневную прочь.
Морфей, Бог снов, глубокого забвения повелитель.
Вся власть ему, здесь он правитель.
Закрой глаза, усни, отдайся власти снов.
Морфей покажет чудеса свои.
Увидишь райские сады.
Увидишь разные миры.
Вселенной безграничность ты увидишь.
Реальность нереальна станет здесь.
Морфей, не отпускай меня
Из мира тайного, из забытья.
И вот что она пишет в комментариях к своему стихотворению:
- Я написала этот стих, посвящая богу сна Морфею. Все мы любим смотреть сны, там так много странного. Словно нереальный режиссёр снимает кино. Или мы, может быть, попадаем в параллельный мир, кто знает.
Эту любовь ко сну разделяли очень и многие знаменитые люди. Скажем, Альберт Эйнштейн, великий учёный двадцатого века, как - то заметил:
- Я провёл во сне треть моей жизни, и эта треть отнюдь не худшая.
А Василий Розанов, любопытный мыслитель серебряного века, оставил вот такое признание.
- Мы видим сны: но как они милее действительности! Мы грезим, и грёзы милее жизни. Но ведь без грёз, без снов, без «поэзии» и «кошмаров» вообще, что был бы человек и его жизнь? – Корова, пасущаяся на траве. Не спорю, – хорошо и невинно, – но очень уж скучно.
Тайна сна всегда интересовала многих учёных: и медиков, и физиологов, и психологов. Создано много теорий, объясняющих природу это сложного явления. Но нет надобности на них здесь останавливаться. Приведу лишь точку зрения Зигмунда Фрейда, знаменитого психолога и мыслителя.
Сновидение прежде всего обнаруживает непреложную связь между всеми частями скрытых мыслей тем, что соединяет весь этот материал в одну ситуацию: оно выражает логическую связь сближением во времени и пространстве, подобно художнику, соединяющему на картине, изображающей Парнас, всех поэтов, которые, конечно, никогда не находились вместе на одной вершине горы, но в понятии, несомненно, образуют одну семью.
Если ученых интересовала природа сна, то людей всегда интересовали его смыслы. Всегда существовал вопрос: « А нет ли во снах каких-то знаков, предсказаний, намёков? Не несут ли сны информацию о будущем человеке?»
И здесь я опять обращусь к Пушкину, к пятой главе его романа «Евгений Онегин». Вот к таким строкам.
Но та, сестры не замечая,
В постеле с книгою лежит,
За листом лист перебирая,
И ничего не говорит.
Хоть не являла книга эта
Ни сладких вымыслов поэта,
Ни мудрых истин, ни картин;
Но ни Виргилий, ни Расин,
Ни Скотт, ни Байрон, ни Сенека,
Ни даже Дамских Мод Журнал
Так никого не занимал:
То был, друзья, Мартын Задека,
Глава халдейских мудрецов,
Гадатель, толкователь снов.
……………………………………
Мартин Задека стал потом
Любимец Тани... Он отрады
Во всех печалях ей дарит
И безотлучно с нею спит.
………………………………..
Ее тревожит сновиденье.
Не зная, как его понять,
Мечтанья страшного значенье
Татьяна хочет отыскать.
Татьяна в оглавленье кратком
Находит азбучным порядком
Слова: бор, буря, ведьма, ель,
Ёж, мрак, мосток, медведь, мятель
И прочая.
Как ты понял, речь идёт о Соннике, популярной книге во времена Пушкина. В ней желающие могли найти толкование многих снов. Мартин Задека - это популярный в Европе автор конца восемнадцатого века. Татьяна Ларина, увидевшая во сне медведя, вот что могла найти в соннике этого автора. Прочти соответствующую страницу на букву М из него, страницу которую читал и Пушкин, и его героиня, «Татьяна, милая Татьяна».
Масло - честь; голову мазать - прибыль, получение долга; масляные блины есть - печаль, горе.
Мазаться чем-то - огорчение, болезнь.
Мать - прибыль.
Мёд - убыток.
Медведя - прибыль; убить его - победа над неприятелем.
Мёртвого - неудача.
Милостыню давать - радость.
Молния - опасность.
Молоко - благополучие.
Море - радость; волнующееся - печаль.
Морковь - печаль.
Мрак, темнота - печаль.
Муравьи - богатство.
Мыться - здоровье, богатство, свобода, честь; в платье - болезнь, потеря имущества.
Меняться чем - хорошая прибыль.
Мех - ссора, неудовольствие.
Мухи - ссора.
Мясо - печаль.
