Метель завывала и заносила снегом землянки, окончательно сравнивая их с землей. Дым из узких печных труб срывался вихрем и тонул в снежной мгле. Вся округа была во власти непогоды и только Серебряная река , замерзшая лишь у закрайков, неторопливо несла свои воды вдаль. В землянках, прислушиваясь к вою, сидели люди и перешептывались друг с другом, отхлебывая грибной чай из широких чашек.
Люди эти были не простые. Потомки великих колдунов и магов, злых ведьм и добрых волшебниц, искусных чародеев и немного сентиментальных фей, все они собрались в одном месте, прозванном Краем Колдунов.
Ведьма Колинур, еще не постаревшая, но уже располневшая от тыквенных пирогов дама, хмурясь, вязала. Вязать она не любила, да и вообще, мало она в жизни своей что-то любила. По наследству от прабабушки, которую тоже звали Колинур, как и всех женщин в их роду, ей достался скверный характер и сундук с пометом летучих мышей. Она вязала шапку. Вновь ее распускала и вновь вязала, недовольно ворча на метель, на задолжавшего ей ведьмака Гориция, насылая на несчастного проклятия и всех известных ей демонов, и на свою единственную подругу фею Аннету, которая всегда сидела в ее землянке, тяжко вздыхала и пила кружка за кружкой грибной чай.
— Ох, - тяжко вздохнула Аннета. На ее морщинистом розовом лице, навсегда запечатлелись детские черты. Пуговичные глаза, всегда наполненные слезами и пухлые губы, которые она всегда закусывала до крови, стоило ей начать переживать. И сейчас она вновь нервно кусала нижнюю губу и казалось, готова была разреветься. Своими маленькими ручками она зажимала широкую чашку, тянувшая мухоморным дурманом.
— Ох, - повторила фея и слеза покатилась по ее щеке.
Ведьма Колинур сдвинула брови. Говорить ей совсем не хотелось, она догадывалась, что подруга хочет поговорить о Горицие, с которым она рассталась еще десять лет назад, причем бросила его сама, но почему-то считала покинутой себя.
— Какой подлец. Какой он все-таки подлец, - начала сама Аннета и с фырканьем отхлебнула чая.
— Все в прошлом, Аннета, пора забыть этого выродка с Северных лесов, пусть душа его станет пеплом в глазах ночных демонов, а глаза будут выедены крысами, - Колинур любила ругаться и нагонять проклятия.
— Представляешь, моя дорогая Колинур, недавно шла я от Крольчихи, покупала у нее платьеце, прекрасное платьеце, как говорит Крольчиха, на ней не просто пятна крови, а кровь девственницы, да еще не простой девственницы, а из королевской семьи. Только вот не помню какого королевства. Ты ведь знаешь, я дальше наших мест нигде и не бывала.
Колинур недовольно заерзала на сундуке. Аннета любила говорить, говорить и тут же все забывать, повторяю вновь.
— А навстречу он!
Повисла пауза, Аннета выжидающе смотрела на недовольную подругу.
— Ох! – спохватившись, и театрально вскрикнула Колинур, показывая этим заинтересованность.
— Да-да, моя дорогая Колинур, и я так же вскрикнула, увидев этого подлого и мелкого ведьмачка, его козлиную бородку и этот дурацкий сиреневый цилиндр. Какой же он противный.
— И подлец, - подсказала Колинур.
— И подлец, - согласилась Аннета.
Повисло молчание. Так и не было понятно, почему же Гориций подлец. Но каждая встреча с ним для Аннеты отзывалось болью в ее израненном сердце, пусть даже он ей улыбался, снимал перед ней цилиндр и говорил приятные вещи. Все равно он был подлец.
За дверьми все так же выла метель. Выла надрывно, прикладывая все усилия, чтобы замести колдовской край.
— Ох, - Аннета не унималась.
Колинур про себя прокляла свою подругу, припомнив демона Кватоша, любителя вырывать языки. Аннета без языка была бы ей более любима.
— Моя бабушка, пусть Серебряная река несет ее пепел до небес, рассказывала о том, как было хорошо раньше, - заговорила Аннета.
