Длинный сон человеческой смерти нов. ред (Нина Шорина) / Проза.ру

            Пока не поздно ( 1-2 части.)

Этьен Нуаре, сын покойного Огюста Нуаре и правнук знаменитого Эжена Нуаре , чью храбрость при Ватерлоо отметил сам император Франции, некогда французский дипломат, последний представитель древнейшего рода Нуаре, шел по заснеженной местности Сибири, в унтах и шапке ушанке, утопая в белом снегу. Он проклинал Францию, он презирал Европу, он благословлял Россию, которую так ненавидели когда то его прадед вместе со многими, которым нет числа!
Назад пути не было. Европа превратилась всего лишь, за каких- то сто лет в жалкий придаток Ближнего Востока и колонию Африканского континента…
Если ты не мусульманин, тебя не ждут нигде. Если твои дед и прадед не изнывали под палящими лучами испепеляющего солнца пустыни Сахара, - тебе нет места даже в обычной кофейне, где варят кофе на песке. Если ты не имеешь стадо верблюдов возле площади Согласия, ты никто. Наконец, если у тебя белое лицо, то пройдя пару кварталов от «Сен Жермен де Пре» до горы «Парнас», известной каждому под именем «Монпарнас», которая в 18 веке была простым холмом, где собирались студенты, чтобы выпить вина и почитать стихи, а далее, – до «Сакрэ Кер», перестроенную в главную мечеть Парижа, то попутно, тебе разрисуют твое непристойное лицо разные «доброжелатели», как им надо и бесплатно. А ты должен не сопротивляться и смирно сидеть, пока тебе в ноздрю не просунут длинное кольцо с надписью на персидском: - «Аллах Акбар», а поверх всего накинут на голову платок, какие носят в России простые бабы.
   Эти мысли немало согревали господина Этьена Нуаре и придавали бодрости и желания как можно скорее добраться до деревни «Глуховка» , куда он был направлен после получения «вида на жительство» и «разрешения на работу» учителем французского языка в местную школу.
Да он пошел бы на край света, лишь бы не возвращаться в Новую Европу, как называли ее теперь «прописанты», родом из Гвинеи.
   Г-н Нуаре бросил все! Остатки семьи, дочь, которая приняла ислам и вышла замуж за мусульманина, внуков, - один черней другого. Он шел и радовался белому снегу и тому, что никто уже более не вывалит в грязи его лицо потомственного аристократа.
В нем еще сидела веками созревающая уверенность, что быть белым, - это привилегия! И за эту уверенность он готов был умереть.
Он, правда, не понимал, почему ему приходится идти столько верст по полному бездорожью, почему не встретил его губернатор деревни или кто- то из его чиновников, почему на всем пути - а путь ему указывал навигатор - ему не повстречалась ни одна живая душа, не проехал мимо хоть какой-нибудь снегоход…
На небольшой станции, неподалеку от Нудинского острога - ему преподнесли теплые унты, в которых он утопал в заснеженном бездорожье, а на голову надели медвежью шапку не давшую остынуть его стремительно седеющей голове, подарили кумыс в бутылке и дали в руки огромную лепешку. Затем, какой- то абориген в синем халате исполнил видимо, музыку: он долго колотил палочкой о камень, все ускоряя этот шум и делая его максимально громким. После чего пояснили, куда ему надо идти, указав на звездное небо, и долго еще кланялись, глядя в след, пока непонятно откуда не появилась целая делегация местных аборигенов в стеганых телогрейках с красным флагом, преградившая ему путь.
Аборигены, почему то пели «Марсельезу» на русском языке и просили господина Нуаре обратиться в ООН, с требованием принести демократию и европейские ценности в пока еще отсталую их местность.
Господин Нуаре - как мог - попытался объяснить, что такой организации, как ООН уже не существует, а все европейские ценности давно уничтожены исламом вместе с демократией, которая также упразднена, по причине все того же торжества мусульманского мира, где демократии места не нашлось. Ее не ставили ни во грош.
Это, пожалуй, было единственное, в чем г-н Нуаре мог согласиться с миром мусульман.
Он ненавидел демос. Он ненавидел толпу, он презирал идеи равенства, он проклинал всех этих Робеспьеров, Маратов и прочих прохвостов, которые столкнули мир с края пропасти, пустив под гильотину прекрасную голову Марии Антуанетты. Короче, Этьен Нуаре, сын покойного Огюста Нуаре, правнук знаменитого Эжена Нуаре, чья доблесть в битве при Ватерлоо никем не оспаривалась, был отъявленным роялистом.
Да! Он любил изысканный 18 век, век придворного этикета, куртуазной поэзии, напудренных париков - этот прекрасный век иерархии!
Конечно, ему не очень были по душе обряды варваров. Но кто ты такой, чтобы осуждать веками устоявшиеся традиции, пытаясь навязать им ту самую цивилизацию, о которую и споткнулось человечество, беспрерывно следуя какому то «прогрессу»? Кто ты такой, обыкновенный смертный, чтобы влезать своими «ценностями» в их жизнь, которую сохраняли деды и прадеды?
Без этих вот шаманов, неуклюжих обрядов, без национального бытия, мир стал скучным и пресным, лишенным аромата многообразия… И вечно будут ворошить подобную жизнь больные недоумки, ярые сторонники единообразия, несущие смерть и реки крови…
Этьен Нуаре шел по безлюдью, посматривая то и дело, на навигатор, потому что в астрологии не разбирался.
А вот почему бы ему, Этьену Нуаре, вместо ежедневного просматривания газет за завтраком, не изучить законы Вселенной? Не поинтересоваться строением Космоса, не следовать законам звездного Неба, если под ним он родился и под ним умрет?..
   Этьен Нуаре знал, зачем он шел в эту Богом забытую деревню. Он знал, чему будет обучать несмышленых детей. Он расскажет им о вековом устройстве Мира, его Законах, проверенных веками и жалком тщеславии кучки негодяев, мешающих ни в чем не повинным людям жить так, как завещали им отцы и деды и при этом, заливая землю кровью тех, ради которых якобы они и шли на разные жертвы.
О, человеческая сущность! О, гнусные уста! О рабство, впитанное с молоком матери!
Все эти упыри, захлебнувшиеся собственным тщеславием и обмазавшие им всю планету !О, эти бесчисленные словоизвергатели, обмотавшие лживыми словесами маленькую планету, имя которой Земля!
От них он мог сбежать на край света и сбежал. Но сейчас он никак не мог отвязаться от одной прилипчивой мысли, если это можно было назвать мыслью; а куда раньше они наливали кумыс? Он достал бутылку и прочитал- «ВОДКА»- Он вспомнил, как спаивали аборигенов европейцы и особенно постарались американцы, вытесняя их с исконно им принадлежавших земель. Вытесняли разными безделушками, всякой ерундой, взамен на молодую здоровую жизнь и крепкие рабочие руки, проданные в рабство. Вот они, - мы! Вот мы, какие есть, бледнолицые строители цивилизации на костях.
Зачем мы их трогали? Зачем вторглись в их неспешную жизнь? Зачем отравили их сознание возможностью другой, более легкой жизни, где машина заменяет человеческие руки? Где за тебя думает светящийся дисплей, а ты лишь бездумно повторяешь прочитанные за день «Новости» от агрессивно отупляющей тебя информации?
Зачем забивать голову сводками и перечислением событий, если завтра их вытеснят другие? А уже к вечеру - третьи? Зачем тебе словоизвержения одного политика, если завтра он скажет все прямо противоположное? Почему небо, как и земля разделено на вотчины разных богов? Переступил границу- и вот уже не только другой язык, но и другая вера, ради которой готовы тебе перерезать глотку?
Он остановился и попытался отхлебнуть из бутылки кумыс. Молоко, пока он шел, превратилось в куски льда. И он подумал, что если бы его налили в меха, то возможно, не превратилось. А сейчас бутылка вот-вот лопнет, и он поспешно запихнул ее запазуху
Ах, как же отговаривал бывший его подчиненный, некий Франсуа К., как отговаривал связываться с русскими! Пропадешь! Пропадешь ты там! Это тебе не 18 век, когда наши бежали в Россию от революции и графы, князья, работали там гувернерами или служили при русском Царе? « Не те времена, Эжен,- отговаривал он.- Нужно перетерпеть немного, подождать, когда мусульмане интегрируются в Европу, станут европейцами, будут исповедовать наши ценности, Сакре Кер опять станет свободной от башен минаретов, а француженки откроют свои тонкие ножки и белые личики… Они поймут! Оценят преимущество нашей жизни!.. Наши школы расскажут им о нашей доблестной истории.. .В конце концов, они ринулись сюда, чтобы жить как мы, чтобы во всем нам подражать! Ты пойми…»
   Но Этьен Нуаре был неумолим. Он помнил, как за один день французы сдали Париж, а русские три года держали блокаду в голодном и холодном Ленинграде. История эта тогда его потрясла. А где же была сытая Европа? Неужели об этом никто не знал? А как же цивилизованные немцы смотрели три года в бинокли на умирающих от голода? И это страна Бетховена и Канта, Вагнера и Томаса Манна?..
Нет, что то в нас гниет изнутри… О каких ценностях мы можем после всего этого говорить? О каком христианском милосердии? Какой Христос выдал индульгенцию на чудовищные, нечеловеческие жертвы?..
   Исторический процесс? Нет. Он сам по себе не происходит. Колеса то катятся, но подтолкнуть их кому то приходится… Обагрить кровью. Вот Англия и подтолкнула,- ненавидящая Россию еще со времен Павла, - мудрого русского царя, радеющего и за империю, и за народ. Потому и уничтожила Павла.
… А какая расовая катастрофа постигла Россию? Когда революция, якобы «блуждающая по Европе», залила империю кровью? Когда Россию колонизировала кучка негодяев, обещавшая народу свободу и землю ? А потом, уничтожавшая крестьян и лучших ее сынов в лагерях смерти и заброшенных сибирских лесах. Человечество не знало такого опыта. Во всяком случае, в таком масштабе… А ведь это какая то закономерность, когда страшное разделение внутри нации, порождает ее смерть, приведя к власти своих же выродков…
Россия что, жила с Китаем? С Ближним Востоком?... Именно с Европой Россию связывало духовное и монархическое родство. Европа с Россией всегда была сообщающимися сосудами- если в одной плохо- бежали в другую …
Так думал Этьен Нуаре, сын Огюста Нуаре и правнук своего храброго прадеда, когда ступал на трап самолета, покидая Францию.