Толкование Мартыном Задека слова «медведь», наверно, мало что объяснило Татьяне в её жутком сне. И меньше всего в её юной головке были мыслей о какой-либо прибыли. Но её опыт толкования своих снов с помощью сонника заразителен. Давай и мы с тобой попытаемся проделать нечто подобное. Но не с её мрачным сном, а со сном Евгения Онегина, что мы находим в восьмой главе романа. Ты спросишь, а зачем нам это, на первый взгляд, бестолковое занятие? Что толку в том, что мы будем искать смыслы в этом сне с помощью таких сомнительных помощников, как какие-то сонники, с их фантазиями и небылицами. Всё это так, но столь повышенное внимание в них к отдельному слову-символу заслуживает нашего интереса. Ведь при последующих наших анализах снов литературных персонажей нам надо будет проявить должное внимание ко всей системе символов в них, давая им при этом соответствующую оценку. Так что давай посмотрим, что у нас тобой из этой затеи получится. Но для начала прочти уже упомянутый сон.
Сон Онегина.
И постепенно в усыпленье
И чувств и дум впадает он,
А перед ним воображенье
Свой пёстрый мечет фараон.
То видит он: на талом снеге,
Как будто спящий на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников, и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И круг товарищей презренных,
То сельский дом - и у окна
Сидит она... и все она!
Теперь в этом сне выделим слова- символы, толкование которых надо будет потом найти в сонниках. Повторное чтение позволяет составить такой перечень: карточная игра «фараон», «талый снег», «недвижный юноша»,
«слышать голос», «враги», «клеветники», «трус», « изменник», «товарищи», «сельский дом», «окно».
И первое слово-символ, которое должно озадачить, - «фараон». Это карточная игра, именно в эту игру спустил Николай Ростов, персонаж романа «Война и мир» Льва Толстого, всё своё состояние. Блестящий комментарий к этому слову дал Владимир Набоков, видный русский писатель.
Великолепный образ игры в «фараон» заставляет нас вспомнить строфы о карточной игре второй главы, отвергнутые нашим поэтом. Мёртвый юноша навеки запечатлен в сознании Онегина, в его мозгу всегда будут звучать страшные слова, небрежно брошенные Зарецким (что ж? убит. Ю. Р), и вечно будет таять снег того морозного утра под пролитой кровью и жгучими слезами раскаяния.
Да и у самого Пушкина сложился негативный образ карточной игры. Стоит только вспомнить, какую зловещую роль играли карты в его драме «Пиковая дама. Так что те образы, которые воображение сна разворачивало перед Онегиным, были «пёстрыми» картами, несущими ему разочарование и горе.
И первое подтверждение этому уже находится в слове-символе
«неподвижный юноша». Ведь Мартын Задека утверждает, что «видеть умершего во сне»– это значит, что спящего ожидают неприятности. А «Сонник Миллера» ещё более усугубляет печальные последствия сна, сообщая, что « слышать голос во сне» означает приближение ряда неудач, к встречи с которыми спящему нужно будет собраться духом. Эти два символа как бы предсказывают некое будущее спящему. Схож с ним и символ «дома». Так «Малый Велесов сонник» поясняет, что видение дома во сне предполагает отбытие в дальнюю дорогу, отделение ото всех. А «Сонник Феломены» говорит, что появление во сне «окна» означает, что планам не суждено сбыться. Он же советует не встречаться во сне с «клеветниками»: эта встреча сулит, что любовный треугольник, в котором вы оказались, будет раскрыт. Но «Английский сонник» успокаивает: все трудности будут преодолены, так как во сне привиделись «враги»
Ряд символов- слов сонники определяют характеристики внутреннего мира спящего. Так «Сонник 2012» настаивает, что видение во сне «труса» означает определённую неуверенность, преодолевая которую спящий может совершить мужественный поступок. («Новейший сонник»). А итальянский сонник А. Роберти уверяет, что посещение вас во сне товарищами свидетельствует о вашем желании достижения духовного комфорта.
«Женский сонник» не обошёл тему «изменниц». Видеть их означает удивляться тем изменениями, которые возникли у ваших знакомых.
Но есть один образ-символ, который стоит особняком. Но именно он и является очень важным элементом в идейном смысле романа, в понимании тенденции развития Онегина как личности. Речь идёт о видении «талого снега» в романе. Сонник «Снег» поясняет, что такой образ сновидения сообщает о возврате спящего к любви, что его чувства наполнены теплотой, а он сам открыт миру. Но ведь именно такое состояние переживает Евгений, возвратившись в Петербург после трагических событий, связанных с трагической гибелью Ленского. Да и события, описанные в восьмой и девятой главах, являются зеркальным отражением того, о чём сообщили нам анализируемые сонники. Вот их основной перечень:
- Онегин приехал столицу в поисках душевного комфорта, которого он так и не обрёл в странствиях по России. («Товарищи»: сон - гороскоп.)
