Бруно так и не дождался Эммануэля и решил поехать обратно, чтобы проверить точно ли Антия дома. У него было подозрение, что, скорее всего, у Эммануэля какая-то новая интрижка, и он остался на всю ночь в отеле, с какой-то новой возлюбленной. Эта мысль ему очень понравилась. Он довольно улыбнулся и кивнул самому себе. Ведь это явно говорило о том, что у них с Антией ничего не будет. Стоит ей лишь об этом узнать. Но Бруно прекрасно понимал, что если он сам все ей расскажет, она, лишь уличит его в ревности и будет верить Эммануэлю. А значит, она должна сама во всем убедиться и только.
Антия же была на чердаке дома. Она осматривала его и думала, куда бы перепрятать артефакт понадежнее. В кои-то веки она осталась одна дома, за исключением прислуги, и за ней точно никто не наблюдает, и она может спокойно заняться поисками нового места для хранения артефакта.
Невольно она вспомнила один сюжет из прошлого, кожа покрылась мурашками, и по спине спустилась Кундалини… Она поежилась и остолбенела на месте, на лице отразилась тревожное и печальное выражение. Ей казалось, что она так одинока. Она совсем одна. Тут в темноте, в пыли, среди не нужного хлама, она ощущала себя словно разбитой на мелкие осколки. По щеке покатилась слеза. Она села на пол, взяла двумя руками артефакт и стала всматриваться в него. Она проводила пальцами по его гладкой поверхности, и улыбалась сквозь слезы говорила: «Как же я тебя люблю, ты мой ключ домой, мое последнее воспоминание о Доме, через который я вернусь обратно. Мое счастье и моя боль».
Она взяла кожаную сумку через плечо, и положила его внутрь нее. А саму сумку положила среди многочисленных вещей, в огромный шкаф, который был встроен в стену, в самый дальний угол. Затем посмотрела оценивающе на свою работу со стороны, и, убедившись, что все смотрится пыльно и не тронуто, пошла обратно в свою комнату.
Смутное чувство не покидало Антию, но она успокаивала себя, что ей вечно что-то кажется. Что может ей угрожать, когда рядом с ней любящие и такие сильные мужчины? они оба готовы защищать ее до последнего вздоха. Так ли? Но ей так хотелось думать. Тогда откуда это смутное чувство тревоги и какого-то ощущения предательства? Видимо слишком долго она пряталась, слишком долго жила в страхе. Да и слишком долго она была одна. И тут она задумалась, может быть, так было лучше? У нее был свой собственный мир, в который никто не вмешивался. Они жила среди книг и туманов, в прекрасном и милом домике. И уже начала забывать о своих страхах. И тут в ее жизнь ворвался Эммануэль. Был ли он глотком свежего воздуха? А может быть он был тем, кто ведет ее к неминуемой гибели? Но она так устала не доверять и бояться. Сколько же можно? С такими мыслями она коснулась головой подушки, и сон унес ее в далекие дали.
Эммануэль вернулся за полночь. Он был очень взбудоражен и весел. Он уже думал о предстоящей поездке в Пуэрто Рико, с целью осмотреть дом и оформить некоторые бумаги и формальности. Камилла обещала тоже прибыть туда из Перу. А пока ей надо было закончить с дизайном домика для гостей, и окончательно все достроить в своей резиденции в Андах.
Эммануэль достал фотографии и принялся пересматривать их. Ему настолько понравилась работа Медусы, что он наслаждался, глядя на этот дом, и уже просто не мог дождаться, когда же они там окажутся с Антией, вдвоем, наедине. Он смотрел на фото спальни, где располагалась огромная дубовая кровать, висящая на грубых чугунных цепях, и представлял, как они с Антией лежат на ней, и он ее целует. Он уже представлял, как посыпает кровать лепестками роз, и укладывает на нее Антию. Его фантазии прервал стук в дверь. Он быстро собрал все фото и помчался открывать, но одно фото выпало под стол.
Это была Антия. Эммануэль явно не ожидал ее прихода и глупо улыбался. Потом как-то спохватившись, предложил Антии пройти в комнату. От нее не укрылась его нервозность. Антия видела, что он чем-то встревожен и ей стало интересно, в чем дело, она захотела это выяснить. Ей не нравилось, когда вокруг было нечто, чего она не знала или когда от нее что-то пытались скрывать. Но Эммануэль упорно делал вид, что ничего не происходит, вдруг он заметил фото под столом и попытался подвинуть его ногой так, чтобы его не было видно. Но от внимательной Антии этот его жест не укрылся, и она резким движением наклонилась и подняла снимок. Она стала внимательно его рассматривать. На ее лице все явственнее проступало изумление. Где же находится такая красота? Ее удивлению не было предела.
