Алтайские архары
Выдалось морозное зимнее утро. Матвеич любовался восходом солнца за ближними горами. Алтай всегда потрясал своей непревзойденной красотой синих гор, изумрудных долин и бирюзовых рек, а зимой белым снежным искристым покрывалом с голубоватыми оттенками. Малые птички стайками кружили над кормушкой, которую егерь соорудил рядом с домом. В мороз птицы особо тянутся к человеку — тут и корм и тепло. На дальнем пригорке показались маралы. Матвеич добросовестно выполнял свои обязанности и подкармливал всю животину на своем участке. На пригорке он устроил из горбыля навесик, под которым поставил корытце с кормом. Туда-то и приходила разная животинка - они также тянулись к человеку и были благодарны ему за заботу в тяжелые холодные зимние месяцы. За пригорком, вдалеке возвышался большой каменный утес, на который частенько выходили величественные архары.
Снежное поле заблестело радужными искрами от первых лучей солнца. Легкий туман, укрывшийся между хребтами, медленно стекал в долину и растворялся в лучах уже теплого февральского светила.
Матвеич гордился тем, что дикие животные доверяли ему и подходили довольно близко к его кордону, но особо он ценил редкий краснокнижный вид - алтайского архара или алтайского горного барана, который был самым крупным из десяти подвидов в фауне СНГ. На территории России он обитает только на юге Сибири — на Алтае и в Тыве. За пределами России он обитает в Монголии. У него есть еще одно имя — аргали. Цифры, которые характеризуют его, просто удивительны - высота в холке достигает порою ста двадцати сантиметров, а вес — до двухсот килограмм. Этот вид, к сожалению, постоянно сокращается. У него два страшных врага — волк и человек, вернее, хищническая охота со стороны некоторых безумных и жадных представителей рода человеческого. И так как численность архара убывает из года в год, то международные и российские природоохранные организации давно внесли этот вид в Красную книгу.
Матвеич частенько рассматривал их в бинокль — крупные, стройные, пропорционально сложенные красавцы гордо стояли на скальном выступе. Окраска густой, плотной шерсти — светло-серо-рыжеватая с переходом к беловато-желтой в задней части туловища. Но главный акцент — это огромные рога: мощные спирали, достигающие в длину полтора метра, витые и изогнутые на концах. Коренные алтайцы, согласно мифологии, считают архаров священными животными. Алтайцы с давних времен поклоняются этим необыкновенным хозяевам гор. Об этом свидетельствуют многовековые наскальные рисунки с изображением горных баранов, обнаруженные на всей территории горного Алтая. Алтайцы говорят, что без архара эта земля теряет гармонию. Матвеич после внимательного просмотра своей территории нашел на скалах несколько петроглифов с архарами.
И понятно, что такие красавцы являются желанным трофеем всех браконьеров, с которыми вел бесконечную битву егерь. «Бандиты», как их называл Матвеич, проникали даже в заповедник, где он работал. Как правило, они были хорошо вооружены, на джипах, на санях, со справками, разными разрешениями на охоту, но только не с разрешениями на архара — здесь строгий запрет. Но они берут разрешение на волка — и вперед. Сколько неприятных историй довелось пережить Матвеичу. Поймает, бывало, а они - «бандиты», ему в ответ: «Мы тут не причем... это кто-то до нас». Частенько и начальство из охотничьего управления начинает выгораживать своих знакомых или разного вида плутократов. А еще местные жители рассказывали, что в советское время, в семидесятых годах сюда на вертолетах привозили арабских шейхов. Не для экскурсии, конечно, а для варварской, садистской охоты с воздуха, прямо с вертолета...
«Сегодня воскресенье», - мечтательно думал Матвеич, одевая рюкзак и набрасывая на плечо ружье, - «отдохну». Под этими словами он понимал — надо бы пройтись просто так по участку, без забот, насладиться дивным лесом, дуновением чистого ветерка, пропитанного хвойным настоем, изломом синих гор, напоминающим древнего дракона, лежащего на горизонте и просто природой, которую он любил всем сердцем, иначе бы в егеря и не пошел.
Широкие охотничьи лыжи мягко уходили в снег. Матвеич старался всегда идти новыми путями, старался увидеть самые потаенные места, проверить самые укромные уголки. Вот заяц пробежал, а вот - лисичка-сестричка. И тут что-то захотелось ему подняться на высокую скалку. Добрался он туда с трудом, пыхтя со свистом, - круто, однако. Но зато — какой простор, какая картина, какая даль беспредельная — весь участок как на ладони, дух ликует! Все ему тут мило и знакомо — уж, сколько лет здесь охраняет.
Вдруг послышалось какое-то неприятное жужжание. Он повернул голову в сторону звука — там показалась маленькая точечка. «Похоже на вертолет», - подумал Матвеич. - «Пожарники что ли? Так что им зимой делать? Или может шейхи? А может начальство какое? Бывало и такое».
