История болезни №2017
Российского здравоохранения (Москва не имеется в виду)
Жалобы на:
1.Нарушение конституционных прав граждан на бесплатное медицинское обслуживание.
2.Сокращение медицинского персонала, ликвидацию многочисленных фельдшерско-акушерских пунктов, участковых больниц, санитарно-просветительских учреждений.
3.Сокращение доступности лекарственных препаратов для льготной категории граждан.
4.Чрезмерную отчетность или бумажную волокиту.
5.Засилье рекламы лекарств и различных медицинских приборов для самолечения.
6.Нищенскую зарплату медицинским работникам.
Anamnesis morbi (История заболевания).
Основные признаки заболевания появились в начале девяностых годов прошлого века и совпадают с началом реформирования устоявшейся системы здравоохранения, которая была признанной одной из лучшей в мире.
Здесь я позволю небольшое отступление. В 1973 году с дипломом врача я явился устраиваться на работу в горздрав тогда еще города Калинина. В горздраве трудились всего четыре человека и занимали они два кабинета в здании горисполкома. Меня направили в одну из лучших больниц города хирургом в стационар. Отделение было рассчитано на 80 коек. На его базе квартировала кафедра госпитальной хирургии медицинского института. Заведующая отделением была участницей Великой Отечественной войны и к зарплате ей прибавляли 10 рублей за заведование. Главный врач получал прибавку намного больше – все 50. У него был заместитель по поликлинической работе, который одновременно заведовал одной из поликлиник, заместитель по стационару или начмед, заместитель по экспертизе и завхоз. Вот и все. Я помню, как с завхозом ездил в Москву получать какое-то оборудование, и главврач попросил привести палку вареной колбасы. Просьбу мы выполнили, а как ее свеженькую передать? Дом-то, в котором главный жил завхоз знал, а вот в какой квартире… Мы зашли со двора пятиэтажки, сложили ладони трубочкой и на счет три стали кричать: «Андреееей Андреееич!». Наконец тот высунулся в окно, и операция передачи закончилась успешно. Могу добавить, эта колбаса была калининского мясокомбината.
Вернемся к теме. Регулярно проводились научно-практические, патологоанатомические конференции. Ни у кого из нас и в мыслях не было сказать больному или родственникам, что нужно приобрести лекарства для сохранения жизни больному. Лекарств хватало всем и даже с избытком: кровь, плазма, лейкоцитарная, тромбоцитарная масса – буквально всё было и всегда. И ни с кем согласовывать не надо было. Назначил, и всё. Не было никаких «Фомсов», «Максов», страховых полисов. Принимали всех нуждающихся в стационарном лечении и не интересовались, с какого этот товарищ района, города или республики. Проверяющие были, а как же? Иногда из райкома партии приходили. Интересовались, как проведением политзанятий, состоянием наглядной агитации, художественной самодеятельности, народной дружины, ведением атеистической пропаганды. Раз в год заглядывали из контрольно-ревизионного управления. Но они никому не мешали, в основном были вопросы к бухгалтерии. В профкоме распределяли путевки в дома отдыха, санатории, раздавали подарки детям к Новому году, а на лето отправляли в пионерские лагеря. Организовывали походы в местные театры и театры столицы. Не забывали отправлять в колхоз на картошку и на овощную базу. Чуть не забыл, я ведь разок съездил с коллегами на три дня в Ригу, где знакомились с достопримечательностями столицы, побывали и в Домском соборе. Когда бы я еще позволил такое осуществить? Ну, не жизнь, а малина.
Никому и в голову не приходило, что специализация в других городах может быть за свой счет. Я, к примеру, был на специализации в Москве, Ярославле, в Роге, почему-то Кривом. Мои друзья ездили даже в мой родной Казахстан, и это было в порядке вещей.
Вместо того, чтобы сохранить лучшую в мире систему здравоохранения, а еще и по возможности улучшить, так нет, её стали «реформировать», «оптимизировать», «стимулировать», «совершенствовать».
Anamnesis vitae (История жизни).
