Две истории — бок о бок между собою — не один десяток лет живут в моей памяти. Живут и параллельным курсом моему движению по дороге с названием Жизнь, сопровождают меня, не отставая и не убегая вперёд. Жизнь, Любовь, Смерть… Мне кажется, эти определения составляют суть двух историй. Но возможно, что в трёх словах и именно этими извечными понятиями можно определить наше существование на Земле.
Одну историю поведал в своём рассказе Джек Лондон. Я впервые прочитал её, когда мне было лет около двадцати. Вторую я услышал ещё раньше от отца, которого не стало рядом в мои тринадцать лет. Отец для меня отец и тогда, когда он не был ещё знаком с моей матерью; и тогда, когда ему не было и десяти, и пяти лет… Всегда отец, всегда папа. И не иначе.
Жёсткая жизнь и суровый романтизм присутствуют в творчестве американского писателя Джека Лондона. Один его рассказ — из периода «золотой лихорадки» на Аляске, куда он выдвинулся с другими золотоискателями.
Там он нашёл для себя голод, холод, цингу; но главное — нашёл сюжеты и героев своих многочисленных рассказов. Это оказалось дороже золота, которого они не нашли. После возвращения, он начал серьёзно и плодотворно заниматься литературой. Вскоре пришёл успех, популярность и гонорары.
Героиня этого его рассказа Пассук, которая была из индейского племени, и юной девушкой куплена белым человеком. Он купил её «даже не взглянув», «как человек покупает собаку». Мужчина был мужественен в жизни и справедлив в поступках своих. Но он не испытывал того чувства, что определяется, как любовь мужчины к женщине. А она его полюбила. Не сразу. Через годы, что прожила с ним. Жила, работала, любила. Не думала о взаимности и не ждала её. Тем более, не требовала. Это ли не мудрость женщины? Её величие.
И наступили дни, на которые ей с мужем пришлось тяжелейшее испытание длинного пути в сотни милей, сквозь снежную мглу Клондайка. Дни, когда «наступили холод и мрак, а вместе с ними пришел и голод». Когда Пассук со своею любовью и мужеством (что и у мужчин многих не сыскать) в суровом испытании делает то же, что и супруг: прокладывает «тропу по снежной целине, через ледяные заторы»; молча переносит трудности пути, голод и лишения. «Она стряпала, по утрам помогала запрягать собак, а вечером распрягать их. Это Пассук спасала собак. Она всегда шагала на лыжах впереди, утаптывая им дорогу». И какие женщина принимает решения, определения которым я не берусь тут прописать.
В этом смертельном переходе она отдаёт свою жизнь ради жизни своего мужа, из любви своей к нему. Чтобы он один дошёл, а вместе — они могут только умереть. Этим она спасает многие жизни тех, что снарядили их, и которые отдали им лучших собак и часть скудного продовольствия. «Это была большая любовь! Ведь женщина пожертвовала своим братом ради мужчины, который тяжелым путем вел ее к горькому концу. Любовь ее была так сильна, что она пожертвовала собой». Он испытал это великое чувство Любовь; полюбил свою Пассук: жену, женщину. Но это были последние часы её жизни…
Название рассказа могло быть только одно — «Мужество женщины».
* * *
История отца моего — история любви собаки и человека.
Родители отца переехали в один из областных центров необъятной Сибири, когда ему было лет семь-восемь. Жили в одной из половин небольшого дома. Такие старые частные сектора ещё можно отыскать почти в каждом российском городе. Был собственный огородик, и даже колодец на нём имелся. Из живности только куры, которым не требовалось много места. А на постройки побольше просто не было места. И как положено в таких домах, была собака — овчарка. Добротный крупный пёс с распространённой в те годы кличкой Джек.
Дома этой улицы располагались вдоль оживлённой автомобилями дороги. Окна на ночь закрывались ставнями. У домов большие и высокие глухие ворота с узкими щелочками между досок. А между воротами и домом калитка из тех же досок, которые также сколочены были впритык. Такую калитку горожанину вернее именовать дверью.
Как и все мальчишки, отец любил поиграть со щенком; любя, потрепать его за холку. Иногда он выводил Джека на коротком поводке погулять вдоль домов улицы между хилых кустов и редких деревьев. Джек своей любовью выделял отца среди домочадцев. Собака, по-моему, не может одинаково любить нескольких — кого-то всегда выделит. Любовь собаки к человеку, к хозяину, к дому — известна.
Но вот пришло время расставания собаки и человека. Так долго Джек ещё не ждал любимого хозяина. Это были годы службы отца в рядах Советской армии.
