Песнь Виноградной лозы.
Свиток второй. Роса на цветах.
Эпилог.
Македония. 344. г. до н.э. от Ясона.
Наконец Ясон нашёл своего командира. Он облазил весь город, и вот увидел Ильку на берегу реки с Суриком. Друг чертил на песке палкой, стараясь втолковать математику в голову родичу.
- Вот смотри. В прямоугольных треугольниках квадрат на стороне,
стягивающей прямой угол, равен вместе взятым
квадратам на сторонах, заключающих прямой угол .
Сурик послушно повторил.
- В твоей памяти я не сомневаюсь, но ты же не понимаешь. Гхыр. Зачем я черчу всё это?.
- Илечка, не ругайся. Я запомнил. – Сурик чистыми, как небо, необремененными мыслями о Пифагоре, глазами преданно смотрел на командира эфебов..
- Гхыр! На чертёж гляди, - парень отвесил подзатыльник по светловолосой голове родича.
Новый год перешёл в свадьбу. Свадьба плавно перетекла в продолжение Дионисовых Мистерий, совмещаясь с ними. Сначала Ясону приходилось совмещать свои обязанности эфеба с иерой Вакха. Потом Илька, почувствовав загнанность друга, освободил его от дежурств, и Ясон полностью посвятил себя жреческим обязанностям – развлекать народ. На осенние мистерии все освобождались от учёбы, праздники-то великие. А вот эти занимаются. Илька и за дежурствами эфебии следил, и с отцом в кузне навыки отрабатывал. Как времени ещё и на мелкого хватало - наверное, не отдыхал на празднике. Да и Яську уже не радовало иллюзии показывать, цветочки летающие, огонёчки, и наблюдать за восхищёнными лицами зрителей. Перерос. Хочется уже идти дальше. Гегелох обещал его отправить учится в храм по окончании эфебии. Только когда это будет? Ждать ещё долго…
Моску гораздо интереснее было учиться боевым искусствам иер, выходить один на один с таким же жрецом. Поймать клинок и отразить чужую силу. Яська уже несколько раз пробовал такой поединок. Верховный показывал. И парню понравилось, очень понравилось. А потом они с Кузькой тренировались. Надоело ему уже просто так людей развлекать, душа азарта боя требует. А сейчас всё цветочки, огонёчки… А ещё вокруг слушать всякую глупость приходится, зрители же не только им восторгаются, от чего уже скулы сводит, но и между собой сплетничают.
А говорят они разное, правда всё больше о свадьбе, да ещё и о Сурике – жалеют. Было бы кого… Народ здесь жалостливый и простоватый собрался.
- Отец женился, мальчишку совсем забросит. Новая жена ему другого родит. А мальчишечка такой красивенький, такой светленький…
- Не будет из этой свадьбы толку, ведьма эпирская не даст. И парня против отца настроит.
- Ой, нужен Филиппу наследник законный, ой нужен… Не всё же Фессалонике тащить, чай не мужик, - переживали сердобольные тётки.
- Сурик -то весь в мать пошёл. Удавит он ребёночка нового, ой удавит…
И каково слушать весь этот бред, с умным видом при этом разлетающиеся фонарики показывать? Не… Скорей бы учиться уехать. Только вот с друзьями расставаться не хочется. А тут ещё ахемениды воду мутят.
- Иль! – Яська окликнул друга, - Гонец прибыл! Срочно! -Скороговоркой выпалил моск.
- Чего там ещё,- Илька лениво, нехотя подошёл к нему, по дороге ткнув заинтересовавшегося известием Сурика в чертёж. – Учи.
Яська подхватил друга под локоток.
- Гонец прибыл. Вместо Артабаза другого сатрапа не пришлют, - тихо начал объяснять он, стараясь, чтобы мелкий, уже настраивающий свои музыкальные уши на подслушивание, не дослышал. – мы заложника в Тибы послать должны. Тут ещё служка немой, раньше их примчался, в в Эвбее что-то случилось, а нас обвиняют. Алеся в заложники отправляют.
Когда-то так же заложником в Тибы ездил Филипп, когда только стал басилевсом. Аминтор как александрос, тогда дома один оставался. Главнокомандующий тогда позарез армии нужен был, новые подразделения вводились. Тогда этерия как дружина правителя и возникла. Вот и сейчас, поедет юный александрос, к которому армия ещё не привыкла. Старшие пока перевооружением займутся, крупных боевых действий сейчас нет, так что самое время. Говорят, Филипп договорился, чтобы в прошлой войне когда Дельфам помогали против фокийцев, за победы александроса в боях, не деньгами - вооружением расплачивались дельфийские иеры. Вот теперь Аттал и занимается новыми доспехами. Сравнивает сплавы, испытывает надёжность форм. Он сейчас дома нужен, так же как и Филипп, который с Коринфом в любовь играет, договоры всякие и с Дельфами и Коринфом обсуждает, хитрит, изворачивается, чтобы с выгодой подписать. Так что оба брата здесь нужны. Может, поэтому Аминтор от титула отказался? Знал, что будет, что сатрапа не пришлют, а заложником откупаться придётся. А Алесь и Тибы посмотрит, и в соседние Атины съездит… пусть мир посмотрит, пока всё к войне готовиться.
- Понял, - Илька поднял лицо в небо, рассматривая там что-то своё, одному ему видимое. – Гадостно всё. Олежик где?
И они помчались к серому зданию. Ясону тяжело было бежать в парадном костюме иеры Вакха - то плащ из оленя перевешивался, то венок из виноградных лоз елозил, сползая на глаза, спутывая накладные локоны.
У серого здания уже толпились эфебы. Не с переднего, официального входа, а со стороны палестра, к которому почти подходил лес. Строгая архитектура административного здания в тени веток деревьев казалась несколько угрожающей. Прямые, чёткие линии строения, с могучими ложными портиками и колонами, в полутьме, только подчёркивали незыблемость человеческих законов, выделяясь из буйства природы. Лес стихийный, живой, который может скрыть и поглотить всё серое здание, выверенное в своих пропорциях с математической точностью. Оно не пряталось, не растворялось в природе, а было монолитной глыбой человеческого сознания, устремлённого к упорядоченности. Такое сочетание хаоса и космоса, человеческого порядка.
Раньше гонцов от ахеменидов примчался храмовый служка из Эвбеи. Совсем мальчишка, ещё моложе эфебов. Сначала он всё рассказал старшим. Рассказал, это конечно гордо сказано, у мальчишки был отрезан язык. Потому объяснял он как мог, и знаками и душераздирающим мычанием, и подобно мимам, что бродили от города к городу, показывая забавные представления на рынках. Худенький такой, чернявенький, очень от всех наших отличается. И ещё эти короткие широкие штанишки, в которых все служки храмовые ходят – забавное зрелище. Было бы комично, если бы не было так грустно.
- У-у-у ммм, х..о-о – мычал служка, размахивая руками. Яська мало что понял, только то, что кого-то копьём убили, и он упал. А парнишка это видел.
К ним подошёл юный александрос в богатом парадном одеянии, по случаю всё продолжающихся торжеств басилевса. В дорогих сияющих одеждах. Алесь выглядел очень величественно, роскошным бесстрашным героем пришедшим из легенд.
Служка рванулся к нему. Прижался, всхлипывая на груди, ища защиты. Александрос, пытаясь успокоить, машинально, почесал убогого за ушком, как приласкал бы ластящуюся собаку. Привычно, не задумываясь, по хозяйски.
К заднему двору здания, покрытому лесом, где толпились эфебы, подошли старшие, успевшие уже до этого выслушать несчастного служку, а потом, ещё и даха, посланника ахеменидов.
Впереди шёл басилевс, задрапированный в дорогие одежды. Гиматий, из ионийской ткани, расшитый золотыми нитями, закутывал его тело, спадая тяжёлыми красивыми складками на землю. Волосы Филипа были осветлены, и припудрены золотой пыльцой, завиты в замысловатую причёску. Ну, прям сам небожитель спустился к смертным. Если бы не чёрная повязка, скрывающая больной глаз, можно было бы принять за эллинского Зевса. А так вылитый одноглазый Варун, наш бог.
Столь же ярко и изысканно одеты и остальные: Аттал, александрос Орестиды, Пармений, Аэрроп, Дарда. Не зная, что это македоны, по одеждам, Ясон никогда бы не определил, где он находится, и кто перед ним.
Так же ходили на официальных приёмах ванны в Ионии, Карии, Людии, да и у них, в Моских горах. Даже среди дахов могли так одеться.
Певка передал служке глиняный кувшин с водой, чтобы он успокоился. Вообще, оставленного на мальчишек калеку, эфебы всё время старались утешить. С ними служку скрыли, чтобы он не столкнулся с посыльным ахеменидов. К тому же немой был очень эмоциональный и очень переживал, словно погиб кто-то из его близких. А может так и случилось, и было неизвестно, как он поведёт себя столкнувшись с дахами.
Филипп посмотрел на служку, окинул взглядом ребят, и только покачал головой.
- Да-а, - протянул Андромен. О чём это он, Ясон так и остался гадать.
- Не весело, - поддакнул Пармений. Видимо, старшие всё ещё обсуждали происходившее на переговорах.
Старшие развернулись и пошли обратно, Алесь оставил плачущего служку и пошёл вслед за ними.
Наверно, предположил Ясон, со служкой хотели ещё раз поговорить, но, видя его состояние, оставили в покое. Моск, присев, приложил руку к стриженной голове служки.
- Истерика, травки попить дайте.
Мимо пронеслись ноги-ноги-ноги. Илька за старшими помчался. Ему, как командиру эфебов, положено сопровождать правителей. Не долго думая, Яська, прихватив Данку, последовал за ним.
Всё таки Алесь поедет заложником в Тибы, другого выхода нет.
