«Странствие.черновик» - из цикла «Мои стоянки».
- Ты что делаешь?! – женский голос за спиной.
- Ноги мою… - оборачиваюсь, на распахнувшийся в дверях её ванной комнаты, вопрос:
- Что ты делаешь в моей ванне?! - большой парижской квартиры.
Но Гуля сама же пропустила нас через калитку, запирающую двор с паркингом в полуподвале, откуда мы с товарищем Эделем подняли к ней на лифте свои скудные шмотки с дороги. А ехали-то мы целых трое суток, меняясь за рулем красного старого корыта – Опель-сарай.
Второй раз мы заехали к ней после вернисажа Володи Попова-Масягина, мужа моей сокурсницы Юны Масон, племянницы Марины Влади.
Полный выставочного зал со стеклянной стеной на улице Риволи, - зал, наполненный картинами Володи про красивых женщин и эротическими смешными разлюляевыми скульптурами с фарфоровыми голыми задами, парижанки ЖозефА.
- Ни одной работы не продали, - скажет потом Юна, улыбаясь своей самоотверженности.
Гуля сама взяла такси, мол, тут до меня десять евро всего - поехали вверх над Монмартром, через район, где когда-то жила Эдит Пиаф.
И так удачно остановилось такси на светофоре, что камера Димы Эделя в моих руках, оказалась напротив кафе, полного арабов и негров, просматривающих футбольный матч на большом плазменном экране под потолком.
И поехали мы, панорамируя дальше, уже независимо от меня - это стало маленьким чудом во время монтажа фильма «Странствие.черновик», так до конца и не смонтированного - сложили с товарищем Эделем первый вариант из материала с тайм-кодом, да Митя подложил очень удачно вальсок под дождливый Париж на въезде.
В этот раз я спал в кровати, в отличие от первого посещения Парижа. Теперь, через четырнадцать лет, я уехал в мансарду Сержа, почти разу же после слов Гули, мол, ты же один (Эделю) должен был приехать. Сходив за парой вин ружа Бордо - я тут же воспользовался дружеским приглашением бывшего актёра театра “Ромэн”, сбежавшего в своё время вместе с отцом за границу.
На вернисаже было полно парижских русских и администратор-француз, бегал-бегал туда-сюда, и принёс, наконец, шампанского. Я, говорит, устал уже за водкой бегать в соседний супермаркет.
Пела красавица в национальном калмыцком костюме.
А заканчивая историю дороги в монастырь, можно вспомнить её начало:
После моей ночи, проведенной в машине Мити Эделя, заночевавшего у фестивальной своей коллеги-документалистки, когда я, уже покуривая в его автомобиле, припаркованном у трехэтажного старого дома, недалеко от метро Журдан, дождался всё же товарища под утро.
Поехали! - мы, наконец, покинули Первый город, где мне, в который уже раз (!!) - негде было ночевать.
Как только мы тронулись и пока блукали по улицам мимо Мулен Ружа, да злачняков вокруг, рассказал, стараясь не отвлекать от вождения по Парижу, как я чуть не попал ночью в историю с полиментами: Сижу, курю, вдруг в лобовом стекле в зоне моего обзора, выскакивает из подъезда молодой парень с мобилой под ухом и что-то говорит, говорит туда в трубку, глядя демонстративно на номер нашей машины. А там сразу видно - на номерах крупными буквами написано просто: “Russia”. Типа он местным ментам\полиментам докладывает о подозрительном автомобиле - тогда как раз шухер был после кавказских событий с захватом заложников в школе…
Впервые я обратил внимание на номера нашей “Антилопы-гну-загну”, сразу после истории с микроавтобусом, подрезавшим нас в Голландии, когда по ложному обвинению, они сразу вызвали полицию, утверждая, что мы их задели на автобане. А я как раз паспорт, сидя за рулем, Митяйский глянул посмотреть))
Выйдя из-за руля я и увидел номер нашей красной, такой "товарищеской" машины.
Муссировались в СМИ темы чеченских сепаратистов и про эту самую «угрозу», они и гнали, подъехавшему пожилому с трубкой, местному голландскому полису.
Выхожу из машины.
Объяснил парню на своем французском, лёгком и быстром языке, что заронили в мое подсознание дети французских коммунистов в пионерском лагере для работников синхрофазотрона, году эдак… давно очень. Митяй упокоил, показав бочИну опеля нашего, без следов краски или вмятины, сопровождая английским текстом и документами – уехали, да и ещё я их на видео отнял попутно.
