(окончание)
Странная шахматная игра
Без сомнения, для поднятия духа осажденных было бы лучше, если бы они отражали атаки англичан или ещё лучше, если бы они испытали все способы, чтобы разрушить работу врагов на подступах к родникам, тоннелям, траншеям или дамбам, посвященных взятию крепостных башен. Но англичане ничего не делали, поэтому французы, сидя за крепостными стенами, умирали от скуки в угнетающем их безделье.
Распределение продовольствия серьезно нарушалось спекуляцией и коррупцией. Выявлялись важные факты расхищения в хлебных амбарах и погребах, куда сваливали в кучу всё продовольствие городка. Публично высекли одного из управляющих, уличенного в растрате. Но Фабер дрожал от мысли, что однажды его собственный сын, этот невыносимый Лусио, тоже будет замечен в каком-нибудь неприятном деле. Как он будет тогда вести переговоры, разрываясь между отцовской любовью и моральной ответственностью перед населением.
Всё больше и больше населения города отказывалось от осады и склонялось к правильной капитуляции англичанам. Они о ней знали из рассказов, которые просачивались на территорию крепости.
Пламенное желание увидеть окончание осады стало оформляться в различные легенды. Народ прозвал крепость терновым венцом Христа, который символизировал жалкую нищету осажденных. Город, окруженный стенами, был похож на корону, которая у своего основания была окаймлена зарослями кустарника и травы. А в соответствии с преданиями терновый венок Христа и должен быть составлен из вредных растений, так сказать сорняков. Обо всем этом Фабер размышлял, стоя в часовне замка у подножия статуи Святого Георгия и разглядывая поросль около его стен. Среди толстых веток сплетенных вместе, над кустами ежевики и крапивы, он распознал строгие цветы бурачника, огуречника, камнеломки, прозванной «сломай камень», потому что это растение позорит крыши и мостовые, пробивая их своим стеблем, затем сюда вплетались шершавые и волосатые листья белены, о которой также говорят как о траве, растущей на свалках и мусорных кучах, и, наконец, стебли черного морозника, рождественские розы, которого, может быть, через несколько недель внесут долю нежности в этот сухой до смешного букет. Теперь эта корона, вместе с осажденными жителями, ждала праздника освобождения, во время которого ею должны будут наградить того или иного участника, который лучше посодействует захвату города.
Своим тяжелым размышлениям Фабер нашел некоторое утешение при возвращении одного из курьеров, которого он ранее спешно отправил в несколько городов, известных своими оружейными мастерами, для глубокого изучения некоторых видов нового изобретенного артиллерийского оружия. Этот человек привез с собой из города Турена мастера-пушечника и они вместе несли спрятанное в чехле из ткани удлиненный предмет, вес которого был равен примерно весу пятилетнего ребенка. Это была одна из первых кулеврин, миниатюрных пушек, еще неизвестных в то время. Это пушка была ручной и очень удобной в работе, кроме того для управления ею достаточно было двух человек. На следующий день это сокровище оружейной мастерской города Пьемонта показали членам командного состава крепости. Мастер-пушечник объяснил, что помимо своей легкости кулеврина обладает революционным преимуществом быть заряженной не через заднюю часть системы, которая выбрасывала огонь и дым в артиллеристов, а через жерло. Проблема приведения в действие огня была решена при помощи маленького отверстия, откуда выходил фитиль, и в которое надо было вводить раскаленное огнем железо. Пушка могла быть прикреплена к деревянному посоху, который прилаживался на впадину плеча стрелка, но система ремешков позволяла также фиксировать оружие в промежутке амбразур крепостной стены.Пули из свинца имели форму цилиндра заостренного в конце и были толщиной с большой палец.