Точка постепенно увеличивалась в размерах и стали проявляться контуры винтокрылой машины. Долина постепенно наполнялась трескучими хлопками от лопастей. Когда вертолет подлетел совсем близко, Матвеич начал присматриваться к фюзеляжу, но никаких знаков или надписей не заметил — только бортовой номер. «Странно это», - подумал егерь. «Хорошо, хоть не ко мне. Может, что проверяют или какую-нибудь «шишку» везут...».
Тем временем вертолет сделал крен влево и пошел на снижение к Черной горе. Неожиданно раздался шквал выстрелов. Вертолет пошел на круг и опять приблизился к горе, но уже на более низкой высоте. Опять грохот выстрелов... и... вертолет внезапно врезается в заснеженный склон горы... В воздухе раздался мощный взрыв... и тишина... Облако темного дыма поднялось над местом падения. У Матвеича от столь быстрых перемен все закружилось в голове и только крутилось: «Бандиты, ну, бандиты... Что творят...». Но тут он вдруг осознал, что эти «бандиты» только что на его глазах разбились и надо что-то предпринимать... Он быстро достал карманную рацию — уровень связи был хороший.
- База, база, - сиплым от волнения голосом начал вызывать Матвеич. - Отвечайте. У нас ЧП!!! База, база,.. разбился вертолет... отвечайте...
- База слушает, - раздался голос диспетчера Федора в ответ. - Говори Матвеич толком, что у тебя там случилось...
- Да говорю толком — вертолет разбился... врезался в гору...
- Какой такой вертолет? У нас в плане нет никаких вертушек...
- Вертолет без опознавательных знаков... браконьеры... они стреляли по аргали с вертолета...
- Бортовой номер видел?
- Видел... записывай Ми — 8 , КМ 113...
- Смотрю список наших номеров по республике и Алтайскому краю... нет у нас таких... не наша эта вертушка... срочно сообщу куда надо... а ты двигай к ним... может есть живые... надо оказать помощь... будь на связи... да... координаты какие?
- Да какие там координаты... Черная горка... южная сторона...
- Понял...
Матвеич спешно спустился с каменного утеса и быстрым уверенным лыжным шагом пошел по долине в сторону Черной горы. Дым продолжал валить с места падения. Все чувства Матвеича перемешались — с одной стороны - это «бандиты», браконьеры, а с другой - люди разбились, попали в беду... Надо, конечно, помогать... Может и правда есть кто живой... Но что творят... что творят... совсем совесть потеряли... бога не бояться... никого не боятся... беспредел... ни ума, ни совести... поди, пьяные... разумный бы человек такого делать бы не стал... банда...
Егерь стал подниматься в гору — надо было подняться метров на двести, там заканчивался лес, и начиналась открытая площадка у самых скал Черной горы, где и врезался вертолет. Время текло медленно, Матвеич изо всех сил пыхтел, взбираясь все выше и выше. Наконец, лес закончился и показалась поляна. Там вдали клубился дым. Матвеич налегал на палки и лыжи — теперь можно было идти по косой прямо к вертолету.
На подходе Матвеичу открылась жуткая картина — у скал, в окровавленном снегу лежали безжизненные тела архаров... Кровь темными струями запеклась на светло-серой шерсти... Глаза остекленели и мертво смотрели в небо... «Человек... что же ты творишь??! Или не человек ты вовсе, а зверь дикий... безжалостный, ненасытный, бессердечный убогий нелюдь...».
Матвеич застыл при виде этой ужасающей бойни. Он всю свою жизнь только тем и занимался, что спасал жизни, помогал меньшим братьям, а эти бандиты все на своем пути истребляют, как самые мерзкие хищники... С помощью техники, с помощью автоматов... Слезы выступили у него на глазах — те редкие мужские слезы, которые говорят о крайней степени боли, проникшей в душу. Матвеич горько вздохнул, смахнул слезу, сжал зубы и пошел к вертолету.
Рухнувшая машина лежала на боку вся искореженная, разломанная с кусками обшивки и фюзеляжа по сторонам. Кабина пилотов была разрушена практически полностью. Задняя часть салона уцелела. Из полуразрушенного салона доносились громкие стоны.
- Есть... живые? - закричал егерь, быстро продвигаясь по обломкам во внутрь.
И здесь его ждала картина не лучше первой — страшное месиво из окровавленных тел и вещей... У кого пробита голова, у кого выломаны руки и ноги... в застывших глазах — ужас … «Не дай бог, не дай бог такое увидеть... страшный суд...», - подумал Матвеич. Стоны исходили из задней части салона. Матвеич осторожно пробрался к хвосту вертолета — там в изломанных позах лежало четыре человека, которые не переставая тихо стонали, а порою и кричали... Один из них уже пришел в себя и пытался встать, но не мог из-за других тел и вещей. Матвеич поспешил помочь ему, освободил его руки и ноги. Мужчина был средних лет, с круглым упитанным лицом и жестким взглядом.
- Как звать? - спросил Матвеич.
- Максим, - коротко ответил мужчина.
- Встать можешь?
- Попробую, вроде все цело у меня, только голова — сильное сотрясение... А ты че стоишь, - вдруг начал командовать Максим. - А ну давай, готовь площадку на снегу, подложи обшивку, будем выживших выносить...
