…или как писать сценарии к фильмам.
Режиссёру нельзя попадать под каблук.
Не должно быть страшно режиссёру откровенное днище - девушки, ждущие своего принца на белом коне под сенью настенных ковров и заунывных напевов Валерии, желательно из раннего её творчества. Достаточно попросту не знать, где сиднем сидит и тоскует такая вот старомодная фифа. Да, и по пути в любимый нищебродский супермаркет «Пятёрочка» за сублимированной лапшой «Доширак» и слабоалкогольным коктейлем «Блейзер вишнёвый» не стоит заводить случайного знакомства с чучелом противоположного пола и относительно юного возраста, вышедшим из супермаркета налегке, понуро бредущим по тропинке между облезлой хрущёвкой и гаражами, одетым во что-нибудь из маминого сундука и причёсанным как актриса из советских фильмов 1960-х годов.
Не должны быть страшны и чуть более продвинутые колхозницы: приехав поступать в институт на какую-нибудь мутную гуманитарную специальность из села Бубли, Сопли, Разутово, Знобишино, Неелово, Дырявино, Нижние Вырожденцы или Тупик Коммунизма, абитуриентка первым делом дорывается до интернета, регистрируется в социальных сетях, по своей колхозной простоте лезет ко всем подряд знакомиться и в первые же минуты знакомства спрашивают мужчину, сколько он зарабатывает в месяц. Отпугнуть такую нетрудно - достаточно повесить в своём профайле фото себя любимого, одетого во что попало и стоящего посреди помойки, а на «стене» профайла опубликовать как можно больше перепостов из таких сообществ, как «Вестник нищеброда», «Типичный ассенизатор», «Подслушано в нефтехимкомбинатовском гетто» и иже с ними. Самым назойливым можно пожаловаться на жизнь, на импотенцию и - главное - на свою зарплату, при этом не разглашая её размер.
Ещё более продвинуты малолетки, не очень доверяющие сетевой переписке и толпами выходящие из домов на охоту - в основном в парки и торговые центры. Издали присматриваются ко всякому, кто выйдет из дорогой машины или достанет «Айфон» последнего поколения, но если носить дешёвый смартфон с треснутым дисплеем, если ездить мы на видавшем виды авто в кузове «универсал», «хэтчбэк» или «минивэн», если вдобавок к этому давным-давно справить тридцатилетний юбилей и обрасти бородой - они пройдут мимо.
Мещанки, в отличии от малолеток, уже научены горьким опытом, уже наслышаны об офисном планктоне, берущем неподъёмные кредиты на автомобили бизнес-класса (оставшиеся последние деньги тратятся на «Айфон»), и уже начитаны: женские издания советуют первым делом обращать внимание на обувь и на наручные часы мужчины, некоторые издатели ещё о состоянии зубов упоминают. Обитает женщина мещанского сословия повсеместно: работает в соседнем (чаще всего финансовом) отделе конторы, живёт в соседнем подъезде, приходится родственницей другу или подругой родственнице, и всё присматривается, присматривается то к обуви, то ещё к чему-то, то и дело вспоминая, чем небогатый понторез от самодостаточного человека отличается! Да только вот желая «устроить личную жизнь», она подчас забывает, что глянцевые журнальчики с инструкциями к действию кроме неё ещё кто-то может прочесть на досуге… В общем, тут тоже понятно, что делать: наручные часы игнорируются, обувь носится самая старая, грязная и убитая - например та, в которой не раз доводилось лазать в машинные отделения пароходов, а неплохим подспорьем будут немного кривые и желтоватые зубы.
Ещё есть профессиональные содержанки, специально выращиваемые родителями-псевдоинтеллигентами для брака с олигархом. Повезло тому, кто не олигарх.