- Скоро, скоро всё это кончится, - бубнил себе под нос басилевс, не то успокаивая себя не то произнося как заклинание.
- Путь служки с гастрафетами прочешите, - бросил Ильке Пармений, злой как лишённый добычи медведь. Понять то его можно, сына в заложники отдавать никому не сладко.
В сером здании все собрались в небольшом зале, с огромным столом посередине, заваленном папирусами и пергаментами.
Яська с Данкой остались в дверях, готовые броситься исполнять любое поручение. Такова служба эфеба. Хоть Илька на время и освободил Ясона от караулов, но моску было слишком любопытно происходящее, так что он решил быстренько вернуться на службу, иначе же всё пропустит.
Пока Филипп пробегал глазом документы, остальные склонились над картой.
- Парм, вот здесь Эвбея, пойдёшь с войсками, посмотришь, что у нас там, - Аттал показывал, куда двинуть подразделение. – Служку с собой возьми. Убийцу он видел. Авось найдёте.
- Тор, но как? Это же нападение, территория Холкиде принадлежит. – подпрыгнул иллириец.
Аминтор хмуро усмехнулся.
- Они нас обвиняют в агрессии. Что мы напали на храм, убили Владыку. Вот и пройдёшь там, чтобы не путали македонов не весть с кем. Заодно разберись ,что там произошло, с Холкидой (имя?) Филипп пусть договаривается, хоть спаивает их, хоть покупает - без разницы. Твой сын в заложниках, тебе и идти. – Аттал обнял Пармения за плечи, - Только осторожно, не рискуй.
- …. – выругался басилевс, эмоционально объясняя какие страшные собаки дахи, да и все кто под ними, под их Умасом- Охом, шавки блудливые и шелудивые. Их мидийцы стравливают, они и уши лопухами распускают, лишь бы хозяевам угодить.
Пока Филипп матерился, его брат, бывший александрос, ныне пердикка, каждому давал распоряжение, о дальнейшей дислокации. Сам он собирался пойти на Коровий брод , ближайшее место оплота купцов с символом Младенца Геракла, душащего змей, но теперь придётся отложить это на лучшие времена. Так что пока они ещё будут гадить. Сейчас их, македонов, обвиняют в святотатстве, разорении храма. Теперь это первоочередное. И доказывать, что они не ишаки, никто не собирается. Сами проведут расследование. Сами найдут того, кто это замутил. Одно плохо – Олежик. Теперь рабски преданные дахам Тибы, в заложники получат александроса.
- Алесь, пока не уехал, - жениться надо. – Аррабей. Отец линкестов, повернулся к александросу. Тот только сжал челюсти и сверкнул глазами.
Яська даже сам опешил от такого. Какого Алесю?! Друг любил Баську. А тут так просто: жениться и всё.
- Жениться, не жениться, а бабу с собой возьмёшь, - более мягко подошёл к проблеме Пармений.
- Олеж, пойми, - У Аттала самого сын был не менее упёртый чем александрос, и он прекрасно понимал, что если юношу не убедить, далеко новоявленная жена с ним не уедет. Оставит где-нибудь на границе, и налегке поедут, а её потом где искать?
- Дело молодое. Неизвестно, кого они тебе подсовывать будут. Наложницу с собой возьмёшь. Есть кто на примете?
- Нет, - выдавил александрос.
- Хорошо, если ещё баб подсовывать будут, а то ведь.., - хмыкнул Аррабей, и тут же получил локтем под рёбра от Аттала.
- Олеж, не ершись, - тихо начал бывший александрос, - Любить её тебя никто не заставляет. Возьмёшь как наложницу. Сразу отбрехаться сможешь, что своя женщина с собой. Чтобы не приставали. А если, вдруг, забеременеет – вернётся домой. Тут рожать будет. Мало ли, что с тобой в Тибах случится. Вот что бы наследник остался. Договор так и составим – вместе для зачатия ребёнка.
- Желательно мальчика, - буркнул себе под нос Пармений, с грустью глядя на сына.
Ну, предки, совсем обалдели… Яська только успевал переводить глаза с одного родителя на другого. И так слаженно Алеся уговаривают, словно уже сговорились. Наверняка уже и девку приглядели какую-то. Вот так, не спросясь, окрутят. И так складно у них всё!
- Любая пойдёт. Можете сами с ней договор и подписывать, - прошипел александрос, теребя браслет на руке. Очень уж ему не хотелось женой обзаводиться, но брак Барсины сделал его сговорчивее.
- Эфебы будут сопровождать александроса. – тоном, не терпящим возражений заявил Илька.
Яська почувствовал, как молча взвыли родители.
Андромен поманил моска пальцем, быстро что-то написал на восковой табличке.
- К одриссам беги.
- Ты сначала эфебию окончи, потом командовать будешь – рявкнул Аминтор на сына. Тот спокойно выдержал гнев отца, и начал доказывать необходимость наличие эфебов при александросе, как свиты и представительства Македонии.
Яська вместе с Данкой помчался к одриссам, вместо него у двери встал Кузька. По дороге к моску присоединился Фифа, изнывающий от истеричной энергии. Узнав, что Алесю перед отправкой в Тибы ещё предстоит обзавестись наложницей, тут же сунул нос в восковую табличку.
- О как. Значит одрисску ему сосватали. Хороший род. Умный ход, породить иллирийцев с одриссами. – тут же одобрительно оценил он. Не сказать, чтобы сестра Котика была красавицей. Все мальчишки постарше слюни по сестре Алеся и Клеопатре Аминторовой дочери пускали. А одрисска постарше их будет. Даже замужем побывать успела. Вдовой осталась. После недавнего прохождения Аминтора по одрисским землям. Да, в общем-то, сами они и виноваты. После смерти Котиса сыновья не ужились вместе. Кто-то почти сразу перешёл под македонов, кого-то вот Аминтор силой принудил. Между собой дрались, раздирая землю, наследие Котиса. На Коровий брод нападали. Тут даже купеческие войска с македонами объединились против одриссов. Совсем ведь недавно было. А теперь купцы македонам вредят. Ну, для них всегда их торговая хламида ближе к телу была.
Эфебы были в гуще событий, они знали всё. Находясь при правителях, неся караулы во всех мало - мальски значимых местах, они слышали, видели, пожалуй даже больше военноначальников. Но им никто ничего не объяснял, поэтому соображать, что к чему, приходилось самостоятельно. В этом и состояло обучение - думать, впитывать и анализировать самостоятельно.
Вот и теперь, они раньше Алеся уже знают его бедующую наложницу.
Так же ребята присутствовали при разборке сундука мидийца. Этот мар собрал очень интересный архив о всей верхушке Македонии, не только родственные связи, которыми дахи так любят шантажировать эллинов, но и пристрастия каждого, характеристики. Даже на эфебов материал собран был. Юный александрос характеризовался как невоспитанный солдафон. Его друг, Калак, александрос Линкестиды, был назван хитрой лисой, а Мелиагр – распутником и пьяницей. Но больше всего Яське нравилось что написано о его друзьях, о каждом такой бред, что создавалось ощущение, что написанное было плодом воображения, навеянного определёнными травками. Любой иера знал, что все дахи при общении с богами и при религиозных церемониях их используют. Скифы – барыс, саки – коноплю, маары – сому. Кузьку за что-то обозвали бешенным. Диким, словно зверь. Интересно, когда это рыжий успел мидийцу по кумполу настучать… Аяса, сына Андрамена, то есть Фифу, в документах называли манерным как всех македонов, причём падкого на золото. Да, ещё и Приама назвали вороватым и себе на уме. Об Ахилле, сыне Аминтора, было написано только: красив и глуп. О самом же Яське было то, чем моск даже гордился, попросил скопировать и послал папе: зол, агрессивен, при этом хитрый проходимец, вторгшийся в доверие, истинный эллин. Но та чушь, которая была написана о родителях вызывала просто смех.
Кроме того, в архиве оказались пергаменты, приготовленные для чтения македонам, о величие ахеменидов, их высокой культуре и их доброте. Скорее всего, раздать всё не успели, слишком спешили домой.
Зато копию тайного договора Филиппа с собой прихватили, не поленились. Правда, с кем договор был заключён, мальчишкам узнать не довелось. Сначала Алесь не дал любопытным сломать печать на копии документа, потом старшие обсуждали его, выставив эфебов из помещения. Но вот списки… Вот это была действительно находка всей агентуры ахеменидов.
По ним уже всех арестовали, а разборка начнётся, как только закончатся праздники. Их армия судить будет.
Фифа, поправляя волосы, остановился у дверей одриссов, Яська не смог сдержаться и хихикнул. Манерный, как все македоны. Неправда! Фифа такой один. Поэтому он и Фифа. И не падок он до золота, это золото до него падко. Само на глаза попадается и в руки лезет. Чего только фантазёры не придумают… А Илька глупый - это Илька-то! он просто правителем быть не хочет, а мечтает тихонько колупаться в своих чертежах. А уж тем более с мидийцами ехать к их Оху не собирается, и разве это глупо, что он не хочет пользоваться своей внешностью, чтобы занять почётное место в их стае? Да, не понять это шавкам, которые друг другу глотку перегрызть готовы, подсиживать, клеветать, задницу подставлять, лишь бы власти добиться. Стать во главе песьей стаи. Вот и лают на всех, брешут короче. Кто у них громче тявкает, тот и лидер.
А назвать Алеся невоспитанным солдафоном. Это какого?!
Фифа ткнул Яську в спину.
- Давай, заходи. Обрадуй одриссов, что дочь в Тибы уедет.
Моск хмыкнул, та ещё радость. Вот если Илька добьётся, чтобы и они с александросом поехали, то порезвятся. И Тибы посмотрят, и себя покажут.
