Николая Литвинова арестовали во время урока. Дома сделали обыск, нашли грамоту с подписью Н.Д. Каширина за «Образцовую службу в армии». Вместе с ним забрали жену Марию и дочь Ольгу. Арапиха во время обыска не проронила ни слова и только перекрестила арестованного сына во дворе у калитки. По опыту прошлых лет она знала, что просьбы и унижения не помогут, и не хотела перед властями унижаться материнскими слезами и просьбами. Арестованным не дали собрать вещи, уверяя, что скоро вернутся после выяснения обстоятельств. Марию с Ольгой через два месяца отпустили, а сын не вернулся и после рождества. Аресты в станице больше не проводились, народ успокоился, надеясь, что скоро вернуться и арестованные станичники.
А в специальных сообщениях № 363, № 525 и № 635 руководитель областного молоха Успенский рапортует в Москву о «антисоветских проявлениях и активизации враждебных элементов в связи с выборами в Верховный Совет СССР: «17 ноября 1937 года в Оренбургской области сотрудники НКВД раскрытии заговоров в селе Зобово Сорочинского района, .. в с. Девятаевка и с. Кулагино Покровского района,.. в посёлке Донском Люк-сембургского района.. и с. Красногор Буртинского района... Информирован обком ВКП(б). № 847 - СУ. М.С. Ус-пенский. ».
Судьба арестованных решалась не в уездном городишке, а в Москве. Только «вождь народов» имел право на казнь советского народа.
В конце февраля среди станичников, у кого были арестованы родственники, появились слухи, что всех будут судить одним судом за связь с дутовской контрреволюцией как врагов народа первой категории. А пока арестованные сидят в тюрьме Оренбурга в ожидании суда. Арапиха засобиралась навестить сына, чтобы передать ему тёплые носки и нижнее бельё. Просить лошадь у соседей и деверя не стала - не хотелось унижаться. Отыскала под снегом старые сани, как могла, наладила, чтобы не развалились по дороге, приладила болкун, наложила сена для корма, запрягла Бурёнку и рано утром тронулась одна по большаку Царской дороги в сторону областного города. Путь занял два дня. Бурёнка с трудом тащила сани по советскому бездорожью. Остановилась на окраине Форштадта у свата Сиятского и отправилась в город искать бывшего основателя Владимирской коммуны Гузникова Дмитрия Яковлевича, надеясь через него узнать судьбу сына. По слухам, после развала коммуны он, по содействию председателя Губисполкома Каширина Петра Дмитриевича, пристроился на должность одного из комиссаров. Однако сам Каширин 6-го июня 1937 года был арестован, а его сподвижники разбежались по тихим углам, стараясь не попасть под топор репрессий.
Огромное здание бывшего Дворянского собрания, где разместился Дом Советов, стояло на широкой Соборной площади в полном одиночестве. Старинный собор Преображения был разрушен в годы безбожной пятилетки, и Дом Советов из серого камня с четырьмя колонами стоял, как пупырь на взгорье. В здание Совета Арапиху не пустили, пояснив, что Гузникова на месте нет. Понимая, что напрасно тратит время, она пошла искать кунака Шамигулова. Бывшего комиссара по делам национальности Арапиха нашла в конторе по заготовкам сельхоз пушнины. Гумар за эти годы постарел, обрюзг щеками, но у власти сумел удержаться и не попал под репрессии своих соплеменников из Казани. Правду сказать, пришлось уступить должности народного комиссара и подвизаться на составлении бумаг для сплошь безграмотных хозяев власти в маленькой конторе.
-Гумар, я к тебе с просьбой - прямо с порога обратилась Арапиха к сидевшему за столом делопроизводителя.- Помоги сына спасти. Его за грехи отца в тюрьму спровадили, а сын за отца не ответчик. Нет у меня других по-собников, а Павел жизнь тебе тогда спас! так спаси ты его сына. Да и вина Павла перед властью давно заглажена. – Арапиха присела на стул около двери и продолжила: - Вы же Павла знаете лучше всех. Вы ево в партию звали, а когда затопило землянки в коммуне, Вы с Гузниковым бросили всех и убежали в Наплюевку, и Павел один спасал коммуну. А потом, в Бурте, когда он работал в РИКе, вы снова к нему прилепились, чтобы помог пристроиться при власти. А теперь его к врагам причислили! Так кто из вас враг? Он или ты?
-Ты не горячись, Александра Аркадьевна. Я к этим делам, сама видишь, не причастен, но слышал, что твой сын был приговорён к расстрелу по первой категории, как враг народа. А расстрелян или нет - не знаю. Спроси у Сатаны; он в расстрельной команде и вчера похвалялся пьяный, что поквитался со своими станичниками.
Известие оглушило Арапиху. Как встала на ноги и вышла из конторы, она не помнила. Ноги сами понесли её по улице, а в голове крутилась одна, ещё не осознанная до конца мысль:
-Николая расстрелял Сатана?
Сатана, или Мишка Шайтан, как его называли киргизы, был отчаянным конокрадом, от рук которого страдали все. Его ловили, били, как то было принято в степи, он пропадал надолго, зализывая раны, но потом появлялся снова. Фамилия его была Чемодуров, но в станице, кроме как Сатана, никто его не называл.