Отец отслужил на Урале положенный срок. Все эти годы пёс по-своему объяснял себе его длительное отсутствие, бродя по замкнутому пространству маленького дворика или, когда лежал в уютной будке. В своих снах он бегал за ним щенком, пытаясь зубами ухватиться за штаны, за щиколотку одной, другой ноги. Всегда влажные ноздри шевелились, если во сне приходил незабываемый запах любимых рук…
Родители, братья и сёстры в СССР никогда не знали дня и месяца, когда демобилизуется их родной человек. И вот он настал, этот долгожданный для всех день.
Отец быстрым шагом торопился с трамвайной остановки к родному дому. Солдатские шинель, сапоги, шапка-ушанка. Вещь-мешок за спиной, который терялся на высокой и атлетичной фигуре отца. В нём скромные подарки родителям и сладости братьям, сестре и верному Джеку. Годы службы, а особенно форма солдатская, изменяют внешность. Поэтому отец первым здоровался с встретившимися на пути соседями и слышал в ответ, вдогонку: «Семён! Ты? Вернулся!?..» Он торопился.
Джек услышал задолго чьи-то быстрые шаги. И вот они вдоль ворот, у калитки… Приподнимаясь на лапы, пёс готов был лаем предупредить хозяев и того, кто слишком близко с домом проходил мимо. Калитка в это самое мгновение отворилась, и в ней овчарка увидела серую фигуру человека. Собака рванулась молнией к входившему. Маленький дворик в этот миг оказался меньше песочницы.
Отец протянул навстречу руку, в запястье которой вонзились клыки Джека. Пёс зло и рыча, стал её дёргать на себя и в стороны! В ноздри собаки от шинели ударили незнакомые запахи солдатской жизни, железнодорожного вагона… И вдруг следом почуял запах, что сильнее и глубже стал проникать в него. Его становилось всё больше и больше. Он стал проникать всё глубже и глубже в большое и сильное тело овчарки. Такой любимый запах — тех самых рук…
Джек замер. Теперь он был весь заполнен только этим единственным запахом. Хватка ослабла сама по себе, и также, разжались его окровавленные челюсти. Кровь заливала руку отца, текла на землю, на грязный снег…
— Джек, — услышал он родное, — Джек… Что ж ты делаешь, Джек?
Отец левой рукой зажал правое запястье. Из дома на шум выбегали братья.
— Сеня! Сеня вернулся! Мама, папа! Семён вернулся! — кричали на бегу они радостно, ещё не видя рук родного человека.
Отец сквозь братьев быстро вошёл в дом, откуда навстречу ему спешили родители. Родители — мои бабушка и дедушка — вспыхнули радостью, но лишь на секунду-другую. Увидев часто капающую с рук кровь, бабушка побежала в дальнюю комнату; обратно с простынёй, которую начала рвать ещё на ходу. Кто-то подставил ведро, кто-то поливал из ковша холодной водой…
Освободив руку, Джек рухнул на землю. Хвост впервые не принадлежал его телу. Уши хотели вжаться в породистую шею, но не повиновались. Что у него было в его собачьей голове? Сначала взрыв! А потом — в те самые секунды, что отец ещё находился перед ним, прежде чем скрыться в доме?.. Джек смотрел на него. Смотрел, казалось, что из-под земли, но смотрел. Он не мог не смотреть; не видеть того, кто был для него всем в его жизни. Пёс не знал ударов от хозяев, тем более побоев. Не за что было. Была только любовь с его первых щенячьих косолапых шажков по двору, который тогда казался огромным. И он отвечал своей любовью и известной собачьей преданностью. Сколько пёс находился в этом оцепенении и немощи?
Джек взлетел на высокие ворота. Он карабкался вверх: клыками вгрызался в поперечные балки; задние лапы бесперебойно скребли по доскам. Как мог, подтягивался на передних. И вот пёс зацепился ими за верхний край ворот, подтянулся. На мгновение задержался наверху и спрыгнул в свежий осенний сугроб, что стал недавно расти от уборки лопатой домашними.
Собака замерла в ожидании. Джек увидел цель и рванулся ей наперерез!
В доме услышали визг тормозов. Родителям было не до этого — они роптали и хлопотали с рукой сына. Мальчишки выбежали на улицу.
На обочине замер большой груженый грузовик, из кабины которого, ругаясь, выходил пожилой шофёр.
А в нескольких метрах позади машины на дороге лежало бездыханное тело верного пса Джека…
Две истории и три вечных понятия. Как же рядом они — Жизнь, Любовь, Смерть...