Байка о поступках

               
                Моё праведное поведение

Вообще-то, если честно подойти к вопросу о спонтанной помощи  кому-то постороннему, я, в общем-то, выгляжу как обычный  «серый обыватель». Я всегда помогу в мелочах, подскажу, подам, поднесу, поддержу, но и всегда готов пройти мимо, так называемой, не совсем необходимой помощи. Я не любитель различных авантюр, не любитель совершать добрые дела по любому маломальскому поводу без особой надобности (где возможность есть пройти мимо, я почти всегда пройду), да и вообще не любитель ввязываться даже в какие-то маленькие дела, которые могут принести мне какие-то неприятные последствия. Даже, если они только всего лишь морального свойства. Много, наверное, таких же людей, подобных мне, которые обязательно постараются обойти или просто пройдут мимо лежащего пьяного или бомжа: сам напился, сам пусть и выкручивается из «неприятного положения». Но, однако, иногда даже и в моём жёстком (может быть, даже иногда жестоком) характере, просыпаются какие-то нотки человечности, крепко спящие далеко на дне, в глубине моей души, чисто человеческие побуждения. Редко, конечно, это бывает, но всё-таки иногда имеет место  пробуждение   этих  робких поползновений человечности, они просыпаются! Сам себе удивляюсь и одновременно радуюсь ещё оставшимся во мне признакам нормального человека, способного на свершение хороших человеческих поступков!

Возвращался я как-то раз поздним вечером (ну, часов десять уже было) из гостей, засидевшись во время интересной беседы-обсуждения при просмотре передачи по телевизору. Странно, но  при возвращении от хлебосольных и гостеприимных хозяев, что бывает крайне редко, промили в моём организме (почти всегда в гостях есть желание их увеличить), находились на нулевой отметке! И в конце пути своего следования, уже подходя к своему дому (возле соседнего дома), я увидел пытающегося сделать очередную, и снова безуспешную, попытку подняться с земли явно нетрезвого  человека. Практически в любой другой день я проходил мимо такой «красочной» мизансцены, слегка обозначив ухмылку на своём лице. Но это оказался не тот самый «любой другой» день в моей жизни, и я поступил неожиданно, в первую очередь, для самого себя, против своих же, давно и крепко укоренившихся жизненных принципов. «Что ж, надо помочь подняться человеку: человек же всё-таки делает какие-то упорные попытки поставить себя в вертикальное положение», - вдруг решил я (или внутренний голос подсказал?), повторяю, в первую очередь, неожиданно для самого себя: не совсем же я, так скажем, испорченный нашей паскудной  жизнью человек! Надо помочь.

Подошёл к нему, посмотрел на его продолжающие неудачные попытки подняться своими силами и увидел, что эти возможности ограничены, потому что около него валяются костыли. Его костыли. Так он ещё и инвалид! (Если верить его словам при дальнейшей  транспортировке домой, он был инвалидом-афганцем, что вполне могло быть вероятным по его возрасту.) Я помог ему подняться, поставил его хорошо на ноги, подставил ему «под бока» костыли, и собрался было продолжить свой путь домой, выполнив, как мне показалось, «свой гражданский долг». А он-то, оказалось, и на костылях стоять плохо  может, а не то, чтобы идти дальше! Причиной тому было сильно большого количество промилей, содержащихся в его организме, в отличии от меня, которые у меня-то как раз в тот вечер и отсутствовали.

А тут, ко всем прочим ударам судьбы, пошёл мелкий, но довольно плотный дождь, который не только мог «пыль прибить», но и промочить до «последней нитки». Отказаться довести его до соседнего подъезда моего же дома, я не мог по двум, вполне объективным, причинам: во-первых, он являлся жителем нашего дома, то есть соседом, только из соседнего подъезда, а, во-вторых, я вроде бы  как «взялся за гуж», который, сами понимаете какой. Так что что-нибудь говорить на тему «любви и дружбы» уже стало поздно. А дождик тем временем усиливался и превращался в «поливной».

