В мае 1539 года флотилия из девяти кораблей под командованием Эрнандо де Сото подошла к берегам западной Флориды, встав на якоря около южного берега залива Тампа-Бэй. Для обследования прибрежной территории, а также для дальнейшего продвижения на север де Сото требовались переводчики из числа местных индейцев. Стоит отметить, что де Сото по мере продвижения, на маршрутах следования экспедиции всегда прибегал к вербовке проводников из различных местных племен, поэтому высадившись у Тампы, он направил отряд солдат на поиски ближайшего индейского селения, в котором испанцы могли бы обзавестись хорошим проводником.
На открытом пространстве отряд испанцев под командованием капитана Гальегоса встретился с дюжиной индейцев, которые не выказывали по отношению к пришельцам никакой враждебности. Однако испанцы, дабы индейцы почувствовали серьезность их намерений, первыми развязали конфликт. По приказу капитана, солдаты сделали несколько залпов из аркебуз в сторону индейцев, отчего последние бросились врассыпную. Но один из индейцев с поднятым вверх копьем закричал на испанском: «Во имя всемилостивого Бога и Девы Марии не убивайте меня, я христианин, я Хуан Ортис». Этот человек, моливший о пощаде, выглядел как индеец, перья в волосах, тело сплошь покрыто татуировками и раскрашено всеми цветами радуги – все это ничем не отличало его от других дикарей.
Как выяснилось, потом этого индейца звали Хуан Оритис, который жил среди коренного народа Флориды индейцев мокосо, населявших район в устья реки Алафия (Alafia, округ Хилсборо, штат Флорида – И.К) в точности
территорию восточного берега залива Тампа-Бэй.
Выше указывалось, что экспедиция Хуана Ортиса в 1528 году направлялась во Флориду на поиски пропавшей экспедиции Панфилио Нарваэса, и в результате стычки с индейцами токобага Ортис и трое его товарищей были захвачены в плен.
Когда индейцы токобага доставили пленников в свой город Узите, то кацик города по имени Хиррихигуа (Hirrihigua), пострадавший некогда от рук Нарваэса (Нарваэс приказал отрезать кацику нос и, убив его мать, отдал ее тело не растерзание своре голодных испанских собак – И.К.), приказал зажарить из Ортиса «барбакоа» (шашлык – И.К.).
«По приказу Хиррихигуа руки и ноги Хуана Ортиса индейцы привязали к четырем планкам наподобие решетки, на которой они сушили шкуры и жарили на огне мясо, – писал Гарсиласо де Ла Вега в своем труде «Ла-Флорида-дель-Инка». – Его может быть и сожгли бы, если бы не вмешалась дочь Хиррихигуа по имени Улеле. Она упросила отца пощадить христианина. Конечно, от этого христианина нельзя ожидать ничего хорошего, – говорила она отцу,– но и, что-либо плохое он вряд ли сможет причинить нам». Дочь поддержала одна из жен кацика, поэтому он смягчился и не стал лишать жизни несчастного Ортиса, но, тем не менее, он подверг его пыткам, от которых бедняга Ортис еще долго оправлялся».
Однажды Хиррихигуа, в семье которого Ортис был рабом, оставил его на ночь охранять кладбище, где индейцы хоронили покойников. Ортис должен был отгонять от могильников хищников, которые постоянно рыскали вокруг кладбища в поисках пищи. Такую работу в городе Узите всегда выполняли рабы. И вот в ту ночь Ортис, как говорится, проворонил зверя, и волк утащил тело покойного младенца – сына кацика, которого недавно похоронили. Долго не раздумывая, Ортис бросился за волком, и когда нагнал, выстрелил в него из лука. Стрела пронзила волка, и зверь вынужден был бросить добычу. Но Ортис об этом не знал, поскольку было темно, поэтому глубоко вздохнув, решил вернуться в селение, чтобы приготовиться к смерти, потому что в подобных случаях индейцы всегда казнили нерадивых рабов.
На следующий день об инциденте узнал кацик Хиррихигуа и приказал казнить раба, однако группа индейцев, выслушав рассказ Ортиса, отправились по следу волка, обнаружив в лесу тело мертвого младенца, и чуть дальше от него труп волка с торчащей в боку стрелой. Обрадованный исходом событий кацик, в очередной раз смилостивился и простил Ортиса.
С тех пор Ортис прожил в городе Узите три года, пока не попал в руки кацика племени мокосо.
Кацик города Узите был в дружеских отношениях с кациком города Мокосо. Индейцы города Узите, как полагают ученые, принадлежали к племени токобаго, а жители города Мокосо этнически относились к племени мокосо. Токобага и Мокосо были самостоятельными вождествами, хотя по лингвистическому и культурологическим признакам, принадлежали к Западным группам народа тимукуа (см. Тимукуа).
Как-то раз, после мощной грозы в городе Узите вспыхнул пожар. Для того чтобы умилостивить богов, которые по представлениям индейцев их прогневили, кацик и жречество решили принести жертву из числа рабов. Такой жертвой тайно был избран Хуан Ортис.