А ночью на Журдан в Париже – вышел в ответ на телефонные происки местного паренька и поясняю на его родном языке: Мой друг со своей женщиной в её квартире (перевод на русский дословно)) - я здесь сплю в машине моего друга. Французик вернулся к себе на второй этаж и потом еще долго светилось его окно прямо над крышей нашего немецкого опель-сарая.
И вот, выехали мы – уже! - из города Парижа.
Едем на юг, с тем, чтобы там, на повороте на Лион, расстаться с Димой, вернее, разъехаться: мне автостопом до Монпелье, а товарищу Эделю в Германию – на этом старом красном корыте марки Опель, но… мы предполагаем, а бог располагает…
Попав в тоннель под Дефансом, долго-долго, как у Тарковского в Японии) – ехали-ехали – да туда ли мы приехали?.. Вынужденные шлагбаумом у пропускного пункта платной дороги, заплатить за проезд, в итоге помчались мы совсем в другую - от юга – сторону.
Оказались мы просто - в направлении того монастыря, женского (!!)
Номер телефона товарищу Мите Эделю, да святится имя твое, Митяй+!) - выдал батюшка ещё в храме на Белорусской, как интеллигенту-неофиту, похоже.
Наставил, видать, нас кто-то на путь истинный, кто бы он ни был… - да!
Решив, что там, в женском монастыре русской зарубежной православной церкви, мы и заночуем, как паломники, принялись искать дорогу и глубокой уже ночью, нашли.
Но нас не пустили ночью у самых ворот.
Лишь послушали в маленькое окошечко.
Я с перепугу начал было по-французски, а Дима меня толкает, мол, здесь надо по-русски. Сестры сходили к матушке-настоятельнице (потом оказалась прекрасной, гостеприимной женщиной… sorry – матушкой М.) и… порекомендовали приходить утром на службу: Благословляет матушка М., значит.
Заночевав в холодной машине, мы так и сделали, но Дима наутро захворал.
Сходили в храм, помолились, как умели. Дима-то уже научился, даже, смотрю, на колени опускается…
Заболевая, он попросил матушку, приютить нас в монастыре, лёг в своей комнате, а я после завтрака разговорился с московским певчим Сашей и с Юлием, что отслужил иностранный легион в Африке и теперь вот, ждал здесь документов на карт де сежур, а пока, кочумает в домике, что разрешили построить русской писательнице-диссидентке на территории монастыря. «Доски, - говорит, - меняю… - половые.
Сопутник мой на второй день спрашивает, не жёлтые ли у него глаза? Да ты что, говорю, Дима! – это же от моей жёлтой куртки отсвечивает тебе в глаз – успокойся. А он всю жизнь про лампочки и освещение лекции читает.
Но уже на четвёртый день, товарищ Дима Эдель, оставил мне 20 евро и уехал, поклонившись до земли у открытого багажника своего сарая: Прости, мол, если можешь,- сказал он и отбыл в сторону Германии, прихватив подарок своей маме от меня - собранное тут же под огромным старым деревом, ведро грецких орехов, что я и поставил ему в красный багажник – для мамы в Жаворонках.
VILLA GULIA, написано, да и живет там – пока – Юлий – каково?! Табличку, видать, утащили где-то в Париже, пьяные друзья писательницы, повесив на стену домика, прямо у крыльца.
Там и жил Юлий, прошедший севастопольское военно-морское училище, после службы во Владивостоке помыкавшийся в бандитские девяностые, он, выбрав службу в Иностранном легионе, отслужил, приехал в монастырь и сделал в домике писательницы мощный ремонт, аж полы деревянные перестелил!
Мы уютно посиживали вечерами с коробкой вин ружа, - большая такая, с краном – бордо, между прочим))
Однажды даже жарили фазана, сбитого русским парнем на своем микрО, когда он (русский бывший питерский)) - спешил чистить канализацию в монастырском четырехэтажном доме, доставшемся монашкам от французского графа.
В Германии Дима проверился в медпункте и у него обнаружили желтуху.