А к чему мы еще должны были прийти, если у руля здравоохранения сначала была психиатр Татьяна Дмитриева, затем инженер-кибернетик, он же банкир, он же специалист по торгово-экономическим вопросам, он же руководитель пенсионного фонда, страховщик Зурабов, который перед тем, как стать послом на или в Украине, несколько лет рулил российским здравоохранением. Как вам такое послужной список? Чего вы ещё хотите после этого? Вот и размножились «Максы», «Фомсы», «Альфы» и не только государственные, но и частные. После Зурабова к штурвалу пригласили Татьяну Голикову. Если кто забыл, напомню: красивая блондинка, по совместительству жена вице-премьера В. Христенко. Экономист по призванию и образованию она лихо взялась за дело. Не врачи - предприниматели, а предприниматели – врачи повсюду пооткрывали уйму медицинских центров, аптек, лабораторий. В результате произошел мощный отток врачей и мед персонала из государственных учреждений. Теперь некому ухаживать за тяжелобольными. Рекомендуют нанимать за свой счет. Конечно, есть примеры, где уход идеальный и с больных не берут даже конфетку. К примеру, Чебоксары, куда я ездил за своим другом, которому по квоте заменили тазобедренный сустав. Там все идеально. Конвейер работает, как швейцарские часы. Поступил больной в назначенный день, тут же – операция. Обучение на тренажере, чтобы пациент смог забраться в вагон по ступенькам. При выписке больного передают сопровождающему под расписку. В Москве тоже много таких учреждений, но далеко не все. (Советую в моей прозе прочитать рассказ «Вросший ноготь»).
Вернемся к российскому здравоохранению. Мне кажется, если так дело будет продолжаться, то отпадет необходимость не только в государственных больницах, но и во врачах вообще. А зачем толкаться в очередях, записываться к узким специалистам на три месяца вперед, если все можно узнать в рекламе по телевизору и интернете. Я, к примеру, сажусь обедать в одно и то же время – так учили. Передо мной телевизор. Невольно слушаю и смотрю, а там рекламная пауза, где на экран выходят фигурки с табличками на груди «запор», за ним «диарея», потом «вздутие», «отрыжка», «тошнота» и так далее. После этого показывают, как у мужика текут сопли и посоветуют капли в нос, которые сразу избавят вас от этого недуга. За ним покажут в разных ракурсах грибок ногтей, затем варикозные вены и геморрой. Еще и советуют рекомендуемые лекарства требовать, понимаете ли, в аптеках. А в аптеку далеко ходить не надо. Они почти в каждом доме, а иногда и по две. И все рентабельны. Ну и правильно. Не зря Т. Голикова высказалась, что медицина должна быть рентабельной, а врачей или, точнее, людей, которые со скрипом завладели дипломом врача надо посылать на отработку за Урал, в Сибирь или на Дальний Восток. Ну и правильно, если рассуждать только об экономике. Спасибо Голиковой, что при ней все регионы закупили томографы и втюхали населению арбидол. Уж каким образом это сделали – другой вопрос. Пусть этим занимается счетная палата, которой, кстати, она и руководит сейчас. Я, когда писал о засилье рекламы лекарственных препаратов, вспомнил про Елену Малышеву и Геннадия Малахова, но писать про них не буду – просто противно.
Теперь о том, как кошмарят учреждения здравоохранения. Я не смогу вспомнить всех, кто по долгу службы этим занимается, назову лишь некоторые: эпиднадзор, министерство с огромным штатом сотрудников, пожарные, налоговики, энергетики, всякие инспекции, наркоконтроль, зелёные, народный фронт и так далее. И всем нужен отчёт, подсчёт, а для того, чтобы всё это исполнить, нужны люди. А для этого надо изучить нормативные документы, поступающие десятками ежедневно. А фантазий у этих контролирующих, надзирающих, проверяющих, карающих не занимать. Их интересуют, к примеру, сколько больных с язвой желудка всего на диспансерном учете, сколько из них мужчин, сколько женщин, сколько детей, сколько прооперированных, через год после обнаружения язвы, сколько сразу после обнаружения, сколько через два года, сколько не оперированных, затем, по возрастным группам: от 20 до 30 лет, сколько от 30 до 40, от 40 до 50, от 50 и старше. Дальше по возрастным категориям, опять, сколько этих, сколько тех, сколько матерей одиночек, сколько с одним ребенком, с двумя и так далее, до бесконечности. Я понимаю, статистика наука нужная и хорошая, но, не такая же. Такая статистика, порой, даже вредна. К примеру, возьмем любое хирургическое отделение на шестьдесят коек. Положено, чтобы койки не пустовали, то есть, надо выполнить план койко-дней, иначе могут сократить штат и финансирование, а чтобы такого не случилось, любой заведующий отделением старается даже перевыполнить план койко-дней на всякий случай. Дальше суммируют полученные данные и оказывается, что коечный фонд недостаточен. Открывают еще одно отделение и, как говорят, пошло и поехало. А перевыполнить план легко. Можно поставить дополнительные койки в палаты, можно приспособить койки в коридоре, можно задержать с выпиской, можно подольше обследовать до операции – способов много.
