Цветков Яков Яковлевич - мой отец. Я решила разместить здесь несколько его рассказов о войне и фронтовых товарищах.
В городе Татарске Новосибирской области на улице Ленина в доме 112а, квартира 45 живет Зайцева Анна Илларионовна – ветеран, бывший санинструктор 295 санбата 266-й Артемовско-Берлинской Краснознаменной ордена Суворова Стрелковой дивизии.
Анну Илларионовну (проще Аню) знают и помнят многие ветераны дивизии, особенно те, кому в годы Отечественной войны она оказывала медицинскую помощь.
Мне, бывшему командиру стрелкового саперного взвода, не раз приходилось видеть в боевой обстановке, как Аня подползала к раненым воинам, оказывала медицинскую помощь и перемещала их в более укрытое место для дальнейшей эвакуации в санбат. Тяжелораненые доставлялись в санбат на упряжках собак, а с наступлением темноты, ночью – на упряжках лошадей в бричке.
Санинструкторы обычно были на передовой за выполнением своих задач, временами сменяя друг друга.
С течением времени, в числе раненых оказался и я. Это произошло при следующих обстоятельствах.
Во время Астаховского прорыва одновременно с танками механизированного корпуса генерала Руссиянова И.Н. в прорыв устремились воины 1010-го и 1006-го стрелковых полков стрелковой дивизии. Помню, как теперь, капитан Ткаченко скомандовал:
– Вперед! За танками! Сам выскочил из промоины и побежал первым.
Мы побежали за танками, обгоняя друг друга. Справа и слева, впереди и за нами ухали взрывы снарядов и мин, поднимая веером землю и дым. При грохоте боя не слышно было шума и топота ног массы бегущих людей.
Первые танки уже достигли фашистских окопов. Стрельба заметно убавилась. Но справа неожиданно затарахтел фашистский пулемет. Так же внезапно он замолк. До окопов оставалось тридцать – сорок метров. Захлопали взрывы ручных гранат. Их бросали нам навстречу фашисты. Кто-то из бегущих хриплым простуженным голосом закричал:
– Урррааа!
Его дружно подхватили. Воззвание понеслось, как грозное предупреждение врагу о неминуемом возмездии.
– Урррааа! Урррааа! Урррааа! – перекатывалось волной с одного фланга на другой, заглушая стоны раненых. Этот клич придавал всем нам энергию. Каждый ускорял свой бег, первым стремился ворваться в окопы противника и начать с ним борьбу.
Вот и окопы. Слышны возбужденные голоса:
– Бей гадов!
Прыгаем в окопы. Начинается небольшая возня, потасовка. Сгоряча трудно удержаться.
Уцелевшие фашисты со смертельно бледными лицами, трусливо прижавшись к стенке, стоят с поднятыми руками. Кое-кто из них жалобно скулит и лепечет на неизвестном нам языке. Убитые или раненые валяются на дне окопов. Шум стихает, но на некоторых участках окопов фашисты пытаются оказать сопротивление. Возникают короткие рукопашные схватки с применением прикладов и штыков. Раздаются взрывы ручных гранат, одиночные глухие выстрелы, душераздирающие вопли и стоны. Бой продолжается.
Вдруг один из «фрицев» побежал по окопу прочь, вверх. Я с автоматом в руке кинулся за ним, перепрыгивая через трупы и крича:
– Стой! Стой!
Но обо что-то запнулся, замешкался, и в это миг «фриц» бросил мне навстречу гранату. Она упала на бруствер левее меня и разорвалась … Боевые друзья настигли «фрица» и штыками выкинули из окопа.
Я очнулся в окопе сидящим на каком-то ящике и кем-то поддерживаемый, чтобы не свалиться. Около меня хлопотала Аня. Она уже удалила осколок гранаты из щеки (в виде дробинки), из правой руки, а также осколок, пробивший шапку-ушанку и врезавшийся в кость головы чуть выше левого уха. Рука и голова были забинтованы, остались только щелки против глаз. От ранений и контузии шумело в голове.
Друзья легонько тормошили меня и просили что-нибудь сказать. Их голоса я слышал слабо, как из-под земли:
– Яша, Яша, скажи что-нибудь!
Смотрю сквозь щелки бинтов вниз, вижу чьи-то волосы в крови на дне окопа. Набрался духу и спросил:
– Чьи это волосы?
Друзья обрадовались, прекратили меня тормошить, трясти. Слышу:
– Яша жив! Яша заговорил!
А кто-то даже пояснил:
– Это твои волосы, Яша. Аня выстригла их вокруг раны на голове.
Представил я себя плешивым, а тут еще услышал голос Ани об эвакуации меня в санбат, и ни с того, ни с сего взбеленился. Пытался сорвать бинты, стал кричать;
– Что? В санбат? Сама иди туда! Никуда не пойду!
Одним словом, разбушевался, что иногда бывает при контузии. Боевые друзья и Аня пытались успокоить меня. Но, где там! Разбушевался Яша!
У Ани появились слезы на глазах, и она заплакала … Увидев это, я сник, притих, замолчал. Стало мне стыдно … Аня спасла меня, а я ее довел до слез.
Эх-ма, герой!
Аню через некоторое время отозвали в санбат или, быть может, перевели в другое место.
Наш 1006-й стрелковый полк направили освобождать от фашистов станицу Кружилино (родину М.А.Шолохова), и наши боевые пути с Аней разошлись.
Увиделись мы только через несколько лет после Победы на встрече однополчан в городе Артемовске.
Аня по-прежнему была приветлива к людям, внимательна, добра и ласкова, и только время местами превратило ее пышные волосы на голове в серебро.