Яська уставился на полукруглый парадный подъезд жёлтого двухэтажного дома с колоннами, на ступенях которого они толклись.
- Фиф, вроде они с торца живут. Что мы сюда ломиться будем?
Друг недоумённо пожал плечами, сам же дескать, сюда притопал, я только сопровождаю, из любопытства.
Дом полукруглый с торца, там тоже вход имелся. И тоже были колонны, а под ними балкон верхнего этажа. Фифа, похлопав Яську по плечу, вроде как говоря – ничего, сейчас исправим, направил его туда, а сам пристроился следом. Данка, располневшая на праздничной еде, вперевалочку иноходила рядом с хозяином. Её мягкие лапы, не утратившие от обжорства кошачьей грации, беззвучно ступали на утоптанную тропу.
Ясон постучал кольцом, висящем на двери. Их впустили. По длинному, пустому коридору ребята прошли до лестницы и поднялись наверх. Одриссы имея у себя крепость, тут, в Эгах, своего дома так и не построили. Яська не знал почему - то ли так и не вошли в аристократию Эг, то ли денег не было. Так же как и его “барсы”. Одриссы снимали жильё в доходном доме. Часть второго этажа, в здании, поблизости от серого дома. Площадь они занимали гораздо меньше, чем присланный Мерваном отряд.
- О, хвала Вакху, сам явился.., - дверь открыл сухенький но ещё бодрый дедок. Глядя на мальчишек, он не сдерживал ехидные смешки. Вид парней был тот ещё. Яська только сейчас сообразил, что так и бегает в одеянии иеры. Да ещё умильно улыбающаяся морда Данки, вылезающей из-за колена, дополняла образ. Это было явление растрёпанного, забеганного, всклокоченного Вакха.
- И что от нас надо юному богу? – старик плечом отодвинул женщину, тоже пытавшуюся посмотреть гостей. – Если вы к Котику, то он где-то при эфебии.
- Мы это.., - Яська замялся и достал дощечку, протянул её домашнему рабу одриссов.
- Вакх сватает Орусю вашу, - вмешался Фифа. – Что бы в молодухах долго не засиживалась. Бог ей мужика нашёл.
Дедок засмеялся, запуская мальчишек в длинный коридор, заканчивавшийся большим металлическим зеркалом.
- Оруська, к тебе сваты пришли, - домашний раб одриссов позвал хозяйку.
Из дверей выкатилась молодая женщина, сестра Котика, посасывая какую-то сладость на палочке. Ребята её хорошо знали. Но Ясон никогда не рассматривал Орусю как пару для Алеся.
Плотная, фигуристая, с решительными и плавными движениями, она совершенно не была похожа на Баську. В ней бы поместилось две Баськи, ну две он, конечно, хватил, полторы.
Перекинув за спину толстую чёрную косу, молодая женщина взяла из рук посланцев табличку, быстро пробежала её глазами. Кивнула каким-то своим мыслям, нахмуривая высокий округлый лоб. У неё из рта забавно торчала палочка от сладости, перемещаясь то в одну, то в другую сторону, в зависимости от конфеты, гоняемой языком. Яська попытался представить себе, как эта пышущая здоровьем молодка будет охотится рядом с александросом – не получилось. Скорее виделось, как она закармливает юного воина пирожками, подаёт ему свекольную похлёбку и умилённо вздыхая, складывает руки на пышной груди. Белокожая, прям кровь с молоком, с чёрными куньими (?) бровями, она была очень женственна, в отличие от Алесьевой мечты, скорее напоминавшей не женщину, а боевой лук. Лобастенькая, как эллинская Афина, с маленьким аккуратным носиком и пухлыми губками, Орыся должна была нравиться многим мужчинам. После того, как она родит Алесю наследника с приданным, полученным за это, она выйдет замуж за любого, от претендентов отбоя не будет.
Молодая женщина ознакомилась с надписью, убрала её на полку, оттуда достала сладости и выдала их ребятам. Она, видимо, посчитала их за детей, ровесников своего братишки. Парни, пожав плечами, поспешили на выход.
Сквозь закрывающуюся дверь до них донёсся довольный голос Орыси:
- Всё, замуж выхожу.
- Похоже, ей без разницы за кого выходить. – хихикнул Фифа, хлопнув Яську по плечу. – Главное, сам статус- с мужиком быть. Курица. Такие рожают быстро.
- А ты считаешь, что с Алесем в Тибах может что-нибудь случится? – Яська, конечно, понимал, что судьба заложника неоднозначна, но верить, что сын Пармения там погибнет – не хотелось. Мало того, что он стал его другом, а друзьями не разбрасываются, представить что Филипп может пожертвовать талантливым молодым полководцем, только что ставшим александросом, вторым правителем Македонии… - такое на голову не налезало. Точнее в неё не умещалось.
- Всё может случится, - горько выдавил Фифа. – Что будет, только всеведущий Варун знает. Сейчас для эллинов мы во всём виноваты. Кто-то храм ограбил – македоны. Землетрясение какое, или наводнение – опять македоны, их иеры наслали. Умело Ох ими играет, их страхами и глупостью.
Разроздненые полисы, конкурирующие в своём богатстве – вот она, сила Оха. Каждый видит врага в соседе, не замечая ахеменидов. Да и как им противостоять, если сил собственного полиса хватает только морду соседу набить. Каждый из себя великого мнит, сейчас вон, благодаря ахеменидам, родословные от богов составляют. Спорят, чьи боги радостнее. А за это время купцы жиреют, власть под себя забирают и ахеменидам задницу лижут, лишь бы побольше в свой кошель сунуть, да чтобы налог не платить. Потому мы и жертвуем правителем. На меньшую жертву боги не позарятся.
Странные тут эллины. Вот они в Моских горах, рядом находящие ванны, карийцы, люди – все такие же эллины под властью ахеменидов. Они платят дань и прекрасно понимают власть Оха. Но тоже восстания поодиночке подымают. Да вон и финикийцы так же. И чем кончается? Ох один городишко сметает, топя в крови и огне. Сейчас - то уж все понимают, поодиночке не вылезти. Тут же вроде свободные, дань не платят. Но при этом ахеменидам в рот смотрят.
Ох даже сам их лидерам приплачивает, чтобы остальные тихо сидели. В своих проблемах ковырялись, не мешая возвышению дахов. За внешним спокойствием и благополучием эллины готовы терпеть указки ахеменидов. Македонам же, с точки зрения Ясона, повезло, так же как и москам, платя дань, они знают кто их враг. Хотя купленных деньгами можно встретить везде, даже среди македонов. Неспроста мидиец после себя целый список агентуры оставил.
За разговорами они вернулись к серому зданию. Там уже ждал недовольный Кузька.
- В Иллирию едем, - проворчал рыжий, - Приказ! Как Олежка в Тибы поедет, нас в глухомань загонят, чтобы ничего не натворили. Отец вон, с войсками в Эвбею идёт, разбираться, что к чему. С ним немой едет. Несправедливо!!!
Празднество продолжалось. К вышедшим их серого здания взрослым присоединились гости. Алесь ходил отстранённый, какой-то ушедший в себя. Илька же был злой, с отцом не разговаривал, даже не смотрел в его сторону. Хорошо переругались.
Гегелох и Андромен о чём-то переговаривались с иерой Варуна, откуда-то прибывшим на торжество, на Кузьку косились. Родственник этот иера или просто друг, Ясон не понял, видел его впервые.
Когда-то, когда он только прибыл в Эги, юный моск боялся Верховного, при виде Гегелоха его охватывала оторопь и священный страх. Когда Яська начал у него учиться, то страх перешёл в панику. Всё прошло в одно мгновение, стоило мальчишке застать Верховного иеру, Великого Гегелоха, воровато таскающего тыквенные лепёшки с кухни Данаи, матери Фифы. Вот тогда учитель стал просто Гешей - простым, обычным человеком, с которым можно и поспорить, чьё мнение можно обсудить и посчитать ошибочным. Вот так из небожителей резко учитель спустился для него на землю, став где-то таким же, как дядька Данил. Сразу стало легче перенимать знания. Если Геша может, то и он, Ясон сможет, вот он и учился боям в эфире и навыкам разведки. А сейчас три стоящих у стены серого здания иеры что-то возбуждённо обсуждали, украдкой поглядывая на старших эфебов. Чем-то Яське это не понравилось, и не ему одному.
Раздражённый от предстоящей отправки в Иллирию, Кузька тоже искал крайнего в неприятностях. И нашёл, в новом иерее. Действительно, кто-то должен быть виноват, на ком злость можно сорвать.
Лицо Кузьки было отстранённым ушедшим куда-то в эфир. Губы поджаты. Да и иера стал потихоньку прислоняться к стене, расслабляясь и тоже переходя в эфир. Внезапно Кузька резко согнулся.
- Козёл старый, - выдохнул рыжий, - пробил.
- Больно? – сочувственно поинтересовался Фифа.
- Не отступлю, - упрямо прошипел иллириец. – Урою…
Кузька выпримился, лицо бледное, злое, даже конопушки, которыми природа одарила детей Пармения, выцвели. Только глаза остались выделяться. Чёрные. Как два провала из-за расширенных, невидящих зрачков. Друг сжал зубы и кулаки. Никто из них не привык отступать – подумал Яська. Если играя или шутя они встречались с препятствием, налетали на стену или силу, неожиданно вставшую на пути, то ребячество сразу изчезало. И дальше уже шли по-серьёзному, игра превращалась в бой.
- Помочь? – тихо предложил моск.
- Сам, - Кузька презрительно и зло усмехнулся. – Я подругому пойду.
И он ударил. Жрец вжался в стену и немного осел. Открыв глаза он с интересом посмотрел на рыжего пацана. Тот самодовольно хмыкнул. В этот момент Кузька был почти копией Алеся, такой же высокомерно- заносчивый.
