Не успел ещё после завтрака командир парашютно-десантного взвода старший лейтенант Сеня Конев окунуться в служебный будень, как посыльный призвал его к комбату.
- Атаман, собирай войско, воевать поедем. Возьми разведчиков, кто там живой, две БМП, сапёра, санинструктора… и «Урал», да, - Повернулся он к посыльному, - сам собери, а мы с командиром через десять минут инструктировать будем.
- Бахор, бахор, Вали, Вали, - комбат ухватил гарнитуру висящей на перекладине палатки гарнитуры и стал туда орать странные заклинания.
- Бахор, Вали, - Проквакало буквально через минуту.
- Вали, скажи Раис – Хану, что мы будем минут через двадцать, через двадцать минут, понял?
- Понял, понял, готовы будем, - донеслось из гарнитуры.
- Арсений, ночью в Лолондарском ущелье разгромили колонну наших союзников. Мы обеспечим их безопасность при эвакуации техники. Понял?
- Так точно!
- Беги одевайся.
- Товарищ майор, вид бегущего офицера в мирное время вызывает недоумение, а в военное – панику…
- Не недоумничай, у тебя пять минут.
Сорвались с базы вовремя - осмотрели войско, короткий инструктаж от самого комбата и вперёд. У Сени в голове завертелась песня про атамана Козолупа. У него всегда в голове что-то вертелось когда вот так, живёшь себе, служишь, и, вот иди себе – пострелять надо. Что-то внутри обрывалось и что-то навязчивое привязывалось:
У атамана Козолупа
была огромная сноровка
Семизарядная винтовка
И три енотовых тулупа…
Кажется что-то здесь не так? Фамилия Козолуп? Да , кажется в восьмой роте есть похожая… Винтовка? Винтовки обычно пятизарядные, тогда:
Пятизарядная винтовка
И три енотовых тулупа…
Вот так всегда: и перед сто каким-то прыжком у самого порога вдруг изменится гармония души и зазвучит что-то чужеродное. Или не чужеродное, а просто другое… Вот енотовый тулуп…
Но уже приехали. На базе Царандоя встречает маленький, в цивильно – в афганское одетый переводчик Вали:
- Товарищи офицеры, просим на совещание.
Комбат тычет пальцем Семёна в бок:
- Ты рюмочку-то выпей – перед братьями мусульманами неловко.
На столе жареный ягнёнок, фрукты-овощи, плов. И бутылки с диковинными этикетками: виски, бурбон, ром и все отдают самогоном старшины седьмой роты старшего прапорщика Запорожца. Но за роскошное жаркое с пловом и фруктами можно и пригубить после тушёнок и макарон…
За столом мусульмане объясняют коммунистическим нехристям почему под крышей пить можно, а у Семёна песня в голове: тулуп енотовый , это как? Внутрь мехом или навыворот. Караульный тулуп, он из овчины мехом внутрь, а, вот, енотовый? Наелся быстро, и про тулуп напелся внутренним голосом, а офицеры за столом всё пируют. Царандоевцы все как на подбор пузатые, у них так – раз офицер, значит с пузом. Или так выбирали – раз при пузе, то в начальники. Один Раис хан поджар и исполнен внутреннего достоинства. Уже не меньше часа сидят, а у кого-то, между прочим, колонну раздолбали. Наконец комбат сказал по- Гагарински:
- Поехали, а то до вечера так просидим, и тяпнул фужер желтовато- коричневой жидкости.
Колонна, стоявшая у дувала, приросла тремя стотридцатыми ЗИЛами выкрашенными ядовито-зелёной краской. В один из них влез тучный царандоевский зампотех, втащил туда же мелкого Вали и, прихлопнув его дверцей, выдвинулся в голову колонны. Толпа афганских солдат только расступилась, выплюнула из себя с десяток человек в кузова машин и снова сомкнулась вокруг техники.
- К машинам! – скомандовал Сеня жующим на броне фрукты десантникам. Зная, что комбат без инструктажа на гипнотическом уровне, который звали нагнетанием жути, и шагу не ступит. Бойцы спрыгнули прямо в толпу, которая расступилось как море перед Моисеем…
- По местам! – Рявкнул Сеня вкусив «жути».
