- Выше, еще выше! Всемогущие льдины, как же красиво!!! Посмотри, Ветер, как я могу?
Она зацепилась за край фонаря, установленного на крыше небоскреба, и - оттолкнувшись, устремилась ввысь. Она взлетала с какой-то необычайной легкостью. Будто это вовсе не он поднимал ее к самому небу своим северным дыханием, а она сама парила и влекла его за собой. Она получилась очень красивой, изящной и почти симметричной. Старый северный ветер часто любовался и привязывался к своим крошечным созданиям, удерживая их в воздухе в течение нескольких часов сразу после рождения и стараясь всеми силами продлить их активную жизнь – до того, как они упадут на землю крохотной частицей большого тяжелого сугроба.
- Будь осторожна! Фонари опасны, Снежинка. Некоторые из них чересчур сильно нагреваются, отдавая свет. Ты можешь обжечься.
- Но они так чудесны. Там, внизу, они горят такими яркими разноцветными огнями. Я хочу туда!
- Успеешь. Ты же знаешь, что все снежинки рано или поздно оказываются именно там. Внизу. Жизнь снежинки – это медленное падение с высоты. – Северный ветер вспомнил, как однажды прочитал эту фразу в рукописи одного писателя. Конечно, автор рукописи тогда писал совсем не о снежинках, он понятия о их жизни не имел никакого. Он писал о людях. Но было очень странно увидеть в его тексте такое точное отражение сущности бытия. Бытия Снежинки. Северный ветер, как обычно, в тот зимний вечер заглядывал в чужие окна и дышал на них морозными узорами. В одном из окон за небольшим столом прямо у окна в старой пижаме сидел, ссутулившись, неизвестный Автор и набирал текст, выбивая дробь пальцами о клавиши ноутбука. Электронный свет монитора выдавал свежие буквы: «Жизнь – это медленное падение с высоты». Ветер заинтересовался и продолжил читать, но его длительное присутствие возле худого окна с деревянными рамами, вызвало озноб Автора и молодой человек поднялся со стула. Автор потянулся к шторе, чтобы укрыться за ней от пронизывающего холода, бьющего от окна и задержал свой взгляд на своем отражении в оконной раме. Улыбнулся. Усталые глаза выдавали его возраст, хотя поначалу он казался намного моложе. Лет сорок, возможно тридцать восемь.
- Да, жизнь - это падение с высоты. – теперь уже вслух произнес Автор и укрылся от ветра за тонкой шторкой.
- Не спеши так, малыш. Там, внизу, нет ничего хорошего. – повторял Старый северный ветер своей беспокойной хрустальной спутнице в очередной раз.
- Но там же люди! Как там может не быть ничего хорошего, когда там столько людей! Интересных и разных!
- Люди еще более опасны, чем фонари. Они сначала ловят тебя мягкой пушистой варежкой, а потом разбивают тебя в мелкие осколки или, еще хуже, обращают тебя в воду своим горячим дыханием или жгучими ладонями.
Это хорошо, что она родилась в ночи. Ее чрезмерное любопытство погубило бы ее через несколько минут после рождения, возникни она при солнечном свете. Недолго бы она скользила бы между автомобилями и мелькающими прохожими, заглядывая с интересом в случайные лица. Даже удивительно, почему она до сих пор кружится, вот уже почти в течение двух с половиной часов. Кажется, что за это время, она не приблизилась к земле ни на метр. Все дело в ее удивительной легкости. Она и впрямь получилась очень хрупкой и почти невесомой. Как же жаль будет расставаться с ее сумасшедшей безуминкой, с ее хрустальным смехом и мягким снежным взглядом.
- Там человек! Человек в ночи! Я хочу разглядеть его поближе! – Снежинка бросилась вниз.
- Стой, не делай этого!! – но она уже ныряла в воздушных потоках, не слушая никого и не разбирая перед собой дороги.
Снежинка со звенящим грохотом упала на шапку пешехода.
- Ты безумна!! Ты… Ты ведь могла бы парить еще как минимум часа четыре в вышине и продлить себе жизнь. А теперь я уже не смогу тебя удержать в воздухе так долго. И ты окажешься там, среди них. В сугробе. – У Старого ветра перехватило дыхание от досады и собственной беспомощности. Ну почему, почему ему предначертано лишь наблюдать за чужими ошибками и падениями? Ошибками самых близких и беззащитных созданий. Не помочь. Не научить. Не предотвратить.
Не дано.
Снежинка его не слышала.
Осторожными шагами она пробиралась к краю шапки.
Хруст. Оступилась. Падение. Обломок копья полетел вниз.
Снежинка зажмурилась от страха и боли.
Нет, она не упала на землю. Где она?
Почему все вокруг качается?
Снежинка вскрикнула.
Ресницы. Длинные черные ресницы пешехода удержали ее от падения и теперь раскачивали ее на себе. Пешеход часто моргал, пытаясь освободиться от налипающего на глаза снега. Снежинка оттолкнулась от ресницы и взлетела.
