Шли семидесятые годы двадцатого столетия. Тогда казалось, что давно и навсегда отгремели на Дону и Кубани разборки за власть. Полностью и окончательно осоветились вольные казацкие земли…
« Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…».
Наступила не жизнь, а сказка. А где сказки не хватало, там стали строить рестораны с одноимённым названием. Был открыт такой ресторан и на окраине исторической столицы Донского казачьего войска, ныне одного из крупнейших промышленных центров юга России - Новочеркасска. Наряду с флагманом электровозостроения, в городе расположен политехнический институт, в то время единственный вуз. Театра в городе не было. Для полного осознания своей сказочной жизни студенты частенько, когда появлялись деньги, заглядывали в современный, выдержанный в старинном сказочном духе, ресторан «Сказка». Из еды ничего особенно сказочного не было, официантки «по щучьему велению и моему хотению» в течение сорока минут приносили графин водки, салат «Столичный» и пару порций каких-нибудь тухлых биточков с вермишелью. Под популярную в то время песню «Чингисхан» ; для четверых было нормально. Вечер начинался вполне празднично. И если удавалось познакомиться с девушками и избежать мордобоя, то и заканчивался великолепно.
Но по четвергам практически было невозможно попасть в ресторан. Молва распространялась от близлежащих населённых пунктов ; до самых окраин необъятных казачьих просторов.
Итак, наступал четверг. Счастливчики сидели в ресторане, и в ожидании основного действа разминались «портвишкОм», прихваченным с собой, либо легально пили, разливая из графина по стопкам водчонку, курили, осматривались, начинали перемигиваться с девчонками и танцевать.
Незаметно для случайно попавших в этот вечер посетителей в ресторан вошли два «крепко сбитых» казака лет семидесяти пяти – восьмидесяти. Они уверенными шагами направились к столику на двоих. Уселись.
- А хорош сегодня парок, кум? А?
- Да, отменный, ; кряхтел кум и, поудобней примостив костыль, начинал доставать из авоськи огурцы, лук, хлеб, сало…
- С лёгким паром! ; увидев их, подбежала официантка.
- Как говорил Суворов: «ПослЯ баньки продай трусы, выпить хочется!» ; деловито говорил тот, что с костылём, пузатый.
- Сам ты ; трусы! «…порткИ ; и выпей!» Вот мне эти большевики! ; начинал потихонечку «заводиться» первый.
- Ну, ладно, ладно. Смысел-то один, ; шёл «на попятную» пузатый.
- Ой, прости Маш. Спасибо! Здравствуй!.. Ну, как всегда! – сказал первый, который был повыше и немного постройнее.
Маша быстро «обернулась», принесла 200 г водки в графине, кухонный нож и соль на салфеточке. Она принесла именно кухонный нож, чтобы не форсировать ссору между стариками. Иначе обязательной фразой стройного была бы такая: «Тупой ножик с головы, как все большевики!» А соль сама высыпала на салфетку, так как старики всё равно бы начали разбирать солонку, сопровождая это действо комментариями стройного: «ДОжили! Соли и той, нету! Пустышки даЮть с дырками! Не вЫтрусишь из них ни чертА! При них (имелось ввиду – Советская власть, большевики) не тОка соли, песку скоро в пустыне не бУдя!»
- Спасибо, Маш! МОже с нами? – предложив ей выпить, старики заулыбались.
- ПотОм, ; подмигнула им официантка и отошла от столика.
Старички проводили её взглядами и друг другу подмигнули. Они чокнулись, выпили, крякнули. Пока они закусывают, мы посмотрим, что творится в зале и немного познакомимся с нашими героями.
Увидев стариков, «знатоки» в предвкушении предстоящего действа стали умолкать, прислушиваться. Начинался пролог «спектакля двух актёров». Постепенно эпицентр жизни ресторана перемещался к ним. Заинтригованные «знатоки» и пришедшие впервые «зрители» внимательно ловили каждое слово «актёров».
«Актёры»… Бело-красно-зелёный цвет перепахал их молодость, разбрасывал по разные стороны баррикад и во время колхозного строительства. Но в годину борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и их приспешниками объединил красный цвет и помирил. По-разному хлебнули они войну.
Стройный «от звонка до звонка» проползал на брюхе полстраны в матушке-пехоте, а на Европу смотрел с высока…из кабины самолёта-бомбардировщика. «На память об этом» схлопотал два ранения в голову, одно – в руку и перелом лодыжки.
Пузатому в Великую Отечественную войну практически хватило одного боя, в котором ему изуродовало правую ногу. И только искусство хирурга оставило ему ногу. Всю войну провёл по госпиталям. Домой вернулся с палочкой и в качестве компенсации за ногу – с орденом Красной Звезды.