Фабер это новшество встретил с большим энтузиазмом. Особенно он был доволен точностью и быстротой выстрела, которые обещал мастер из Пьемонта. Таким образом, они стали обладателями идеального отражения ужасной опасности, которыми являлись толстые пищали, выстрелы которых заставляли убегать весь осажденный город. Большой деревянный щит, который прикрывал обслуживающих пищали от арбалетов и стрел лука, будет пронзен и изрешетён пулями кулеврин до того, как ядро успеет выстрелить. Фабер погладил элегантное и гладкое оружие, отделанное кованым железом. В конце он заметил эмблему изготовителя. Это была крошечная шахматная доска из 64 клеток, выгравированных на металле. Напоминание об игре на этом высокоточном оружии не случайно ему напомнила о предстоящем удовольствии. В тот же вечер кулеврина была установлена с помощью ремешков на крепостном валу в сторону лагеря англичан, в котором были замечены острые верхушки палаток.
В среду Фабер с помощью Орландо и слуги нес зеркало, упакованное в чехол, в лагерь неприятеля. Их сопровождал еще один мужчина. Это был аббат Поркаро, призванный по этому случаю стать арбитром. В красном сундучке Фабер принес шахматную доску и 32 шахматные фигуры, изготовленные по его указанию столяром - краснодеревщиком Клекурта, так как доверия к англичанам не было.
Четырёх мужчин ввели в первую военную палатку, которая была похожа на прихожую. Тут же вошел стрелок и предупредил Фабера, что командующий его ждет. Ничего не понимая, Фабер пошел за ним и был очень удивлен, внезапно оказавшись, окутанный паром, сквозь который были слышны звуки благополучия. Это была настоящая парильня с печкой из огнеупорных кирпичей и огромным дымящимся чаном. Приблизившись, Фабер заметил, что в нем барахтается Эксимор, голый как «Бог Силен»
-Я возвратился с охоты,- сказал он. Я убил кабана и шесть зайцев. Лучшее средство, чтобы снять усталость - это парная. Присоединяйтесь ко мне!
Фабер так был удивлен, что не заметил как был раздет и разут мальчиком-банщиком, который накинул на него огромный необъятный халат и подтолкнул его к купальне. Вскоре Фабер сидел в чане. Сначала вода показалась ему нестерпимо горячей.
-Вы еле терпите, не так ли?- весело спросил у него огромный компаньон.
Мой учитель сэр Жан Фальстаф принимал ванну при температуре, которую мог выдержать абсолютно он один. Какой вы восхитительный человек! Не жалуетесь на мой горячий прием! Ах, ах, ах! Вы понимаете теперь, почему наш король издал приказ о банях. Расслабьтесь, сейчас нам принесут попить и поесть на плавающих подносах.
Фабер, одуревший от духоты, не слышал того потока слов, который терялся в плеске воды и пощелкивании огня. Внезапно перед ним никого не стало. Эксимор нырнул. Он вынырнул через несколько секунд, тяжело дыша и отплевываясь. Его рыбьи, на выкате, глаза смотрели вглубь парилки. Где виднелась следующая кабина, но не такая жаркая. Сквозь белые клубы пара Фабер рассмотрел какое-то пугало. Присмотревшись лучше, он понял, что это деревянный манекен, одетый в униформу командующего, но из-за натянутого сверху парика он казался огромным. Эксимор его крепко закрепил и маскарад трактира Буасренарда возобновился.
- Я нахожу, что для тебя очень неосторожно купаться без парика,- неожиданно произнес резким голосом парик. Ты можешь утонуть. А ты знаешь, как спасают тонущего человека. Его хватают за волосы.
Эксимор повернулся к Фаберу.
-Вы видите, как он меня терроризирует,- сказал он. Я вам желаю не обращать внимания на суеверия и жить только своим умом. Ах, какое это непростое дело соревноваться с фортуной! И его широкое лицо засветилось от счастья в парах воды как волшебное явление.
Когда Фабер вслед за Эксимором вошел в палатку для гостей, Рочкаро и два его напарника их там уже ждали, приготовив все для сражения. Шахматы были установлены на низком столике. 32 фигуры расставлены по своим местам как в боевом построении. Ребенок, которого нашли на кухне, вытянул перед Эксимором два своих сжатых кулачка. Командующий стушевался перед Фабером.
-Вы мой гость, вам выбирать,- сказал он.
Фабер прикоснулся пальцем к левому кулаку ребенка. Тот повернул руку и раскрыл кулачок. Это была белая пешка!