А мы, тем временем, договорились с Юлием, что он отвезёт меня в Монпелье к моей belle sоeur, где я планировал занять денег на обратную дорогу домой, хоть бы на автобус Париж – Москва. Ну, думаю, сотню евро, что ли взять у Наташки… всё-таки жила у нас 6 лет на надувном матрасе. Помню, как котенок на неё набрасывался, сходу разбежавшись вдоль по коридору - как прыгнет девочке 18-и лет на голову, норовя вцепиться в волосы, но она бдительная! Помню её с 14 лет, когда она так уставала на своих репетициях в ансамбле танца дворца культуры города Навои, что падала на тахту мамы, пока мы с её старшей сестрой, женихались в малюсенькой комнатенке за шкафом, - Наташка падала и… крепко засыпала. Теперь она, проиллюстрировав собой судьбу Золушки, живёт в своем домике на берегу Медитэране.
Тем временем, Юлий предложил мне поработать на ремонте крыши здесь, неподалёку, в семье искусствоведов Ракитиных. У них ещё сын DIMA хороший художник, известный.
Помню, спрашивает у Василия Ивановича, можно мне шоколадку? А ему на вид лет сорок, не меньше... попрыгивает так у шкафа на цыпочках - папу просит...
Мы договорились о работе и поехали на юг.
Старенький ситроен, предыдущий перед той самой моделью мягкой посадки - что еще Фантомас ездил, помните? Поднимается так плавно сама и опускается фантастически нежно.
Тем более, Юлию нужно было в Оранж к бывшей жене разобраться, да и к однополчанам, денег занять, как потом выяснилось… ну ведь это всё - по пути – поехали!!
А Dima такой: сидим мы у них в доме на кухне с Василием Иванычем и Еленой Николаевной, да Юлием, - втроём. Василий Иваныч не пьёт, а мы выпиваем по рюмке водки и входит Дима. Стоит, молчит, улыбается у шкафа и говорит: Папа, я хочу шоколадку.
- Возьми, Дима,- отвечает папа.
Дима ест шоколад и принимается весело подпрыгивать на одном месте, поднимаясь на цыпочки, мол - Voilа!
- Эмиграция - в любом случае - трагедия, - после первой же рюмки серьёзно говорит Елена Николавна... а ведь у них квартира в Париже и дом у монастыря… да и гениально продаются работы сына, на всё хватает, но во время ремонта я заглянул переодеть штаны в маленькую комнатенку на веранде и увидел там мольберт… так вот где есть место художнику в этом доме, полном книг, ведь Василий Иваныч издаёт их сам – альбомы для своих. «Представляете, какие письма у этих сестёр в сундучках?!» – как-то сказал он, прогуливаясь по монастырю после воскресного обеда, когда мы направлялись в павильон, где можно попить кофе и посмотреть, как продаются книжки о монастырских и религиозных делах. Есть записи песнопений.
Добрались мы до Оранжа, куда Юлий выписал в своё время жену с Украины, а она его выгнала потом, как только вернулся он из Африки насовсем.
Сел я в электричку и поехал 10 минут до Монпелье, где меня и встретил художник Жан-Франсуа, по прозвищу Джеф. Он как-то раз от бель-сёр передачку нам привозил в Москву и мы сдружились - встретил и повёл к себе в дом 17-го века, на последний этаж, в большой зал с каменным полом, оборудованный всем необходимым для современной жизни. Очень важны деревянные антресоли с лестницей в его проекте, я там спал наверху.
Мои родственники в это время были на гастролях. Вечером познакомились с друзьями Джефа, поехали за город на дискотеку, а на следующий день пришла Валери, местный режиссер-документалист, знакомая приятельницы Джефа из Польши.
Договорились встретиться на улице, куда я вышел, сразу же натолкнувшись на компанию у окна первого этажа напротив, где жил эмигрант из… даже не помню откуда, но не негр)))
Скорее, из Марокко, коричневый такой и, похоже, электрик на пособии!
Они с друзьями тут же выставили на широкий подоконник пластиковую канистру с местным вином и предложили покурить травы:
- Друг Джефа? Московит?! давай – курнИ пока! – сразу понял я их язык, поминая бухарский опыт.
Пока значит, то да сё – подходит стройная блондинка, лет на вид, под тридцать - в лёгком таком, совсем тонком платьишке. С другом, лохматым худым юношей с черными волосами до плеч, как она сразу объяснила мне, у них ничего нет (слегка говоря по-русски), а друг её стоит рядом такой грустный, потому, что его только что кто-то назвал голубым, прямо на улице, шепнула она по-дружески, располагая к себе сразу.