О том, что отец хочет принести Ортиса в жертву идолам, узнала Улеле и вновь помогла ему избежать смерти. «Девушка, которая спасла его от сожжения на костре, – отмечал Гарсиласо де Ла Вега, – сообщила ему, что отец решил принести его завтра в жертву идолу, и было бы лучше не дожидаться завтрашнего дня, а бежать сегодня ночью в Мокосо. «Вождь Мокосо, – сказала Улеле, – хорошо относиться к беглым рабам из Узите и всех берет под свою защиту».
Улеле в темноте вывела Ортиса из окрестностей города Узите, показав дорогу до Мокосо, после чего сама под утро вернулась домой.
Как писал де ла Вега в период знакомства Ортиса с Улеле, последней исполнилось шестнадцать лет. По мнению историков флоридская «Покахонтас» была старше вирджинской на два года и ее чувства к белому пленнику объяснялись обыкновенным человеколюбием, а неромантической привязанностью. На то время Улеле была обручена с кациком Мокосо, поэтому отказалась стать женой Ортиса, когда тот якобы предложил ей свою руку и сердце. Рассказывали, что Улеле подарила Ортису пояс в качестве опознавательного знака, благодаря которому кацик Мокосо принял Ортиса под свою защиту.
«Его (Ортиса – И.К.) обнаружили рыбаки мокосо, когда он приближался к их деревне. Индейцы выхватили оружие, но Ортис показал им пояс, который дала ему Улеле, после чего мокосо опустили оружие и привели его в город пред ясны очи кацика. Молодой красивый индеец преподнес кацику пояс, и сказал, что принцесса Улеле просит защитить этого человека. Кацик Мокосо заверил, что его люди не обидят Хуана и в дальнейшем индейцы окружили его заботой и лаской», – сообщал де ла Вега.
Узнав о том, что его раб сбежал под защиту кацика Мокосо, кацик Узите направил в город Мокосо посланников с требованием, вернуть раба, но кацик Мокосо отказался удовлетворить данное требование, в результате чего отношения между городами Мокосо и Узите испортились, и свадьба кацика Мокосо с Улеле была отложена. Ровно через три года после указанных событий кацик Мокосо и принцесса Улеле все-таки поженились.
Хуан Ортис прожил среди индейцев племени мокосо еще девять лет до того как на узкой тропе не повстречался с отрядом капитана Бальтазара Гальегоса, выполнявшего задание де Сото по поиску проводника для своей экспедиции.
Таким образом, официальная история племени мокосо начинается с истории пленения Хуана Ортиса, который, рассказав де Сото о своих злоключениях в период двенадцатилетнего индейского плена, принял предложение командора, и стал одним из бесценных проводников в истории этой экспедиции.
Выслушав Ортиса, де Сото направил в Мокосо делегацию с предложением для кацика посетить лагерь испанцев. Через десять дней кацик Мокосо в сопровождении отряда воинов прибыл в лагерь де Сото. Командор поблагодарил кацика за оказанную милость по отношению к Ортису, на что Мокосо ответил: «Я мало, что сделал для Ортиса. Он пришел, заверил меня в своей преданности и попросил защиты. Закон нашего племени запрещает нам выдавать беглецов, попросивших у нас убежище. За все это время он доказал нам, что силен и бесстрашен, за что мы и уважаем его. Я рад, что он нашел своих земляков и рад также, что он желает послужить вам.
Я тоже рад служить вам, и надеюсь, заслужить ваше почтение». Командор и испанские офицеры были тронуты словами индейского вождя и в течение восьми дней испанцы привечали мокосо в своем лагере в атмосфере дружбы и полного доверия друг другу.
Хуану Ортису не суждено было вернуться в Испанию он погиб зимой 1541–1542 годов в одной из индейских деревень расположенных к западу от реки Миссисипи, куда к тому времени добралась команда де Сото. Он умер несколькими месяцами ранее де Сото. Его смерть, по словам Ирвинга «была тяжелой потерей для экспедиции, потому что на протяжении всего пути, он был единственным связующим звеном между миром испанцев и миров туземцев».
Индейцы племени мокосо говорили на одном из диалектов народа тимукуа, и их культура относятся к такому археологическому типу культур как культура «Сафети-Харбор» (Safety Harbor culture). Данный тип культуры сформировался в центральной части западного побережья Флориды в период около 900 – 1700 годов.
Отличительным признаком данной культуры является наличие различного рода образцов керамических изделий в погребальных курганах.
Как полагают ученые, индейцы мокосо, основывали свои поселения близ морских гаваней вдоль береговой линии залива Тампа-Бэй.
Формой политической и социальной организации мокосо являлось вождество, основанное на кровном родстве, где монополия на власть принадлежала старшим членам большесемейной общины, из числа которых формировалась элита или политико-идеологическая аристократия. Из среды племенной аристократии выходили кацики, которые управляли отдельными городами. Власть кациков передавалась по наследству, а их статус поддерживался преданием и основывался на традиции.
Общество мокосо разделялось на элиту и простолюдинов. В течение жизни человек мог поменять свой социальный статус, то есть простолюдин мог стать элитарием и, наоборот, человек из элиты мог опуститься до простолюдина, посредством совершения какого-либо значимого для общества поступка или проступка. На социальный статус влияли также браки, возраст и пол.