- Не ожидал, так получи.., - презрительно бросил он, тихо себе под нос. Кроме своих, никто этого не слышал. Но иера, побледневший и изучавший их компанию, одобрительно сделал знак рукой. И тут же начал с удвоенным энтузиазмом что-то говорить Гегелоху, показывая, что инцидент исчерпан. При этом переговоры шли именно о происшедшем. Иера Варуна время от времени косился в их сторону. Да и Верховный посматривал. Гегелох что-то отвечал, доказывал, а потом с интересом стал рассматривать сына Пармения.
- Как ты его? – тут уже ребята окружили рыжего, засыпая вопросами. – Чем?
- Братьев Гелы попросил помочь, - всё ещё зло отмахнулся Кузька.
А вот это уже новость. Рыжий не говорил, что его девушка познакомила со своими братьями. Хотя это понятно. Братья наверняка заинтересовались, с кем это сестрица общается, кто это к ней тенью шляется. Сам бы Яська тоже поинтересовался, случись такое. Но Кузька… Никому не сказал, всё втихаря… Хорош друг. Ну, вообще-то молодец, выдержать эфирный силовой бой против иеры, не каждый взрослый на такое решится. А тут врезал так, что его зауважали. Совсем неплохо… Яську именно на такие бои Гегелох тренирует. Теперь на занятия Кузька официально ходить будет, а не так, втихаря с Ясоном заниматься. Не все бои армия решает. Пока внизу, на земле, сражаются воины, над ними, в эфире, принимают бой иеры. Победа в таком бою дух армии укрепляет. Вот она, мечта Ясона - стать таким поединщиком. Геша обещал, что дальше сам пошлёт его учиться.
Несмотря на злость на решение родителей, эфебы продолжали нести службу. И никуда от неё не денешься. Это караул на торжестве Филиппа и на заключении брака Алеся.
Даже когда весь правящий дом перебрался в новую столицу, готовясь к отъезду александроса, эфебы до последнего оставались при нём, неся воинскую службу. Да что там службу, каждый ловил последние мгновения пребывания рядом с другом.
Басилевс намечал года через два-три выступить против дахов. И вот на тебе, Алесь едет в заложники. Теперь на любое неповиновение ахеменидам, юный александрос распрощается со своей головой. Вот она система ахеменидства в действии.
И когда, наконец, этот день расставания настал, было как-то странно, что он ничем не отличался от всех предыдущих - такой же будничный осенний день. Так же взошло солнце, приход которого ознаменовало землетрясение. Всё как всегда.
Утреннее осеннее солнце, всё ещё теплое и ласковое, дарило свет просыпающейся столице. Даже тёмные деревянные казармы смотрелись весело и жизнеутверждающе. Сегодня Ясону надлежало быть при александросе последний раз.
Алесь сидел за длинным общим столом один, медленно выбирая из стоящей перед ним миски с рыбой кости. Молодой здоровый организм, несмотря ни на что, требовал пищи. Рядом с ним, клянчила свой кусочек счастливая пёсья морда. Юный полководец прямо изо рта отдавал куски четвероногому просителю. Псина была несказанно довольна. Озорно повиливая хвостом, пёс улыбался во всю пасть, выставляя свои жемчужные острые зубы для всеобщего любования. Белый, с чёрным пятном на левом глазу, чёрными ушами и коричневой мочкой носа, из забавного щенка он вырос в славную гончую с широкой грудью.
Его хозяин, Калак, стоял в углу, у двери - сумрачный, сам похожий на тень вернувшуюся от Аида, с грустью смотрящую на завтракающего друга.
В какой-то миг, Ясон ему даже посочувствовал. Ведь если с Алесем в Тибах что случится, Линкест, автоматически, станет александросом всей Македонии, как искандер нынешнего. А сейчас ему вместо друга придётся заниматься новой кавалерией. Всё это как-то не вовремя, не по людски.
Псина просительно заныла, как это кусочек пошёл не в тот рот. Лежащая рядом с Ясоном Данка фыркнула. На молодого глупыша она особо внимания не обращала, игнорируя его после того, как ещё несмышлёным щенком, он был признан барсихой своей добычей, а злые люди отобрали. Больше Данка на него не охотилась – обиделась.
- Строем пройдём и поедем, - сообщил о своём решении Калаку александрос. Тот согласно кивнул.
- Пора.
Алесь поднялся, вытер руки о тряпку лежащую на колене. Псина довольно виляя хвостом поскакала за ним. Данка, морщась, посмотрела за здорового, но совершенного щенячьего кобеля, пыщущего неуёмной энергией, и вальяжно поднявшись потёрлась о бедро моска.
Александрос, проходя, щёлкнул Яську по носу, обнял Калака. Вроде бы внешне спокойный, но Ясон чувствовал, как юного повелителя гложет сомнения и боль предстоящей утраты дома, друзей, всего родного и близкого.
Они не спеша вышли из казармы под солнце - медленно, не торопясь. Создавалось ощущение, что Алесь пытается оттянуть свой отъезд. Ведь не только ему, никому не хотелось вот так отдать александроса в Тибы, как барана на заклание. Жертва… Ох, эти жертвы на благо государства, как болезненны они и как неоправданны… Вокруг осенний погожий денёк, а внутри слякотно, гнусно и мерзко.
Вокруг приземистые деревянные постройки казарм. Пирамидальные кипарисы и тополя почти не отбрасывали тени, оставляя просматриваемыми все проходы. Выкошенная трава, чистота и порядок вокруг были заслугой эфебов. Именно они содержали военные строения в идеале.
Со стороны овражка, через деревянный горбатый мосток, к ним прибежали мальчишки младшей эфебии, во главе с Суриком. В лёгких панцирях, худенькие, подвижные, они смотрелись воспоминанием прошлой жизни. Яська подумал, что года два назад, они, видимо, выглядели так же восторженно, по детски. Два года и протекло…
Сурик подбежал к Алесю, протянул ему круглый ровный чёрный камень, размером с ладонь. Такой камень считался у мальчишек символом удачи. Они и сами их когда-то искали, и носили с собой на решающие события.
- Держи, на удачу, - звонким, чистым голосом, за всех объявил мальчишка.
- Где взяли? – Алесь потрепал Сурика по светлым пушистым волосам, в Тибы он уезжал не держа ни на кого обиды, даже на сына Филиппа.
- Вон там нашил, - парнишки показали куда-то за казармы.
Как раз с той стороны к ним спешили ребята, старшая эфебия. Статные, сильные молодые воины. И опять же, через горбатый мосток.
Местный долбанутый(?) архитектор, один из планировщиков Пеллы, просто помешался на Та-кемет. Везде понастроил мостики, через овраги, словно он не в горной Македонии, а под палящим солнцем Нила. Хорошо ещё над ними балдахины не развесил – не дали. Всё переживал, как на них стоять, когда снег пойдёт, разговаривать неудобно, снег мешать будет любоваться красотами ландшафта. Яська только покачал головой.
Александрос сунул камень за пазуху, и поспешил на встречу к друзьям. Калак чуть приотстал, что-то говоря мальчишкам.
Илька, невыспавшийся, насупленный какой-то, весь смешной и очень домашний. Рядом Фифа, хмурый и ужасно деловой. И следом Кузька, сосредоточенно- настороженный. Все переживают.
Алесь рванулся к ним, словно за глотком свежего воздуха пловец, выныривающий из водных глубин. Обнял Ильку, целуя его в щёки, губы. Сгрёб Фифу, уткнулся лицом в его волосы, длинные, темнеющие… Наверно яблоками пахнет – подумал Яська, видя как друг торопливо, воровато отбрасывает недоеденный огрызок. Александрос в охапку обнял друзей, болезненно, с надрывом.
- Пошли, - как то сам от себя не ожидая, повинуясь общему порыву, решил Ясон.
Алесь прощался навсегда, и всем так хотелось подольше оттянуть расставание. Так, обнявшись, они пошли за казармы в поле, где ещё не отцвели последние осенние цветы.
Яська сорвал с дерева большой лист и рукой собрал в него утреннюю росу, всё ещё держащуюся на траве.
- Давайте поклянёмся, что всегда будем помнить о нашей дружбе – предложил он.
- Каждому отдельный лист? – Кузька с сомнением покосился на зелёную чашу.
- Не, все по очереди, с одного, - Ясон протянул росу Алесю, как старшему.
Александрос аккуратно взял полный росой лист.
- Клянусь, высокими вершинами и полноводными реками, клянусь Македонией, что где бы я ни был, я всегда буду помнить и думать о вас. Я не пожалею жизни ради вашего счастья. Клянусь.
Алесь выпил росу. Передал лист Ильке. Тот зачерпнул пригоршней влагу. Задумался над чашей, данной самой природой.
- Клянусь вершинами и водами. Клянусь Македонией, что никогда не предам нашей дружбы и пронесу её образ через всю мою жизнь. Мы всегда будем вместе, где бы мы ни были, что бы с нами не случилось.
Командир эфебов выпил слова своей клятвы.
У него лист забрал Фифа.
- Клянусь, незыблемыми вершинами, и текущими реками, я не предам дружбы, вы всегда можете на меня положиться. Я всегда подставлю плечо, чтобы вы могли опереться в своих помыслах и идти вперёд. Мы будем вместе. Клянусь.
- Клянусь, горными вершинами уходящими в небо, реками полными живительной влаги, клянусь Македонией, давшей нам жизнь – лист перешёл к Кузьке, каждый сам зачерпывал себе рукой росы, как раз хватало на один глоток. – Клянусь быть верным, клянусь за любого из вас отдать жизнь, если она потребуется. Не раздумывая. Мы будем вместе, даже смерть не будет преградой нашей дружбе.