- Он не голубой, - пояснила обстановку Валери.
Ну, и двинули мы все в кафе, потому, что «это вино грустное», как сказала она, отпив пару раз из канистры электрика.
В кафе, её кучерявый приятель, думая, что я не пойму, сказал ей:
- А он не похож на русского.
- Да…
Потом гуляли и пили вин руж.
Ей понравилась фраза из фильма «Мираж»:
«Кино – это подглядывание за реальностью, когда она думает, что на неё никто не смотрит».
В следующий раз встретились уже впятером. Валери со своим, пока не печатающимся другом-писателем, приехавшим к ней из другого города, да я со Стефаном, что тоже был у нас в Москве с Джефом
.
Нервный писатель, ревнуя, бросал в лицо Валери орешками, а уходя, купил нам всем по бокалу вина.
В третий раз мы увиделись, когда она позвала меня ужинать с её отцом у них дома, но я отказался, оправдывая тем, что мне очень трудно весь вечер будет говорить с незнакомым человеком по-французски.
Она пригласила поехать с ней снимать в Белоруссию документальный фильм об исходе евреев и потом, когда я уже был дома, позвонила из Минска и, говоря: «Мы сможем увидеться, приезжай…» - звала, на самом деле, поработать на неё оператором и… шофёром тоже) - я ответил: «у меня нет денег на дорогу»…
Через неделю тусовок на берегу Средиземного моря, вернулся вместе с Юлием на его машине в монастырь, где мы приступили к работе в доме Ракитиных. В монастырь они приходят по воскресеньям, куда теперь ходят на службу с сыном. Елена Николаева ведет его за руку. DIMA… Он блаженный...
Как-то вечером смотрели у них документальный телефильм, сделанный Еленой Николаевной ещё в России. То ли в Москве, то ли в Питере – телепередача о Татлине.
Приехал в гости к Ракитиным скульптор седобородый, не помню имя? русский. И сразу отправил нас в магазин. Говорит, что доктор сказал, если не можешь не пить, пей только Бордо.
Посмотрел мой «Мираж» и твёрдо заявил:
- Здесь ты такой фильм не продашь.
Теперь вот хочет купить старый свинарник в Провемонте и переоборудовать под дом-мастерскую. Жене его - парижанке, скульптуры мужа хранить негде.
Поехали смотреть объект вместе с бригадиром строителей из Португалии и французской женой скульптора. Похоже, что она зарабатывает и хочет иметь больше места для громоздких художественных произведений мужа. А самой чаще оставаться в Париже – худая такая, поджарая, загорела где-то уже…
Однажды, поехали мы кататься. А надо сказать, автомобиль Юлию достался прекрасный: антИк, предыдущая модель перед той, на которой Фантомас ещё ездил.
Она куплена в монастыре за пару сотен после смерти монахини.
Выбрались подальше от монастыря, встретив возвращающегося из Жизора на своих подмосковных жигулях батюшку Евтимия.
- Видел нас, не видел, не ясно что-то...
- Да он часто вечерами катается в город.
Смотрю, а вечернее небо полосуют вдали зеленым лучом лазера, да так бойко он шастает по чернеющему небосклону, прям взыграло во мне моё диск-жокейское, из азиатской юности...
- Наверное, дискотека… - как-то Юлия тоже повело, явно стратегически, по-военному, и сразу я почуял - не к добру его повело-то... ой, не к добру…
Стал он, склонившись над баранкой, напряжённо вглядываться в кромешную тьму нормандских просторов, а там лишь луч зелёный.
«Просторы… - для танков», - говорит, - «союзников! Ну те…», - говорит, - «…знаешь, что в Нормандии высаживались? как раз для танков просторы полей!! Для манёвра удобно».
Нашёл он всё же эти частные ворота на краю огромного поля.
Попали мы с Юлием на дискотеку в бывшем поместье, огромном, и, похоже, перестроенном уже наследниками.
В большом здании бар, танцпол и бассейн с раздевалкой и – прям рядом с водой - своя барная стойка.
Там мы с Юлием, сходу купившем на входе гранёную бутылку Смирнофф, вскоре уже плавали наперегонки, поднимая тучи брызг из плавательного басейна.
А я, надо сказать, занимался в детстве плаванием серьёзно, а он и так, сам по себе, бывалый товарищ, да и вырос у моря, а военное училище даёт хорошую физподготовку.