Правящей элитой у мокосо считался клан, который имел в обществе наибольший политический вес, в результате чего вся остальные кланы признавали верховенство правящего клана.
Каждая семейная община мокосо имела своего лидера, который по отношению к лидеру клана, и далее, по отношению кацику вождества являлся слугой.
В каждом городе индейцев мокосо имелась центральная площадь, на которой располагался храмовый курган – искусственно созданная земляная насыпь в виде пирамиды с усеченным конусом, на котором индейцы возводили святилище для отправления религиозных церемоний. Высота храмовых курганов мокосо составляла до 20 футов (6,1м), а длина до 130 футов (40м).
На вершинах курганов располагалась также дома кациков и общественные дома, в которых заседали старейшины племени, принимая злободневные решения.
Помимо церемониальных курганов у мокосо существовали и курганы-«навозные кучи», которые мокосо возводили вдоль побережья или за городской площадью.
Дома элиты мокосо располагались вокруг центральной площади, в то время как простолюдины строили свои хижины на городских окраинах.
По словам Гарсиласо де ла Веги, изучавшего хроники экспедиции де Сото, семья кацика Мокосо проживала в доме, который стоял на вершине кургана расположенного на противоположной от храмового кургана стороне площади.
Рядом со святилищем мокосо строили костницы – склепы, где индейцы складировали кости умерших. Над склепами индейцы также возводили курганы, из сети которых образовывалось городское кладбище.
Найденные в курганах мокосо образцы керамики имеют, по мнению археолога Джеральда Миланича, неместное происхождение. По всей вероятности керамические изделия мокосо приобретали в Южной Флориде, а также Северо-востоке полуострова, что указывает на некогда существовавшие тесные экономические связи этого племени с индейцами калуса и тимукуа.
Первыми европейцами, имевшими контакт с мокосо, были конкистадоры из экспедиции Панфилио Нарваэса, который в 1528 году высаживались на берег в заливе Тампа и, двигаясь на север, прошли через территорию племени токобага и возможно земли мокосо.
Эрнандо де Сото в 1539 году, высадившись на южном побережье залива Тампа, пошел в восточном направлении, выйдя к городу Узите, где произошел вооруженный конфликт между испанцами и индейцами под предводительством кацика Хиррихигуа, после чего де Сото пошел дальше и вышел к городу Мокосо, где повстречался с Хуаном Ортисом. Благодаря Ортису, де Сото, заключил союзнический договор с кациком Мокосо.
Исходя из записей де ла Веги, видно, что города Мокосо и Узите имели одну и ту же территориальную принадлежность (находились на племенной территории народа токобага), но их жители говорили на совершенно разных языках. Исследователи полагают, что индейцы города Мокосо объяснялись на одном из диалектов языка западных тимукуа, а жители Узите говорили на языке токобага. Гарсиласо де ла Вега также отмечал, что кацики городов Узите и Мокосо являлись данниками кацика тимукуа правившего в вождестве Уррипаракокси (Urriparacoxi, или Paracoxi), хотя их вождества и сохраняли политическую самостоятельность. Ниже сказанное подтверждал и пленник калуса Фонтанеда: «Город Мокосо являлся отдельным княжеством не подчиненным ни одному из королей у «Большой воды» (имеется ввиду залив Тампа – И.К.)».
Индейцы мокосо по внешнему виду были типичными представителями аборигенных племен западного побережья Флориды – набедренные повязки у мужчины из волокон пальметто, и юбки из такого же материала у женщин. Волосы на голове мужчины собирали в узел и крепили заколками из костей птиц. Кроме этого мужские и женские прически украшались перьями чаек и иных водоплавающих птиц.
Мокосо раскрашивали свои тела красками, которые содержали красящие вещества природного происхождения.
В отличие от ближайших соседей индейцев токобага и калуса, мокосо, как и тимукуа, всегда татуировали свои тела, что опять же указывает на факт того, что это малый индейский народ, несмотря на территориальную принадлежность к группе племен залива Тампа, более относился к народам, населявшим Центральную Флориду.
Испанские источники первых десятилетий ХVII века указывают на ряд конфликтов мокосо с индейцами калуса. «300 каноэ короля Карлоса атаковали два города мокосо, – писал в 1614 году губернатор Флориды. – Погибло 500 человек. Эти города были нашими союзниками».
Действительно на протяжении всей истории испанской Флориды мокосо сохраняли верность союзу с колониальной администрацией, в связи с чем, как указывал историк Джон Ханн, «еще в бытность контактов с де Сото понесли на себе гнев со стороны других племен, и под давлением были вынуждены отступить во внутренние районы полуострова».
С середины ХVII века в испанских источниках мокосо упоминаются всего несколько раз. Речь идет о тех мокосо, кто поселился в миссиях тимукуа рядом с Сент-Огэстином. Ученые считают, что это племя в вышеуказанный период потеряло этническую принадлежность и полностью растворилось среди других коренных народов, причисленных к миссиям провинции Тимукуа.