            -----------------------------------

.    Он долго ждал, когда проснется его спаситель, но тот не просыпался, как не старался Этьен его разбудить. Спасший ему жизнь вдруг заснул прямо над ним с обледеневшим чайником в руках.
Огонь в печи погас. Этьен вышел из заваленного снегом дома чтобы поискать хоть кого то, кто поможет ему разжечь огонь в очаге. Несколько домов, также напоминающих заснеженные медвежьи берлоги, куда он с трудом проник, были заброшены, и только в одном Этьен увидел спящего мужика, который неподвижно лежал на полатях возле обмороженной печи.
Этьен Нуаре попытался его разбудить, но мужик спал мертвецким сном. ,Говорят, русские могут проспать 33 года, а потом,- проснуться. Судя по всему, в России так и должно быть. И не ему, французу , по силам изменить эту веками сложившуюся традицию.
Он вернулся назад и поблагодарил знаменитого англичанина Даниеля Дефо, который подарил ему героя, оставшегося одного на необитаемом острове.
      Этьен Нуаре подумал, что убежавши от одних варваров, попал к другим, что оказался на необитаемом острове под названием Глуховка.
   Спасет ли его знаменитая таблица, где хорошие стороны будут превышать плохие? Навряд ли. Даже если здесь ему не встретиться ни один экстремистки настроенный мусульманин, ежедневно совершаюший насилие над любимой Эженом Нуаре европейской цивилизацией. Хотя, никаких признаков этой цивилизации он пока не обнаружил, если не считать старенький обмерзший и трижды обмотанный дырявой ветошью ламповый приемник ,стоящий в берлоге.
Но самым, пожалуй, неприятным было то, что его существование зависит теперь не только от него. А ведь именно к этому его приучали с детства: не надеяться на кого и проявлять личную заинтересованность во всем, что касается его жизни.
В конце концов,-мысленно произнес Этьен Нуаре.-все не так уж и плохо.Я должен был оказаться мертвецом, а пока, все-еще жив...
Он вышел на свет и набрал несколько поленьев, которые положил возле печки. Попытался все-таки переместить «Пятницу» на скамью, но ноги последнего примерзли к полу и отодрать их можно было только вместе с досками.

Неожиданно, Этьен Нуаре услышал отчетливую русскую речь. Говорили где то рядом. Этьен вышел из берлоги, как он сам ее окрестил и одеревеневшими от мороза ногами, пошел в сторону громкоговорящего предмета, который оказался небольшим телевизором. Удивившись его морозоустойчивости, он сообразил, что, наверное, где- то есть источник питания, то есть, электричество, которое не даст ему окончательно замерзнуть и поможет зарядить ноутбук и смартфон. Размотав смерзшуюся ветошь, он, тем не менее, не обнаружил никаких проводов, никакого зарядного устройства. То есть, ничего, что обнадеживало и позволяло надеяться на электричество.
Какой то голос сзади проговорил - Ма тю , че размо то? Ща новос, тю ма…после чего последовал удар кулаком по ящику и женский голос проговорил - « Мы этого достойны!» Во, тю ма, кобы- то!- проговорил все тот же голос , -указывая обмороженным пальцем на здоровую девицу с голой спиной, удаляющуюся вглубь комнаты. -Те -пло та, тю ма! Чай хле, бра? Че, мер то?
Этьен Нуаре ничего не понял, - все что происходило с ним он считал если не сном, то каким то бредом,- но из вежливости кивнул и абориген наскоро собрал охапку хворосту, добавил сверху пару поленьев и разжег костер. Прикрепил на торчащую сверху ветку чугунок, в который наложил доверху снега. Туда же он набросал содержимое кармана, который вывернул наизнанку, набрав в шершавую ладонь мелкотравье. Из другого он достал горсть меда и протянул Этьену.- Во! От подыху спомо…
   Есть то, что мужик извлек из кармана, Этьену совсем не хотелось, но он подумал, что жизнь после смерти, в которой он оказался, видимо, предполагает полностью другое бытие и что его нужно принимать с благодарностью.- « Ты должен любить свою судьбу… Это-твоя судьба и другой у тебя не будет.»- ..
   Абориген еще долго произносил что-то, напоминающее дикую смесь из русского мата, лозунгов про собственную исключительность и обрывки, видимо, рекламы. Особенно часто и не без гордости он выкрикивал- «Мы эт.. досто..» Обросший с головы до пят волосами, повторял и другую бессмысленную с точки зрения Этьена Нуаре фразу, - Вол-сы эт на гор..!

- Они что, не понимают что говорят? - Этьен Нуаре был слегка ошеломлен страшной деградацией некогда культурной европейской нации. Но дороги назад не было. Нужно было дождаться следующего лета, хотя возвращаться в Европу у Этьена Нуаре не было никакого желания…
      Этьен Нуаре никак не мог определиться - сон это или явь? И по фантастичности происходящего склонялся, что это, скорее всего,- сон. Длинный сон человеческой смерти.    В конце - концов, он сам выбрал свою судьбу, и даже    похоже, -воскрес из мертвых…
Теперь он, Эжен Нуаре, скептик и сторонник атеистов, мог с уверенностью заявить, что Христос вполне мог и воскреснуть… И что наслал он это мусульманское нашествие на Европу за неверие и постепенный отказ от христианства, когда храмы Парижа уже больше напоминали музеи, по которым прогуливались туристы, открыто разглядывая лики святых кисти великих итальянцев. Безверие давно уже стучалось в ворота Франции. Даже лютеранская вера укрепилась благодаря стараниям Дианы Пуатье, любовницы короля. Похоже, Франция жила, и умирала, движимая только одним чувством любви…
   Неужели человечество не может жить без Бога? Неужели жизнь без божества превращается в хаос? И не расплачивается ли Старая Европа за свой самый большой грех- Безбожие?
Этьен Нуаре давно отказался от Бога. Еще в юности, когда испытал впервые, что значит не жить.    Мальчик из аристократического семейства, таскал потихоньку платья матери, чтобы хоть как то ее приодеть. Он даже украл кое- что из фамильных драгоценностей, в которых Франсуаза выглядела как маленькая принцесса. Но получив все это, вдруг исчезла. Как ни пытался Этьен ее отыскать, как ни умолял Бога вернуть! Рыдал, как маленький мальчик… Сколько времени простоял возле амвона, зажигая свечи, заливая лицо слезами в темноте опустевшего храма … Вот именно тогда , Этьен Нуаре и почувствовал впервые это пограничное состояние- не жив,- ни мертв…
   Это была безжизненная жизнь. Жизнь машинальная, которая без сопротивления облачила его в строгий костюм клерка и заставила измерять свои чувства с помощью калькулятора.
Все движения, мысли, все его поступки проверялись им. Все было вогнано в колею необходимости и скучный коридор без радости. Он не хотел больше участвовать в жизни. Пусть жизнь ведет его, пусть направляет все его шаги. Управляет мыслью… Так думал Этьен Нуаре, лишенный в таком нежном, цветущем возрасте самого важного, самого насущного,- любви.
      Даже в детстве Этьен не был так послушен, так предсказуем, так нелюбопытен. Зато именно эти качества и позволили ему быстро подняться по карьерной лестнице и завоевать расположение находящейся у власти элиты…
Там не нужны были ни его природный ум, не хорошая образованность, ни яркие обороты речи и приумножающееся знание языков… Похоже, бюрократия вообще не нуждалась в качественном совершенстве человека.
Тем, кто еще это ценил - остроту мысли, свойственную французам, образованность, изящный слог и умное перо похоже не только не находилось места возле государственной машины, но и вообще не нужны были никому.