Приняв душ и переодевшись в раздевалке, мы вернулись в бар…
Помню, сильно попозже, Юлия заталкивал, просто упаковывал в машину белокурый охранник, чуть ли не ногой. Да что там! – просто ногой запихивал на водительское место… - и все дела. Утрамбовал.
Проснулись рано утром в машине у ворот того свинарника, ещё не переродившегося в мастерскую, но уже без хряков, если не считать нас двоих...
В монастыре целыми днями мы пахали большое поле у пруда на немецком тракторе. Обучила нас сестра Наташа-эконом, показав как двигать рычаги небольшого зелёного механизма. И всегда вокруг нас суетилась старушка, с детства живущая в монастыре. Она перенесла операцию на голову, но давала довольно толковые советы, всю жизнь, проработав на монастырь.
На втором этаже основного здания, бывшего господского дома, расположена библиотека, где очень живая, интеллигентного вида старушка, оказалась редактором «Посева» на отдыхе.
- Ну, что? - говорит, вам у нас здесь, как в армии?
Взял у них книжку об истории Леснинского монастыря, основанного в России, потом перебравшегося в Польшу, потом в Париж, а уже в 1952-ом году, купили они бывшее поместье графа с лесом и землёй.
По воскресеньям сюда съезжаются наши эмигранты со всей Европы. Одновременно с нами, несколько дней прожила женщина-паломник с дочерью, жена физика-ядерщика из Канады.
Как-то раз она попросила Юлия сходить с ней к мэру деревни узнать, нет ли домика на продажу. Мэр предложил довольно большой участок с домом за 50 тысяч евро, женщина кинулась звонить мужу про кредит, но на следующий день появились французы и оформили на участок свою сделку, видимо, до этого долго откладывали.
Мы поняли так, что они давно раздумывали, а когда русская женщина уже договорилась с мужем, что они возьмут кредит – французская супружеская пара была вызвана мэром, и это быстро решило всё дело в пользу местных. Но ещё остался участок поменьше, купленный когда-то заезжим арабом и мэр, сказал, что если вы его (араба) разыщите – он здесь давно не появлялся – покупайте - совсем недорого.
А дальше жизнь в монастыре потекла размеренно.
Контрастный душ после работы.
Здоровый сон после ужина.
Однажды, принимаю душ, вернее, ещё не совсем раздевшись даже - только заперся в душе, вдруг стук в дверь:
- Батюшка, батюшка! - голос сестры Наташи-экономки, ну завхоз по-нашему советскому опыту))
Она, надо сказать, нас постоянно опекала и даже одежду свою мы ей сдавали в прачечную, расположенную в большом сарае, бывшей каменной конюшне с мансардами. Да и сапоги мне резиновые именно она выдала, подобрав по размеру. Да и возрастом моего поколения женщина, - сестра, значит, Наташа. Помню, по утрам на турнике ещё раскачивалась – я подсмотрел, спускаясь покурить к пруду, с утра пораньше.
Короче говоря, открываю – она стоит в облачении своём чёрном и такая чего-то разрумяненная. А расположен душ в отдельном домике на четыре номера, где жили на тот момент только я и мой болезный товарищ.
- Ой! – воскликнула наша экономка и убежала смущённая. Больше мы об этом не вспоминали.
Но как-то раз, Юлий вместе со мной поехал в магазин и она тоже заказала бутылку вина.
В монастыре двое мужчин священников живут постоянно – оба из России. Тот, что помоложе, отец Евтимий, когда-то пел в вокально-инструментальном ансамбле и сюда приехал на Жигулях с подмосковными номерами. Он часто уезжал в город по своим делам, вечером. А отец Николай, тот постарше и с седоватой бородкой, благообразный такой. Они служили в храме. Евтимий пел.
Однажды, я нашел в домике, где жил Юлий, пластмассовую большую косулю. Домик чистенький, из двух комнат, с камином и необходимой сантехникой, но позади, у монастырской стены под огромным старым деревом с гладким стволом, где я собирал падавшие грецкие орехи, валялся всякий хлам – там и подобрал, разыскав эту игрушку.
Установил на берегу пруда в кустах - как бы олень (!!))
И вот, утром, батюшка Николай вышел после завтрака и сверху увидел пластиковое животное, да как воскликнет, обращаясь ко мне:
- Смотрите, смотрите, там косуля!