- Занимайте место перед белыми, синьор Фабер,- сказал Поркаро. А вы, командующий Эксимор, садитесь здесь. Партия начнется, когда вы этого захотите. Белые начинают игру.
Наступила тишина. В огромной палатке причудливо украшенной коврами, дорогой мебелью, как будто в одном из залов замка, толпа офицеров и гражданских служащих стоя окружила двух игроков. «Зеркало-колдунья» и хрустальный голубой бокал были установлены на серванте в ярком освещении. Эксимор ужасно вращал глазами и размахивал локонами своего парика, как будто наводил шутливый ужас.
Фабер побледнел как восковая свеча. Он медленно протянул руку к шахматам и сыграл: е2-е4.
Эксимор ответил классически: d7-d5. Затем ходы последовали один за другим без сюрпризов:
e4-e5 d5-d4
c2-c3 f7-f6
В этот момент диагональ белых и черных пешек любопытно пересекла шахматную доску белая тура а1 на туру черную h8.
Белые Черные
e5-f6 d4-c3
f6-e7 c3-d27
черная дама находилась под ударом, но белые должны выйти из своей неудачи.
Фабер сыграл: Эксимор возразил:
Fc1-d2 Cb8-c6
Cg1-f3 Cg8-f6
Cb1-c3 Cf6-d7
Cc3-e2 Cc6-e5
Cf3-d4
По-видимому, черная дама была блокирована, создавая выбранную линию. Уверенный в своих действиях, Фабер сыграл:
Cd4-e6
Но Эксимор ответил гениально:Ce5-d3. Все остолбенели. Затем голос Поркаро проронил слова: Сеньор Фабер вам шах и мат.
В палатке раздались аплодисменты и крики радости. Эксимор стащил с себя парик и покрыл его неистовыми поцелуями.
Поркаро жестом установил тишину. Наконец он объявил, что партия окончена и объявил победителя. Но матч был не закончен и игра возобновилась. По традиции победитель должен играть белыми. Но Фабер сохранил своё место, Эксимор снова играл чёрными. Немного подумав, Фабер открыл игру, как и в первой партии: е2-е4. Эксимор отреагировал также: d7-d5. Но затем партия пошла по другому руслу:
d2- d3 e7 –e6
Cg1-f3 Cb8- c6
Следующий ход белых 4Fc1- g5 подверг опасности черную даму, но Эксимор отразил удар, нанеся белому королю шах Ff8- b47. Но Фабер смог спасти положение ходом Re1-e2, а Эксимор спас свою даму. Далее игра пошла таким образом:
Cb1-e3 Dd8- d7
a2- a3 Cg8- f6
На угрозу слону Эксимор тоже ответил угрозой h7- h6
Fg5- h4 Fb4-a5
e 4- e5 d5- d4
Cc3- a4 Cf6- h5
Фабер блестяще захватил слабую клетку с5.
Са4-с5
Черная дама подверглась нападению и имела только одну клетку для отступления. Но Эксимор ответил ошеломляющим ходом Ch5- f47. Мертвая тишина повисла над двумя игроками. Эксимор поднял на Поркаро лицо, выражающее невинное удивление. Поркаро был обязан произнести эти ужасные слова: «Сеньор Фабер вам снова шах и мат».
Буря громких поздравлений возобновилась в палатке. Эксимор бросал встревоженные взгляды направо и налево, как будто испугавшись размаха своего собственного успеха. Поркаро наклонился к Фаберу и обменялся с ним несколькими словами. Затем он попросил тишины и обратился к победителю. Он сказал: Сеньор Эксимор после двух успешных побед вы окончательный победитель, а я не знаю во всем районе лучшего игрока, чем вы, но есть обычай, который я вам предлагаю соблюсти. Это сыграть решающую третью партию. Неважно как она закончится, а просто из любви к игре, в которой нет никаких обязанностей и подтверждений. Итак, вы хотите сыграть решающую партию? В этой партии вы имеете право играть белыми.
Эксимор согласился, все заняли свои места, восстановилось тихое оживление. Эксимор, выиграет ли он в третий раз?