Я помню, как наша заведующая поликлиническим хирургическим отделением два месяца готовила годовой отчет. Так как она была воспитана в далекие времена и отличалась исключительной добросовестностью и честностью – этот отчет дался ей потом и кровью. Она целый день могла искать недостающую амбулаторную карту больного, обежав все кабинеты врачей в надежде найти её. Наконец отчет готов. Она отнесла его в вышестоящую инстанцию. Там глянули, сравнили с цифрами Смоленска и, убедившись, что в Смоленске показатели лучше, при ней зачеркнули итоговые цифры и мы стали передовыми. Не исключено, что и в Смоленске поступили также. Вот вам и статистика. Кому она такая нужна? У нас в поликлинике статистиком была участница Великой Отечественной войны Марья Макаровна и ее помощница Стволыгина. У Марьи Макаровны в регистратуре стоял небольшой стол и стул. В руках один журнал, авторучка и счёты. И справлялась же. Будучи мудрой, успевала давать советы и напутствия молодым, а к ней обращались многие. Сейчас в больнице уйма статистиков. У каждого компьютер, ксерокс, калькулятор. Ходят туда, сюда, с бумагами, журналами, все озабочены, озадачены и это понятно – попробуй перемолотить столько бумаг. А у главного в замах кого только нет, даже есть зам по связям с общественностью. И эти, как говорят, в мыле. А у самого главного, хоть он и молод, а от напряга давление, как в электросетях, аж 220 и 127. И ничего в этом удивительного нет.
Когда руль здравоохранения доверили Веронике Скворцовой, я обрадовался. Наконец догадались, что руководить этой отраслью должен врач. Как только она приступила к своим обязанностям, сразу показатели смертности снизились, рождаемость увеличилась, смертность от рака и сердечно-сосудистых заболеваний снизилась, продолжительность жизни увеличилась, диспансеризация наладилась и все свои доводы подтверждала цифрами. Товарищ, сидящий напротив, которому она докладывала, в знак одобрения, согласия и благодарности кивал головой. Я сам видел по телевизору, как «лучший» в мире экономист А. Кудрин докладывал о ситуации на рынке с гречкой. Это было года четыре назад. «Да, получилось так, - со скучным безразличием докладывал он, - гречка неделю назад стоила 28 рублей за килограмм, а сейчас стала стоить 72 рубля, то есть подорожала на 4%.». И ведь никто его не переспросил и не поправил – совсем как в старые добрые времена, когда мы по очереди читали политинформации. Можно было вместо 112 миллионов тонн зерна, сказать 112 миллиардов. Вместо 800 тысяч тонн молока – 800 миллионов тонн. И так, и так, сойдет.