Неудобно получилось…
Ходили каждый день в храм по утрам, молились.
Темно ещё и так тихо, тихо.
Сначала мне было от ладана и свечей как-то душновато и я выходил пораньше, а потом Юлий заставил меня сходить на исповедь и причастие впервые в жизни к женевскому священнику, отцу Александру, приезжавшему исповедовать монахинь.
Елена Николаевна заплатила мне по 50 евро в день за десять дней работы по ремонту крыши их каменного одноэтажного просторного дома, вернее, за помощь в строительстве наёмником сооружения типа помоста для выгребания листьев, по осени застревающих в пластиковом желобе, вдоль всей черепичной крыши, довольно старого дома.
Товарищ Эдель слал немецкие) СМСы: всему монастырю делать прививки от желтухи! Мы не обращали внимания.
Закончили работу, виза моя подходила к своему концу и я - с комфортом, на поезде, правда с двумя пересадками в Берлине и Бресте, где суровая белорусская проводница в шинели и с биркой на груди, всё запирала пустой вагон, чтобы я не нашёл в других того, кто всё же продаёт пиво по ночам, она же типа строгая, но справедливая, да + с фамилией Лукашенко (так+!) на груди так и написано было, клянусь,Ё!)))
Добрался до Москвы и обнаружил в спокойной домашней обстановке, привычно проведя перед сном ладонью по правой своей ляжке, где у меня, сколько себя помню, видимо, после взрыва ядерных отходов за полгода до моего рождения в закрытом городе, где Курчатов делал атомную бомбу - такие маленькие шишки под кожей всегда были там, а одна была побольше, как пуговка выпуклая, выпершая наружу – так она просто исчезла! Разве это не Чудо?
P.S. а вот что получилось после чернового монтажа на видео, отснятого, пока ехали из Парижа до монастыря можно смотреть в фильме "СТРАНСТВИЕ.черновик", Димы Эделя и Саши Кузнецова (сопродюсеры, со-операторы и со-шофёры)): см. страница Саша Валера Кузнецов на Ютубе.
P.P.S.
"СТРАНСТВИЕ" - от слова "странно" - ведь получить приглашение от человека, которого не видел много... - с восьмого класса!! - так давно, что не помнишь лица... И только увеличительное стекло, приближает Катю в черно-белом изображении, увеличивая старое фото из пионерского лагеря не та далеко от синхрофазотрона, где первая моя женщина марширует в пионерском галстуке. И Барабанщик - впереди!)
Помню, в Берлине я украл кадр из фильма Вендерса - открытку в супермаркете, а выйдя на улицу из подземелья Европа-центра, похмельно отвлёк продавца, пожилого баварца и прямо с прилавка, потянул - типа "уронил", прямо в сумку свою - крайний с прилавка журнал "Пентхауз". Вот с этого и начнём снимать видео для этого журнала – пишите.
И привез я, помню, из первой своей заграницы, этот глянцевый журнал в Люберцы, хотел показать Гуре, так он сразу: "Давай поменяемся - папа любит после обеда на голых теток глянуть, а я тебе Библию подарю, баптистская, правда..."
Теперь я ворую свой кинофильм и так принадлежащий только мне, ведь я его умудрился выкупить у студии-производителя, но фактически - именно так, ведь провожу через границу! И в который раз? Совок так и прёт…
Но тогда, летом девяностого, в последний год советской власти, вырвавшись в Париж впервые, я провез не свои короткометражки через таможню по подложному письму и описал это в «Маленькой парижской авантюре…», на которую и обратил внимание издатель Борис Кригер (спасибо+!) на сайте Заграница.ру. Так я издал первую книгу. А пришло письмо 7 января в день рождения моей покойной матушки…
Но теперь - этот КИНОфильм - мой! и Катя, мой "агент Кэт", станет продавать его в синематеки!
А в монастырь мы попадём своим чередом - читай дальше, приятель,Ё!)))
=========
. . .
Катя звала к себе домой под Париж, где я не был уже шесть лет... и я поехал, ведь приглашение сделал её муж, вывезший её в Подпарижье, направляясь с нашего синхрофазотрона на работу в Швейцарию (где работает - просил не говорить)). Кэт получила гражданство, а Мужу с большой буквы – не дали,Ё!))) – был замечен спящим на лужайке по пути к дому с четырьмя бутылками Бордо, 0,7 между прочим… Жена уже моя собирала документы на визу… приехали в какой-то центр на Таганке и всё получили. Я только кивал, находясь уже (в беседах Внутриголосом), уже в истории кинематографа, но пока.. с кинокопией на антресолях.