Он долго размышлял, смотря на доску, затем его огромная рука шевельнулась и он пошёл турой как конем Fh1- g3. После этого он вопросительно посмотрел на соперника. Поркаро вмешался.
-Сеньор Эксимор, мы не понимаем. Нельзя играть таким образом.
- Почему - спросил Эксимор – моя фигура не может так ходить?
-Сеньор,- ответил Поркаро- речь идет о туре, а не о коне. Разве вы этого не понимаете?
-Друг Поркаро, друг Фабер,- произнес Эксимор, поднимаясь и толкая своим животом шахматную доску так, что все фигуры полетели кубарем,- признаюсь чистосердечно, что я этого не знаю. Это в первый раз в жизни, когда я прикасаюсь к шахматным фигурам и, честное слово, я совершенно ничего не понимаю в правилах этой игры.
Фабер поднялся тоже. Он весь дрожал от возмущения.
-Вы утверждаете, что не знаете шахмат, а сами только что обыграли меня два раза, по крайней мере, 12 ходами.
-Это чистая правда, господа, поверьте мне, что я этим удивлен также как и вы!
- Но тогда как вы смогли отвечать ударом на удар во время моих ходов.
- Но это очень просто, мой друг. Не зная ничего об этой игре, мне оставался только один путь, вас имитировать шаг за шагом. На каждый ваш ход я отвечал подобным ходом. Таким образом, я смог у вас выиграть два раза играя черными. Как видите - это чудо фортуны.
Эксимор дружески обнял Фабера. В палатке раздался такой громкий смех, что её полотно раздулось как от порыва ветра, но с завываниями радости и восторга. Никогда, нет, никогда главнокомандующий не знал подобной овации восхищения.
Обескураженные, в сопровождении слуг, Фабер и Поркаро направились к выходу. Эксимор их догнал.
-Я надеюсь, господа, что моё гостеприимство оставит у вас хорошие воспоминания! Разумеется, я сохраню венецианскую колдунью, которая мне бесконечно нравится. Я вам в этом клянусь своей сверкающей круглой щекой. Причудливая картина, которую мне показывает зеркало обо мне самом, наполняет меня весельем. Но, кстати, о воспоминаниях, сеньор Фабер. Я не могу вас отпустить с пустыми руками. Позвольте мне вам подарить вещь, в которой, как мне кажется, вы очень нуждаетесь. Она будет вам напоминать о нашем вечере. В дальнейшем вы убедитесь, что это не просто подарок, а могущественный амулет!
Тут он ему протянул две руки, на которых лежал огромный парик: белый, кудрявый, влажный от собственного пота. Фабер заколебался. В завершении этого шутовского вечера ему недоставало еще надеть это пугало сверху. Пожав плечами, он подошел к Эксимору и, пересилив себя, почти вырвал у него этот волосатый амулет. Затем быстрыми шагами достиг выхода и покинул палатку.
Немного позже, когда они приблизились к ущелью с сойками, Поркаро нарушил раздражающее Фабера молчание.
-То, что меня раздражает, видите ли, во всей этой истории - это постоянство темы о зеркале, которое там присутствует. Так как эти две необычные шахматные партии были партии - зеркала, то есть на каждый ход белых черные воспроизводили точно такую же позицию фигур. Однако, это было ваше венецианское зеркало, которое вело свою игру. И, отметьте ещё, этого нельзя не сказать, что лагерь осаждаемых и лагерь осажденных - это каждый из них точная картина другого, только разделенная высокой стеной крепости. Как всё это странно!
Фабер ничего не ответил. Но эти размышления Поркаро отражали то, о чем он думал уже несколько недель.
Удар
Ночь 14 декабря была бы освещена полной луной, если бы густой туман не утопил всю равнину Луары в сумерках. Стояла перламутровая темнота, в которой они возвращались как во сне. Может, это было последствие тех нереальных событий, которые они пережили. Тем вечером улочки города были странно спокойны: не было видно ни кучек пьяниц, ни драк игроков, ставших ходячими монетами по мере того, как внутренняя ситуация разлагалась. Порой, вспоминая первые часы этой ночи, Фабер думал, что в воздухе сосредоточилось напряженное ожидание, как если бы каждый повиновался жуткому предчувствию особенных событий. За четверть часа до полуночи, выпив горячего вина, в военной армии приготовились к проверке постов, которые пришло время осуществить.