БМП, рыкнув, пустили в небо чёрные столбы дыма, Урал рыгнул чёрным облаком прямо в толпу. Густой соляровый дух враз перебил бензиновый чад от жужжащих ЗИЛков. Поехали… А у Сени чёртов Козолуп со своими винтовками и тулупами крутится. Может в кино кого Козолупом звали? Нет, вроде нет. Батька Ангел был, пан атаман Гуриан Таврический был, ну и Козолуп должен был быть, просто фильм не сняли…
Минут через сорок увидели место побоища – три таких же ядовито зелёных ЗИЛа яркими пятнами красовались на серо- жёлтом фоне. Открытые дверцы, разбитые стёкла, спущенные шины, кровь застывшая на сиденьях…
Разведчики разбежались по высоткам вокруг, царандоевцы без особого энтузиазма стали менять колёса на повреждённых автомобилях, а Сеня про себя ругать их за нерасторопность. Местность препоганейшая – вокруг округлые высотки одного размера толпились близко одна к другой. Подползай – не хочу. Хорошо, за час – полтора управятся, а за час – полтора можно душкам и прийти шут знает откуда, и дорожку заминировать… И чёртов атаман с языка не сходит, скоро в полный голос запоётся. А места занятные – выше по ущелью мыском выдаётся киногеничная, такая, горушка. Вся такая в горизонтальную полоску, как, океанский лайнер палуб на сто, или декорация к фильму про Марс. Того гляди какой- нибудь Донован оттуда на роботе прискачет. Горы вдоль ущелья высоки и острозубы, накрыты бездонным чистым куполом неба. Кабы Сеня умел рисовать, он бы сейчас всё это запечатлел, вместо того, чтобы Козолупа в голове крутить…
- Воздух! – прервал Сенины мысли крик наблюдателя. Какой ещё, на хрен, воздух, откуда у духов самолёты. Бездну неба бороздили два едва заметных крестика, вспахиваемое ими небо постепенно делилось белоснежными полосами инверсии на три неравные части и путь их лежал прямо к ущелью. «Матерь ваша», - осенило Сеню, - Мы же на духовской территории.
- Все вниз, ложись, завопил он. Комбат, сразу ухватившийся за бинокль, не очень уверенно сказал:
- Кажется, что- то бросили, - И уже рявкнул, Ложись!!!
Вслед за этими странными русскими, носом в пыль рухнули и царандоевцы.
Сеня всё ждал когда же засвистит бомба, гудел только двигатель ЗИЛа, которым подкачивали колёса. А потом земля ударила его по всему телу сразу, потом ещё раз, и сдвоенный звук разрыва лупанул по ушам и пошел стихая метаться по ущелью. Из-под гусениц БМП поднялись огромные клубы пыли, будто они свалились в неё с приличной высоты. Метров за восемьсот или ещё дальше выросли гигантские султаны в которых что-то падало, а что-то поднималось вверх.
- Не попали Сталинские соколы, отряхиваясь сказал комбат.
- Горбачёвские, поправил его Сеня.
- Не разворачиваюся вроде, смотрите за ними дал комбат указания поднимающимся на свои места бойцам.
У царандоя, всё вдруг как-то переменилось. Куда подевалась восточная вальяжность. Через полчаса битые машины уже тащили в часть…
Вокзал станции Орша напоминал муравейник. Капитан Конев с ужасом смотрел на гигантскую очередь у касс и понимал, что может навсегда остаться на этой узловой станции. Он не имел никакого опыта стояния в очередях, которых в этом 1990 году везде было видимо – невидимо. Водки он не пил, мясо покупал в магазине «Ветеран», или мог отдать «пайковые» деньги какому-нибудь прапорщику и получить паёк натурой… короче… Ага, вот Сеня увидел кассу для льготников и полез в карман за удостоверением.
- Вы в Витебск едете, увидев у него в руках льготное удостоверение, обратился к Сене невысокий, коротко подстриженный парень.
- Да.
- Билет бы мне прикупить, а то до поезда точно не успею.
- Возьму…
- Я, представляете, тоже бывал в Афгане,- Сказал парень когда они с билетами вывалились из толпы на перрон.
- А что ж удостоверение не дали.
- Понимаете, мы из Союза взлетали, бомбили и снова назад без посадки.
- И что бомбили,- Спросил Сеня.
- Разное, что укажут.
- А в сентябре восемьдесят восьмого, в середине , не помнишь, что, за цели были.
- Помню, в сентябре мы по Пандшерскому ущелью работали, и один раз парой по Лолондарскому, под Кабулом…
Сеня запрокинул голову – там в разрыве туч рисовал свой инверсионный след самолёт. Один, гражданские по одному летают:
- Вот тебе и енотовый тулуп атамана Козолупа, глубокомысленно произнёс он и, кивнув собеседнику, ушёл. В воспоминания.
Стриженый недоумённо смотрел на него…