НА СНИМКЕ: Я в центре. Мы стоим у ДК «Академия». Дело было летом.
У меня практически не сохранилось фотографий этого периода. Но вот одна из редких, сохранившихся. Имён людей, стоящих со мной, я не помню.
С первых дней работы в новой должности на меня навалилась куча совершенно непривычных для меня дел, забот и хлопот. В один миг, а главное, совершенно неожиданно для себя, я стал «профсоюзным деятелем». Вот уж, никогда не думал об этом, даже помыслить не мог.
Кроме того, я был совершенно не подготовлен к этой деятельности.
Одно дело – бытовая комиссия, торговля, жилищные вопросы, детские учреждения, качество строительства. Здесь я чувствовал себя на месте, но тоже не всем подряд занимался, а только теми вопросами, которые мы считали важными для нашей жизни.
Другое дело – вся сфера деятельности, которой занимаются профсоюзы. Начиная от «движения за коммунистический труд», и кончая сбором членских взносов и рассмотрением жалоб на нарушения трудового законодательства.
Не лежала у меня душа к этому. Надо было разобраться, что я могу, а что не могу, что я хочу, а что не хочу. Что полезно, а что надуманно. Чем я могу реально помочь, а что – простое колебание воздуха.
А тут еще с первых же дней меня начали дергать то Обком профсоюза, то Облсовпроф. Прибыть туда-то с такими-то материалами, выступить там-то и о том-то. А чтобы я понимал, что надо чтить старших товарищей, меня, оказывается, еще и предстояло утвердить, поскольку моя должность была «номенклатурой».
Так что в первые дни и недели меня одолевали мысли на тему – куда это я попал?
Первое утверждение прошло достаточно быстро – на заседании Президиума Обкома профсоюза работников Высшей школы и научных учреждений – это было простой формальностью. Правда, до этого со мной побеседовал инструктор и объяснил, как важно мне с ними дружить, потому что от них зависят многие блага, которые они дадут сотрудникам СО АН. Причем могут дать больше, а могут меньше. Все зависит от добрых отношений.
Второе утверждение состоялось уже на заседании Президиума Облсовпрофа.
На этом заседании утверждали не меня одного. Пока до меня дошла очередь, я сидел в приемной председателя и видел, какими из кабинета председателя, где проходило заседание, выходили утверждаемые. Одни не выходили, а выскакивали, красные, как раки, с выпученными глазами. Другие – с трудом открывали двери и выползали оттуда понурые, с потухшими глазами. Ни на кого не глядя, и те, и другие быстро выходили из приемной в коридор.
– Чего это они? – думал я. – Эко их проработали. Себя не помнят.
И вот пригласили меня. Мне указали жестом место в конце длинного стола, за которым сидело семь человек. Пожалуй, столько же было и пустых стульев. Я сел, и председатель оказался прямо напротив меня. Он, да и все остальные смотрели на меня с интересом.
– Человек из другого мира – из науки, – читал я в их взглядах.
Зачитали мою объективку. Я не знаю, кто составлял ее, но там все было записано правильно – учеба, работа, должность – мэнээс, моя комсомольская деятельность в ленинградском Политехническом – зам. секретаря комитета комсомола института, моя общественная работа в Академгородке – зам. председателя месткома Института гидродинамики, председатель бытовой комиссии ОКП, зам. председателя ОКП.
Начали задавать вопросы. Обо мне, о моих взглядах, о том с интересом или нет я работаю. Знаю ли я, что мне следует делать. Что есть главное в моей работе. Понимаю ли я, где я буду получать зарплату и, следовательно, чей я работник теперь.
Я не ввязывался в споры, которые считал бесплодными, и отвечал так, как им хотелось услышать, чтобы поскорее кончить эту комедию. Видимо, мои ответы понравились.
– Понимаете ли Вы, что существует треугольник – Президиум СО АН – Партком СО АН – Объединенный комитет профсоюза СО АН, и что ОКП должен соответствовать задачам, поставленным партией и правительством перед учеными?
– Понимаете ли Вы, что профсоюзный комитет должен иметь свое мнение, отстаивать его, защищать права трудящихся, строго следить, чтобы эти права не нарушались.
– Последи, попробуй за Лаврентьевым, – подумал я. - У нас права нарушаются на каждом шагу. Но это объясняется высшей целью – построением научного центра в Сибири. Преодолением трудностей. Необходимостью привлечения кадров. Созданием лучших условий крупным ученым. По крайней мере, чтобы они не рвались обратно в столицу.
Но ответил я, конечно, не так.
– Да, я всё понимаю. Но опыта профсоюзной работы у меня маловато. Мне надо еще многое узнать, понять, научиться, и я рассчитываю на помощь старших товарищей.
Видимо, это было как раз то, что они хотели услышать, потому что заулыбались, удовлетворенно посматривая на меня:
– Нос не задирает. Вроде, как свой парень, – было написано на их лицах.
– И последи там за своим доктором математики, чтобы его не заносило, – уже как своему, мне дали совет относительно Ширшова.
Утвердили. Я тут же попросил председателя Облсовпрофа назначить мне время, чтобы я обсудил с ним насущные вопросы работы. Я уже видел, что нам выделяется денег, путевок и прочих ресурсов намного меньше, чем другим крупным профсоюзным организациям.
Он согласился принять меня.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/02/17/721