Тишина была волнующая, почти ненормальная. Внезапно раздался резкий выстрел, который потряс весь город. Что произошло? Англичане бросились в атаку? Каждый устремился к своему оружию и поспешил занять место для сражения. В самом прямом смысле бежали по лестницам и дорогам дозоров крепостных стен. Вскоре толпа запрудила подходы к амбразуре, где поставили кулеврину. Выстрелившее в ночи орудие еще дымилось, а вокруг было светло, так как выстрел был произведен несколько секунд назад. Пламя факела прикрепленного к стене танцевало. Но кто зажег фитиль кулеврины?
Вопросы и проклятия слышались среди сильного шума, когда прошёл стрелок таща за уши любопытный персонаж, судя по его росту это был ребенок, но по его росту, он мог сойти и за женщину из-за огромного белого парика, который был на нем. В тот самый момент, когда раздался взрыв, его увидели бегущим по крепостной стене, одетым в этот парик. Его нашли спрятавшимся в нише стены. Это был Лусио. Он сознался, что украл парик у своего отца, чтобы поразвлечься со своими товарищами. Но проходя перед амбразурой, где стояла кулеврина, он подошёл ближе, чтобы разглядеть этот красивый предмет. Она была заряжена, так как из неё выходил, извиваясь в тусклом свете, фитиль. На стене зажженный факел бросал фантастические отблески на амбразуру. Ночь, посеребренная туманом, приглашала к волшебным поступкам. И, конечно, Лусио не мог противостоять этому призыву. Он снял факел и приблизил к фитилю, который немедленно вспыхнул объятый пламенем. Пришедший в ужас ребенок, положил факел на свое место и убежал. Взрыв раздался меньше, чем через минуту.
Лусио бросили в тюрьму. Каждый отыгрался на нем, высказав свое мнение. Фабер узнал новость об аресте своего сына со смешанным чувством мрачного удовлетворения. Таким образом, удача, которая всегда улыбалась этому маленькому бездельнику, в этот раз его покинула. Что касается парика Эксимора, то он также больше не знал, что с ним делать и тем лучше, если он развлекал детей переодеванием. Он попросит вмешательства графа, чтобы освободить Лусио, когда сочтет нужным и найдет, что урок пошел Лусио на пользу.
На следующей день, когда наступило утро, туман ещё не рассеялся, а город и равнина купались в молочной слепоте, осажденные, у которых ночь была укорочена из-за ложной тревоги, проснулись позже, чем обычно, Удивление ждало тех, кто находился в дозоре на стене: тишина в лагере англичан. Обычно гул жизни поднимался из лагеря с раннего утра: звон трубачей, лай собак, брань женщин, песни, звон молотков кузнецов по наковальне. Однако сегодня утром как все не прислушивались, но за толстой стеной тумана стояла полная тишина. Снова все забеспокоились. Что обозначала эта необычная тишина? Может надо ждать неизбежной атаки? Каждый вооружился и занял свой пост для сражения, жители спрятались в своих домах и, дрожа от страха, ожидали продолжения событий.
Было 10.10, когда пришёл….., а именно в эту минуту, слабый бриз с юго-запада, который разогнал туман. Блестя на солнце, засияла деревня. Свесившись с крепостной стены все взгляды осажденных устремились в направление английского лагеря. Что они там увидели? Ничего! Больше не увидели ничего и никого! Больше не было ни палаток, ни людей, ни лошадей, ни собак. Только одинокая кляча, прихрамывая, бродила среди куч мусора и кострищ.
Новость немедленно распространилась в городе. Вслед за страхом и изумлением пришла бурная радость. Обнимались, поздравляли друг друга, забыв, что всего лишь несколько часов назад хотели сдаться англичанам. В первый раз за несколько месяцев подъёмный мост был опущен и двери города были открыты. Как это было хорошо снова быть на свободе без препятствий. Пошли в деревню, нашли трактир, который так хорошо принимал англичан, разрушили его, а его владельцу с женой ничего не оставалось, как быстро скрыться. Сильвен, молодой слуга, которого насильно по приказу Эксимора увели в лагерь англичан, рассказал о том, что произошло в лагере. В самый главный момент той памятной ночи Сильвен находился в лагере и всё видел и всё слышал.