И вот лист опять оказался у Ясона. Так много хотелось сказать, как он их всех любит, как они дороги ему, что собственная жизнь ничто по сравнению с жизнью вот их всех, таких близких и родных.
- Клянусь, горными вершинами и могучими реками. Клянусь Москими горами и Македонией, что вся моя жизнь принадлежит вам, я приложу всё свои силы, знания, умения, чтобы вы жили, будь то меч или силы иеры. Я пронесу нашу дружбу через Смерть к Жизни. Мы будем вместе. Клянусь.
Выпив глоток росы, он почувствовал, как она впитывается в него, не дойдя до желудка, становясь с телом единым целым, клятва просто впечаталась в кровь. Нарушить её значило предать себя, разрушить свою целостность. Слова: мы будем вместе – так и звучали во всём его теле, словно успокоительная, жизнеутверждающая музыка. Мы будем вместе… Он бережно убрал лист в пояс.
- Я сохраню его.
Илька достал чеканную подвеску с оскаленной мордой собаки, заключённой в круг виноградной лозы. Несколько дней и ночей он работал над этим творением, добиваясь от собачьей морды реализма. Теперь казалось, что собака осматривается в поиске врагов, и не найдя их, послушно замерла в бронзовом изваянии.
- Олежик, надеюсь она тебя охранит – командир эфебии протянул подвеску александрасу, тот тут же одел её на шею. Яська помнил, как они искали заклинание защиты, чтобы вбить его в чеканку, как он перевернул все свои записи, а потом вдвоём вчера, они наконец смогли вытрясти его из Геши. Илька всю эту ночь вплетал заклинание в виноградную лозу, наделяя амулет силой.
Но даже отсрочка от неприятных событий всего лишь отсрочка! Сколько друзья не откладывали расставание, отъезд сына Пармения в Тибы был неизбежен. И вот уже всадники красивой колонной проходят по расчищенной торговой площади. Во главе александрос, его солдатский плащ тяжёлыми складками спадает с плеч на круп коня. Все идут слаженно, ровно.
За городские стены выходит только небольшой отряд всадников, сопровождающий правителя в почётном статусе заложника. Тилк, не оставляющий своего воспитанника, на ходу поправляет мешки с провизией в дорогу. Там уже к ним присоединяется маленький обоз с педагогом Алеся и его женщиной, отправляющейся в путешествие в возке.
Вся новая кавалерия остаётся в Пелле, перейдя под командование Калака.
Вот и свершилось, отбыл в Тибы Алесь.
На следующий день вся эфебия басилевсом была отослана в Иллирию. Предикка, именно этот статус опекуна и воспитателя молодых командиров теперь по решению пелигона носил Аттал, от греха подальше отослал в Иллирию и женскую эфебию, даже девчонок, что её уже закончили. Сейчас даже Лонка могла поднять своих всадниц и рвануть вслед за александрасом, не давая родича в обиду.
А сколько они всего наслушались от людей, пока из города выезжали… Вот что значит язык без костей.
- Филипп после свадьбы совсем озверел, всех мальчишек изгнал…
- Александрос вон в какую даль поехал, ведь совсем молоденький…
- Наследник - то, говорят, на свадьбе с Атталом переругался, не разговаривает…
- Перепились видать на свадьбе, вот мальчишки и страдают…
- А Сурик - то как. Сейчас Филипп ребёночка родит, сына - то куда денет?
- Филипп с Атталом серчают. Видать, ребята на свадьбе что-то учудили… Не спроста их изгнали. Ох, не спроста…
Яська хотел вмешаться, но Фифа остановил:
- Пусть языком чешут. Всё равно ничего не объяснишь. Отец говорит, что глупые они, наивные, всё по себе меряют, под своё понимание. На нашем месте они бы так поступали, аристократов им всё равно не понять.
Вот вроде рядом живут, всё видят, во всём участвуют, но суждения у них какие-то… Яська не понимал, как так можно. Ведь, если суммировать все эти разговоры, то получается, что Сурик на свадьбе переругался с Атталом при Филиппе, за что всех изгнали. Но ведь это бред! Грязи нет, так люди сами выдумают. Якобы власть должна отличаться от прочих смертных, типа не живут, а Властвуют. Вот и напридумывают, чтобы самим завидно или страшно было, за это и уважают. Не зря их чернью сейчас начинают называть, как демонов, что из земли повыскакивали. Демос он и есть демос. Пообщаешься – хоть мыться иди.
С тяжёлым осадком они покинули Пеллу. В итоге оказались в Эллинском Эпире на вольном выгуле или, как назвал это Илька, выпасе. Официально в Иллирии они должны были по городам собирать доносы в гарнизонах, там и столоваться. Для этого им с собой даже денег дали. Приам, как старший, заведовал финансами.
Поехавшая с Ясоном сотня молодых барсов всю дорогу снабжала всех свежим мясом, показывая эфебам мастер-класс охоты. А то привыкли охоту воспринимать развлечением или небольшим подспорьем к еде. Вот Приам и перевёл их на подножный корм, пусть учатся добывать себе пищу. В города всей толпой не заходили, становились рядом. С небольшим отрядом за доносами отправлялись Илька с Лонкой, и, конечно, Приам. Там закупали хлеб, крупу, молоко, а уж готовили сами. Вот и получился вольный выпас.
Интересно, деньги потом на общую попойку потратим или ещё куда?
Так же в Триглава стали. Аментрид с отрядом поехал за доносами. Ильку часто по отчеству в эфебии величают, почтительно, как командира. Ясона всегда это радовало, как звучит:
- Аминтор, совсем офарился, куда прёшь?! Не видишь - это дерево, оно тебе дорогу не уступит…
Илька с Лонкой в городишко за доносами и поехали, да и отряд с собой особый не брали. Только горожане как-то странно себя повели, из города уходить при их приближении стали. Тогда резко вопрос возник – может, город - то не наш? А когда кто-то подбросил шальную мысль, городишко Троей обозвать, благо стена была, участь его была решена.
Для окончания эфебии необходимо взять Трою. Эфебы-выпускники строили крепость в горах, часть из них защищала, часть атаковала, с этого делался вывод об их боеспособности. Окончание эфебии ребятам предстояло ждать ещё полтора года, но уж очень обидно было, что старшие с ними не считаются. Закончили бы, с Алесем в Тибы поехали, в обиду бы его не дали. А тут - маленькие они, видите ли, лбы здоровые… Не долго думая, с лёгкой подачи, городок переименовался в Трою.
Илька с подслеповатым прищуром разглядывал стену.
- Да как же мы её, родимую, брать будем? – бурчал он.
- А чего её брать? – удивился Фифа. – Подложу пару мешочков, благо всё с собой, она и рухнет.
- Нельзя, - уверенно прервал его командир эфебов. – Наших ещё задавит. Да и не знаем, чей это город. А если всё же наш? Родители спасибо не скажут. Думай.
Фифа несколько раз прошвырнулся вокруг города. Под конец он уже причитал:
- Кто ж так строит? Это же надо так строить?!
- Боги так строят, - отозвалась с городской стены Лонка, защитница города.
- Вот я и говорю - руки бы оторвать…
Молодёжь под стенами новоявленной Трои разделилась, часть стала ахейцами и данайцами, часть троянцами. Приам со всеми деньгами скрылся за городской стеной.
- Это будет золото правителя Приама, - нагло заявил он, облачаясь в пурпурный гиматий, быстро сотворённый из какой-то тряпки. И ведь никто не поспорил, приняли. Оба его брата последовали за ним. Кузька и Эктор, командир младшей эфебии, стали троянцами. Разделение вышло спонтанно. Даже из сотни молодых барсов, последовавших за Яськой, нашлись кто перешёл в город. Моски когда-то были на Троянской стороне, вот и они решили последовать примеру предков. И другие последователи исторической реконструкции минувшего нашлись. Вспоминали, где воевали их предки, на той стороне и они будут. Девчонки, кто был в эфебии в отряде амазонок – прешли на сторону Трои, соответствии с Илиадой. Дриады остались в лагере данайцев. Ну да, амазонки на той стороне воевали, как и иллирийцы, так не звать же теперь всех, кто на чьей стороне был, пусть молодёжи сюда подошлют своей…
Среди ахейцев Ильку тут же назначили Ахиллом. Агамемноном объявила себя Калка: так, как она старше брата, ей против Лонки и воевать. Фифе досталась роль Менелая. Хотя он сам захотел им стать, когда Лялька, приехавшая на свадьбу басилевса с родителями, тоже оказалась среди гуляющей молодёжи. Красивая девочка стала Еленой Троянской, так, что Фифе, как наречённому жениху, ничего не оставалось, как взять на себя почётную обязанность её покинутого мужа. И, естественно, Сурик, тут же объявил себя Патроклом при Ахилле. Сколько ему не объясняли, что Патрокл - чуть ли не вдвое старше Ахиллеса, сына Пеллея, что он до этого сватался к Елене. Сурик готов был закатить истерику, лишь бы настоять на своём. Вот и плюнули, пусть подавиться. Яське же достался Одиссей.
Вот теперь они стоят под стенами Трои, думая как штурмовать.
Городок, расположенный перед ними, был небольшой, обнесённый стеной. Именно благодаря ей это и стало городом именоваться. Эта стена знала лучшие времена. Сейчас же Фифа только ахал.
- Стену рушить не будем, - всяческий раз останавливал его Илька, на разные новые предложения. – Что за привычка всё рушить?!
А какие башенки на городской стене – это просто песня. Предназначенные для лучников при осаде, сейчас они были прикрыты соломой. От снега их, что ли, уже прикрыли? Или на стенах коз выгуливают? Ясон, увидев там пару козлов, не удивился бы. На домах нет желобов для сбора воды. Нет ёмкостей с водой для тушения пожара. На это уже внимание Илька обратил. Вот так, во время настоящей войны, пара стрел с огнём - и город уже пылает.