Итак---
---в круглом окне иллюминатора самолёта я увидел зелёный луч в ночном небе - лазерный свет с Эйфелевой башни!
Допив коньяк из моей фляжки, что я начал под ритмичный показ балета стюардесс с оранжевыми жилетами и матрацами, что они надували алым ртом, оставляя там следы помады…
В аэропорту, задержавшись изрядно с архивисткой из самолета, что разыскивала багаж, взял телефон и - я увидел Катю и сразу же узнал, представь---
---но её станцию электричка проехала, не остановившись и я катил потом свой чемодан колёсами по шпалам до самого Орсея, где её муж работает лаборантом... сам себя сделавшим селф-мейд-мэном или как там, просил никому не говорить где, скорее всего на коллайдере, хоть иголки под ногти загоняйте - не скажу) и каждый вечер возвращаетя домой с четырьмя (4шт.)) бутылками вин ружа.
Бордо, конечно.
И так целый месяц... 30 дней я смотрел с ним сериал про уголовников и полиментов Одессы с Машковым в главной роли.
Однажды, спутав, я ответил на вопрос Мужа: "Какую мы вчера серию смотрели" – невпопад – и вот: гляжу теперь сижу - на плоский экран, и понимаю - сквозь третью бутылку - видел я это уже… жую вовю, забыв про керамику, эту конскую колбаску вкусную, аж зубы в кармане пиджака привез домой.
А ведь не до смеха, когда грызёшь какую-то конскую колбаску, наевшись сырами, заедаешь такой твердой и уже не помнишь про далёкую Родину, куда потом привозишь мост зубов)
Vin rouge прекрасен, конечно, но ведь если с утра ходить за красным сухим, не сделаешь ни-че-го... Так мне сказал ученый лаборант, стеклянно проясняясь с утра, чтобы проехать одну лишь остановку «на работу»: «Занимайся делами каждый день, ведь у тебя больше может не быть такой возможности», - сказал он 26 марта, подарив мне Аберлор за 16 евро, посл моих проходных восторгов на кожу футляра а верхней полке универсама.
А я («А я?!»)) - в первый же день встретил на плас Сан-Мишель, родной ещё с девяностого года - девушку, попросившую у меня, пройдя мимо моего столика на веранде кафе - огоньку, когда на столе-то были как раз - разложены диски с обложкой моего фильма "Мираж", где я тридцатичетырёхлетним (!!) - спускаюсь по склону бархана в бандане, грызя, приветом Никите МихАлкову - яблочко на ходу.
Под музыку Джимми Хендрикса.
Одри оказалась артисткой, дублирующей немецкий сериал - погуляли, проводил до метро, снимая "пробы" на телефон и думая, что вот я выставляю композицию кадра под красное сухое Бордо-Медок, что она и посоветовала купить, созваниваясь, прямо с набережной Сены опять напротив, через ту самую речку - Нотр Дам.
Первым делом я уселся на купленную упаковку пластиковых фужеров на длинной ножке - с продюсером говорит!..
Дома, муж Кэт пояснил, что я снял не фото - я снял видео... (!+!)
Получились короткие такие кадры с вращением секунды на две-три.
Мэмори, скажем так:
мини-фильмы де Саша Валери – “C’est la vie”
http://www.dailymotion.com/user/dm_...
http://www.dailymotion.com/user/dm_...
mini-filmes de Sacha Valery a Paris
“Je sais pas”
http://www.dailymotion.com/user/dm_...
PARIS-010.ВЕСНА
mini-film de Sacha Valery “Et c’est la vie?!”
http://www.dailymotion.com/video/xx...
Саша Кузнецов Sacha Valera Издательство ALTASPERA, Canada
ПЕРВАЯ КНИГА:
“СЛЕД ЛЮБВИ.жизнетворчество“ (на моей странице прозы.ру)
=========
. . .
Вторая книга "Урановый город Uranville.фильм-текст" (книга-почтоЙ):
книга «Урановый Город Urqnville.фильм-текст» готова и опубликована:
============= kuznecovsasha@mail.ru
Alexsander\Александр