Вечерние сумерки опустились на город. Зимний день короткий, он словно сырая спичка, едва зажжётся, потом тлеет в пальцах полминуты и тускло гаснет. Но, в феврале день становится чуть повеселее, чуть теплее от ярко выкатившегося солнышка, и начинающего голубеть неба. Свет от оранжевого апельсина еще не режет глаза, но всё же его живительные флюиды доходят до земли. Воздух делается прозрачным и на деревьях появляются первые предвестники приближающейся весны – синички. Они едва заметные, по одиночке сидят на березе.
Валерий Леонидович, художник, живший в неказистом двухэтажном домике послевоенной постройки, очень любил это время года. Зима еще не ушла, каждый день напоминает себе, то морозом, то внезапно возникшей поземкой и метелью. И весна еще где-то далеко, далеко, но ее появление так же неизбежно через какое-то время и ты невольно начинаешь чувствовать и ждать прихода юной девы – весны.
Утром Валерий Леонидович спешил к себе на работу, в местный театр, где он оформлял всевозможные декорации к спектаклям. В день давали по несколько детских постановок, а вечерами – спектакли для взрослых, работы было много. Вечером, уставший художник, шел домой, не замечая ни февральского холода, ни слыша звона редких синичек. Думы его были заняты другим. Он мысленно писал картину, любимого им – зимнего сада. Картину Валерий Леонидович начал давно, года три-четыре назад. Как-то пришел в воскресный день с внуком Филиппком в зимний сад, вдруг увидел то, на что раньше не обращал внимания. Зимний сад походил на сказочную, совершенно не реальную для города картину, сотканную из тишины и покоя. Деревья стояли нагнувшись под тяжестью выпавшего снега, словно одетые в белоснежные пуховики. Коричневатые яблоки, замершие с осени, будто фонарики свисали с веток, напоминая, что они тоже когда-то были живыми и красивыми, а вот сейчас умерли, чтобы родить весной новое поколение. Изогнутые стволы деревьев на белом пушистом одеяле выглядели настолько изящными, что непременно хотелось к ним прикоснуться руками, а еще лучше притронуться губами, поцеловав эту необычную красоту.
- Смотри Филиппочек – как красиво! - показывая на деревья в снегу, говорил Валерий Леонидович.
Но, Филиппок кидал лопаткой пушистый снег, который разлетался по сторонам, попадая на его раскрасневшееся личико, от чего он смеялся и кричал.
- Дедушка, снег меня жжет.
- Ты не бойся. Он только тает на твоем личике, он не жжет, он холодный, а ты очень теплый, вот тебе и кажется, что жжет.
Филлипок смеялся.
- Дедушка, а почему я теплый, а снег холодный? – не унимался внучок.
- Вот ты кушаешь, оладушки теплые, молоко пьешь, какао – все это в твоем животике преобразуется в энергию и греет тебя изнутри. Вот такая получается в тебе печка или батарея. В результате ты становишься теплым, а снежинки из льдинок состоят мелких-мелких, а значит они холодные. Понял?
- Ага, дедушка, у меня внутри печка, а снежинки, как Снежная Королева, из льда. Помнишь, мы с тобой ходили на спектакль про Снежную Королеву, Герту и ее братика Кая. Нас еще папа на машине отвозил к театру.
- Конечно же, помню Филиппок.
Так и разговорились между собой пожилой художник и маленький внучок.
Но, однажды случилось несчастье. На прогулке Филиппок неосторожно нагнул ветку дерева и острый конечок попал прямо в глазик. Валерий Леонидович схватил мальчика в охапку, прикрыл кровоточащую ранку чистым носовым платком и побежал с ним к дороге. Остановив машину и аккуратно, посадив внука на колени, крикнув водителю: - В детскую больницу, - пытаясь утешить плачущего внучка. - Сейчас мы к доктору приедем, тебя посмотрят, глазик промоют и все будет хорошо.
Но, Филиппок плакал и говорил, что глазику очень больно. Дедушка успокаивал, как мог. Водитель понял без лишних расспросов, повез деда с внуком в детскую городскую больницу. По дороге Валерий Леонидович пытался несколько раз позвонить дочери, матери Филиппка, но она не отвечала. Наконец, он дозвонился до отца ребенка.
- Дима, Филиппок поранил глазик, я везу его в детскую больницу. Срочно подъезжай, Настя не отвечает, занята, как всегда.
-Что с Филиппом? Объясните толком Валерий Леонидович.