Главнокомандующий долго и обильно ужинал со своим штатским майором. Они много выпили, даже больше, чем надо. Их лица стали темно-красные, а разум был подогрет вином. Сильвен вспоминал, что офицеры жаловались на своего главнокомандующего, который отдал свой парик Фаберу. Не был ли он амулетом полка?!
Его потеря могла привести к гибельным последствиям. Но особенно споры разрастались вокруг вопроса осады крепости. Надо было оставить надежду увидеть прибытие артиллерии. Именно с того времени и пошли разговоры о прекращении захвата крепости в предполагаемом будущем. Офицеры и обслуживающий персонал больше не выдерживали бездеятельности, к которой они были приговорены. Все решили, что осаду в ближайшее время надо прекратить, чтобы успеть вернуться домой и отпраздновать Рождество в семье. Этот последний аргумент привёл в бешенство Эксимора. Его руки сжались в кулаки и он забарабанил ими по столу, крича о дезертирстве и об измене Родине. Ткнув пальцем в венецианское зеркало, вспомнил даже тот памятный вечер, когда он высмеял Фабера, как доказательство, что ему сопутствует удача и покровительствует фортуна. Затем Эксимор повернулся к Сильвену и приказал ему принести знаменитый кубок. Слуга выполнил поручение, затем ему приказали наполнить кубок вином. После этого Эксимор поднялся, взял кубок и хотел произнести тост по английскому обычаю. Подняв руку с хрустальным бокалом, он ждал, когда установится тишина. Наконец он произнес: «Также долго как я буду пить из этого кубка…я клянусь своим именем, что вера в Эксимора….»
Так никогда народ и не узнал, в чем хотел поклясться Эксимор. Может он хотел сказать, что он никогда не покинет берега Луары, не завоевав Клекурта. Об этом уже никогда так и не узнали, так как произошло невероятное, ошеломляющее и непонятное событие. Снаряд кулеврины, разорвав ткань палатки, разбил кубок в руке Эксимора и закончил свою траекторию, разбив на мелкие кусочки венецианское зеркало, стоявшее за ним. Можно было подумать, что выстрелили в палатке. Но это было не так, потому что выстрел был слышен издалека за секунду до попадания снаряда. Следовало предположить, что стреляли с крепостной стены города, но как допустить такое точное попадание в цель глубокой ночью, в густом тумане и на достаточно огромной дистанции.
Эксимор был залит вином и покрыт кристаллическими осколками. Его надменная морда, казалась совершенно бескровной и такой же мертвенно-бледной как и его воротничок. Отупевший он смотрел на ножку кубка, которая осталась у него в руке. Затем Эксимор повернулся в пол оборота, чтобы рассмотреть разбитое зеркало. Схватившись за голову обеими руками, он упал в кресло и на некоторое время задумался. Наконец он произнес следующие слова голосом настолько изменившимся, что его с трудом можно было узнать: Я приказываю до наступления дня свернуть лагерь.
Таким был рассказ Сильвана, единственного французского свидетеля выстрела удачи, в который с трудом можно было поверить, но в результате, которого Клекурт был освобожден.
Значит, - подумал Фабер,- эта кулеврина, которая должна выпускать точный и разумный выстрел, является не более, чем веселая, озорная игрушка фортуны, которая привела к тому, что Эксимор растерялся, оставшись без парика-амулета, который он подарил нашему лагерю. Это был апогей насмешки!!! Какое несчастье!
Однако, вечером следующего дня произошло событие, наполнившее его отцовской гордостью, в которой он ни за что бы никому в мире не сознался. Его сына. Лусио, который был похож на него так мало, выпустили из карцера. Ему одели корону, которая символизировала кольцо осажденного города и его победоносно носили по улицам города как победителя в резких отблесках петард и радостных огней иллюминаций.
перевод с французского автор Мишель Турнье