- Почаще бы такие города у противника встречались, - Яська мечтательно закатил глаза. Вот у них дома ёмкости с водой были вокруг каждого дома, на треть вкопанные в землю. Во Фракии и Македонии они стояли на земле. Дождевая вода в них сливалась по желобам. Пожары - то вещь обычная: загорится один дом - вспыхнет, без должного внимания, весь город.
- И не думай! – Илька нахмурился. – Ещё один поджигатель нашёлся… Мы же не с мирным населением воюем! Филипп собирается освобождать ионийские города. А так ты их всех в факелы превратишь. Нам важнее торговые пути под себя взять. А ты, ишь, людей сжигать собрался…
- Илечка, если тебе сжигатель понадобиться, Яську имей ввиду, - хихикнул Сурик, околачивающийся рядом.
Ясон хотел дать подзатыльник, но мелкий паршивец ускользнул. Вёрткий он, сразу видно - лучник.
Аминтрид послал к нашим в город Певку, чтобы предупредить насчёт огня. И ещё дети Аттала ввели запрет на использование в бою оружия, чтобы случайно друг друга не поубивали. Ведь хлопот не оберёшься. Ещё и стрелы приказали тряпицами намотать, чтобы глаза не повыбили. Девчонки ведь от луков всё равно не откажутся. А добытые где-то Дусей осадные машины, заряжать велели вязанками сена. Что бы сносило, но не калечило. Яська только фыркал, наподобие своей Данки. Здоровые лбы, обученные убивать, резвятся как малые дети. Ну, развлекаться, так развлекаться. И они веселились.
Палатки решили не ставить. Развели костры, у которых и провели ночь за байками и песнями.
Пятёрка Дуси где-то раздобыла белые тряпки, возможно - вместе с осадными машинами, и теперь изображала души из Гадеса, заунывно поющие хором какую-то партию из модной сейчас пьески. Театралы, гхыр… Ночью, в пламени костров эти завывающие, корчащиеся белые души только подливали веселье.
Молодёжи было много, и костров было несколько и у каждого веселились. От костра к костру они перемещались - когда с танцами, когда с песнями, когда просто соревнование по бегу устраивали.
Илиаду пел Сурик. Хорошо пел, даже на какое-то время все притихли. Слушали. Его звенящий, сильный голос разносился в ночи, воспевая подвиги героев. Потом пели многие. Смех и музыка неслись и из-за стены города.
Фифа у барсов раздобыл пахитосы. Модные в Та-кемет, они не особо разрешались, но и не воспрещались. Сидя тихонько у костра, Яська с Фифой курили. Илька попробовал, но, закашлявшись, отказался.
В городе нашли какой-то яркий узорчатый половик, и решили им украсить стену Трои.
Пыли с него посыпалось столько, что внизу войска ахейцев согнулись от чихания. На помойке они его, что ли, нашли? И решили врага уморить недозволенными средствами… Осаждающие войска долго возмущались хитростью и коварством противника, обещая жестоко отомстить.
Жители Триградья с опаской и непониманием разглядывали оба бивака молодёжи. На одних поющих мальчишек смотрели со стен. Другие сновали по городу, подбирая всё, что плохо лежит, и как-то могло им пригодиться. Чудные эти прибывшие юные воины… Те же, кто покинул свой город, расположились на соседнем холме вместе со своим скарбом и тоже наблюдали за происходящим с неподдельным интересом. Где они ещё такую комедию найдут, да ещё бесплатно.
- Мы смогли добыть колесницу! – Котик, довольный собой, побрякивал доспехом, - еле смогли втихомолку вытащить.
Стоящие рядом с ним Марсий с Протеем тоже, довольные, хихикали. Колесница - это хорошо. Как раз днём и понадобиться. Ребята даже пошли её посмотреть. По центру, рядом с пламенем, которое играло во всех начищенных деталях, стояла колесница.
Колесница была старая, архаичная, взятая македонцами как военный трофей из какого-то иллирийского храма и собиравшаяся отправиться в жертву в македонский храм как знак победы. Где и как ребята её стащили – не признавались, но собой очень гордились.
Одновременно вязались из сена снаряды для осадных машин, обматывались стрелы. В небольшом лесочке рядом рубили сырьё и тут же собирали и связывали лестницы для штурма хлипкой стены.
Перед зрителями разворачивались сцены современного взгляда на Троянскую войну. Действие ставилось здесь и сейчас, в единственном варианте.
Двое суток определили на взятие города. Ночь на подготовку. С рассветом, когда солнечные лучи только стали подсвечивать небо, окрашивая его светящейся лазурью, ахейцы собрали совет. Калка-Агамемнон расставила лучников, проверив чтобы все стрелы были безопасны. К ним был добавлен Котик с лучниками из младшей эфебии.
Барсы оставили своих кошек на попечение педагогов. Должна же от них быть какая-то польза! К тому же боевым барсам не объяснишь, что это игра и противника убивать не надо. Это у его Данки было две команды: игра и бой. Правда, возясь, она и забыться могла. Сейчас девочка подросла, поумнела, но всё равно заигрывается ещё, как котёнок. Так что Данку пришлось оставить на Лиаппа.
- Ты моя хорошая, ты моя умница, посиди с ним, - успокаивал Яська свою кошку, недовольно мяфкающую - куда это без неё любимый хозяин собрался? – Ты посиди с Леаппам, присмотри за ним. А то он глупый, не слушается, вот и приглядывай. Остаёшься за старшую.
Педагог только осуждающе вздохнул, но взял протянутый моском поводок.
Войска выстроились вокруг Трои. Воины мечами стучали по щитам, вызывая в себе боевой дух. Звон оружия содрогал стены. Защитники Трои, стоящие на них, выкрикивали обидные ругательства и показывали разные жесты. В отличие от ругательств, тонувших в бряцанье оружия, жесты были хорошо видны и понятны.
Перед войском выехала колесница запряжённая парой скаковых. Видимо, Сурик туда своих запряг как более красивых. Сурик и управлял этими худосочными скакунами. Конечно, по Илиаде Автомедон был возницей Ахилла, а не Патрокл, но Сурику самому хотелось участвовать везде.
Илька, теперь уже Ахилл, стоял на колеснице в начищенных доспехах. Отражённое от них солнце слепило глаза. Русые волосы, спускающиеся до плеч, развевал ветер. Он поднял руку с обнажённым мечом, призывая к вниманию.
- Ахейцы!!! – его сильный мальчишеский голос разрезал тишину, – Перед нами Троя! Докажем, что мы истинные мужи Эллады! Мы - лучи солнца! Мы идём только вперёд! Троя падёт! Мы победим!
Сокрушающий одобрительный звон оружия был ему ответом. Фаланги двинулись на штурм. Навстречу им полетели шары сена. Один из шаров метко врезался в колесницу.
- Кушайте травку, глупые ахейцы – послышался задорный девичий смех.
На стене, натягивая лук, возникла Фессалоника.
- Лонка, ты совсем рехнулась? – Сурик погрозил старшей сестре мечом.
- Если ты Кассандра, иди, предсказывай, – Илька спрыгнул с покосившейся колесницы, поднял голову к родственнице, – Брысь со стен.
- Сам ты Кассандра, тупица ты наш, я – Парис! – и девушка метко выстрелила в пятку Ахиллу.
- Гхыр… Короне, маргитка… - зло сплюнул Илька, несмотря на замотанные тряпками стрелы, удар был болезненным. Девушка явно подложила туда свинцовые грузила.
- Вперёд!! – заорал Ахилл, бросаясь к стенам города, - Лестницы!!
Лестницы приставлялись к стенам. Мальчишки поспешно полезли на них, красные от ярости. Такие лестницы повсеместно были поставлены к стенам, и, прикрывшись щитами, молодёжь взбиралась на них. Защитники крючьями и длинными палками сбрасывали лестницы со стен. Нападающие кубарем скатывались. Атака захлебнулась. Лонка, прыгавшая на стене, прям над самыми воротами, торжествовала. Юноши, недолго думая, принялись раскачивать стену вместе с воротами. И тут эта всеобщая заноза с неё скатилась, прям в руки молочного брата Приама, хорошо он на нашей стороне был. Рыжий медведь её поймал, словно ребёнка, в надёжные объятия. Яська от вида Лонкиного ошарашенного лица просто согнулся от смеха. Но после того, как молодой воин её отправил в обратный полёт за стену, от смеха лежали уже все.
За стенами заиграли трубы. Ворота города раскрылись. Группа вооружённых защитников во главе с Кузей пошла на вылазку с надеждой спереть колесницу. Залп лучников дриад обрушился на них. Вокруг колесницы завязался бой. Лошади испуганно ржали.
Залпы лучников мешали защитникам сделать своё чёрное дело. Лучники Котика били и по своим, и по чужим, доведя лошадей до полной паники. Скаковые шарахались из стороны в сторону.
- Ну же, красавы… Всё хорошо… Не бойтесь! – ласково гладил их и уговаривал Кузя, стараясь успокоить.
- Защищайся! – на него с боку налетел Илька. Кузька только успел выставить щит. Мальчишки сцепились.
Вот тут на штурм Яська повёл своих барсов.
- Кузька!! Отступай! – заверещала Фессалоника, - Жиртрест с носатыми!!!
Защитники поспешно скрылись за воротами города. Ворота захлопнулись перед самым длинным носом Ясона, почти ворвавшегося с кавалерией в город. Чуть-чуть не успели! Интересно, вот ворвались бы, и что те стали делать? Оказывается, брать Трою очень весело.
