Я закончила библиотечный институт и меня направили в небольшую районную библиотеку , где сначала я работала методистом.
Через год наша зав.библиотекой - Мария Алексеевна, проработавшая в этой должности 40 лет, решила уйти на пенсию.
Как она говорила, ей на смену пришёл человек, в котором она уверена и со спокойной душой может уйти на заслуженный отдых.
Так я стала зав.библиотекой. Мне эта работа очень нравилась, правда долгое время приходилось совмещать сразу две должности: и методиста и заведующей.
Оклад методиста был настолько мал, что мало кого прельщало это место.
В советские времена библиотека была у людей в почёте. Поток людей был огромный, люди с удовольствием брали книги, читали, делились мнением, вступали в дискуссии, тем более, что я стала организовывать такие встречи-диспуты, пробовала читать лекции о литературе, о поэтах, писателях.
Народ посещал библиотеку разный и по возрасту - от школьников до пенсионеров - и по своей профессиональной принадлежности, много было домохозяек, которые с удовольствием помогали мне организовывать всякие встречи-вечера.
Многих я уже знала в лицо, многих по именам, знала кто они, что они, как живут, чем занимаются.
Всё это занимало много времени, и я опять решила повесить объявление о том, что требуется методист.
Спустя время ко мне подошла Катенька, девочка которая заканчивала школу. Стесняясь, смущаясь, спросила, а может ли она быть принята на эту должность.
Жизнь у неё была не простая, жила с мамой и бабушкой, обе были не здоровы и её отъезд куда-нибудь на учёбу был просто не возможен, ей нужно где-то искать работу.
Катя была одной из самых активных читателей и поэтому я с радостью согласилась подождать окончания ею 10-го класса и пообещала, что буду её ждать.
Так мы с Катей начали нашу совместную трудовую деятельность, а с годами стали и подругами, близкими подругами, хотя разница в возрасте у нас была в 5 лет.
Эта девочка полностью доверилась мне, делилась со мною и своими радостями и своими бедами.
Наша дружба стала даже похожа на сестринскую.
Как я и сказала, читателей у нас было очень много, в том числе и парней.
Один из них больше года «обхаживал» меня, ну и в конце концов я «сдалась». Мы были одногодками, Серёжка был шофёром. Мы поженились.
А через год и Катька вдруг заявила, что решила выйти замуж. Её избранником стал автослесарь, на 5 лет старше её, т.е. наш сверстник.
С моим Серёгой они быстро нашли общий язык, во-первых на почве своей любви к автомобилям, любили в них копаться сутками, во-вторых оказались оба заядлыми рыбаками, оба были домовитыми, хозяйственными. Одним словом, с мужьями нам повезло. В семьях был мир, лад, взаимопонимание.
Ну и наши семьи стали не только разрастаться, но и всё больше становились неразлучными.
У нас родилось двое детей, у Кати чуть позже тоже появилось двое. Семьи буквально стали прорастать друг в друга.
Эта дружба продолжалась уже более 25-ти лет. Выросли дети, обзавелись своими семьями.
Казалось, что уже ничто не может что-либо изменить в наших образцово показательных семьях.
И, вдруг, как гром средь ясного неба, Катерина объявила мне, что она решила уехать.
«Куда? Зачем?» - Катя расплакалась.
Оказывается, когда она почти на месяц ездила в «край», на «повышение квалификации», она встретила там мужчину, который вскружил ей голову так, что она эту самую голову и «потеряла».
«Понимаешь, мне с Петькой стало скучно, стало не интересно, дети выросли, нас ничего не связывает, а Он…. Понимаешь, с ним интересно, у меня всё дрожжит внутри, когда я рядом с ним. Я, буквально, сгораю. Тонечка, я не могу, я хочу быть с ним.»
Как только я не старалась остановить её от этого шага – не смогла.
Катька уехала. Петька запил. Рухнула семья. Дети, хоть уже и взрослые, ходили, как неприкаянные, ошарашенные поступком так горячо любимой ими мамы.
Не мало сил пришлось приложить нам, чтобы как-то поддержать эту семью, вытянуть Петра из пьянства, попытаться поговорить с детьми, что мол такое бывает, и что мама их не бросила, а просто решила поменять свою жизнь.
И хотя жизнь наших семей как-то потускнела, жить как-то приходилось, приходилось многое переосмысливать, с чем-то смириться.
Катерина изредка писала, дочери, мне. Письма были сдержанными, мало информирующими нас об её новой жизни. Просила писать ей на почту «до востребования».
Прошло года три, и Катюха стала потихоньку жаловаться на эту самую жизнь, сожалеть о сделанном ею поступке.
Я ей писала – «возвращайся».
Ответ был один: «Не могу, меня не отпустят».
Кто не отпустит? Почему не может вернуться?
В одном из писем объяснила: она попала в татарскую семью, и там не всё так просто.
Прошёл ещё год, и я получила от неё письмо, в котором она описывала, как она хотела уехать самовольно, вернее, сбежать. Купила билет на самолёт, но… улететь не успела. Её сняли прямо с трапа самолёта. Бить не били, но всё время попрекали тем, что она опозорила семью. Мужа она, практически, перестала видеть, он к ней охладел, как, впрочем, и она к нему.
А ещё спустя немного времени, от Кати пришло письмо, в котором она пишет: «Мне удалось уговорить мужа, чтоб он отпустил меня. Он согласился, но только за… выкуп - за 3 тысячи долларов.»
Я была в шоке. Рассказала мужу о нашей переписке, которую от него скрывала, потому как он и слышать ничего о Катьке не хотел.
Сначала отреагировал: «Так ей и надо, с….е такой».
Но, постепенно остыл.
Решили об этой Катькиной проблеме рассказать Петру, который хоть и вошёл в норму, но семейную жизнь налаживать даже и не собирался. Было такое ощущение, что он ждал свою Катьку.
Услышав, Пётр побелел, позеленел, покраснел… Долго сидел молча. Молчали и мы.
Потом, вдруг, говорит: «Я поеду за ней».
Мы обомлели.
А в голове у меня "стучала" мысль: "Это как же нужно любить, чтобы вот так..."
Собрали детей, озвучили эту проблему. Те тоже долго молчали, а потом стали говорить, сколько у кого есть денег и решать, где взять недостающие.
Петька продал машину. Мы отдали ему все свои сбережения. Кое- как собрали нужную сумму, но тут встал вопрос о том, что одному Петру ехать нельзя – мало ли что?
Короче, мой муж поехал вместе с ним.
Возвратились они через две недели. Катерина была выкуплена.
Тяжело было смотреть, с каким трудом восстанавливались их отношения, и у Кати с Петром и у детей с матерью.
Мы же её приняли сразу, сначала она остановилась у нас.
И только спустя год, Пётр простил Катьку. Выпросила она прощение и у детей.
Сегодня их семья воссоединилась. Восстановилась и наша семейная дружба.
Но…. что-то всё-таки сломалось, что-то невидимое, что-то утратилось у всех у нас, потерялось и, чувствовалось, что найти это «потерянное» уже невозможно.
Мы стали другими!