В ту осень пленные немцы уезжали домой. Они пять лет трудились на разборке городских развалин, на строительстве компактных домов, на торфодобыче. В Ленинграде и в Ленинградской области их было около 75 000 человек. Конечно, не все дожили до освобождения. Умер каждый десятый (в немецком плену погиб каждый второй пленный боец РККА). Но те, которые дожили, были неимоверно счастливы.
Сборный пункт размещался на обширном дворе Промки. Там их мыли, одевали в чистые мундиры и на открытых машинах отправляли к эшелону. Они ехали по Кировскому проспекту оживлённые, с песнями, с полосатыми флагами.
Это зрелище неприятно действовало на ленинградцев, особенно на женщин: «Эти гады нашкодили и весёлые уезжают домой, а мой гниёт где-то в Померании».
Поющие и ликующие немцы раздражали и Лёшку. Особенно ему не нравились их странные флаги с черными полосами. Впоследствии он узнал, что черно-красно-желтый -- это цвета государственного флага двух только что созданных немецких государств ГДР и ФРГ.
В эту же осень по приглашению комсомольских бонз прибыла из ГДР в Ленинград для налаживания сотрудничества и дружбы с комсомольцами города делегация Союза немецкой демократической молодежи.
« Ну, уроды эти вожаки! – возмущались комсомольцы. -- Какое сотрудничество, какая дружба!? Ещё развалины источают трупный запах, ещё на стенах не стерлись блокадные надписи!»
Под аркой, в переходе между передним и задним двором «Линотипа» была размещена мраморная доска, которая информировала, что в 1932 году завод посетил Сергей Миронович Киров. Доской гордились. Ещё бы! Киров был полулегендарной личностью. «Пламенный трибун», «Любимец партии», «Великий гражданин», ну и страдалец, конечно.
Интересно, сохранилась ли эта мемория до наших дней. Скорее всего нет. Ведь у пятой колонны другие «герои», типа кровопийцев Маннергейма да Колчака. Им в Питере пытаются устанавливать мемориальные доски. Господи, кто бы мог подумать, что доживем до такой нелепицы.
В смурный осенний денёк собрались под этой мраморной доской представители всех цехов завода, чтобы решить важный вопрос: идти ли на встречу с делегацией демократической немецкой молодежи, которая вечером прибудет на «Линотип» или воздержаться от таких контактов .
Общее мнение высказал кузнец Егоров: «Они же все из гитлерюгенда. То есть, фашистики. Какой с ними может быть разговор? Какая дружба? Совсем сбрендили!»
Конец рабочего дня. Прогудел гудок. Молодежь вместе с остальным рабочим людом потянулась к проходной. И как ни уговаривали, как ни призывали комсомольские активисты молодых работяг пройти в клуб на встречу с немцами, всё было напрасно. И комсомольцы и беспартийная молодежь решительно двигались на выход из завода.
Двигался и Лешка Барсуков. Он не был комсомольцем и вся эта бодяга со встречей его вроде бы и не касалась. Тем не менее суетня комсомольских активистов напрягла и его. С высоты своей образованности (Лешка учился в 8 классе ШРМ) он внушал шедшему рядом с ним Генке Глухову (тоже учился в ШРМ) :
-- Со времён Александра Невского и до наших дней немцы никогда не были нашими союзниками, а только противниками. С чего бы им теперь менять свою масть?
-- Может быть перековались.
-- Как раз! Начистили им морду вот и по притихли. Подожди, оперятся . Поднимут хвост. Ещё покажут нам die Freundschaft.
-- Думаешь?
-- Да, сто процентов!
Ребята помолчали, а затем Генка предложил:
-- Слушай, Лешка, у нас сегодня история. Вот и спросим Николая Ивановича про эту дружбу.
-- Ты думаешь он разъяснит?
-- А, почему бы и нет?
-- Д-а-а-а…
Ученики-работяги не считали учителя по истории серьезным человеком. Они считали его бабником. Действительно, большие блестящие глаза, пухлые губы, напомаженные волосы, запах духов и при изложении исторического материала уделение большого внимания альковным делам известных исторических личностей. В наше-то время Николая Ивановича непременно отнесли бы к геям, а в послевоенном советском обществе «педераст» -- было очень отвлеченое понятие, которое если и имело какой-либо смысл, то где-то далеко на юге. А в России гомиков не было. Они либо сидели (с 1933 года по статье за мужеложство полагалось 5 лет лишения свободы), либо так шифровались, что их было ни видно и ни слышно.
Вот поэтому и считали Николая Ивановича бабником. А раз бабник, то значит – несерьёзный человек. Поэтому и засомневался Лешка в возможности получить от такого человека дельное разъяснение. Засомневался, но все-таки обратился
Переваривая Лёшкин вопрос, Николай Иванович поджал свои пухлые губки, наморщил лоб:
-- Ты не совсем прав Барсуков. На человеческом, бытовом уровне русские с немцами сотрудничали довольно плотно, демонстрируя не только дружбу, но и любовь. Почти все российские великие князья брали в жёны немецких принцесс, немецкие учёные широко привлекались для работы в российских научных и учебных заведениях, много немцев трудилось в промышленности, служило в армии и на флоте. А немцы-колонисты, переселенцы? А АССР Немцев Поволжья?
Что же касается государственных отношений, то тут ничего не поделаешь: у Германии и России интересы на мировой арене всегда были различны.
Сейчас наступил такой благоприятный случай, когда наши интересы совпадают. Поэтому Партия и правительство проводят правильную политику, развивая дружеские отношения с ГДР. И вы зря уклонились от встречи с молодыми немцами.
-- А. ФРГ?
-- ФРГ – это другой случай.
Лёшка не стал полемизировать с учителем, на про себя подумал: «Поживём – увидим. Время покажет. Что-то очень много развелось этих дружб».
А в стране, дополнительно к немецкой дружбе, стала бурно вскипать и советско-китайская дружба: « Сталин и Мао слушают нас!». И даже братство: "Русский с китайцем -- братья навек!"
Прошли десятилетия.
"Как ни верти, -- рассуждал постаревший Барсуков, -- а при Сталине окружали СССР союзные, дружеские государства. Теперь все они -- наши противники. Все в НАТО. Да, что там государства. Бывшие братские народы, окружавшие РСФСР, теперь волками смотрят на Россию и так и наровят учинить ей какую-нибудь пакость. Что Прибалтика, что Украина, что Закавказье. Это ж надо было такого добиться. Ай да ловкачи наши демократы!"
А немцы в Ленинграде оставили по себе добрую память. Они построили ряд "немецких" городков (у Нарвских ворот, в Невском районе, в Новой дереве), состоявших из двухэтажных домов. Это было временное жильё. Однако стоят эти дома до сих пор и, ко всему прочему, не растрескались, лепнина от них не отваливается, да и вообще выглядят они вполне достойно. Потому что строились на совесть.
В общем, с немцами не всё так просто.