Ветер подхватил ее и постарался поднять как можно выше.
- Довольна?! – строго прохрипел Старый ветер.
- Ты видел? Нет, ты его видел? У него такие длинные ресницы и такой холодный взгляд. Почти снежный. Я хочу взглянуть в них еще раз. Он странный. Правда. Очень странный... Я хочу посмотреть снова! – и Снежинка уже привычным маршрутом, почти стрелой - опустилась на ту же самую ресницу.
Пешеход остановился.
Он больше не моргал.
Он задержал движение века и устремил свой взгляд прямо на нее.
- Снежинка? – вдруг произнес пешеход. На мгновение ему показалось, что на ресницы ему попала та же самая снежинка. Нет, конечно нет. Этого не может быть, и пешеход усмехнулся своим собственным мыслям.
- Северный ветер!! Ты слышал? Он… Он назвал меня по имени!!! Откуда он знает, что я его слышу??
- Глупышка! Ничего он не знает. И не слышит тебя. А то, что он разговаривает со снегом, лишь доказывает, что он безумен. Впрочем, как и ты! – Северный ветер злобно облетел вокруг пешехода и замер. Перед ним стоял Автор. Тот самый, что прятался пару лет назад от него за тонкой шторкой. Тот же усталый взгляд. Тот же ноутбук. Где-то там, в глубине черного футляра скрываются те самые буквы, так глубоко поразившие когда-то сознание Старого северного ветра.
Пешеход осторожно снял с ресницы снежинку и положил ее на мягкую перчатку.
- Не смей... – прошептал Ветер зловеще. Он изнемогал от собственного бессилия. Он мог бы превратить этого глупого мальчишку-переростка в ледяную глыбу. Если бы только он был чуть сильнее. Если бы…
Снежинка вжалась в перчатку. Сейчас полетят осколки или же она скользнет маленькой каплей между теплыми волокнами шерстяной ткани. И Старый ветер ее никогда больше не увидит. Нет-нет-нет, он сохранит эту каплю, он превратит ее в крошечную льдинку и будет нести ее столько, на сколько хватит сил. А когда она упадет, он будет кружить над ней до самого конца, пока она не исчезнет насовсем. Нежная, снежная моя малышка.
Автор приблизил перчатку со снежинкой к лицу.
- Снежинка... – снова повторил он. - У тебя сломано одно копье. Тебе, наверное, больно?
И Снежинка перестала бояться. Холодный серый взгляд пешехода притягивал и успокаивал ее.
- Снежинка. Ты… как будто живая.- уже почему-то шепотом произнес Автор и засмеялся – Какая же ты… необычная! Почти прозрачная. Чем же мне тебе помочь? Я боюсь тебе навредить, малыш. Но так хочется к тебе прикоснуться… Хочу, чтобы ты поделилась со мной своей легкостью и своим снежным холодом.
- Ветер! Что мне сделать, чтобы он меня услышал, Северный ветер? Я хочу ему ответить! Научи меня! Сделай так, чтобы он меня услышал!
- Людям не дано понимать язык снежинок, малыш. – Северный ветер следил за тем, как губы Автора приближаются к маленькому хрустальному созданию.
- Что он делает, Ветер? – Снежинка снова вжалась в перчатку.- Он хочет меня съесть?
- Я убью его!! – Старый ветер вознесся над пешеходом и приготовился к атаке, захватив с собой как можно больше ледяных хрустальных осколков.
- Снежинка. – почти с нежностью и почти неслышно вновь заговорил Автор. – Можно… я тебя поцелую?
- Можно… – так же неслышно прошептала в ответ Снежинка с дрожащим прерывающимся вздохом.
Как же тепло. И совсем не горячо, как пугал в своих страшных рассказах Старый ветер. Мысли снежинки путались, ей показалось вдруг, что она больше не снежинка, а такая же теплая и живая, как этот пешеход. И он целует ее жарко и трепетно, обжигая своим серым взглядом и согревая теплыми ладонями.
Губы автора коснулись ее сердцевины. Она легкой прозрачной каплей соскользнула по шершавым губам вниз, слегка коснувшись его языка и растворилась в нем.
Мгновение.
Всего мгновение.
Доля мгновения.
Северный ветер сжимал приготовленные для убийцы осколки льда и не мог пошевелиться. Всего доля мгновения, - и этот безумец не оставил Старому ветру ничего.
Ни единого осколка от нежной летящей воздушной Снежинки. Ни следа от капли.
Кажется, он до сих пор слышит ее последний нежный вздох. И последнее слово, которое она успела произнести в своей жизни. И слово это было обращено не к нему, не к Старому ветру, не к ее Создателю. Оно было обращено к убийце.
Автор приподнял воротник и ускорил шаг. Становится слишком холодно. Пора домой. Ветер вырывает из рук сумку с ноутбуком.
Какая странная ночь.
Какая странная сегодня ночь.