И опять залп стрел из города, и ответный залп нападающих. Все возвращались к своим изначальным позициям.
Молодёжь, шедшая под командованием Фифы, расступилась, пропуская его вперёд.
- О!! Пифос на ножках!! – Восторженно заорала Лонка на воротах, опять забравшись на свою жёрдочку. – Какая тебе Елена Прекрасная! Она у нас останется!
С таким характером её точно никто замуж не возьмёт. Так и останется старой девой. Кому такая стервозная жена нужна?!
- Требую поединка с Парисом! – Фифа, Андроменид, встав перед воротами, ударил копьём в землю! – Как муж требую! Если этот жалкий трус не выйдет…
Если бы все войны были такими забавными! Яська хохотал в голос. Похоже, Фифа был не в курсе, кто у нас нынче Парис.
- Иду уже, вот нетерпеливый, – Лонка поспешно сбежала к воротам. Вышла.
- Вот он я. И чего делать будешь?
Фифа опешил. К ним подошёл Илька. Яська, стоя рядом и тихо квакал от смеха. Друзья развлекались на славу.
- Назвалась Парисом – сражайся! Если победишь – мы уйдём – надменно бросил ей Илька.
- Во тупица! Этот пифас меня массой задавит!
- Ну, я с ней драться не буду – развёл руками Фифа, - Ну что я с девчонкой драться…
- Тогда я буду биться за тебя, - Илька выхватил копьё из рук друга, вышел вперёд, вскинул древко…
Лонка взвизгнула и скрылась за воротами.
- Тупица, тебя точно головой в детстве уронили!
Илька усмехнулся.
- Еектор! Ахилл вызывает Еектора! – заорал он.
Гектор вышел на стену.
- Завтра и с ним! – он указал на Сурика, – Сначала умрёт Патрокл от моей руки!
Сурик вытянул вперёд руку, показывая, куда бы пошёл этот Еектор. Рыжий иллириец на стене задорно засмеялся и помахал Сурику ручкой.
- Эй, а с Мемноном драться что, слабо? – рядом с братом встал Кузька, - Что, Ахилл, предсказанной смерти испугался?
Согласно предсказанию в Илиаде, после смерти Мемнона, убитого Ахиллом, последовала смерть и самого Ахилла, так у богов потребовала Розаперстая Эос, мать Мемнона.
Смутное ощущение беспокойства позорно коснулось своим крылом. Возможно ли, чтобы события потом сказались на жизни? Как обручем сдавило голову Ильки. Правильно ли он поступает? Нет. Словно огненный водопад, лава вулкана, горячим окатила парня, смывая молниеносно пробежавшие видения. Яська видел, как друг борется сам с собой, прежде чем принять вызов. Как сжимает зубы, желваки, недовольно морщит нос. И вот решился.
- Я не боюсь, – Илька вскинул голову, - Я не знал, что у вас Мемнон есть. Погибнешь сегодня – завтра будет моя очередь.
- Подожди… - Сурик дёрнул друга за руку, - беду не накликай!
- Так что ж, от старости помирать? – Илька, улыбаясь, обернулся к мальчишке. – Всё правильно, – и тихо про себя добавил: если от старости, Гера обо мне не узнает.
Кто о чём, а эти двое только и соизмеряют свои действия с сужеными из других времён. Дёрнуло же тогда Яську пойти у них на поводу и поискать вторую половину. Вот теперь не знаешь, что и ожидать. Тоже мне, критерии нашли. Ведь знают, что всё равно вместе не будут, ан нет, девочки для них важнее реальных людей становятся. Чтобы Яська кому то ещё суженных искал – да не в жизнь.
- Ахилл вызывает Мемнона!!!
- Вызов принят! – Кузя спустился к воротам.
Створки открылись, и он вышел в полном вооружении. Его золотистые глаза светились из-под шлема. Сам облик был воплощением легендарного героя. Сурик присвистнул.
- Эй, разойдись, место для поединка, – мальчишка стал разгонять остальных собравшихся под стенами.
Илька перехватил копьё поудобнее, вскинул щит.
На стене возник в роскошных мантиях правитель Трои, басилевс Приам. Во, выпендривается: ходит вальяжно, прям плывёт, легендарного правителя из себя разыгрывает, старого… правильнее сказать - древнего. Решающего за всех. С маразмом по старости.
- Стоять! – заорал иллириец, - Все поединки проводить без оружия. Кровь не нужна под стенами великой Трои.
Ребята откинули щиты и копья, сняли мечи. Кузя передал Фифе свой шлем. Илька был и до этого с обнажённой головой. Подбежавшие мальчишки быстро оттащили оружие.
Противники уже не спускали друг с друга глаз, ловя каждое движение. Илька повыше. С длинными, ровными, как столбы, ногами и плавными движениями. Парменид более коренастый, рыжеволосый и более резкий. Они медленно обходили друг друга, присматриваясь. Кузька сделал первый рывок, схватив соперника за шею. Тот подставил блок и вывернулся. Иллириец выбросил вперёд руку, целясь в лицо. Чуть увернувшись, Илька ответил ногой в грудь. Противники опять начали кружить. Илька в прыжке саданул противника ногой в подставленное плечо. Кузька пошатнулся, но устоял. Шагнув влево, он нанёс короткий удар в живот. Илька оскалился. Сцепив руки, он обрушил их на загривок противника. Но Кузька, сумев совершить захват, поверг его на землю. Но от подсечки и сам рухнул. Илька навалился на него, пытаясь завернуть руку, за что получил локтём под дых. Выкрутившись, оба опять поднялись. От удара ноги Илька ушёл вбок и, развернувшись, резко оказался вплотную к сопернику.
- Он подставляется!!! – на стене заорал Еектор, пытаясь предупредить брата о манёвре, - Берегись!
Ясон даже замер, этот приём они с Илькой отрабатывали на иллюзорном скелете. Из-за спины друг учился вырубать противника быстро, по точкам, чтобы поединки и драки не затягивались. Бить так насмерть. Барсов - то точкам учили, вот Ясон и объяснял друзьям где что находится, как ударить, чтобы навсегда врага вырубить.
Кузька инстинктивно сделал захват, став в полуприседе, попытался рывком кинуть пойманную жертву оземь. Нога македонца скользнула между его ног, нанося резкий удар сзади по рёбрам. Хороший, старый отработанный удар, словно лось лягнул. Кузька, хватая ртом воздух, осел. Македонцу удалось немного сдвинуть ногу во время удара, чтобы отточенное действие не перебило позвоночник.
Кузька распластался на земле.
Гектор, Приам выбежали из города к брату. Вокруг него уже суетились Фифа, Сурик, Ясон.
- Живой? – тихо, виновато поинтересовался победитель, опускаясь на землю.
- Да, может только трещина… - Ясон прощупывал рёбра. Заживёт быстро. Хорошо ещё Илька смог, в последний момент удар сместить. Так бы хребет сломал и всё.
- Не смог сдержать удар… - командир эфебов горько сглотнул, поднял виноватые глаза на Еектора.
- Да вы что, первый раз дерётесь? – Еектор помог подняться брату, - Сейчас перевяжем, как новенький будет. Ты же старших так вышибаешь, все видели в боях.
Так они развлекались весь день. Закидывали город вязанками сена. Пару раз даже стену рушили, потом сами же восстанавливали. К вечеру поединок Ахилла с Еектором устроили. Дрались командиры эфебий младшей и старшей.
Приам обмотал руки брату. Все разошлись. Ребята встали в стойку. Еектор нанёс удар первый, противник увернулся. Опять нанёс удар. Ловкий македонец опять увернулся. Еектор не любил драться с Илькой: во-первых, он левша, во-вторых, предпочитал скорость, Илька же гибкий и быстрый, несмотря на рост. Эк опять нанёс удар, танцуя вокруг противника. Тот не выходил из глухой обороны. Иллириец попытался поддеть противника снизу, но получил удар в челюсть. Пришлось быстро группироваться, блокируя серию ударов. Командир старшей эфебии прыгнул в сторону. При этом чуть открылся. Еектор молниеносно ударил. Получился скользящий по скуле, слишком уж быстр противник. Неспроста он один из двух командиров эфебов. Хорошо, не с Фифой, сыном Андрамена пришлось на цестах сражаться, там и сила и точность ударов больше.
Еектор сумел обойти противника и, прорвав блок, нанёс сильный удар. Из рассечённой брови македонца начала капать кровь. Понимая, что скоро лишится обзора, Илька пошёл в нападение. Пара ударов прошла по шлему. Один Еектор пропустил в челюсть, но успел нанести контрудар и ушёл в оборону. Выдержав серию ударов, Еектор стал отступать, не давая противнику приблизиться для ближнего боя. Время от времени он сам наносил удары и отклонялся от ответных. Кровь заливала глаз македонца, и он начинал злиться.
Подпустив Ильку поближе, Еектор нанёс серию ударов в корпус и тут же ушёл. Македонец, предчувствуя этот маневр, нанёс длинный удар левой в место, где, по его расчёту, должен был быть иллириец. Удар достиг цели. В голове у парня зазвенело, и смазалась резкость. Последовал короткий ответный удар, но македонец от него ушёл низом. Открывшись, он сделал несколько коротких выпадов, завершив серию красивым длинным ударом левой. Еектор рухнул. Рядом осел Ахилл.
Ахейцы радостно заорали. Со стен Трои наоборот послышался хорошо разыгранный плач. Процессия во главе с правителем Трои, Приамом, вышла из ворот и забрала тело павшего героя, который уже пришёл в себя, но старательно изображал труп. На стене осталась одна Лонка, то есть Парис.
Пару стрел девушка выпустила просто для развлечения, позлить родича. Стрелы с утяжелением больно ударили парня, оставляя обидные синяки.
