Глава 14. Мы с солнцем в крови рождены

Геннадий Киселев
Когда эйфория дарения и череды посвящений осталась позади, Степанов отправился в магазин поглазеть, как потенциальный покупатель снимает с полки и начинает листать страницы его произведения. Картины, которую он когда-то увидел на весеннем проспекте города своего детства, он не застал. Народ окидывал равнодушным взглядом разноцветный ряд бесконечных книжных корешков, задерживаясь у томиков с известными именами или у стенда с бьющей в глаза надписью: «Самые читаемые бестселлеры года!» Книга счастливого лауреата среди них не значилась. Её загнали в самую глубину отдела. Степанов подошёл, снял экземпляр с полки, повертел в руках, стараясь привлечь внимание проходящей мимо матери с симпатичной девчушкой. Ребёнок даже не повернул головы. Мама лишь искоса скользнула взглядом по его аккуратно постриженной бородке. Тим мысленно пришпорил себя, подошёл к ним и, присев на корточки, обратился к девочке с вопросом, который засел в его памяти ещё с просмотра фильма «Старшая сестра» с очаровательной Татьяной Дорониной в главной роли. В нём актриса со свойственным ей придыханием, спрашивала: «Любите ли вы театр?». Он задал девочке тот же вопрос. Глазёнки у неё загорелись. Мама зарделась и тихонько вздохнув, прошептала:
— Очень любим.
— Не ошибусь, если скажу, что со школьной скамьи вы мечтали стать актрисой?
Та смущённо кивнула. Доверительно улыбаясь, Тим сделал беспроигрышный ход.
 — С вашей потрясающей внешностью и сейчас не поздно подать заявление в любой театральный институт. Уверен, вас без проблем сразу бы приняли на третий курс.
Почему он назвал именно третий? Бог его знает. Взгляд у несостоявшейся студентки затуманился.
— Мой муж предпочитает, что бы я сидела дома с ребёнком.
 —Такую красавицу я б тоже не отпустил от себя ни на шаг. Но ещё есть время направить дочь по не пройдённому вами пути. Об этом повествуется в этой весёлой книге. Почитайте её вслух всей семьёй. Держу пари, ваш муж переменит свой взгляд на волшебный мир, именуемый театром.
Она несмело взяла книгу, раскрыла обложку, увидела фотографию Степанова.
 —Так вы автор?.. – выдохнула она.
Он скромно развёл руками.
—Тут написано, что вы в прошлом актёр?
Тим потупил глаза.
— Водился за мной такой грешок.
 — Мы её берём. Сколько я вам должна?
Степанов улыбнулся и проводил маму с дочкой к кассе. На прощанье она взяла у него номер мобильного телефона. Вдруг её подруги тоже захотят приобщиться к волшебному миру кулис. Автор не откажется дать им свою консультацию? Тим заверил, что с нетерпением будет ждать звонка от подруг.
И тут к Степанову подошёл консультант магазина и в полголоса поинтересовался:
— Как вам удалось продать случайному покупателю книжку, на которую за несколько дней пребывания на полке, никто внимания-то не обратил?
— Сколько экземпляров у вас ещё осталось? — поинтересовался Тим.
— Достаточно.
— Так что же мы теряем время?
Через два часа все книги были проданы. Степанова попросили пройти в кабинет директора. Тот с ходу предложил ему подписать договор о назначении менеджером по продажам. С выплатой гонорара в размере двадцати процентов от реализованной продукции. Тим чистосердечно признался, что так легко и непринуждённо может продавать исключительно свои книги.  Директор пришёл в восторг.
—Теперь, после блестящего аттракциона, исполненного вами, любому автору, который явится ко мне с жалобой на плохую реализацию его шедевра, я просто предложу повторить этот бесподобный трюк.
Они рассмеялись и расстались довольные друг другом.
Эта история, похожая на анекдот, послужила поводом для приглашения Тима на международную книжную ярмарку, где издательство выставило на продажу последние новинки. С лёгкой руки Степанова раскупили все экземпляры… опять-таки, его повести.
На выставку его первая покупательница привела множество подруг. Одна из них, протянув Степанову книжку для автографа, недвусмысленно намекнула, что любительница театра очень близко приняла к сердцу творение начинающего автора...