   Этьен почти не чувствовал обмороженных ног. Он увидел, что абориген ходит по снегу босиком. Перехватив его взгляд , тот крякнул, весело проговорив -Бо то сы..ми.. Снего грее.. По тому, как быстро абориген наклонился к его обмоткам, желая их, видимо, размотать, Этьен, предпочел отойти в сторону.
Но почему бы им не построить себе достойную жизнь даже в пределах этой вечной мерзлоты? Кругом сплошь леса, полно воды, зверья, - можно охотиться…
Изложив все это аборигену, Этьен услышал в ответ глубокий зевок, напоминающий скорее рык льва. После чего абориген сплюнул и растер плевок по ладоням, а потом, вытер о штаны.
-Ру- то, свежи,- предложил он Этьену. Этьен кивнул и зачерпнув снегу в ладонь, стал растирать скованные пальцы. Стало тепло.
То, что абориген называл чаем, несколько согрело Этьена, а вкус меда напомнил покинутую цивилизацию…
Этьен спросил, как работает телевизор и где блок питания, но абориген ничего не понял из сказанного, а только хряснул себя по телогрейке из меха и проговорил- Мы эт… досто…
Поняв, что от этого аборигена он ничего не добьется, Этьен отправился к своему «Пятнице», поблагодарив судьбу , что встретил хотя бы одного человека, с которым можно поговорить.
Конечно, он был благодарен ему, все-таки, он продлил его жизнь. Хотя, та жизнь, которую он увидел, показалась ему куда хуже смерти, и Этьен Нуаре подумал, что Господь зачем то вернул ему дыхание и что умереть, в конце концов, успеет всегда. Еще раньше, из уст своего «Пятницы» он услышал , как замерзали здесь люди, почти насмерть и как весной возвращались к жизни. Оттаивали на весеннем солнце и сердце их начинало биться. Правда, они мало озадачивались тем, чтобы не уснуть на зиму , а включали телевизор на полную мощность и целыми днями, а то и ночами, смотрели на далекую и чужую жизнь, добраться до которой у них уже не было ни сил, ни желании . Было в той жизни много солнца, а значит, и тепла, много вкусной и незнакомой им еды, запах которой они чуяли застывшими от холода носами и им казалось, что и они где-то возле этого заваленного едой стола и согревались одним ощущением оной. Они заваривали древесную кору в черных от копоти чайниках варили поганые грибы в больших чугунках пополам с разнотравьем. Отнимали мед у бурых медведей иной раз даже ценой жизни, тем и кормились.

   Пройдя по заснеженным берлогам, Этьен обнаружил обледенелых людей. У одних вместо бороды висела огромная тяжелая сосулька, у других, из - под меха торчали скованные льдом руки. Но он уже знал от своего « Пятницы», что к весне эти аборигены оттают. И потому, он для начала решил их пересчитать. То есть, сделать что- то вроде переписи необитаемого острова.
А может, это вовсе и не Глуховка, куда попал Этьен Нуаре? Возможно, его навигатор, приспособленный к европейским температурам, просто перестал показывать верное направление? Недаром ему указывали на звезды, отправляя в путь…
Он вспомнил, что прежде русские староверы, убегая от безбожной власти, уходили в самую глушь Сибири и десятилетиями жили в тайге, отрезанные полностью от мира.
Как знать, возможно и эти обледенелые люди добровольно пришли в зону вечной мерзлоты , чтобы не возвращаться к цивилизации, которая веками катилась к закату , задыхаясь без воды и чистого воздуха?
Этьен Нуаре обломил длинную ветвь ели, очистил ее от иголок и начал делать зарубки, переходя от одной берлоги к другой.
В одной он увидел стоящего человека, с которого капала вода. Однако, внутри было так холодно, что капли застывали на лету, добираясь до бревенчатого пола. И эта обледенелая крупа хрустела под ногами Этьтена Нуаре.
-Почему он оттаивает?- размышлял Этьен, пока тот, что напоил его чаем, не произнес -Это буе первы. Вседа та...
Этьен уже начал привыкать к новоязу, как он его окрестил. Аборигенам было лень проговаривать все буквы в должном порядке, потому иногда, с их языка градом сыпались остатки непроизнесенных букв. Русский мат, -подумал бывший дипломат,- наверное, тоже появился от лени, свойственной русским. Им лень было произносить длинные фразы, путаться в сложноподчиненных предложениях и просто, открывая рот, выпуская слабеющую энергию на ветер. А ведь исчезновение обыкновенной человеческой энергии едва не погубило Россию… Русские, измученные кровавыми событиями 20 века, так изничтожили себя, так устали энергетически, что фраза, не единожды услышанная им, про « трагедию действия», превратилась у русских в проклятие умственной и физической обездвиженности .
Этьен, будучи дипломатом, не раз наблюдал, как русские, начав фразу, никак не могли ее закончить. Энергетическим истощением, видимо, определялась и экономика, уровень которой тогда довел страну до изрядного обнищания. Но все же его мучила эта тайна, эта местная загадка, почему люди отмерзали не все вместе, а поодиночке…Каждый оттаивал по своему…
Позже он узнал, что того, с которого лило градом, согревала мысль. Другого, - тлеющая надежда, а прочие, оттаивали, как и положено, при ярком летнем солнцестоянии: на самих себя у них не хватало духу.

   Какая же великая мысль могла согреть человека, чтобы он смог оттаять раньше других? Почему этот человек оттаивал первым? Что давало ему энергию? Мысль материальна?..
Его бородатый спаситель, вдруг, начал храпеть, то есть подавать признаки размороженной жизни.
-Не па,-произнес осипшим голосом «Пятница».—Этьен и раньше заметил диковинную способность этого человека, читать мысли на ходу.- Эт он ре изо со… - с трудом провернул тот язык и опять застыл с открытым ртом. Конечно, Этьен ничего не понял, но обеспокоенный открытым ртом «Пятницы», решил не думать ни о чем в его присутствии, а рот залепил скотчем, в котором проделал небольшую дырочку.
Однако, не мыслить для Этьена Нуаре, было самым невозможным из возможных запретов. Он даже не предполагал, какой постоянный поток являет собой человеческая мысль и как трудно ее укротить. Какая энергия таится в обыкновенной мысли?!! Эта радостная мысль костром согревала Этьена Нуаре и он подумал, что на мысли когда-нибудь можно будет приготовить яичницу… Хотя о каких яйцах тут могла идти речь? Даже птицы падали в снег, замерзая на лету. Наверное, птицам не дано мыслить,- подумал Этьен. А человеку? Почему дурные, агрессивные мысли преобладали в нем? Почему всем так хочется убивать друг друга, совершать насилие, мучить и лишать крова над головой? Почему человеческую мысль нельзя направить по другому руслу?
   -Тю мА! Эт.. Он реши… изобре.. солнце- вдруг донеслось до него из небольшой дырочки проделанной в пластыре.
…Изобрести солнце?.. Почти средневековая мысль позволяет оттаивать раньше других?…Так вот какая безумная идея заставляет жить всех этих людей в зоне вечной мерзлоты?..
   Этьен хотел узнать что-нибудь еще об этом человеке, но «Пятница» вдруг, отчаянно захрапел. Значит,- все эти обледенелые люди некогда обосновались здесь, обуреваемые гордым желанием залить все вокруг солнечным теплом ?.. Этьен отчаянно боролся с сокрушительным желанием смежить веки и не поддаться общему обледенелому стоянию, пока мощный храп «Пятницы» не выгнал его наружу.