После закуски заказали ещё. Затем пузатый произнес:
- Захар! ДАвеча узЯл бутылку самогона у КанбарАцких. Хорош, чертЯка! Не то, что эта «казёнка». Кстати, вроде ихний Юрка тут крутился.
- Дык, вон, он! – сказал Захар.
- ЮрОк! ПодИ судЫ! – позвал пузатый.
Юрка, один из «знатоков спектакля», подмигнув ребятам, подошёл к старикам:
- С лёгким паром, дедушки!
- Спасибо, спасибо, коль не шутишь. Не совсем лёгкий получается от «казёнки». Ты на технике? – спросил Юрку пузатый.
- А что?
- Просьба к тебе имеется. Уважь: сгоняй к свомУ деду. НихАй нальёть свогО напитку. Тока не того, что на продажу, а что для сЭбэ, понял? Скажи для нас. Мы рассчитаемся, знАмо дело, ; попросил Захар.
- Считайте, что вам повезло. Я тут брал из дому. Ещё полбутылки осталось. Хватит?
Они кивнули в знак согласия.
- Можно мы с ребятами с вами посидим? – поинтересовался Юрка.
- Валяйте! С мОлодижью и сами помолодеем, ; любезно пригласил Захар к столу Юрку и его двоих друзей. – Только стулья найдите и «инструменты», ; подмигнул он ребятам, намекая на стаканы.
Подошла Маша, принесла ещё графинчик с «казёнкой», закуску. Ребята заказали что-то ещё. Расселись.
- Ну, за мОлодижь! Нашу смену! – поднял стопку Захар.
- Ты по полрюмки наливай, а то послЯ ихней ресторанной бурдЫ, с непривычки… Кхре! – «крякнул» пузатый.
Выпили. Остальные зеваки стали постепенно группироваться около их столика. Юрка подмигнул друзьям, те ; своим знакомым, стоящими поодаль, давая понять о приближающейся «развязке».
- Дык, за чью это – НАШУ смену? – сделав ударение на слове «нашу», спросил пузатый.
- Нашу, стариков, ; невозмутимо ответил Захар.
- Старики тоже бывают разные, ; зло сказал пузатый.
Баня, водка, самогон ; начали делать своё дело.
- Чтоб чтили дела стариков, таких как мы: ты, Димитрий и я! – с пафосом сказал Захар, «не врубаясь» в злобный тон пузатого.
- Таких, как ты или таких, как я? – распалялся Димитрий.
- Да, ладно вам, отцы, ; попытался успокоить стариков один из приятелей Юрки.
- Нет, не ладно! – уже начал кричать на весь зал Димитрий. – Не ладно! За таких, как он, бандитов атамана Гуляй-поле или за нас – истинных борцов революции и трудового народа, бойцов отряда народного героя Ивана Кочубея?
- Ты опять за своё! – сообразил Захар. – Не наливать ему больше! Вот, дурак-то. Всё не угомонится.
- На! ПодавИсь! – Димитрий схватил, уже наполненную ребятами, стопку и вылил самогон на живот Захару, полез в авоську, выхватил банный веник и бросил его в лицо Захару. – Не надо мне твоего, бандитского! Ничего!
- Ах ты… - глаза Захара стали наливаться кровью, желваки заходили ходуном. Он схватил веник, но ребята бросились по одному на каждую руку спорщиков и растащили стариков в разные стороны.
- Ты зачем вылил самогон? Ты за него платил? А веник ты покупал? Привыкли жить на казачьем горбу – кровососы! Бандиты? Да вы, кочубеевцы, первые бандиты! Ты вспомни, правдоискатель, как вы в станице всех курей перебили? РадЕтели народные! Как у Дарьи АнчУтки единственную коровёнку зарезали? А?
- Мы забирали излишки у бандитских пособников, мироедов! – огрызался Димитрий.
- Какая ж она мироедка? Нищая! А сын-голодранец у неё – за красных был. Бессовестный ты, ; не унимался Захар. – Её Гуляй-поле не тронул! Так кто ж бандит? Лодыри все были у Кочубея, кто не хотел пахать, сеять, жать, а чтобы наживаться готовым, нажитым кровью и пОтом казаков-трудяг.
- История уже рассудила кто враг, а кто – нет! – не унимался Димитрий в тон Захару.
- Да? Твой отец тоже враг? Он пОтом и кровью создавал хозяйство, на нём рубаха не просыхала, а его – в кулаки! – дожимал Захар.
- Он не понял.
- Чего не понял? Он ведь всё добро своё добровольно отдал в колхоз! Поверил вам, работал кузнецом в своей, ставшей колхозной, кузнице. А его раз и – на Соловки!
- Это, вот дело рук таких, как ты, которые присосались к Ленину и партии! – попытался перехватить инициативу Димитрий.
- Да при чём Ленин и партия? Знаешь, что за такие слова я с тобой сделаю? Я присосался? – рвался в бой Захар, вступивший в партию большевиков перед боем во время Великой Отечественной войны.