«Так на то и щука, чтобы карась в реке не дремал…» – совсем не к месту подумал Тим и тут же забыл об этом.
***
Вскоре его стали приглашать на творческие встречи в детские библиотеки. Это было ново и очень интересно. Как если бы Степанов на сцене играл моно спектакль. От Союза писателей начали посылать на выступления в другие города.
После поездки в Забайкалье у него созрел авантюрный, на первый взгляд, план. С этим Тим явился в издательство. Его выслушали и рассмеялись прямо в лицо. Он тоже оскалил зубы и положил перед директором письмо, заверенное печатью и подписью мэра краевой столицы. Тот прочёл, снял очки и с нескрываемым изумлением посмотрел на Степанова.
— Это не розыгрыш?
— Не понимаю, что вас удивило? Администрация города просит издательство продать для детских библиотек по безналичному расчёту пару сотен экземпляров моей книжки. Оплату гарантируют. Всех дел: подписать письмо, передать в бухгалтерию, его оформят, экспедитор отвезёт заказ на фирму, доставляющую любой товар к самому порогу заказчика, получатель переведёт означенную сумму, издательство получит законные двадцать процентов. Автор остальное. За вычетом необходимых налогов, как и записано в нашем договоре. Все довольны, все смеются.
— Скажите, — директор недоверчиво поглядел на зарвавшегося, по его мнению, автора, — как вам удалось провернуть это мероприятие? За всю историю издательства ни у кого ничего подобного не получалось. Некоторые авторы клялись всеми святыми, что у них в мире книжного бизнеса всё схвачено. Я подписывался на их авантюры, оплачивал счета междугородних переговоров, однако дальше пустых слов дело не шло.
— Как мне удалось…
***
Всё началось с утреннего звонка, который поднял Степанова с постели ни свет ни заря.
— Московские сны разглядываешь, — зарокотала трубка весёлым тенорком его собрата по перу из далёкого Забайкалья, — а в это время наши ребятишки дёргают меня за усы: «Когда же приедет ваш друг, писатель, о котором вы нам столько рассказывали? Он обещал привезти свою новую книжку осенью, а уже весна на исходе». Разве мама не объясняла тебе в детстве, что обманывать нехорошо?
— Мало ли кто и какими истинами меня в детстве пичкал, — пробурчал Тим сквозь сон, — всего не упомнишь. Сейчас протру глаза, попью кофейку и «пойду тотчас в буфет покупать себе билет». Так, кажется, у классика написано?
— Вот и поклянись священным именем Самуила Маршака, что в ближайшее время постараешься навестить наш город. Гостиница и дорога за наш счёт, естественно.
Клясться Тим не стал, а ранним утром следующего дня приземлился в аэропорту Забайкальска, окружённого со всех сторон фиолетового цвета сопками, сплошь усеянными цветущим багульником.
В вестибюле детской библиотеки его встретила заведующая и с места в карьер попыталась зазвать москвича на чаепитие в начальственный кабинет. Там закипал самовар, в вазах рядками громоздилась сдоба на любой вкус.
Автор был непреклонен. Какие пышки!? Три десятка юных забайкальцев, как ему сообщили, горели желанием поговорить о его непростом творческом пути. Заведующая с пониманием отнеслась к желанию гостя, провела в актовый зал и с места в карьер попыталась высокопарно озвучить биографию приезжего властителя детских дум. Степанов деликатно остановил её.
— Ребята книжки моей ещё в глаза не видели. Тиражи у детских изданий нынче крошечные. На весь ваш край, насколько мне известно, в центральной библиотеке только одна книжка имеется. И та вряд ли сегодняшними любителями чтения зачитана до дыр.  Вашей библиотеке я оставлю на память два экземпляра.
— Спасибо. Но мы ещё выписываем детский журнал «Школьные годы чудесные». Книжечки на стенде стоят. И в каждой, между прочим, по вашему рассказу. Ребята серьёзно подготовились к этой встрече.
—Тогда начнём разговор с простого вопроса, — Тим снял со стенда разноцветный журнал, раскрыл его и поднял её над головой. — Кто из вас прочитал этот рассказ?
Вверх взметнулся десяток рук.
— Лихо! В Петербурге и Москве процент любознательных читателей много ниже.