Пока шли, дорогу, длинной всего каких-то пятьдесят метров, пришлось нам с «подопечным» два раза отдыхать, стоя под всё усиливающимся  дождём, ввиду невозможности более быстрого передвижения «моего клиента» даже при помощи подручных средств, в виде костылей и трезвого сопровождающего, каким являлся ваш покорный слуга. Он был откровенно плох во всех отношениях, даже не мог долго передвигаться ввиду постоянного отсутствия у него каких-либо сил! Одно было положительное качество в его поведение, что он говорил относительно членораздельно относительно своего состояния и вполне осознано   о причинах своего поведения. Уже и то было для меня хорошим подспорьем, что  мой подопечный находился хотя бы в относительном, но адекватном состоянии!

Однако я, превозмогая все свои «против», «подмокая до последней нитки» всё больше и больше, с каждой минутой под «поливным» дождём, всё же довёл его до квартиры на пятом этаже соседнего подъезда. Совершил передачу его «тела» из рук, в прямом смысле, в руки, в надёжности которых я, правда, тут же сильно усомнился, но свою миссию «волонтёрскую» на этом посчитал выполненной.

 В гости меня не пригласили, хотя я, по правде сказать, и не очень-то  горел огромным  желанием посетить его квартиру, явно отдающую даже на первый взгляд далёким от чистоты и порядка состоянием, но всё-таки для порядка могли бы предложить зайти «спасителю», поинтересоваться, откуда такой взялся. И только после передачи клиента «законным владельцам», я  продолжил своё поступательное движение домой. Недалеко, правда, осталось двигаться, в соседний подъезд.
 Пришёл домой, довольно существенно промокший под «поливным» дождём, как бездомная собака, да, ко всему прочему, ещё и абсолютно трезвый. Как «дурак»: мокрый и трезвый.

Другой случай проявления человечности с моей стороны также получился совершенно спонтанно. Не расположен был я к каким-то героическим поступкам и в тот вечер (и опять же в моём организме было ноль промилей алкоголя, сразу видно, что отсутствие алкоголя в моём организме положительно влияет на совершение мною положительных, достойных носить почётное звание человека,  поступков). Это было не совсем поздним вечером, однако, уже опустилась на зимний город вечерняя темнота,  когда я возвращался «из непредвиденного похода» в магазин за сигаретами.

 Да, так иногда случается и у таких хозяйственных, запасливых людей, ярким представителем категории которых является автор этих строк. Что сигареты неожиданно в доме постоянного курильщика  кончаются, и приходится тёмным вечером, в гадкую промозглую погоду идти куда-то за сигаретами, покидая тёплое и уютное кресло у телевизора, это бывает, и подобную незадачу лучше решать сразу полностью, а не полумерами, как то, где-нибудь «стрельнуть» до утра.
Был слегка морозный зимний вечер, начинала потихоньку с неба сыпаться снежная «крупа», и начинал легонько «куражиться» над городом и его обитателями наш знаменитый Норд-ост. Короче, для выскочившего из тёплого помещения по каким-то неожиданным неотложным делам на улицу человека, да ещё и  одетого налегке, погода была просто отвратная. Ещё это был предвестник приближающегося резкого похолодания, а в Новороссийске это сильнейший ветер с постепенно крепчающим морозом - это вам не шутки шутить.

В общем, возвращаюсь я домой загруженный купленным  «табачком» и, свернув с основной дороги на тропинку, чтобы «срезать угол» через палисадник летом, а сейчас снежно-ледянное покрытие возле соседнего дома,  вижу что-то похожее как будто на недвижимое человеческое тело. Решил подойти (опять же, против своих правил) к нему и узнать, что это лежит, а если это человек, то и причину его «залегания» в таком, не совсем «уютном» и пригодном месте, да ещё в такую «не совсем комфортную погоду». Может быть, если погода была бы  более располагающая к «лёжке на природе», я бы, как обычно, и прошёл мимо «этого стечения обстоятельств», а тут крепчающий мороз, так что мужик может и «дуба врезать ни за понюх табаку», да ещё и раньше положенного ему срока. Не в моём это характере вообще-то всяким пьяным (хотя иногда и мне требуется помощь в таком нетривиальном состоянии) и бомжам помогать. Такой вот у меня жестковатый характер и моя чисто принципиальная позиция в этом вопросе.