- Гуляли, как всегда в саду, и Филиппок неосторожно нагнул веточку с шипом и тот попал ему в глазик.
- Что, значит, нагнул, а где вы были? – тихо спросил голос зятя.
- Я был рядом. Не успел. Я не думал, что он возьмется за эту ветку – пытался объяснить произошедшее Валерий Леонидович. Но звонок резко оборвался.
Доехав до детской больницы, водитель побежал к охраннику договориться, чтобы машину с ребенком пропустили на территорию больницы. Шлагбаум открылся, и они подрулили к приемному покою.
Дальнейшее события развивались стремительно и крайне негативно по отношению к Валерию Леонидовичу. Врачи промыли глазик, наложили повязку, но предупредили, нужна будет операция, кусочек ветки застрял в глазу. Делают такие операции в Питере, мы подготовим его, а вы постарайтесь найти знакомых, чтобы помогли с госпитализацией. А еще лучше берите деньги, тогда можно без очереди попасть – советовал опытный доктор.
- Сколько? – спросил Валерий Леонидович.
- Ну, не менее 120-150 тысяч стоит такая операция. Если найдете деньги, то сообщите мне, я буду готовить малыша к отправке, иначе время упустим.
В это время в кабинет врача ворвалась дочка Валерия Леонидовича. Анастасия была бледная, с горящими от гнева глазами.
- Ты, что сделал с ребенком? – закричала она с порога, и чуть не бросилась с кулаками на отца.
- Тихо! Тихо! Вы, мама ребенка? – перехватил инициативу в свои руки доктор.
- Да, я, я. Что нужно от меня? И где мой мальчик?
- Мальчик сейчас в палате, ему сделали успокаивающий укол, наложили повязку на глаз и он готовится к операции в Санкт-Петербург. Подробности я сообщил дедушке мальчика.
Врач ушел, дочка стала ходить вдоль стены взад и вперед, не зная, что сказать или что сделать.
- Догуляли в садике, - наконец, выдавила она из себя, села на стул и расплакалась.
Приехал зять Дмитрий, он словно не заметил Валерия Леонидовича, бросился к палате, где лежал сынишка. Но, его туда не пустили.
- Нельзя, мальчик отдыхает. Вы решайте вопрос с транспортировкой в Санкт-Петербург.
- Почему в Санкт-Петербург? – не поняли ни дочь, ни зять.
- Там делают такие операции, у нас возможностей нет.
Валерий Леонидович вышел из кабинета в коридор, набрал номер телефона своего Питерского друга-художника Маравина Вадима.
- Маравин слушает.
Валерий Леонидович, не здороваясь, высказал свою проблему, боясь, что тот его перебьет или скажет, что не занимается такими делами.
- Валера, ты не горячись, что-нибудь придумаем. Позвони мне через 30 минут, я попробую через комитет здравоохранения посодействовать. Есть там у меня клиенты и ценители моего искусства.
Через полчаса Валерий Леонидович вновь набрал номер телефона друга.
- Так, записывай телефон – в ответ произнес Вадим.
- Сейчас, сейчас – засуетился Валерий Леонидович, доставая авторучку. – Слушаю…
Вадим продиктовал телефон.
- Ты позвони по нему, твоего звонка уже ждут…
- А зачем звонить? – не понял Валерий Леонидович.
- Просто позвони, когда выезжаешь и когда ждать. Если нужна будет операция внуку начнут сразу же.
- Вадим, ты меня, ты меня... - и, не зная, что еще сказать, произнес Валерий Леонидович, чуть не плача.
- Валера, давай сосредоточься на главном: твоего внука ждут, его будет оперировать профессор Авонесян Армен Аванесович. С ним все оговорено. Понял? Что молчишь? Не знаю, что сказать! Потом скажешь. Приедешь в Питер позвони мне, я то же приеду в клинику… Все, отбой!
- Погоди, погоди Вадим, а сколько взять с собой денег? Мне местные врачи сказали, что тысяч 120-150. Но, у меня таких денег сейчас нет.
- Валера, ты что не понял? Тебя и твоего внука уже ждут, никаких денег не нужно. Разве, что бутылку коньяка, выпьем за встречу…
Операция прошла успешно. Филиппок быстро поправился, зрение через полгода почти полностью восстановилось. Но, вот отношение с детьми у Валерия Леонидовича никак не налаживалось. Его обвинили во всем: и что плохо следил за Филиппком, и что мысли занята своими идиотскими картинами, которые никто не покупает. И что ради Филиппка он давно бы продал свой развалившийся домик и садик, а на эти деньги купил бы новую квартиру.