— Школьники обеих столиц закормлены литературными новинками, — заметила заведующая. — Мы же довольствуемся теми крохами, которые перепадают с барского стола. Тем и сыты бываем. Этот журнал для нас – свет в окошке. Правда, ребята?
 Они подтвердили это.
— Тогда начнём наш разговор с обсуждения того, как дошли до жизни такой герои рассказа «Настоящий мужчина» Толик и его дедушка, — Степанов ласково погладил глянцевую обложку журнала.
— Можно... — робко поднялась первая рука. — Я готовилась, честное слово. У меня дедушка очень похож на Толикиного деда. Ему 75 лет.
И пошло-поехало. Степанова с утра до вечера возили по школам, лицеям, библиотекам. Вскоре появилось ощущение, будто он всю свою жизнь прожил в этих, понравившиеся ему с момента приземления, заповедных краях.
На очередное выступление Тима привезли в детский дом.  С опаской и волнением ждал он эту непростую для него встречу. Его рассказы были посвящены семейным проблемам, на которые здесь наверняка было наложено табу. Поэтому, когда в комнату ввалилась и вольготно расположилась на стульях разноголосо гомонящая орава, он, недолго думая, спросил:
— Как вы полагаете, ребята, сколько дней в году на небосклоне вашего города светит солнце?
Возникла недолгая пауза и понеслось. Сгоряча выкрикивалась цифры, значительно превышающие количество дней в календарном году.
— Вы почти угадали! — Тим перекрыл этот птичий базар. — Возьмём за основу, скажем, триста тридцать три дня! Какой край ещё может похвастать таким обилием света?
— Африка!
— Корней Иванович Чуковский не советовал детям в Африке гулять. А поближе… — и тут он запнулся. — Ну да…вы, ребята, этого поближе уже не застали.
— А вы застали?
— Застал. Не знаю, проходят ли сейчас в школе то, о чём я попробую вам рассказать...
Была на одной шестой части земной суши когда-то великая и могучая страна. Союз Советских Социалистических республик. Эта страна состояла из пятнадцати братских, подчёркиваю, братских республик. Одна из них называлась Узбекистан. В её столице – городе Ташкенте я родился. В нём проживали люди многих национальностей. И всем хватало места под солнцем, которое пылало на небосклоне, как огромный оранжевый апельсин. Обилие солнечных дней в Забайкальске роднит его с городом моего детства. Мы с вами смело можем называть себя «Детьми солнца». Знаете, ребята, как замечательно поведал об этом знаменитый французский поэт и драматург Эдмон Ростан в своей героической поэме «Сирано де Бержерак»: «Дорогу, дорогу гасконцам, мы юга родного сыны, мы все под полуденным солнцем и с солнцем, и с солнцем, и с солнцем в крови рождены!» Очень здорово, друзья, родиться «с солнцем в крови». Нам самой судьбой определено помогать тем, чьи души и сердца захлёстывают порой отвратительные, чёрные испарения современной жизни. От наших щедрот окружающие люди должны получать по дольке, по искорке этого пылающего в нас апельсина.
— А каким было ваше детство, в этом солнечном городе?
— Каким… Я попробую пересказать вам небольшой отрывок из моей повести «Дворовый детектив». Представьте себе огромный двор с чугунным водопроводным краном, размером с небольшого мамонтёнка, в самом его центре. Сейчас такие монстры уже повывелись. С раннего утра и до поздней ночи вокруг него не умолкал разноголосый женский хор, сопровождаемый трубным звуком мощной водяной струи. Это был своеобразный дамский клуб по интересам, куда нас, детвору, допускали только в том случае, когда нашим мамам нужно было натаскать воды для стирки белья, мытья полов, полива небольших садиков - огородиков. Территория двора со всех сторон была густо облеплена домиками с обязательными палисадниками при них. Лица соседей: дяди Жоры, дяди Володи, дяди Яши, дяди Рустама помнятся смутно. А вот, кто каким ремеслом владел – могу перечислить безошибочно. Высоченный, с усами-пиками, дядя Рустам, «случайно» отвернувшись, частенько давал нам шанс задарма прошмыгнуть в калитку летнего кинотеатра. Он там служил билетёром. Даже на французских «Трёх мушкетёров», на которых практически было невозможно попасть. Во всех кинотеатрах города, сейчас в это трудно поверить, фильм шёл три месяца подряд. С каким уважением, достоинством, сердечностью встречал он каждого зрителя, прижав руку к сердцу, произнося по-узбекски: «Салям алейкум…», а потом по-русски: «Здрасьте…»
И расцветали людские улыбки в ответ.