На фото красовался фасад здания, и было видно немного улицы спускающейся под наклоном вниз, по полосе набережной, где вдалеке виднелось море.
- Это дом, - коротко ответил он.
- Я поняла, что это дом. А что у тебя делает это фото? Чей это дом? – сбитая с толку таким странным ответом, уточнила Антия.
- Этот дом я построил по мотивам одного из мистических снов, которые много лет мне снятся ( спохватилась Медуса, через тело Эммануэля) . Знаешь, я хотел сделать тебе сюрприз и пригласить туда, чтобы ты увидела все своими глазами, но похоже, мой сюрприз не получился. Если бы я так не поторопился тебе открыть дверь, все получилось бы, как я задумал. А так сюрприз, увы, не удался, и ты увидела его раньше времени.
- Ах, нет, что ты! Прости меня, я не хотела ничего испортить! Я впечатлена этим домом и твоим рассказом! Расскажи мне про свои сны, мне показалось я, уже видела этот дом раньше, он кажется мне таким знакомым, таким близким, словно я была внутри него, как будто бы я даже знаю, как там все расположено. Но как такое может быть?
- На самом деле и ты, и я уже были в подобном доме, но найти его сейчас будет сложно. Когда-то в прошлом, ты ведь понимаешь, о чем я сейчас говорю, верно? У тебя были длинные золотые волосы, и ты все время носила локоны, ты помнишь?
- Да, я недавно стала вспоминать это, и поэтому сейчас тоже полюбила такие прически и такой стиль. Словно я вспомнила, и часть меня прежней, поселилась в этом теле. Но я не помню даже свое имя. Но помню твое, представляешь?
- И как же меня звали? Но к сожалению, я тоже не помню твое имя, прости.
- А я помню твое, Генри. Генри Старджес Морган!
- Эммануэль засиял улыбкой, у него было гордое и победоносное выражение лица! Давно ему не было так приятно! Словно тысячи труб сейчас трубили ему, возвеличивая его честь и подчеркивая пиратский неугомонный чин, самого великого пирата в истории всего человечества. Он на несколько секунд забыл об Антии, и прикрыл глаза от удовольствия! Вспоминая, как его приветствовали выстрелами из пушек, а он гордо причаливал к завоеванным землям и поднимал свой флаг все выше и выше! Он поднял голову и улыбнулся, словно озарял благодатью людей встречавших его. Он ощутил себя самым великим пиратом, настоящим морским джентльменом самого высокого чина. Он представлял, как подплывает в берегу завоеванной Ямайки!
Антия глядя не него, не поняла, что с ним такое? Она с удивлением наблюдала за ним. Он словно преображался в совершенно другого человека, становился тем Генри, тем пиратом. Ей было любопытно наблюдать за столь странным преображением.
Вдруг Эммануэль пришел в себя, и изо всех сил закричал, чтобы ему немедленно принесли рома! Он трактовал свой восторг тем, что только что благодаря разговору с Антией о его прошлом воплощении, он вспомнил, что был губернатором Ямайки! И сказал, что должен, немедленно это отметить и выпить своего любимого рома немедленно!
Антия была в восторге от такого эксцентричного поведения Эммануэля и, наслаждаясь, наблюдала за ним, как за настоящим спектаклем, который в живом формате развивался прямо на ее глазах.
В комнату влетел удивленный и встревоженный Бруно, чтобы узнать все ли в порядке? Так как Эмануэль кричал не своим голосом, как ему показалось. Это так и было на самом деле. Так как перед их глазами уже кричал не Эммануэль, это был настоящий пират, который требовал громогласным голосом:
- Всем рома!
Эммануэлю же казалось, что его облик в сей час был подобен кентавру, требующему заслуженный мораторий. Он чувствовал силу и величие, которого так долго ему не хватало. Ему нужны были титулы и чины его прошлого, которым он так гордился. Он уже прямо сейчас чувствовал себя самым сильным и великим пиратом, из всех, что знавал этот свет!