   Он сделал несколько шагов совсем уже скованными холодом ногами и вошел в берлогу, где стоял обледенелый изобретатель солнца.
   …Безрассудное упрямство - вот то, что будучи дипломатом, Этьен Нуаре всегда замечал за русскими. Русский человек изобретает именно то, что изобрести невозможно. Некогда, Россию увлекла Идея, которая не нашла себе подходящую почву в прагматическом мире клерков. Но русские, именно по какой -то безумной или бездумной убежденности в собственной миссии, ухватились за нее, сметая все на своем пути. Идея оказалась настолько разрушительной, что , кровоточила, как неизлечимая рана и , превратившись в гнойный нарыв, однажды лопнула, обдав всю страну смердящим зловонием, последствия которого пожинаются до сих пор…
   За печкой, возле которой стоял абориген, Этьен увидел какие то чертежи, нарисованные на мешковине,    жестянки, кольца, а в углу вмерз в снег огромный шар, спаянный из различных кусков металла…
Этьен стал разглядывать чертежи, нанесенные на мешковине беспорядочно вдоль и поперек огрызком угля. Он попытался прочитать эти слепые записи, но ничего не понял, так как они были зачеркнуты цифрами, уравнениями и забрызганы остатками еды…
   Так ничего и не разобрав, Этьен Нуаре выбрался из берлоги, - Отогреть все это бесконечное пространство солнечным теплом,- безумная мечта обледенелого человека… Неужели вот этот шар, напоминающий железную времянку, способен воплотить подобное безумие.. Но ведь телевизор, стоящий на морозе, почему то работал? Хотя Этьен не увидел никаких признаков проводов или аккумулятора. Да и какой аккумулятор смог бы выдержать такую температуру?..
Решив, что он ничего не сможет понять, в загадочной русской душе, Этьен Нуаре вернулся к мыслям о человеке.
Христос указал путь нему в виде заповедей, но кто сегодня идет по этому пути? Что - то в природе человека противится . Что- то все время сбивает с этого пути. Никто не надеется на жизнь после смерти. А вот он познал, похоже, что она есть…
… Если это и в самом деле жизнь после смерти,- то Этьен Нуаре увидел ее в таком неприглядном виде, что применить в ней все эти заповеди христовы было просто невозможно… Сначала необходимо всем этим аборигенам обрести человеческий облик. Сначала нужно вернуть человека.
Но человека, какого? Цивилизованный Человек проиграл даже зверю. Он труслив. Он не готов защитить самого себя. Он предпочитает малодушно бежать…
… Этьен Нуаре давно подозревал, что это и есть человеческий облик в чистом виде, навьюченный, как верблюд, благами цивилизации и редкими примерами героев, которые только подчеркивали правило. И что все эти кутюрье и бутики веками работали только над тем, чтобы сокрыть от глаз Вселенной человеческую пустоту. Бессмысленность многих . И вечный Подиум являл ежегодно не новую идею или геройскую доблесть, а всего лишь, « новый наряд короля».
Технический прогресс создавал иллюзию могущества самого ничтожного человека, в руках которого оказались планшет и смартфон. Стремительность передвижения также укрепляла самоуважение, но создавали все это единицы, а прочие только пользовались. Вот во что превратился человек, украшенный мнимыми, то есть, не принадлежащими ему лично достижениями. Он превратился в пользователя ПК, пассивного потребителя того, что создали другие. Какого - то троглодита, с трудом переваривающего бесконечное количество информации, только забивающей его сознание, не давая ему никакого продыху. Сколько же шлака накопил его организм?-стучал зубами Этьен Нуаре, пытаясь отогреться.

И вот ему, Этьтену Нуаре выпало оказаться у истоков цивилизации, перед чистым листом бумаги, имя которому, абориген. К тому же, это был русский абориген, то есть, готовый жить, как Бог на душу положит, не оскорбляясь при этом, ни своим внешним обликом, ни теми обстоятельствами, в которые попал. Похоже, ему было все равно… Он мог есть, а мог и не есть. Мог спать, а мог и бодрствовать, мог быть, а мог и не быть. Похоже, он не цеплялся за свою жизнь, проводя большую ее часть в замерзшем теле и обледенелом сознании. И только безумная идея, как показала история, могла заставить его сдвинуться с места.
Эта была заразная среда. Но только не для Этьена Нуаре, потомка великого Даниеля Дефо, который осветил человеческий разум великим открытием - человек должен всегда помнить, что он, - человек, оказавшись даже на необитаемом острове.
      Не прекращать думать,- почти машинально повторял Этьен, - Все, что было прежде, нужно отмести. Ничего из прежних путей. Никакого мнимого дела, никакой ложной привлекательности, ничего, что заставляло бы человека верить в собственное могущество на пустом месте. На все это, нужно заслужить право. И не путем силы, как сегодня делают цивилизованные дикари, ни жалким подобием трусости, когда человек соглашается на рабство, попросту из чувства страха.
А кто придумал страх? Тот страх, которым двигали не катастрофы, чума, голод, землятресения, а возникший на плодородной почве под мирным небом… Этьен давно замечал, как люди боятся друг друга, как не доверяют ближнему, как ненавидят другого, как завидуют ему и готовы убить просто ни за что, из чувства ненависти.
Откуда в человеке столько ненависти ? Слепая, ненасытная ненависть, истребляющая не только все, что окружает, но и самого себя!- Этьен Нуаре не позволял себе ненавидеть. Он предпочитал,- презирать...
Он презирал многих, кто оказывался рядом. Наблюдал, как шкурки лицемерия спадали одна за другой … Но коварнее всего были те, кого он любил. Любовь застилала глаза.    Сущность приоткрывалась, иной раз , после смерти…
   Этьен опять вошел в берлогу, которую уже считал своей. «Пятница» храпел по-прежнему, но уже не так шумно…
… Он что, должен работать клерком в центре Парижа? Где каждый должен быть похож на другого, а другой воспринимался, как чужой? Только потому, что от него воняло, как от клошаров и тело прикрывало подобие одежды?
Значит, нужно сначала отмыть и одеть, как одеваются клерки? Снабдить одеколоном, дезодорантом, постричь волосы, научить чистить зубы и приобрести зонты? - Мысль текла по жилам Этьена Нуаре уже безо всякого его участия. - Отсекли даже умственные качества человека? Как ненужные? Цивилизации достаточно просто опрятно одетого, хорошо причесанного и надушенного дезодорантом клерка? То есть человека, за которого кто- то решает все его проблемы, то есть, подобного себе?
Но почему же там, в мире цивилизации, это не было смешным, а воспринималось, как норма? Норма, которая привела к тому, что при виде опасности, каждый трусливо ищет путь спасения в виде бегства, как это сделал сам Этьен? Он вдруг сообразил, что вокруг светло, как днем, хотя уже должна была наступить ночь…
Сумерки, почему то не наступали. Кругом было белым-бело… Наверное, от снега… -решил Этьен. А может, в загробной жизни не бывает сумерек? Тогда почему его интересуют живые? Мысль его не умерла, а продолжает теребить и беспокоить?.. Что ей нужно от меня, этой мысли, - едва ли не с ненавистью проговорил Этьен, отмахиваясь от нее, как от назойливой мухи, но мысль цеплялась за его сознание, не давая провалиться в бездонную пропасть сна: она то и дело, подсовывала Этьену оборванную нить …