Какой восторг был написан на лицах молодых людей, одетых в рубашки немыслимых расцветок, когда в новых шикарных брюках – дудочках они выходили от портного дяди Яши, известного своим мастерством далеко за пределами нашего двора. Это он, согнувшись в три погибели, целыми днями зауживал на швейной машинке для стиляг всего района эти самые дудочки с шириной брючины в четырнадцать сантиметров внизу. Без мыла их надеть было невозможно.
Как замирал весь двор, когда мой отец раздвигал меха аккордеона. И под восторженные крики дворовых бабок «Толя, иксу исполни!» – пел знаменитую арию Мистера Икс, из только что прошедшего по всем экранам страны фильма с аналогичным названием.
Мотор от полуторки дяди Володи, так называлась тогда популярная грузовая отечественная машина, дворовая ребятня разбирала и собирала с закрытыми глазами. Многие из моих друзей пошли по стопам своих отцов, только из меня музыканта не вышло. Лень помешала. А вот на вечерние посиделки в моём дворике собирались мальчишки и девчонки со всей округи. Я часами мог рассказывать самые фантастические истории, которые придумывал, не сходя со своего места. Витькин отец однажды не выдержал:
— Заливаешь, сказочник, без перерыва на обед. Охота вам, ребята, время терять? Делом бы занялись.
На что мой лучший друг Тимур со скрытой усмешкой заметил:
— Вы бы умели так заливать, мы б вас тоже, открывши рты, слушали.
За что получил от меня подзатыльник. Но в драку не полез. Сам виноват. Неуважительно говорить со старшими – у нас во дворе было не принято. Мы же были не уличные какие-нибудь, а Дворовые. Дворовые! Мы всегда произносили это слово с большой буквы. Иногда лупцевали друг друга, не без этого. А то вы не стукаетесь. Не могу сказать, что мы были сплошь "белые и пушистые". И на кривую дорожку, случалось, сворачивали пацаны. Но таких было немного.
Землетрясение тысяча девятьсот шестьдесят шестого года разрушило зелёные одноэтажные улочки моего города. Ташкент восстанавливали всей нашей могучей страной. И вскоре разбежались вокруг новостройки без конца и края.
К сожалению, дворы моего детства рассыпались на современные, безликие квартиры. А потом так же до безумия легко распалась на куски моя великая Родина. А встань тогда на её защиту каждый из нас? Но многих порядочных людей в проклятые девяностые годы поразила страшная ядовито-зелёная эпидемия подлости, стяжательства, предательства по кличке доллар. Чума, по сравнению с этой болезнью, лёгкое недомогание. Тогда-то в наш общий Двор пришла самая настоящая беда. Я навсегда потерял свою малую родину, где на погостах покоятся мои предки. Но я не хочу, чтобы подобное повторилось с нашим нынешним Двором.  С Россией. Другого такого Двора, другой такой прекрасной страны у нас уже точно не будет. Вот и всё, — закончил свой рассказ Тим.
Ребята слушали не шелохнувшись…
— А теперь, друзья, мне хотелось бы оказаться в роли благодарного слушателя. Даю волю вашей неуёмной фантазии. Сейчас любой желающий может выйти сюда…
И тут же рядом оказался взъерошенный, готовый к любой житейской схватке мальчуган.
— Чего делать надо? — заторопил он Степанова.
— Представь, что у тебя в руках оказалась золотая рыбка. Но, в отличие от Пушкинской владычицы морей, она исполняет только одно желание. Что бы ты у неё попросил?
— Я бы… я бы…— он задумался, аудитория затихла… — Я бы хотел очутиться во времени, когда родился мой папа. Мы бы с ним подружились.  Были бы – не разлей вода. Я бы очень любил его…вот… — вихры у него поникли, и он, понурившись, пошёл на место.
Такого ответа Степанов боялся больше всего. После подобного выступления, если кто поднимется и выйдет сюда, фантазии будут исчерпываться одной темой. Он ошибся.