- Онегин удивлён переменами, которые произошли с Татьяной со времени их расставания. «Ужель та самая Татьяна!.. Ужели с ним сейчас была
так равнодушна, так смела?». ( «Изменницы»: сон - гороскоп.)
- Он, будучи неуверенным в себе, совершает неожиданный поступок, который можно назвать вполне мужественным: пишет откровенное и страстное письмо Татьяне. («Трус»: сон – гороскоп.)
- Он ищет возможности встретиться с ней. Лелеет определённые надежды. Но встречает решительную отповедь с её стороны: «Я другому отдана; я буду век ему верна». Его постигла роковая неудача. Все планы его рухнули. («Окно», «недвижный юноша», «голос»: сон – гороскоп.)
- Попытка создать любовный треугольник: генерал – Татьяна- Онегин, - провалилась. («Клеветники»: сон-гороскоп.)
- Девятая глава романа повествует о том, что Евгений после крушения любовных мечтаний опять отправляется странствовать по своему отечеству. («Дом»: сон-гороскоп.)
- Но перемена мест, казалось бы, не излечивает его от душевного упадка.
Я молод, жизнь во мне крепка;
Чего мне ждать? тоска, тоска!..
Однако, «Английский сонник» всё же предсказывает ему счастливые изменения в его судьбе, на что намекают и многие исследователи этого романа. («Враг»: сон-гороскоп.)
Как удивительно точно предсказали и объяснили сонники многое в судьбе Онегина. Просто закрадывается крамольная мысль: уж не руководствовался ли А. Пушкин при написании восьмой и девятой глав услугами сонников, особенно в создании «Сна Онегина»? Видно, обаяние сонников было так велико, что он прибег к их помощи.
Попал под пленяющие обаяние сонников и другой известный писатель – Алексей Ремизов. Он так увлёкся художественной формой сонников, что написал свой сонник под названием «Мартын Задека». Но в его соннике не было толкование образов сна, в нём были только сновидения. Правда, эти сновидения никто не видел. Их придумал сам автор, причудливо смешивая реальность с абсурдом и фантастикой. Вот один из таких занятных коктейлей. Оцени его изощрённость.
Пустая комнат
В глаза мне укрепили электрический провод. И я тяну за полотенце. А там кофий в чашечках и фотографические карточки.
Какие замечательные лица! Двуносые, трехглазые, уши-щупальцы, лягушки на паучиных ножках, зубатый лоб и, как ожерелье, песьи языки. Что еще придумать, все есть и в натуральную величину.
Но какой-то с карточки выхватил у меня из рук альбом.
«Куда, кричу, я не доглядел!»
И отворяю дверь. Прислушиваюсь.
«Кто там?» спрашиваю.
«Там-там»? поблескивая, вспыхивает электрический провод.
И я иду. Пустая комната. А сзади точно кто-то хватает меня за ноги, а остановиться не могу.
А теперь ты можешь найти в интернете электронные версии всевозможных сонников и истолковать сон А. Ремизова так, как ты захочешь. Почему я пишу, « как захочешь»? Да потому, что один и тот же образ сонники трактует совершенно не одинаково. Поэтому приходится выбирать то, что душе угодно. Что я и сделал, анализируя с помощью сонников «Сон Онегина». Вот почему мой анализ так совпал со смыслами восьмой и девятых глав. Я ведь уже знал их содержание. И, конечно, Пушкин здесь не имел к сонникам никакого отношения. Но, согласись, забавно получилось! И чтобы продолжить столь не серьёзное повествование, я сообщу, что российские военные получили на вооружение мощное ракетное вооружение нового поколения. Ты спросишь, что тут забавного? Я соглашусь, что в средствах массового поражения ничего забавного нет. Но вот название, скажем, очень странным для орудий убийств – «Морфей». Почему именем бога сна военные назвали это детище войны, трудно понять. Видно, это у них такой чёрный юмор: удар их красавца обратит многих их противников в такой глубокий вечный сон, что Морфею и не снился...
Так что, как ты уже понял, к помощи сонников при последующих толкованиях снов из литературных произведений мы прибегать не будем. Текст и его смыслы, наш жизненный и мировоззренческий опыты – вот наши единственные направляющие в понимающем диалоговом их прочтении.