- А при том, что бандитничали у Гуляй-поля, а потом присосались! Я сам тебе…, - стал выпячивать грудь и наскакивать кОчетом Димитрий.
Ребята, на всякий случай, оттащили их подальше друг от друга.
- Не бандитничали, а защищали таких вот… АнчУток, от вас праведников, которые работать не хотели, а наживались за счёт горба другого, ; пошёл на второй круг доказательств Захар.
- Да… ; сказал, вернее промычал, Димитрий и стал «скисать»…
Ребята усадили его на стул, на котором он тут же смачно, с переливами, захрапел.
- Да успокойтесь, дед Захар, - стали они утешать другого спорщика, усаживая его за стол и, наливая стопку.
- Ды, ну его! Ещё в институте учился, дурак! Расхрапелся тут… А, ладно! Давайте хлопцы выпьем!...Идите плясать, а я посижу, ; сказал мрачный и расстроенный Захар.
Как раз в этот момент грянул ансамбль: «Чин! Чин! Чингисхан!..», и студенты, а также другая, ещё молодящаяся публика, помчались в пляс.
Захар побубнИл что-то и задремал мирным сапом…
…Официантка Маша первым разбудила Димитрия.
- Дедуль, вставайте! Скоро закрываем!
- А? Что случилось? – спросонья спросил Димитрий.
- Да, что, что? Как обычно, ; вздохнула официантка.
- Опять не рассчитал силы, ; сконфузился он.
- Ну, ничего, ; ласково улыбнулась Маша.
- Опять водку лил, веник кидал, да?
Маша согласно кивнула.
- Захар, вставай, вставай, прости меня. Опять не рассчитал, ; извиняясь, стал будить друга.
- Что? А? Ты?! Уйди от меня! Всё! Это в последний раз! Хватит!
- Ну, прости. Опять перебрал.
- Если бы не ребята, то не знаю, что бы с тобой сделал! - сказал Захар, уже сидя насупившись, опираясь локтями о стол. Он поднял голову и посмотрел в слезящиеся глаза Димитрия.
- Дед Захар! Ну, простите его, ; попросил, подбежавший Юрка, ; пойдёмте домой.
- Веник брать? – виновато спросил Димитрий.
- Мне он не нужен. Это ты, как старьевщик, всё подбираешь, ; сказал Захар.
И Димитрий по интонации старого друга уловил маленькую надежду на примирение. Его вовремя осенило недавнее событие. Потерял свою последнюю, на тот момент, награду – юбилейный знак « 25 лет Победы в Великой Отечественной войне» и очень переживал. «Тю! Нашёл из-за чего переживать! Возьми мой! Носи на здоровье!» ; сказал тогда Захар.
- Ещё раз спасибо тебе за медаль. Мы ведь так её и не обмыли, ; поглаживая награду, с извиняющейся легкой улыбкой произнёс Димитрий и положил веник в свою авоську.
Воцарилась пауза.
- Носи! Уж это ты заслужил честно, ; сказал Захар. Губы его дрогнули, и он украдкой смахнул слезинку.
- Ты тем более! В следующий раз…чисто символически, ; пробубнил Димитрий.
- Эх, Димитрий, Димитрий! Давай споём? – предложил Захар, тяжело вздохнув.
- Давай! – обрадовался тот.
У обоих не было слуха, но петь любили, каждый свою любимую песню. Первым загремел Димитрий:
«Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из сотни тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину – огонь! Огонь!»
- Нет, давай сначала мою, ; прервал его Захар.
- Давай! – сказал на всё согласный Димитрий.
Захар тихонечко, заговорщицки улыбаясь, прищуривая правый глаз, запел:
«Первым делом мы испортим самолёты!
Ну, а девушек? А девушек, потом!» - громко рявкнул Димитрий и, подобострастно улыбаясь, посмотрел в глаза Захару.
- Тише, ты! – Обнял его за плечи Захар.
- Нет, давай артиллеристов!
- Нет, самолёты!
- Ну, ладно! Только…
Они обнялись и, помогая друг другу, вышли из ресторана. Они жили рядом. До дома идти пешком, минут пятнадцать.
Над улицей громко неслось:
- Артиллеристы, Сталин…
- Первым делом…
- Тише! Не кричи!
- Не перебивай!
Покачиваясь, Две Живые Истории удалялись от ресторана под пристальными взглядами гостей «Сказки».
Практически, то же самое, лишь с некоторыми нюансами, действо будет повторяться каждый четверг, если оба будут здоровы. Дай им Бог!
В ресторан «Сказка» по четвергам ломились, как в московский «Театр на Таганке», когда там играли Владимир Высоцкий, Валерий Золотухин, Вениамин Смехов и другие прекрасные актеры.