 Ребята просили рыбку излечить человечество от всех болезней, жаждали превратить любое оружие, какое есть на свете, в ржавую труху, мечтали научиться писать книги, страстно желали накормить всех голодных. А главное, немедленно остановить войну в Новороссии. Чтобы не появлялись на объятой пламенем братской земле новые сироты. А каково быть сиротой – они знали лучше многих.
 И только один паренёк с места, вполголоса робко спросил у него:
 — Вы бы не сходили со мной в кино?
— Конечно, — бездумно ответил Тим. — Вот приеду в следующий раз, и мы обязательно сходим.
 — В следующий раз? — мальчик понурился.
«Не то я говорю, — обругал себя Степанов. — Сколько раз за свою недолгую жизнь слышал паренёк это сакраментальное: «в следующий раз…»
Но встреча продолжалась.
Ребята попросили прочитать весёлый рассказ. Таковой имелся в репертуаре автора. Началось бурное, порой нелицеприятное обсуждение. Через два часа он взмолился о пощаде.
Его окружили и чуть ли не силой собрались отвести на обед в столовую. Но время поджимало. Ожидали малолетние пациенты в онкологическом отделении больницы.
На следующее утро Степанов позвонил директору детского дома.
— Вы хотите приехать, забрать нашего воспитанника, сходить с ним в кино и вернуть обратно?
— Вас удивляет моё желание?
— После визита к нам люди совершают более экзотические поступки. Я не про ваш порыв. Знаете, чем запомнилась ребятам вчерашняя встреча? Тем, что вы сумели разглядеть в них интересных и содержательных собеседников. Они даже вздёрнули носы. Как много, оказывается, они знают. Кстати, после вашего отъезда в библиотеке вытребовали «Сирано де Бержерака». Мальчишки читали пьесу всю ночь. И уже создаётся тайное общество забайкальских гвардейцев. Подобного события никто из нас не припомнит за последние двадцать лет.
И не сердитесь на меня за столь утомительный монолог. Поймите, если вы сейчас выделите кого-то одного, удостоите его персональным общением, остальные ощутят в вашем поступке большую несправедливость по отношению к себе. Ведь никто в пылу беседы не обратил внимания ни на заданный мальчиком вопрос, ни на ваш, уж простите великодушно, легкомысленный ответ. А вот о чём они сожалеют, так о том, что не удалось накормить вас обедом. Наши девочки делают вкусные салаты. Старшие ребята занимаются выпечкой фирменного хлеба…
— А нельзя ли сегодня… — Тим помедлил, — нельзя ли сегодня воспользоваться ребячьим гостеприимством? Казённые блюда за неделю так надоели…
— Ждите машину через час у входа в гостиницу.  Для ребят это будет желанным сюрпризом. Потом отправитесь с мальчишкой в обещанный культпоход в кино. Со стороны детского дома возражений не будет.
Их и не последовало.
Фильм произвёл на двух наших зрителей слабенькое впечатление. Очередная американская «стрелялка». На дисках у ребят подобного «кино» было пруд пруди. Зато посещение «Макдоналдса» оставило в душе юного кинолюбителя неизгладимый след. Поскольку подобное мероприятие не являлось обязательным в череде культмассовых походов обитателей детского дома.
 Перед посадкой в самолёт старый друг Степанова огорошил его неожиданным вопросом:
— Почему ребятишки тебя часами не отпускают, а про меня забывают, как только за мной закрывается дверь? Как научиться владеть аудиторией. Театральный институт закончить на старости лет?
— А тебя не обидит мой ответ? — улыбнулся Тим.
— Мы же друзья.
— Тебе не надо выступать перед детской аудиторией. Ты не умеешь этого делать потому, что пишешь намного лучше, чем рассказываешь об этом. Ты хороший писатель. О себе я такого сказать не могу.
— Спасибо за откровенность. Да, чуть не забыл, вчера после банкета, с которого ты сбежал, наш мэр попросил передать тебе это письмо. Знаешь, что в нём написано?
— Озвучь, пожалуйста?
— Идя навстречу пожеланиям трудящихся нашего края, он просит столичное издательство продать сотню твоих книг для городских, школьных и сельских библиотек края. Случай небывалый для наших палестин. Займись этим на досуге в Москве. Своих-то книжек ты привёз ребятам с гулькин нос.
Они крепко обнялись на прощание.

(Продолжение следует)