Всю свою жизнь я отдал здравоохранению. И мне не стыдно признаться, что в достоверность цифр, изложенных В. Скворцовой, я не верю. Да и откуда может снизиться смертность, если в нашем городе сейчас по сравнению с восьмидесятым годом число захоронений в день выросло ровно в два раза, хотя население в городе не прибавилось. А если учесть, что многие приноровились хоронить в деревнях, а в интернете десятками ежедневно пестрят сообщения о пропаже взрослых, стариков и детей, то если и были какие-то сомнения, то они стали уверенностью. А сколько людей бесследно исчезают? И никто их не собирается искать, пока не будет заявления. Как говорят, нет тела – не дела. В подтверждение своей уверенности добавлю, что в России одна треть населения – пенсионеры, а 42% мужчин не доживают до пенсионного возраста, 32 тысячи погибают в автоавариях, только от отравления пестицидами – 20 тысяч, а от передозировки наркотиками в три раза больше. Такая ситуация, на мой взгляд, не только в недостаточном финансовом обеспечении. Я думаю, что немаловажную роль играет неуверенность в завтрашнем дне. Приведу пример: ученные проводили опыты с мышами. Брали мышь и помещали её в тазик с водой. Через 6 секунд она тонула и погибала. Такая же судьба ожидала и её собратьев. Затем опять помещали таких же мышей в ту же воду, в тот же тазик и вытаскивали через 4 секунды. На следующий день опыт повторяли, вытаскивали их через 6, 8, 10 секунд. В итоге мышки держались на воде целую минуту, а почему, я думаю, вы догадались. Так и человек. Много людей, в том числе и врачи, живут от зарплаты до зарплаты, от пенсии до пенсии. У них постоянно сомнения: задержат выплату – не задержат, повысят пенсионный возраст – не повысят, а может, и вообще отменят пенсию, как в Китае. И эта неуверенность не только у малоимущих. У богатых и даже сверхбогатых свои сомнения и тревоги: обанкротят – не обанкротят, сделают девальвацию или не сделают, ограбят – не ограбят, посадят – не посадят, кокнут – не кокнут и так далее.
Так что, слушая такие отчеты, надо еще и самому анализировать. Как говорят, «доверяй, но проверяй». Статистика – наука мудреная, главное, как преподнести её «труды и плоды». Помните, как Хрущев соревновался с Кеннеди на стометровке? Хрущев отстал на сорок метров, а сообщили так: «Хрущев прибежал вторым, а Кеннеди предпоследним». Вот и вся хитрость.
Теперь вернемся к диспансеризации. Как она может улучшиться, если к тем же узким специалистам, чтобы только записаться на прием, надо приходить к 6 утра и, если посчастливится, запишут на три месяца вперед. Так что делать больным, чтобы явиться на эту процедуру и не портить статистику своему доктору? Тоже в 6 утра подтягиваться? А если вообще в этом смысл? Я неоднократно был свидетелем, когда больные приходили ко мне на прием с полным комплектом собранных анализов и ЭКГ. В этих анализах зачастую обнаруживались свежие инфаркты миокарда, гной в моче и крайне низкий гемоглобин. Спрашиваю:
- Доктор то видел анализы?
-Да, она подклеила их, сказала, все анализы собраны и попросила прийти через 6 месяцев.
Вот и вся диспансеризация. Главное – отчитаться. Мой сосед по площадке, правда, это было лет 20 назад, с фронтовым ранением коленного сустава, получил открытку с приглашением явиться на прием к хирургу. Будучи человеком военным, явился. Доктор спросил: «На что жалуетесь?» На что тот ответил, что беспокоят боли в коленке. Доктор даже возмутился такой жалобе.
-А что же Вы хотите? Так и будет болеть!
-Я-то ничего не хочу. Вы пригласили – я явился, спросили – я ответил. Вот и всё.
Хорошо, что не поругались. Вот вам и вся диспансеризация. Можно было еще писать и писать о нашем здравоохранении: вспомнить совсем забытую, правда, нерентабельную санитарно-просветительскую службу, платную интернатуру, планируемую оценку профессионализма врача по накопленным баллам, которые можно накопить за 50 тысяч целковых, послушав лекции в Москве. А вот где взять такие суммы, когда у врача оклад 6200 – пояснений нет. Кто не наберет эти баллы, того планируют перевести в разряд стажеров, то есть стаж и имеющаяся категория не будет учитываться, и будет такой врач получать в месяц те же 6200. Кстати, совсем недавно, молодой толковый невролог устроился на работу в поликлинику, к которой я прикреплен. Отработал месяц, ему подали ведомость и посоветовали расписаться. Он глянул, и в недоумении хотел уточнить, что означает цифра 6200. Узнав, что это его зарплата, собрал свои пожитки и отбыл из России. Куда бы Вы подумали? Нет, неправильно – в Солнечногорск, в Подмосковье. А что ему оставалось делать? Может быть он не хочет садиться на шею родителей. Может быть у них шея тоже тонкая, и, не исключено, что они тоже врачи.
Лечение.
Если коротко, то систему здравоохранения семидесятых – восьмидесятых годов взять за основу и подкорректировать с учетом прогресса в медицинской науке и технике.
Диагноз.
Хроническая системная деградация здравоохранения.