Глава двадцать первая
И всё же, кем бы я себя не мнил в эту минуту, я понимал, что стрелами и рогаткой с монстром не справиться. Необходимо более весомое оружие, чтобы его остановить.
Я сидел у потухшего, разворошенного костра и думал, как найти выход из, казалось бы, безвыходного положения. Тут в поле зрения моего взгляда, блуждающего во время раздумий туда-сюда, попала рогатина, воткнутая в землю около кострища. Вторая рогатина была сломана. Когда-то на этих рогатинах лежала перекладина, на которую я подвешивал над костром котелок, когда варил борщ. В голове мелькнула идея. Правда, сразу пропала. Но я уже уцепился за неё.
- А ну-ка!
Поднявшись, я выдернул рогатину и оценивающе осмотрел её. Вырубленная из толстой берёзовой ветки, и прочная и по размеру – что надо. Вот если эту штуку да всего маху вонзить в обезьяну – это будет уже серьёзно. А как это сделать? Буйная фантазия тут же подсказала несколько вариантов, но я выбрал один, более реальный в исполнении.
Подстрогав ножом острие рогатины до идеала, я стал готовиться к войне. Да, урод, Чингачгук - Большой Змей встал на тропу войны! Срезал лапника и заткнул его за пояс: еловый запах должен перебить мой. Напоследок на лице нарисовал древесным углём полосы. Вот и всё, я готов!
Крался я осторожно, чтобы не выдать себя раньше времени. Шёл, уже точно зная, как расправиться с образиной. Нужно было только найти подходящее для ловушки место и заманить его туда. Больше часа я бродил по округе в поисках такого места. И нашёл! Ну, просто идеальное, как по заказу. В ближайшем распадке, прямо на стыке холмов, росла молодая берёза. Из неё-то я и решил сделать грозное оружие.
Уперев кол рогатиной в её ствол, с помощью бечёвки прикрепил его к нему. Чтобы он держался ровно, примастырил подпорку. После, ухватившись за ветку, до которой смог допрыгнуть, подтянул к себе верхушку и с трудом пригнул дерево к земле. Удавкой затянул на её макушке остаток бечёвки, а второй конец намотал на колышек, который предварительно вбил неподалёку в землю. Вот, ловушка и готова! Если перерезать бечёвку, берёза распрямится, и кол, по моим расчётам, должен вонзиться в грудь троглодита.
Полюбовавшись своим творением, я аккуратненько обогнул его и направился к лежбищу неандертальца. Его я обнаружил по амбре, которое с каждым шагом усиливалось и становилось более зловонным. Чтобы не дать себя унюхать, сделал крюк и подкрался к лежке с подветренной стороны.
Она была пуста. Осмотрев её, удивлённо присвистнул: а неплохо устроился этот парень. Росшая когда-то на вершине холма ель, видно настолько состарилась, что даже корни сгнили. И она рухнула, образовав вывороченными корнями импровизированный шалаш. Углубление питекантроп любовно уложил лапником, а поверх его настелил травы. Просто гнёздышко для влюблённых.
Осмотрел я эту красоту, затем заложил пальцы в рот и громко свистнул, - это всегда получалось у меня неплохо – чтобы хозяина позвать. Надо сказать, хозяин не заставил себя долго ждать. Только я поудобнее улёгся в своём тайнике, как он появился. И не один. Под мышкой его висел Лёха…