Все продумано. Все взвешено, все оговорено и под всем стоит подпись, подтверждающая, что этот клерк со всем согласен. Человека завоевала Цивилизация. Более того, она его поработила. Мысль тянула его, удерживая от неминуемого сна, куда он готов был провалиться…
… Куда бы клерк ни пришел, что бы не собрался сделать, всюду ему подсовывают бумагу, где он со всем соглашается и ставит свою личную подпись…
… Негде жить?- И опять дают бумагу для подписи, в которой клерк обязуется в течение многих лет, выплатить взятую сумму и оплатить процент. И у каждого свой номер…
… Это и есть блага цивилизации? Это и есть европейские ценности, когда каждая мысль, каждый шаг клерка известны Государству? Для чего? Чтобы предупредить об опасности, ему грозящей? Нет. Чтобы им лучше управлять.
   Так почему нас удивляет появление роботов? Ведь такого обезличенного клерка с невероятно суженной функцией возможностей спокойно можно заменить на робота. Что, скорее всего и случится, так как клерк может быть непредсказуем, ибо живет в оболочке человека, в то время, как робот полностью ограничен заданной программой.
И он, Этьен Нуаре тоже был клерком. Тоже был частью отработанной системы и, приходя в свой департамент ежедневно, совершал определенную функцию, которая встраивала его в общую схему заданной реальности...
   Значит, это варварство, так радикально изменившее его жизнь, на самом деле,- единственная возможность вырваться из предсказуемой и машинальной жизни? Ведь стоило этому произойти, как все оковы, все личные подписи, вместе с дезодорантами и запонками на манжетах, исчезли?
Так , значит, это благо?!!! Нашествие чужого, оскорбившее его цивилизацию, разрушившее его непоколебимый уклад, дало ему, Этьену Нуаре, возможность вылезти из машинального бытия и начать жить самостоятельно? То есть, воспользоваться, наконец, сполна мыслительной функцией, данной каждому человеку, как рука и нога? И которую , практически , убивает ежедневно Цивилизация, отучавшая думать. Так значит, именно сейчас и начнется его свободная, не оговоренная никакими обязательствами, не скрепленная никакими подписями жизнь?
Он, что, должен возблагодарить обстоятельства, которые вытолкнули его из машинального оцепенения и открыли глаза на ничтожность человека в мире клерков?
Клерк пожирал человека. К такой мысли пришел Этьен Нуаре. И трижды прав был тот, кто говорил- Не доверяйте не одной мысли, которая к Вам пришла не на свежем воздухе!
Похоже, он жил вообще в безвоздушном пространстве… Ему дозировали воздух? Уничтожая вокруг городов лесозащитные полосы, задымляя воздух выбросами бесконечных заводов - чтобы попросту перестать мыслить? Неужели, кто- то специально ограничивал в скоплении городов количество потребляемого кислорода?
Пассивное, бессмысленное бытие - вот что нам предлагает убивающая человека Цивилизация. Убивающая постепенно, незаметно, завлекая все большими подпорками и костылями в виде технического прогресса… Так значит, и человеческая мысль сейчас направлена не на созидание, а на разрушение самого человека? Все эти ученые, целые институты, университеты, лаборатории служа так называемому прогрессу, попросту работают на уничтожение человека? Он уже не ходит. Он ездит на автомобиле, как паралитик. Он перестал быть участником жизни. Он видит ее заменители, просиживая сутками сначала на стуле клерка, а потом,- у ТВ, как человек, получивший инсульт?-
А нетрадиционные ориентации в культуре, где Бог создал Адама и Еву, не ведут ли к перспективе клонирования и производства детей в пробирках? Цивилизации, стремящаяся к заменителям, незаметно для нас самих вытесняет эпоху Гуманизма, превращая ее в цивилизацию Гуманоидов…
-Тю мА!- проговорил кто-то простуженным голосом, с силой оттолкнув Этьена в сугроб. И тут же услышал страшное рычанье дикого зверя и открыв глаза, увидел, как на аборигена навалился бурый медведь, с которым тот и сцепился, издавая дикие крики и вопли.
Мысли, опережая одну за другой, развивались в голове Этьена с такой скоростью, что он почти машинально смотрел, как бурый медведь схватился с бородатым аборигеном, в котором не сразу узнал своего « Пятницу».
Он дважды спас мою жизнь, - подумал Этьен, даже не пытаясь прийти на помощь. Страх парализовал его. Цивилизация, вскормившая трусливого человека, одержала верх над чувством простой благодарности. Да и куда ему, Этьену Нуаре, изнеженному несколькими поколениями аристократов, ввязываться в борьбу с диким зверем? Даже страх не погнал его прочь от этой смертельной схватки, не заставил, выбраться из сугроба, продолжая оцепенелым, безучастным оком взирать на происходящее. Он будто врос в этот сугроб, не пытаясь даже выбраться. Пассивность, с которой он свыкся десятилетиями, когда возможна была лишь одна игра хитрости, подлости и изворотливости, сковала его по рукам и ногам. И если этот бурый медведь победит « Пятницу», то скорее всего, разорвет на куски и его…
-Че смо, тю мА! -Испу?- проговорил «Пятница», как ни в чем не бывало выбираясь из под медведя. Медведь тоже нехотя поднялся на лапы , лизнув обмороженную руку «Пятницы» длинным языком.
   - Жра охо,- проговорил «Пятница», широко зевнув.    Медведь тут же поплелся в сторону леса.
Как понял Этьен Нуаре, это был свой медведь, который таскал им мороженую рыбу из проруби, ягоды и даже мед. Был он тут вместо собаки и потому мог безбоязненно пробраться в любую берлогу и заснуть у ног замерзшего аборигена.
Страх прошел. Но Эжен Нуаре все еще продолжал сидеть в сугробе. А может, лучше вернуться? Ведь неизвестно сколько раз в день он будет подвергнут подобным испытаниям?
Он вспомнил своего бывшего подчиненного Франсуа ,который наверняка сидел с удочкой на набережной Сены как раз напротив Сите. Он и сам не раз сидя рядом, с грустью смотрел на этот прекрасный остров, где в одном из домов некогда жили Симона Синьоре и Ив Монтан… Теперь остров заселили мусульмане, требуя автономии, потому что не могли больше терпеть возле себя этих грязных неверных парижан с их, будто обмазанными известью лицами. Главное, не поднимать головы,- думал сидящий рядом, Этьен Нуаре, втягивая лицо в большой воротник, и наклоняясь к воде. Последние дни Этьен не редко составлял Франсуа компанию. Они молча смотрели, как мимо проезжала баржа, заполненная мусульманами. Над Сеной нависало длинное, однообразное бормотанье. Намаз совершали пять раз в сутки. По нему Эжен Нуаре всегда определял время. Хотя можно ли было назвать временем то, что являл сегодня Париж? Некогда прекрасный Париж? Куда устремлялись взоры и надежды многих? Париж, о котором мечтали лучшие люди планеты и который был теперь растоптан, растерзан мусульманами.
-Это же аборигены ,- вдруг подумал Этьен, такие же, как и мой «Пятница». Но стал ли среднестатистический европеец в таких условиях спасать никому неизвестного, полумертвого человека и тащить его, почти сутки, по заснеженной целине?
. А может, нужно поделиться? Просто поделиться своими благами цивилизации с этими несчастными, гонимыми нуждой и голодом?
Мы уже освоили нижние этажи пирамиды, когда голод и отсутствие крова над головой уже нам не грозит. А им грозит! Им грозят все ужасы первобытного бытия, от которых они должны были бежать?
Мы сами колонизировали их. Мы показали им пример другой жизни, которую они не в силах создать себе сами!
А страшные и бесконечные войны, развязанные клерками сильных и цивилизованных стран Ради ресурсов? Ради, наконец, того, чтобы просто воевать? Потому что война приносит деньги? Почему никто не восстал против этого бытия? Против такой цивилизации ?
- Потому что мир превратили в цивилизацию клерков, которые привыкли, что за них думают -произнес Этьен , отвечая самому себе. Здесь можно было говорить с самим собой.- В цивилизованных странах это считалось признаком душевной болезни.