Колинур довязывала шапку и уже готовилась ее распустить. Красная шапка получилась красивой, но метель будет выть еще месяц, а то и больше, а есть тыквенные пироги она устала.
— Она говорила, как однажды она нашла старую книгу, возможно саму Книгу Всех- Всех Заклятий. Но была глупенькой и запомнила только рецепт приворотного зелья. Так у нее появился дедушка.
Колинур хмыкнула. Она помнила дедушку Аннеты. Несчастный мужичок, некогда прекрасный принц , имевший несчастье ехать через эти края и по глупости выпивший приворотное зелье с цветком фиалки, слезами девственницы и кровью горного, черного козла.
— Моя бабушка рассказывала, как они с дедушкой оживили огородное пугало, вооружили топорищем и на славу повеселились пред Вальпургиевой ночью. То пугало всю деревню перерубил. Говорят, до сих пор ходит по кукурузным полям, да все машет топорищем, - вспомнила Колинур.
— Какая жуть, моя дорогая Колинур, какая жуть. Бедные люди.
— Людишки, - поправила Колинур.
— Мы, феи, несем людям добро. Мы вносим свет в их темную жизнь.
— На несколько часов сделать какую-то деревенскую дурочку принцессой, чтобы потом она повесилась, вновь вернувшись к своей нищете? Меняете выпавшие зубы на конфеты, от которых еще выпадет пара зубов? – Колинур засмеялась.
— Мало вас жгли, мало! Мышиный дождь тебе на землянку, да змей клубок в подпол, дорогая моя Колинур! Ничего ты не можешь, кроме как язвить, - Аннета покраснела и заплакала, выронив чашку с чаем на пол.
Аннета очень переживала по поводу того, что волшебство утрачено. Единственное, что они могли, так это вызвать парочку демонов на Шабаше, демонов слабых и скучных.
Колинур стало совестно. Какой бы недовольной ведьмой она не была, как бы не уставала от эмоциональной и говорливой феи, все-таки она ее любила, и жить без нее не могла.
Она отложила уже готовую шапку и окинула взглядом стены своей низенькой землянки. Как и полагается уважающей себя ведьме, по углам висела паутина, по стенам вениками развешаны травы, предназначение многих из которых она уже и не помнила. На полочках стояло плесенью покрытое ежевичное варенье, да лежала исколотая иголками фигурка, уморенного еще прабабушкой человека. Трещали поленья в печи и поднимался пар от котелка с мухоморным чаем.
Аннета все горько плакала, думая о подлеце, которого никогда и не любила, отчего было еще грустнее, о волшебстве, которым не владела, о вредной Колинур, пусть сожгут ее глупые крестьяне, и опрокинутой чашке с чаем.
— Ну, будет тебе, Аннета, будет. – Колинур подняла чашку и налила в нее еще горячего чая. – Прости меня дуру. Такой уж он, характер наш ведьмовской. Давай чай пить с пирогами?
Аннета с опухшими от слез глазами посмотрела на улыбчивую ведьму, и всхлипнув, улыбнулась в ответ.
— И знаешь что, Аннета. Я хочу тебе подарить эту шапку. Держи. – Колинур протянула в мягкие руки подруги связанную шапку, которая тут же ее напялила на голову, утонув в ей. Аннета стала еще улыбчивее.
— Спасибо. Чем же ты теперь будешь заниматься остаток зимы, дорогая моя Колинур?
— Будем с тобой тыквенные пироги есть.
Подруги засмеялись, каждая задумавшись о своем. Колинур задумалась о помете летучих мышей, который нужно продать крестьянам как средство от запора, Аннета думала о подаренной шапке и что по этому поводу скажет Гориций.
В каждой землянке, где было тепло и уютно, под дурманящий запах мухоморного чая, вспоминали о былом. С грустью и весельем говорили о сожженных бабушках и посаженных на кол дедушках, об отравленных принцессах и королях, превращенных в лягушек.
Метель все так же свирепствовала, пытаясь навсегда занести снегом край покинутого волшебства.