Матвеич не стал спорить — не та ситуация, но тон ему не понравился. Быстро он очистил рядом с вертолетом площадку и положил на снег большой кусок внутренней обшивки. Затем вернулся и они стали с Максимом вытаскивать стонущих мужиков. У всех были разные увечья — кто держался за ногу — перелом, кто — за голову, кто - за руку...
- Давай проверь остальных, - опять скомандовал Максим, когда трое раненых лежали на обшивке.
- Ты мне не начальник, а что не есть браконьер, - резко выпалил Матвеич. - Это твоя братия, вот иди и смотри, что вы тут натворили!.. Я лучше этим бедолагам окажу первую помощь.
- Ты знаешь, с кем разговариваешь? - злобно оскалился Максим.
- Знаю... Последний ты человек... Бандит — вот ты кто!
- Да я тебя... - замахнулся Максим.
- Одумайся, лихая душа, - с укоризной помахал головой егерь. - Будет тебе свой гонор показывать, люди погибли, а ты... Скоро наши прибудут, там разберемся, кто ты есть такой...
Максим дернулся и скрылся в обломках вертолета.
Матвеич разыскал аптечку и начал перебинтовывать голову, руки, ноги раненых.
- Нет больше живых, - злобно сплюнул Максим, вылезая из вертолета. - Что эти?
- Жить будут. Вопрос только — как?
- Не твоего ума дело.
- А вот и наша вертушка, - повернул голову в сторону приближающегося стрекотания Матвеич. - Сейчас разберемся чьего ума это дело...
- Как начнешь — так и закончишь, - нагло ухмыляясь, ответил Максим.
Когда борт подлетел, стало ясно, что он принадлежит МВД, о чем свидетельствовали надписи и символика по обеим сторонам фюзеляжа. Борт сделал два круга, подыскивая площадку для приземления, и, наконец, приземлился в ста метрах от катастрофы. Из него высыпала довольно большая группа людей: медики, милиция, военные и штатские. Группа передвигалась по скалам там, где выдувает снег и сугробы не так велики. Матвеич с нетерпением ждал подхода группы.
- Попрошу представиться, - строго сказал человек в штатском, видно он был старшим в этой делегации, и тут взгляд его остановился на Максиме. - Максим Петрович?! - удивленно спросил он. - Как вы здесь, какими судьбами?..
- Все потом, - тоном начальника ответил Максим Петрович. - Надо в первую очередь оказать помощь раненым — этим займется одна группа. Вторая пусть зайдет внутрь — там лежат наши товарищи, может еще кто подаст признаки жизни. А этого, - он указал на Матвеича, - арестовать — он стрелял по архарам и попал в наш вертолет.
От такой наглости у Матвеича отнялся язык, он как-то странно замычал, сел на снег, но потом резко вскочил и закричал что есть силы:
- Да как ты смеешь, такое говорить, оборотень !.. Вы его не слушайте, это они все... они стреляли... Я егерь, Матвеич... Меня все тут знают, я этих барашек берегу... а они...
- Разберемся, - грозно сказал другой человек в штатском. Он обернулся к милиционеру. - Арестовать, проверить документы, доложить. А вас, Максим Петрович, прошу пройти в наш вертолет. Вам нужна помощь? У вас голова разбита...
- Нет, спасибо. Доберусь сам.
У Матвеича отобрали ружье, патроны, забрали документы, надели наручники. В сопровождении милиционера его повели, как преступника к вертолету.
Матвеич даже в страшном сне не мог себе представить такую ситуацию. Как так — оболгать человека, обвинить в преступлении... вывернуть все наизнанку... с такой подлостью он еще не встречался. Всякое он видел на своем веку, но такого не было никогда.
Два месяца шло следствие, и два месяца Матвеич сидел в камере предварительного заключения. Он позвонил своим друзьям, знакомым из охотуправления и милиции — те побеседовали со следователями, дали положительные характеристики, подтвердили показания егеря. Дело дошло до генерала и затем до Москвы. Трагический случай стал достоянием народа и средств массовой информации — они подробно освещали каждый шаг следствия. Широкая общественность была возмущена циничной клеветой на егеря и была на его стороне. И не менее общественность была возмущена варварской охотой с вертолета на архаров, занесенных в Красную книгу. Процесс тронулся с места, когда стали известны результаты экспертизы: пули принадлежали автоматам Калашникова — у Матвеича же было только ружье с дробью и картечью. Ни одного выстрела он в этот день не сделал. Все обвинение начало рассыпаться. Из Москвы поступил указ наказать виновных в охоте с вертолета. Матвеич из обвиняемого превратился в очевидца трагедии, а Максим Петрович — в обвиняемого, несмотря на высокую должность.
Матвеич вернулся на свой кордон — зацвел маральник или, как его окрестили журналисты, - «алтайская сакура». Горы, пригорки и долины укрылись сочными волнами лилово-розового цвета, оживляя и воскрешая природу после долгой зимы. Местное население называет его марал-чечек, то есть цветок марала, а научное его название — рододендрон Ледебура, от греческих слов родон и дендрон — роза и дерево. Это одно из самых красивых растений на Алтае, и Матвеич знал, что его цветение означает окончательный приход весны.