"Врачи, – смеялся Норвегов, – запретили мне подходить к ветряным мельницам ближе, чем на километр, но запретный плод сладок: меня ужасно к ним тянет, они совсем рядом с моим домом, на полынных холмах, и когда нибудь я не выдержу. Не поддаваться унынию, – задорно кричал он, размахивая руками, – не так ли, жить на полной велосипедной скорости, загорать и купаться, ловить бабочек и стрекоз, самых разноцветных, особенно тех великолепных траурниц и желтушек, каких так много у меня на даче! "
(Саша Соколов. "Школа для дураков")
Прочла о бабочках. На руль велосипеда
ложится смело загорелая рука -
к днепровским заводям до позднего обеда,
в камыш с кувшинками на лодке рыбака!
Читаю бабочек, как жизни иероглиф
читает вдумчивый серьёзный ученик,
и вижу будущие горные дороги,
в траве нездешней праздничный пикник...
В рисунок крыльев, в эти звуки из оврага
(кричит и плачет кто-то, стонет сквозь туман...)
съезжаю в жизнь, минуя ямы и коряги,
готовый к лёту, сорванец и хулиган!
Я верю в бабочку, как в каждодневный подвиг,
взлетать и жить, прогнозам мрачным вопреки!
И антиквариатом с лотов Сотби
сидят на лавках, отлетавшись, старики...
Как можно позже - приземлиться в лавку!
Ещё мне по плечу свободный лёт.
Велосипед - для тех, кто хром на лапки,
для тех, кто смог, - одномоторный самолёт.
Прочла о бабочках у Саши Соколова.
Рисунок крыльев обнимает, словно спрут!
В который раз за поворотом новым
смертельным трюком дни мои бегут...