Когда я приподнял его, то сразу же и определил, что он оказывается не такой уж и пьяный, к моему немалому удивлению, даже отлично держался на ногах. Сложилось такое впечатление, что уставший мужик просто прилёг отдохнуть после длинной дороги, вполне адекватно отреагировавший на моё «вмешательство в его отдых». На вопрос, куда ему надо, он ответил, что в десятый (номер дома в уличной «иерархии») дом, возле которого он и «прилёг отдохнуть». Я его повёл, но его передвижение по матушке-земле было далеко, мягко говоря, не безупречным, но отнюдь не походкой пьяного человека. Однако номер квартиры, в отличие от номера дома, он никак мне назвать не мог, как не пытался. Я уже и просто спрашивал, и задавал наводящие вопросы – вдруг вспомнит, но все мои усилия были бесполезным занятием. Но с каждой минутой было видно, что от его адекватного состояния остаётся всё меньше и меньше. Я понял по его странному поведению, что помутил его голову не алкоголь (по крайней мере, алкоголь не являлся основной составляющей его неадекватного поведения) и  присел с ним на лавочку возле указанного им дома и начал дальнейшее проявление следовательских способностей наводящими вопросами, куда ему нужно было идти и к кому. Но он всё равно, даже уже и с моей посильной помощью, никак не мог вспомнить «конечный пункт назначения» его следования.
Тут-то я и понял, что он стал уже совсем неадекватный, находится в абсолютной прострации, словно его опоили чем-то дурманящим. И это средство стало оказывать своё отравляющее  действие уже в полной мере, достигло той точки головного мозга, которой оно и предназначалось. Но, однако, нужно было всё-таки что-нибудь предпринимать в этой ситуации для его дальнейшего пребывания незнакомца на этой бренной земле, не оставлять же его на морозе одного, наедине с «генералом морозом». Может быть, человек совершенно случайно, в виду каких-то нетривиальных обстоятельств, совсем не по своей воле оказался в такой, мягко говоря, затруднительной ситуации.

Я завёл его в подъезд, где на первом этаже в одной из квартир  располагалась лифтовая диспетчерская, единственное доступное  помещение имеющее связь с остальным миром. Пока мы с диспетчером, которым была средних лет женщина, его расспрашивали, ему стало совсем плохо, что он уже совсем  перестал слышать задаваемые ему вопросы и отвечать на них, лишившись последних сил. У него просто подкосились ноги, и он  сел на пол и привалился уже с нашей помощью к стене, периодически делая попытки завалиться на пол. Пришлось вызвать «Скорую помощь» – делать уже с ним что-то «вразумительное» ничего нам с  диспетчером не представлялось возможным.

  Когда к нам на помощь приехала «Скорая помощь», то её работники тоже попытались выдавить из него хотя бы какую-либо вразумительную информацию. Но все попытки и у медицинских работников оказались такие же, как и предшествующие им наши попытки узнать что-нибудь об этом  человеке, напрасными. Он даже перестал разговаривать, готов был вот-вот потерять сознание. А что до денег и документов, чтобы хоть что-то о нём выяснить, то они начисто у него отсутствовали. Поэтому в данной ситуации оставался один выход: на «Скорой помощи» везти в больницу. Что её работники и сделали.
 
А вот дальнейшую судьбу, может быть, спасённого мною человека от замерзания на улице, что очень даже вероятно быть такому исходу, я, к сожалению, не знаю. А, конечно, мог бы узнать, хотя бы из чисто человеческого любопытства, ведь я, возможно и непроизвольно, начал борьбу за жизнь этого неизвестного мне человека.
Теперь вот сижу (или лежу) на диване и мысленно размышляю, хороший я совершил поступок или «на моём месте так бы поступил каждый»?