Если бы я принадлежала к древним суровым племенам, не ведавшим Бога, я поклонялась бы им: горам, взирающим на море, вечным, глядящимся в неустанное. Я поклонялась бы им в свете полдня, когда они все еще туманно прохладны, и в сумерках, когда они все еще освещены далеким солнцем, ушедшим в другие страны. Я жила бы морем, которое дышит вместе со мной, морем, которое легко носит меня на руках, подобно матери, но поклонялась бы горам в их красноречивом молчании.
Но я поклоняюсь Тебе, создавшему горы, как ступени к небу, и море, как зеркало Твоего Лика. В молчании гор - Твои слова, и в шепоте волн - Твои речи. Красота - Твой знак, и величие горных вершин - подобие Твоего венца.
Долог день, расширяющий мои легкие светящимся голубым воздухом. Тончайшими иглами света пронизано все вокруг - и охристые скалы, и лазурная бесконечность моря. Частичкой Твоего света сияет каждая травинка, побледневшая от дыхания июльского неба и трепещущая в теплых объятиях бриза. Здесь я наполняю глаза светом, и он жаркими золотыми каплями падает в мое тусклое сердце. Этот свет растет изнутри меня, выступая тончайшим слоем позолоты на моих плечах. В этот час, Господи, даже людям не чужд свет.
Долог день, но он приходит к концу. И тогда далеко в скалах начинают кричать ночные птицы, и их голос веет прохладой. Закаты здесь быстры, и свет не успевает покинуть меня - я мгновенно оказываюсь в другом мире, где светится темнота. Мерцают звезды, складываясь в древнюю летопись созвездий, тускло отливают серебром заросшие плющом стены. Оттуда, где обрываются огоньки города и где начинается ослепительная чернота, веет сильным и влажным дыханием соленого космоса. Поздно встающая луна рисует бесконечные перспективы, проливая в черноту ночи молоко лунной дорожки: трепещущая ярким, почти электрическим светом линия уводит мысли в далекие неведомые страны. Оглушительно трещат цикады и пахнет теплой можжевеловой хвоей. В этот час, Господи, я понимаю, что свет есть и во тьме.
Тьма минует, и каменные лики гор розовеют, хотя солнца еще не видно. Горы всегда живут предчувствием дня. Они причудливы, но сохраняют вечное равновесие. Они сухи, как почва других планет, но дают приют растениям, трепещущим от восторга высоты в расщелинах. На их склоны опускаются уставшие облака, но они смиренно принимают и мои шаги, и шепот маленьких темных ящериц, греющихся на камнях. Они покорно принимают названия, которые им дают, и служат древними маяками для моряков. Их покой целителен, их молчание звучит прекрасней музыки. В горах я понимаю, Господи, что одиночество благословенно.
Еще несколько минут, и всходит солнце. Тогда вода у берегов становится прозрачной, и мы видим дно, окутанное ультрамариновой дымкой. Море оживает, согревается и с новой смелостью стремится быть сразу везде – и здесь, у наших ног, и в далеких краях, которых не увидеть. Мы никогда не узнаем, что таится за горизонтом. Мы можем только верить. У моря, Господи, мы привыкаем к бесконечности.
Здесь царит вечность. Она бурлит в прибое, она изливается ароматом лаванды, она потрескивает в смолистых ветвях кипарисов. Но сердце ее – там, в облачных вершинах. Будь я язычницей, я поклонялась бы им, царственным собеседникам звезд. Но я поклоняюсь Тебе, увенчавшему их коронами.