Этьен Нуаре выбрался из сугроба, уже не замечая, что разговаривает вслух.- Они нас считают неверными, погрязшими в грехе ? Так они правильно думают. Как еще можно думать о тех, кто пришел в твой дом, желая твоей смерти и сгоняя тебя с земли предков? Так мы перед ними в долгу. Они насильники? Они террористы? Да. А кто же они, если видят вокруг одну несправедливость, смерть и насилие? Они готовы взрывать себя ради лучшей жизни своих близких. Они готовы уничтожать неверных, не потому, что они неверные, а потому что наслали на них все эти войны и беды, снабжая тех, кто их уничтожает еще и оружием? Они хотят отобрать у нас самый красивый город в мире? Так мы это сделали давно, разрушив их города и сея повсюду смерть и реки крови. Они пришли в наш дом? Да. Потому что мы отняли их дом.
Такие мысли могли прийти Этьену Нуаре, только в сотнях километрах от цивилизации, когда и он потерял свой дом и оказался на чужой земле да еще и в зоне вечной мерзлоты…
         Теперь, Этьен Нуаре мог понять, чего он стоит. Все привычки, весь уклад прежней жизни, вся его родословная оказались ничем перед этой дикой природой и вконец одичавшим народом, чья жизнь приблизилась к жизни животных. Для них животные ближе, чем цивилизованный, знающий несколько языков французский дипломат Этьен Нуаре. Они скорее предпочтут язык зверя и птицы, чем ненужный им язык человека…
   … Не всегда язык способствует пониманию, как хорошо усвоил дипломат Этьен Нуаре. Может, это просто другой язык. Их язык? Они не занимаются каннибализмом, не убивают друг друга, они выработали себе образ жизни в условиях вечной мерзлоты и выживают. Им не нужна нефть, у них нет дорог, они не нуждаются в технике и горе тому, кто привезет к ним автомобиль,- это благо цивилизации, лишившее человечества ног и возможностью ими пользоваться? Наконец, у них нет главного зла цивилизации,- денег! У них нет этого бумажного убожества, на которое молится цивилизация! Немногие сейчас заходят в храмы, чтобы молиться. Но куда с большим усердием они стали бы молиться на денежные знаки. Если можно было бы убрать из храмов все эти лики святых кисти знаменитых флорентийцев, а вместо них выставить купюры, желающих причаститься этому фетишу, было бы куда больше! Они бы заполонили все храмы Европы!
Он не заметил, как сзади подошел бурый медведь и бросил к его ногам пару еще живых рыб.
-Че мА?- грубо толкнул его в живот «Пятница» и указал на Этьена. - Он то е…хо!
Медведь посмотрел на Этьена Нуаре и лениво развернувшись, поплелся назад.
-Ща при,- прохрипел абориген и начал раздирать рыбу, которая еще билась в его руках , на куски, запихивая в обмороженный рот.
Эжена Нуаре едва не вырвало и он отвернулся, чтобы не обижать своего спасителя. Но тот с силой толкнул его в спину и протянув здоровенный хвост проговорил- Жри! Из его рта то и дело вылетали куски рыбы вместе с уже совсем непрожеванной речью.
Этьен Нуаре давно мучил голод. Но насыщаться таким образом, он не был готов. Этьен притащил хворосту и отморозив своим дыханием зажигалку, поджег . Следом, он набросал поленьев, и когда огонь разгорелся, бросил в жаркое пламя рыбий хвост. Небывалый запах свежей рыбы распространился вокруг . Этьен с удовольствием стал его вдыхать предвкушая свежую пищу, которую он, судя по запаху, просто не знал. Чем кормили клерков в его родном городе, сказать было трудно, особенно теперь, когда Этьен, как он это понял , узнал запах настоящей пищи.
Рыбий хвост источал незнакомый дух , но видимо именно тот , который и должен был ему принадлежать… Запах… Даже без соли и специй, которые им поставлял все тот же Восток, заполонивший сегодня его Париж. Когда то, за эти специи велись нешуточные войны и Марко Поло , португалец, открывая для испанской короны незнакомые земли , вывозил оттуда тонны этих сокровищ !
   И вот теперь они пришли в Европу, чтобы отобрать все лучшее. Никто не задумывается о последствиях не только на пару веков вперед, но и на пару лет! Как дипломат, Этьен Нуаре хорошо видел сиюминутные интересы, основой которых было обогащение немногих за счет обнищания целых материков! Причем, средствами, иной раз вполне варварскими. И не просто ценой одного двух, неугодных, а ценой жизни целого народа!
Так вот она, плата. Но стояла за всем этим не Европа, а та страна, которая сама никогда не воевала, которая была отделена от страшных истребляющих войн океаном и только поставляла оружие уничтожения, оставаясь обыкновенным наблюдателем и тайным руководителем, не упуская основной интерес - выгоду!. Этьену Нуаре, как дипломату, этот расклад интересов был хорошо понятен.
При чем тут , в таком случае, дипломатия? Зачем все, чему учили его? Зачем изучал он столько языков, если договориться невозможно? Если любой договор мог быть просто нарушен без объяснения причин?
Да, времена настали варварские! Так может, честнее обнажить истинное лицо? То есть, снять пиджак от Версачи, развязать шелковый галстук, снять белоснежную рубашку, - убрать безликую маску клерка и обнажить истинное лицо варвара? Если право не действует, международный суд закрывает глаза, а все организации, призванные следить за порядком в мире и соблюдать его, просто бездействуют, пустив все на самотек? Цивилизация клерков рушится? Или уже рухнула? Погребя под своими руинами целые народы ? Что же теперь может сдержать лавину, которая смешала все вокруг а трусливые политики, прикрываясь якобы толерантностью, делают вид, что ничего не происходит. Ради того, чтобы удержать собственную власть? Успокоить, что ничего не происходит? Что все эти беженцы просто интегрируются в те страны, где оказались и превратятся в таких же клерков, законопослушных с присвоенными номерами? Все рухнуло, а там, за океаном, двое никак не могут поделить власть, которую покупают миллиардами долларов, в то время как половина человечества умирает с голоду? Целыми днями нация выбирает из двух зол меньшее? А при таких торгах, где исход определяют деньги, может окажется у власти большее зло? И это на фоне страшной трагедии, циничного уничтожения целого народа, заполонившего Европу?
Тьма навалилась как то внезапно. Этьен Нуаре даже не заметил, как оказался в кромешной тьме. Он вынул из- за пазухи зажигалку и освещая путь, добрел до берлоги «Пятницы», отыскал топор и стал рубить им здоровые куски дерева, валявшиеся повсюду. Колол дрова обычно Франсуа, когда приезжали к нему в загородный дом и растапливали камин. Похоже, он действительно пропал, - ему с трудом удалось расколоть обледенелое бревно… Скорее всего, Франсуа был прав, когда отговаривал покидать Францию…
У Этьена одеревенели руки и он боялся окончательно их отморозить. Ныли ноги, обмотанные какими то кусками меха. Если он сейчас же не растопит печь, или разожжет костер, ему придет конец. Везде один конец- подумал Этьен, стуча зубами. И как знать, может, он предпочел худший.
   Из-за деревьев появилась луна. Она осветила снег вокруг, вход в берлогу Пятницы и Этьен, как никогда обрадовался этому вселенскому светилу, которое видело столько погибших цивилизаций, исчезновение целых народов и продолжало светить…
   Единственная постоянная цивилизация,- это небо над головой. Космос. Вселенная.- проговорил он смерзшимися губами- Но и туда уже добрался человек. Мало ему изгаженной планеты? Обворованной и растасканной на куски?..
-Че де..?-прохрипел абориген, не открывая глаз.- За в су, там и со..
Абориген несколько раз повторил сказанное, пока Этьен Нуаре его понял.
Он предлагает мне забраться в сугроб, чтобы согреться?- Этого Этьен не понимал. Нужна привычка. Нужно еще принять такой образ жизни, чтобы научиться согреваться мыслью или снегом…
…Скорее меня превратят в аборигена, чем я сделаю из них человека, - подумал Этьен, стуча зубами и забираясь в сугроб. Возможно, в длинном сне после смерти так и полагается… Перед кремацией труп всегда замораживают… Согреюс.. в огн..,- решил Этьен, даже не замечая, как холод незаметно для него самого пожирал буквы и даже целые слова, уничтожая их налету…- Осчастливленного цивилизацией? Того, кем он, Этьен Нуаре являлся сам? Кто будет спокойно пить коктейль, глядя мимоходом в телевизор, где другому перерезают горло ? Или сбрасывают на головы тонны смертоносных снарядов? Или насилуют детей?..
… Можно подумать, что в Европе мало педофилов?-зуб уже не попадал на зуб, хотя ноги, каким то странным образом, начали оттаивать.- Именно этот вид преступности особенно прижился в цивилизованной Европе. И разрастается, принимая все более извращенные формы. Порнография, как средство стабильной наживы. Как наиболее процветающий бизнес, благополучно перекочевавший в сетевой сегмент…Непотопляемый даже в период кризиса. Все эти торговцы живым товаром, они что, не понимают, что совершают преступление? … Возможно, мусульмане и пришли в Европу, чтобы остановить эту содомию…
… Какие заповеди, какие нравственные понятия, какой закон прекратит поток преступлений на теле и киноэкранов, если только это и пожирает чудовище, именуемое цивилизованным человеком? И в такого человека Этьен Нуаре собирается преобразовать аборигенов?..
      Мысль не оставляла, даже когда он вмерзал в сугроб, прикрывая смерзшиеся веки.
- Зачем обязательно человеком, если человеком не получается? Почему так страшно перевоплощение человека в паука, как описал Кафка ? Только один великий русский написал, что хотел бы «сделаться насекомым…»
Так может, в насекомое? Или, - лучше стать деревом? Мысль мешала ему заснуть. То есть, возможно, и умереть. Как хорошо, что человеку дано мыслить,- уже с трудом думал он, засыпая … Думай, думай,- уже с трудом соображал он, иначе – смерть. Возможно, Господь решил принести его в жертву, подобно сыну Авраама, который должен был умереть, но остался жить, чтобы поведать изверившемуся миру, что Бог есть?..


            ---------------------------

   Лавина воды, гигантская волна нависла над Этьеном, готовая поглотить. Этот сон мучил с детства. Один и тот же сон не раз заставлял просыпаться с чувством животного страха в ожидании смерти от разбушевавшейся стихии. Здесь же, волны набегали одна за другой и становились все выше и стремительней. Поглотите, поглотите меня!- беззвучно умолял Этьен,- скорее бы закончилась это бессмертная мука!
Но, видимо, у этого сна были другие намерения. Насылая бесконечные волны на Этьена, он хотела уничтожить в нем желание соперничать с великой природой, разделаться со всеми мифами, которые говорили о покорении человеком стихий мира. Уничтожить его крайне самонадеянное любопытство, желающее подчинить себе Великие тайны Вселенной...
За это любопытство человечество может поплатиться гибелью. Возгордившийся Икар сжег свои крылья, стремительно падая вниз, на Землю…
Что же далее? Вселенский потоп? Тот самый, который однажды смыл человечество с лица земли?
   Самая большая волна, достигшая небес, накрыла Этьена с головой. Уничтоженный , бездыханный, Этьен Нуаре все же не переставал думать. Мысль бессмертна? Неужели мысль бессмертна! Не душа, а мысль? Что знаем мы о душе? Где она скрывается в человеке? Куда она улетает, покинув бренное тело? Что такое душа? Человек достиг других планет, но так и не понял, что такое обыкновенная душа? Если она болит, значит, она живая ? Она где то живет?..