Валерий Леонидович первое время не вступал в перепалку ни с дочерью, ни с зятем. Но, вот однажды он не выдержал и указал рукой на дверь.
- Уходите, не хочу больше вас видеть и слышать. Умру – все вам останется! – и захлопнул за уходившими детьми дверь.
Оставшись один, он возвращался к своей любимой теме, и продолжал рисовать сюжеты, отдельные фрагменты сада, чтобы потом перенести их на картину, которую он писал уже больше пяти лет. На большом полотне метра три на два был изображен зимний сад. Но что-то не устраивало Валерия Леонидовича. Весной, к нему приехал его Питерский друг и спаситель внука Вадим Маравин. Посмотрел на этюды и просто влюбился в эти полотна.
- Валерочка, ты гений! Ну, кто сейчас так пишет? Нет никого, малюют красивые фотографии, а у тебя буйство красок, тени, света, много света, солнце, вода и все это создает сплошной калейдоскоп жизни!
Валерий Леонидович начал скромно улыбаться.
- Не преувеличивай Вадим. Просто ты в большом городе, привык к другой природе, вот тебе и кажется, что мои картины необычные. В принципе это даже не картины, а наброски. Настоящую картину я еще не закончил, она в работе.
- Так дружище, показывай!
- Нет, Вадим, ты же знаешь наш принцип, большую вещь не показываю до готовности.
- Хорошо, когда закончишь, чтоб я приехал, посмотрел? - Не знаю Вадим. Не все еще получается. У меня на ней зимний сад, а сейчас весна, трудно писать. Зимой думаю закончить, ближе к следующей весне.
- Еще год!? - не скрывая удивления, спросил Вадим.
- Ну, да! А может и больше – не уверенно ответил Валерий Леонидович. Как пойдет, настроения не всегда есть, а без настроения писать, сам понимаешь – невозможно. Мазня получится.
- Ладно, терплю еще год, но в марте обязательно приезжаю с коллегами, будем твою картину принимать. Согласен?
- Можно! – ответил коротко Валерий Леонидович.
После того, как художник поссорился с детьми, они к нему не приходили, даже не поздравили в день рождения. Филиппок подрос и уже ходил в школу. Раза два Валерий Леонидович встречал внука после школы, угощал яблоками, сливами и вишнями из своего сада.
- Почему не приходишь ко мне в гости, Филипп?
- Родители не разрешают! Ты же знаешь их дедушка, они меня пасут, шагу не ступить без пригляда.
- Родных нужно слушаться Филипп, вырастишь, поймешь, как–нибудь зайдешь ко мне, ладно?
- Хорошо дедушка, зайду, обязательно.
Ранней весной Валерий Леонидович неожиданно простудился и сильно заболел. Никак грипп подхватил? Сказал он сам себе. Ему становилось все хуже и хуже, и тут он понял, что у него нет времени, нужно дописать картину. Пересилив себя, едва встав с кровати, он взялся за кисти. Зимний сад окатил его свежей прохладой и художник увидел то, что не видел раньше. Вот тут еще луч солнца пустить, а здесь побольше золота листвы... И художник, не чувствуя ни времени, ни боли, ни самого себя все клепал и клепал картину. Наконец, он устал, посмотрел на работу со стороны и за многие годы улыбнулся. Кажется все! Он с трудом накрыл картину грязным покрывалом, устало опустился в кресло и, откинув голову, ушел в вечность. Тихо и спокойно, как люди, сделавшие свое дело.
Утром в доме раздался звонок, долго, долго звонили, но никто не открывал.
- Ломайте двери, - крикнула дочка мужу и сыну.
Через пару минут дверь отворилась, и все втроем оказались в комнате. На кресле свесилась голова Валерия Леонидовича, в руке он держал кисть.
- Отец! – подскочила дочка к отцу. – Папа, что с тобой?
Умер, Валерий Леонидович – ответил муж, потрогав холодный лоб тестя . Филипп стоял, не зная, что делать. Наконец, он подошел к стоящей на треноге картине, сдернул грязное покрывало и остолбенел. Зимний сад, словно райская куща,осветила скромное жилище художника неземным,сказочным светом..
Филипп отошел чуть подальше, прижавшись к косяку двери,заплакал навзрыд.