- Умри!! – заорала она, выпуская последнюю стрелу в пятку Ахилла. Македонец рухнул, показывая девчонке кулак уже с земли.
Стоны и плач прошли уже по ахейскому лагерю. Представление закончилось, и все разошлись по бивакам на ночь, утомившиеся, но жутко довольные и весёлые. Мясо было заготовлено барсами. Его ели, заедая сухими лепёшками, из города хлеб взять не удалось. Запивали настоем из трав. Отдыхали, чтобы по утру, проведя последние поединки, взять Трою. Выбывшие по случаю положенной смерти воины, древние герои, опять войдут в строй, уже как обычные ахейцы.
Местные жители, проводившие уже вторую ночь без сна, и в волнении, перебрались на ближайший холм, прижимая к себе не хитрые пожитки. Шло взятие Трои!!!
Илька дремал на плече Калки, накомандовавшись за сутки. Ясон медленно, неохотно препирался с Лиаппом, тот за день, не удосужился барсиху покормить. Видете ли - толстая, ей диета не помешает. Фифа о чём-то тихо спорил с Лаомедонтом, братом Яськи.
- Слушай, Снюш, - подала голос Калка, - я вот всё думаю, а что горожане - то драпанули? Не нравиться мне это.
- Захотели и ушли. Может им с холма виднее наш театр, - сонно отмахнулся Илька.
- Не скажи, - включился в разговор Фифа. – Действительно, странно. Надо бы их пощупать.
Друг, общаясь с Когтем, в случае сомнений привык уже его шалупонь на проверку посылать. И подслушают, и в кошелях пороются. Вот на свадьбе тоже гостей щупали, да так, что гости-дахи не знали, как идти. Шалупонь обобрала их так, что даже кушаки и пояса исчезли, чем штаны подвязывали. Да и сами Яська с Фифой ночью на место гуляния ходили, целую шкатулку золотишка собрали из того, что гости потеряли. Там и серьги по одной штуке были и монеты разные, и колечки. Чует Фифа золото – полезный дар.
- Пойду сама схожу, - Калка поднялась. Илька, оставшись без подушки, открыл глаза.
- У Сурика вещи возьми, вы одного роста, - окинув сестру взглядом, предложил он.
Внешне на мордочку Илька с Калкой очень похожи. Говорят, что по детству, на занятиях, где раздеваться не надо было, Илька арифметику за сестру сдавал. Так что парнишка из неё получился по красоте не уступавший брату. Ждали её возвращения настороженно, нервно. Даже командир эфебии проснулся, всё же сестра родная. Он молча сидел в ожидании сестры, ковыряя в костре палкой.
Когда, наконец, Калка вернулась (Ясон всё это время ощущал себя сидящем на иголках), все с облегчением вздохнули. Она прибыла несколько задумчивой, нахмуренной. Яська вспомнил Ильку, ведь друг точно такой же был, когда они только познакомились.
- Там у них какие-то товары припрятаны, похоже, контрабанда, - тут же выложила девушка. – И они послали гонца за подмогой. Где товары – не знаю. Слушай, Снюша, может петуха пустим? Они сами покажут.
- Опа! – Фифа довольный даже стал потирать ручонки. – А я что говорил! По амбарам огнём дадим, сами прибегут.
- Варун с вами, - нехотя соглашаясь, плюнул Илька. – Фиф, только по амбарам. И Лонке передай, пусть людей выведет. Готовьте воду и песок, на всякий пожарный.
Оставшуюся часть ночи Фифа, Лаомедонт и присоединившийся к ним Илька что-то мастерили. Остальные исполняли распоряжение. К утру из города вышли наши, недовольные, что решающее взятие Трои отменяется. Лонка постаралась вывести и горожан.
С рассветом медный аппарат был готов, совместное творение наших изобретателей. Яська прекрасно знал, что Фифа всегда с собой всякий хлам таскает. Но такой он не один оказался. Из подручного материала, найденного у эфебов, создали машину, мечущую огонь. Они её давно придумали, только вот опробовать случая не было.
После первого же залпа амбары запылали. К ним рванули горе -контрабандисты спасать своё имущество, находившееся по соседству. А следом за ними старшие эфебы. Товар нашли. Те сами привели к тюкам. Там, среди прочего, оказались те же травки, что были у мидийца. А ещё нашли целый ларец с монетами с изображением младенца Геракла, душащего змей. Вот теперь стало понятно, что это горожане их так неласково встретили.
Как Илька и предполагал, город вспыхнул, не смотря на все попытки молодёжи потушить пожар. Тут немаловажным оказались и вязанки сена, которыми они кидались, и запущенность самого города, сухие стены и ворота, да и всё то же сено, торчавшее из всех щелей. От всего этого у Лонки началась истерика. Предчувствуя гнев отца, Фифа, не долго думая, напоил её своим гетским пойлом. Девчонка сразу окосела и, не найдя ничего умнее, начала Ильке жаловаться на свою жизнь.
Яська тоже пытался её утешить, да и Данка ластилась, тоже жалела. Илька же внимательно выслушивал пьяную Лонку, гладил по голове, как маленькую, сочувственно вытирал нос. А она сквозь слёзы жаловалась на отца. Что Филипп её как дочь не воспринимает. Что привык относится, как к Павке, который братом был, вот и её сестрой считает. Тепла отцовского нет. Требует с неё, как с равной, а она ма-а-ленькая. Не всё же ей пугалом местным быть. Её тоже любви и понимания хочется.
К полудню прибыл отряд, за которым послали горожане, как за помощью. Они оказались македонами. Командир прибывшего отряда, видя сгоревший город, воющих вокруг жителей, хмуро бродящих юных аристократов, потерял дар речи. Такие вопросы решать было не в его компетенции.
- Юноша, что вы здесь делаете? – запинаясь, спросил офицер у вышедшего к нему командира всего этого гуляющего молодняка.
- Экскурсируем, - Илька вскинул голову. Воин только вздохнул, наверняка не понял. Ясон хмыкнул - словечко явно у своей девочки подцепил. Так в сопровождении отряда их доставили в Эги. Они уже пригнали городских контрабандистов. Пусть взрослые разбираются. Те и разбирались. Со всеми.
Девчонкам меньше досталось. Свою любимую дочку, Калку, Аттал только пожурил, лишив крынки ягод в меду в пользу города. Интересно, горожане что - в очередь выстроятся, чтобы сладости полизать? В пользу восстановления города отобрали все сэкономленные деньги. И даже то, что они с Фифой на свадьбе насобирали, сдать пришлось. На остальное уж родители скидывались. Зато город отстроят не чета предыдущему: с нормальными стенами и воротами, и дома будут с желобами. Город то сгоревший наш оказался.
Вот как только Филипп попытался руку на Лонку, между ними встал Илька, заслонил двоюродную сестру.
- Ты мне не отец, я и ответить могу, а девчонку в обиду не дам – пригрозил наш бугайчик. Басилевс столкнувшись с его гневным, тяжёлым взглядом, даже глаза опустил, только фыркнул что-то в бороду. Это Филипп то! Ясон с Лонкой только челюсти ловили. Очень неожиданно это оказалось.
Ну а их, ребят, за сожженный город пороли родители. Отец Ясона далеко, в Мосских горах, поэтому воспитательным процессом занимался командир отряда барсов, как наставник, отцом приставленный.
Пороли за сожженный свой город. За то, что они сами там сгореть могли. За то, что головой не думают. За то, что с Алесем в Тибы собирались, доведя родителей до заикания. Мало им одного в заложники отдать, так эти добровольно собрались весь цвет Македонии в Тибы сдать. Пороли каждого дома, по родственному, с объяснением, доходчиво. Чтобы в другой раз неповадно было.
В итоге старшие решили, что детишки выросли, и пора бы дома вздохнуть спокойно, без постоянных неожиданностей. Особенно когда после порки ребята заикнулись, что в македонском гарнизоне предатель есть. Родители восславили богов, что те сами не решили искать гада, иначе без крови не обошлось бы. Вот и решили, что пора бы сынкам за ум браться и учиться ехать. Раскидать их по храмам, чтобы разбить весь этот радостный коллектив. Да ещё и денег с собой не дать. Пусть сами головой думать учатся. За обучение в храмы родители заплатят, а дальше сами, как знают, а деньги, положенные с собой на восстановление города пустят. Сами сожгли, пусть за их счёт и восстанавливают.
Встретились друзья после порки в реке, отмачивая спины и задницы после родительского увещевания. Нежно поддерживая друг друга, друзья сползали в воду. Холодок обжёг спины, сообщая, что всё же такая часть тела присутствует.
- Отец сказал, что детство закончено, и меня учиться отправят, – Кузя помог Фифе, рассказывая последнюю новость. Отправляли всех. Кого куда. Гегелох тут же нашёл храм, где Ясону учиться предстояло. Ильку в Эфес, кузнечное дело совершенствовать. Фифа поедет в Самофракию. А вот Кузька будет отдан на обучение иерее Варуна, с которым на свадьбе сцепился. Вот так вот весело они погуляли, радостно Трою взяли. Не только Алесь покинул родную Македонию. Все теперь разъезжаются. Хорошо, хоть заранее попрощаться успели… Скучно дома без них будет.
Рыжий малыш, младший из детей Пармения, сидел на берегу, рассматривая братьев и других пострадавших.
- Когда вырасту, я тоже Трою возьму, – наконец решил он.
---------------------
В прямоугольных треугольниках квадрат на стороне,
стягивающей прямой угол, равен вместе взятым
квадратам на сторонах, заключающих прямой угол -
современное звучание:
«В прямоугольном треугольнике площадь квадрата, построенного на гипотенузе, равна сумме площадей квадратов, построенных на катетах.»
–Евклид «Начала» 1, 47
Коровий брод - Византий
мар - мидиец