            ----------------------------

      ...Укорачивались дни и удлиннялись ночи, низко повисали звезды в бесконечном небе, забирались в норы и берлоги все, кто еще продолжал жить, не вынесши лютого холода, как все реже всхрипывал обмотанный ветошью маленький ящик с обледенелым очком, из которого все невнятнее доносились странные в этой бессмертной ночи обрывки слов - «Мы это до-стой..», переростая в длительный, умирающий хрип…




            ----------------------------


      В Единой Пустыне было многолюдно. Это было почти единственное место на Земле, где не осталось мусульман . Они все ушли в Европу. Вместо машин по дорогам Франции, Германии, Италии перемещались теперь на верблюдах. Стойло устроили в Лувре. Дворец Инвалидов превратили в гарем для падишаха. Эйфелеву башню ,- в башню смотровую. Заодно, с нее сбрасывали всех неверных, кто еще противился Аллаху.
   Франсуа собрался в один миг, когда увидел сотни повешенных на Вандомской площади. и почти бегом, с чемоданом в руке пересек пол континента. Рискуя жизнью, Франсуа удалось переправиться на полуживом судне, скорее напоминающем лодку, на которой недавно еще переправляли беженцев на европейский континент, а теперь, перевозили уже обратно и за немалые деньги, других, убегающих из Европы на север Африки.    Он шел с чемоданом в руках по сыпучему песку и радовался, несказанно радовался, что избежал участи несчастных на Вандомской площади.

Еще пару недель назад он сидел на берегу Сены , на том же самом месте , где раньше , нет-нет да и появлялся Этьен Нуаре. Мимо проплывала все та же баржа, но заполненная уже не только выходцами из ближнего Востока, но и соотечественниками. Вместе с ними и Франсуа сделал свой выбор. Зачем усложнять себе жизнь, если Бог един? Так написано и в Коране, который Франсуа теперь ежедневно носил с собой. С Кораном в руках он был защищен от нападок пришельцев. Европа, давно отвернувшаяся от Христа, избрала себе другого бога. Так почему бы ему не принять Аллаха? Какая разница в кого не верить? А молитва, как говорил один некогда популярный философ - « всего лишь монотонное шевеление губ»? В прошлом веке французы тоже сдали Париж, - успокаивал себя Франсуа,- а вскоре, все вернулось на круги своя… Конечно, там были нацисты, но они все же были европейцами, то есть, христианами, любили искусство, музыку. Это была тоже европейская цивилизация, которая внутри себя породила варваров. Во Франции из низов поднялись Марат и Робеспьер… Что же происходит с цивилизованным миром, с Цивилизацией?..

Франсуа шел по нестерпимой жаре и радовался, что вокруг одни европейцы. Французы, бельгийцы, немцы, голландцы. И все дружелюбно здоровались с Франсуа, обнимались и радовались, что наконец то обрели место, на котором может расположиться целая Европа. И главное, она никогда не распадется! Теперь только поняли, как важно держаться друг за друга, особенно в период бедствий. Как необходимо соблюдать установленные правила и не нарушать их перед лицом смерти человеческой цивилизации. Европейцам не впервой было обустраивать пространство для жизни. Сите, когда этот остров был частью Римской Империи, обстраивался веками, и по берегам Сены уже селились паризьены.
Перемещаться по морю песка для европейца, привыкшего давно пользоваться электромобилем, и удобными дорогами было мучительно. Ноги Франсуа вязли в бездорожье. Ветер загонял песок в ноздри , оседая в легких, что затрудняло дыхание, и главное, он не понимал, куда он должен идти и где конец этого пути? Если бы рядом был Этьен,- подумал Франсуа,- у него знакомых по всей Европе! Лучше бы он отправился с ним. Но Франсуа К. остался один и все равно, радость от того, что он избежал верной смерти придавала ему силы.
Не встречал он только англичан. Хорошо усвоив опыт своего соплеменника Даниеля Дефо, они во-время отошли от Европы с ее либеральными ценностями и кое- как, но справились с потомками Пятницы, которые стучались и в их ворота.
Не увидев ни одного свободного дома, брошенного прежними обитателями, Франсуа К. понял, что опоздал. Все глинобитные, замазанные известью дома были заняты, и находилось там куда больше европейцев, чем прежних обитателей.

- Вы что тут стоите, уже ночь на носу. Тут темнеет рано и хорошо, если появится Луна!
-Но я только что приехал. У меня нет дома…
-Тогда залезайте на ближайшую пальму. Если найдете свободную…

Франсуа посмотрел наверх и увидел, что верхушки пальм буквально засижены европейцами, некоторые из которых уже устроили там что- то вроде шалашей.
Вот он, закат Европы, о котором предупреждали. Кто же будет все тут застраивать, если мы, европейцы, так изнежены благами цивилизации, что и помыслить свою жизнь не можем без канализации, электричества и кондиционеров?
-А где здесь туалет?- поинтересовался Франсуа и незнакомец указал на песок.
-Да Вы не стесняйтесь,- дружелюбно пояснил он- Тут все уходит в песок…
-Но как мне залезть на пальму?- закричал Франсуа вдогонку уходящему.
- Идите за мной. У нас там лестница из веревки.

Какое счастье, что я встретил этого доброго человека,- радовался Франсуа..- Иначе на утро от меня только косточки и остались …

Франсуа и в страшном сне не могло привидеться, что ему придется залезать на пальму, как местному аборигену и спать на ее верхушке, каждое мгновение рискуя с нее свалится.. Как хорош сон в постели на свежих простынях! Какое счастье, когда можно в любой момент воспользоваться туалетом и горячей ванной с джакузи!..

Как же мы быстро все это потеряли? Зачем просто так отдали все блага европейской цивилизации, к которой шли веками чужим? Почему не сопротивлялись?

Франсуа слышал о французском подполье и даже видел тела сброшенных с Эйфелевой башни, число которых все пополнялось новыми жертвами. Многие уже начали разлагаться, распространяя нестерпимое зловоние, которое не хотели уничтожать в отместку за неповиновение.
Как хороша цивилизация, которую создало человечество! Как хорошо потрудилось оно веками, чтобы обеспечить себе безопасную, комфортную жизнь! А ведь сколько продвинутых писателей, публицистов и даже его друг, Этьен Нуаре проклинали ее… Не изменили бы они свое мнение, оказавшись вместе с ним в пустыне?
Как же так получилось, что нас завоевали без единого выстрела и безо всякого сопротивления со стороны цивилизованного мира? - отдавалось в виски Франсуа , который с трудом поднимался по веревочной лестнице на случайно обнаруженную, пока еще никем не занятую пальму, судорожно пытаясь понять, как он сможет там продержаться всю ночь, не смыкая глаз?

Он оглянулся, пытаясь понять, как справляются европейцы с такой невыполнимой задачей.
Рядом на листьях лежал человек, замотанный длинными лианами. Он слегка покачивался, как в гамаке и кажется, спал.
- Если он упадет, навряд ли от него что-то останется,- подумал Франсуа, посмотрев вниз. У него закружилась голова…

-Только не спите,- посоветовал тот, кто предложил ему воспользоваться лестницей. Мы спим днем. Ночью, для тех, у кого еще нет дома, это опасно.

Есть такое страшное, никем не учтенное, оружие, помогающее человеку сохраниться. И это оружие находится не снаружи ,- человек с ним рождается. Это - обыкновенный страх.
Сотни политиков ежедневно напоминают человеку о страхе, то и дело подбрасывая всевозможные угрозы и опасности для существования.
Этот страх постоянно извлекается из человеческих недр средствами массовой информации, ,любыми формами государственности, умело используя, для удержания обитателей Земли в зоне постоянного дискомфорта. Подобно человеку, разворошившему муравейник простой палкой, управители мира используют кризис, голод, инфляция, вероятность стихийных бедствий, падения доллара и самолетов, постоянно заставляя чувство страха бодрствовать, лишая человека покоя и уверенности в завтрешнем дне. Все это действует с не меньшей силой, чем устаревшее ядерное оружие.
Взорвать планету, начиненную долларовыми купюрами, ценными бумагами, гособлигациями США,- то есть, взорвать самих себя? Зачем? Когда достаточно просто разворошить муравейник.
Хорошо и грамотно разворошить. Затронуть все чувства, все инстинкты, весь здравый смысл, уже заложенный в природе человека на пользу тех, кто захватил этот мир и ежеминутно управляет этим оружием массового подавления, умело нажимая то на одну, а то и на все педали сразу.

Все реже и безнадежнее звучат одинокие голоса - « А что такое счастье?»
Уже никто не спрашивает.
Жив - накормлен,- обут – одет … Достаточно.
Лишенные даже этого миллионы нищих побежали именно за этим в сытую и обутую Европу.
Наверное, чтобы встряхнуться, пресыщенная Европа должна испытать то же самое, – решил Франсуа , замечая не без удивления, что превращается в своего начальника Этьена Нуаре, который просто истязал себя подобными мыслями. Будто ум его начальника догнал Франсуа К., чтобы вселиться в него, доселе не слишком обременяющего себя подобными мыслями. Неужели Этьен погиб? Неужели…

Как ни хотелось спать, но, жить хотелось больше. Потому Франсуа К. старался держаться. Иначе , зачем он проделал чудовищный, полный опасности путь, покидая обжитую Францию?
К счастью, спать мешали громкие и непрекращающиеся разговоры, которые вели на пальмах вокруг бывшие европейцы. Они, также покинувшие свои страны, терзались мыслью, что ничего не сделали, чтобы освободить свою цивилизацию от нахлынувших варваров. В основном , вторглись беженцы безо всякого образования, дети или подростки, не ведавшие доселе благ цивилизации и проживающие в состоянии перманентного голода.

-Нельзя строить свое благополучие, если рядом умирают от голода. В болезнях и страданиях, как животные, озабоченные только добычей пищи хотя бы на один день - кричали одни.

-Но почему бы им не построить себе другую жизнь, к которой мы шли веками, утопая в крови и войнах?- вопрошали другие.

- Им нужно было помочь! - перебивали третьи. Возможно, мы бы и не оказались сейчас на этих пальмах.

Вой шакалов – вторил им в кромешной тьме. Обеспокоенные и возбужденные запахами возможной пищи, они кружились где- то рядом, проявляя беспокойство и озабоченность приближающимся утром.

- Нужно было конституцию прописать, построенную на компромиссах! И чтобы все имамы, падишахи и прочие поставили печать. И каждого, кто усомнится, - не важно, какого он вероисповедания,- казнить.- предлагал чей то особенно активный голос в ночи.

- А сейчас то что говорить? Кто нас услышит кроме вот этих шакалов? Похоже, мы сюда пришли, чтобы утолить их голод…

…Кто-то запел «Марсельезу». Ее подхватили не спящие голоса, и вскоре вой шакалов растворился в голосах поющих европейцев…

… Франсуа не заметил, как заснул. Длинные дни переправы на незнакомый континент его утомили. В отличие от тех, кто бодрствовал вокруг, расположившись на верхушках пальм, он не спал днем и замученный длинной и опасной дорогой, едва держался на широком пальмовом листе.

Он не видел, как растаяла луна, приближая утро. Как сменил его день и как вой шакалов отходил все дальше , чтобы совсем исчезнуть за горизонтом. Он ничего и не мог увидеть. Бездыханное его тело , или то, что от него осталось, послужило печальным примером для вновь прибывающих в Объединенную Пустыню. Тело было растерзано набежавшими хищниками.
То, что осталось от Франсуа К., вместе с телами трех бельгийцев и одного немца, просто присыпали песком и на большом песчаном пустыре Единой Пустыни они выглядели неприметным бугорком, почти таким же, как его бывший начальник Этьен Нуаре на бескрайних просторах Сибири, покрытых до горизонта белым как саван снежным покровом. «Везде один исход» - будто завывал ветер, разметая песок.
« Везде» -вторили ему где то очень далеко, снежные бури.
Одна смерть поджидает смертного… А что до человеческой души, то она одна и спасется,
И не важно, христианин ты или мусульманин или думающий, что вообще ни во что не веришь, твоя душа преодолеет смерть и продолжит жизнь. Ибо душа бессмертна…


            -----------------------

   … Утро выдалось тихое, мертвое, без ожидания чего то, без намека на жизнь… Весна с трудом пробивалась в зону вечной мерзлоты. Бледное солнце в минуты своего самого длительного дневного стояния, с трудом отогревало заснеженную, глубоко промерзшую поверхность земли.Белые просторы вокруг походили на чистый лист, который словно призывал написать новую историю, не повторяющую страшных ошибок прошлого, из которой были бы изгнаны все века унижений и истребления человечества, и где осталось бы место только глубочайшему почтению к земле, к ее природе и самому человеку, смертному и смиренному перед величием звездного неба ...

            -----------------------------
Послеслорвие

      …Франсуа К и Этьен Нуаре спокойно сидели на берегу небольшой речки Стикс и отлавливали покинувшую жизнь рыбку. Кому то ведь надо было снабжать круги Ада пусть дохлой, но все же едой? И не такую ли они покупали ежедневно в своих гипермаркетах? Все эти маринованные селедки, цыплята "Табака", разделанные тушки всего чго только можно разделать, коктейли из плодов моря. Вдобавок, было еще все это и и заморожено. И неизвестно сколько веков.
Хорошенько прожарившись на кипящей от масла сковороде, разрумяненные , Этьен Нуаре и Франсуа могли теперь вести тихую умиротворенную беседу, овеваемые вечерним ветерком.
–Привет!- поприветствовали они неутомимого Харона, перевозившего очередную партию усопших в местное отделение Центральной Приемной: там их отсортировывали. Приоритетом являлась изрядная взятка. От ее размеров зависел удел почивших.
   Покойники, как то и полагалось, были сплошь увешены тюками с барахлом, пузатыми чемоданами и драгоценностями. У многих мешки были так набиты деньгами, что купюры вываливались на ходу, устилая путь идущим позади. Но те даже поднять их не могли, так как были навьючены не хуже других. К тому же, сзади то и дело подпирали идущие следом…
Нужно сказать, что Харон приобрел себе не дюжее состояние, обирая приезжих! У него была пара особняков в Дальнем и Ближнем Мирозданье, уютненький коттедж в Раю и парочка изрядных Гипермаркетов в Центре Вселенной. К тому же, и Вечная жизнь в придачу!
Ему завидовали вурдалаки, приведения, черти и прочая мразь, которая только и могла, что завидовать и распускать адские сплетни. Их даже в Чистилище не пускали. В Аду они находились без права околеть и пожизненно, то есть, навсегда.
Вынужденные с утра до утра сочинять разные доносы, гадкие подробности, мерзкие наговоры на вновь прибывших, измученные и лишенные даже права на передышку, они и не мечтали заживо сгореть в огне, потому что не могли.
К тому же, они участвовали в Мертворожденной самодеятельности, наполняя адским бес-культурьем все круги Ада, так что даже сам Дьявол приходил в бешенство от неистовства этой непотребной бесовщины, затыкая большими пробками свои длинные уши. Всей этой тухлятиной руководили угасшие звезды, стареющие кометы, давно растерявшие хвосты , дряхлые астероиды, способные лишь только на то, чтобы не быть, а казаться.
Они же занимались подборкой постоянных свидетелей всевозможных Ток-Шоу, которые транслировались на Земную жизнь и в которых рассказывались все достижения, новации и удобства Загробного мира. На разные лады, они советовали мирянам смириться с кратковременной жизнью и все свои силы оставить для жизни Вечной.
Этьен Нуаре и Франсуа К. тоже были записаны в Свидетели. Про них знали, как намучались они на Земле. Мусульманами им стать не пришлось, но Свидетелями стали, чему так радовался Франсуа, с удовольствием наблюдая, как все большее количество европейцев эмигрирует с Того света на Этот.
Вот и мы стали мигрантами,- то и дело говаривал он, отлавливая мертвую рыбешку. Мусульман почему то почти не было на переправе.

Но какая же здесь мразь.- проговорил Этьен.- Человеческие отбросы. Ни богатство им не помогло, ни сытая жизнь, ни кресты на толстых брюхах.
- А ведь сейчас же найдут себе двойников, чтобы за деньги те вместо них горели в огне!..
-Что делать. Мир так устроен, что и до Загробного добрался… Везде теперь живут по понятиям.
Надо было сразу эмигрировать сюда- сказал Франсуа- Какая разница где ловить рыбку? Мутная вода есть везде…

И только однажды, порядок в Аду был нарушен. Кто-то длинной чередой прошел по той дороге, по которой не осмеливался ходить никто. Она называлась: "Между Адом и Раем"...
   Среди них бессмертная Душа Этьена Нуаре увидела своего прадеда, доблестного солдата наполеоновской армии Эжена Нуаре, идущего рядом с простым русским мужиком, одетым в солдатскую шинель и шапку- ушанку, с пятиугольной звездой, когда то защитившим мир от варварства цивилизованного дикаря, а еще ранее, не пустившего в Европу орды монголов-кочевников. Следом, шли заснеженные люди с дубинками,словно высеченные из того льда, который не тает даже в горниле адского пламени. Их сопровождали покрытые белой изморозью медведи, похожие на мираж.
. Через Ад они шли, как по собственному дому, как будто, всю жизнь прожили в этом Аду, будто родились в этом Аду, будто Ад и был их постоянной и привычной средой обитания… Они шли на Запад…