Не раскрученному и не распиаренному (пока что?) творческому человеку страшен последний, шестой типаж - дева духовно богатая. Самая коварная, пожалуй. Если вести блог - она будет среди постоянных читателей, если создать контент - она прикинется поклонником и ценителем, закосить под творческую личность для неё - раз плюнуть, поиграть в видеоигру - за милую душу, написать текст, полный якобы философских размышлений, намалевать абстрактную картину или смонтировать видео с кучей ярких, но бессмысленных спецэффектов - тоже под силу. Также в наличии могут быть и субкультурная атрибутика, и фотоаппарат-зеркалка, и навороченный ноутбук, и музыкальный инструмент, и даже какое-нибудь мощное транспортное средство, а годами дожидаться нужного момента - её стайл. Но когда марш Мендельсона отгремит, пившие на свадьбе гости разойдутся и заветный штампик в паспорте подсохнет, молодая жена потихоньку начнёт показывать свою истинную сущность - забросит рифмоплётство, музицирование, кисти с красками и графические редакторы, забудет дорогу на литературные вечера и артхаусные кинопоказы, продаст на Авито устаревший фотоаппарат (но новый не купит!), перекрасится в пергидрольную блондинку, сменит панковские шмотки на какую-нибудь хламидомонаду со стразами, заплывёт целлюлитом, переключит телевизор на первый канал, где как раз начнётся «Пусть говорят» с Малаховым, заноет о нехватке денег и окончательно обабится на третий-четвёртый год совместной жизни.
Настоящий же режиссёр, сценарист, писатель-постмодернист, представитель креативного класса и просто талантливый человек искусно избегает этих уловок. Как избежит, спрашиваете?
Да очень просто. Он сотворит такое, что размолотит у девушки и душу, и психическое состояние, и инстинкты природные долбаные, и веру в человечество, наверное. Что именно сотворит, спрашиваете?
Трэш. Без хэппи-энда и даже без возможности(?) сиквела - чем характерен добрый и светлый (это не ирония!) фильм «Левиафан» Андрея Звягинцева. О чём конкретно сценарий к трэшевому фильму может повествовать, спрашиваете?
Да много о чём - лишь бы оно резко контрастировало с представлениями типичной девушки о счастье. О девчонках-роботах, например, а лучше - о наполовину работах. Об оцифровке всего и вся - вплоть до души, которая так сакральна для девушек. О том, что надо быть не просто царями природы - для кое-кого не менее сакральной, чем душа, к слову - а диктаторами уровня Пол Пота или Иди Амина. О том, что надо быть не только царями природы: функции судьи, палача и патологоанатома в одном лице царю совместить не зазорно.
Противоположный пол шарахнется прочь, шипя «Извращенец!» и «Отморозок!»
* * *
Итак, пишу свой очередной сценарий:
Название к фильму… Название… Во, придумал: «Долби Диджитал» - и звучит современно, и нигде не встречалось ещё, и практически русифицированное иностранное слово (став режиссёром, я буду работать прежде всего на внутренний рынок, а натужно пытаться понравиться иностранным критикам в Каннах - слишком много чести).
Главная героиня:
Школьница с ботанской внешностью (невольно запрашивается «Meganekko» у Гугла). С той лишь разницей, что внутри неё - куча микросхем, проводов, светодиодов и иже с ними, вперемешку с человеческими внутренностями и синей кровью. В нескольких местах у героини перебинтованы руки, ноги и туловище, но если на людях повязки скрыты под одеждой, то в уединении немало бинтов окажется размотанными, а из-под них и из-под рваной кожи наружу повытаскивается несколько электронных девайсов с проводами. Что-нибудь крупное, размером с пульт от телевизора и с таким же количеством кнопок, извлечётся из незаживающей раны на животе, упадёт на дно ванны и обольётся вылившимся следом литром синей крови, несколько синих капель брызнет на треснутое зеркало санузла, на флакончик шампуня в виде покемона Пикачу и на косметичку «Хэллоу Китти», в которой помимо обязательных у девочки-подростка пилок для ногтей будут отвёртки, скальпели, бокорезы, микропаяльники и прочий инструментарий, которым ремонтируется или демонтируется электроника.
Очередную разборку электронных потрохов можно будет сопроводить рекурсией: вместо двух задних зубов у героини будет маленький стальной кубик с экраном, на котором героиня шире и шире открывает рот, в котором вместо двух задних зубов - всё тот же стальной кубик с экраном, на котором героиня открывает рот, в котором вместо двух задних зубов - кубик с экраном… Каждое следующее изображение на экране стального кубика - с более и более интенсивными помехами вроде тех, что были на кассетных видеомагнитофонах при перемотке, и в конце-концов изображение становится сплошным неразборчивым шумом.
В середине фильма экран треснет и героиня будет очень осторожно есть, чтоб ненароком не доломать экран едой.
Семья героини:
Да папа с мамой, как у многих.
Есть совершенно бесхребетный отец, днём работающий кредитным экспертом в «Евросети» или «Связном», а вечером возвращающийся домой в совершенно подавленном настроении, обречённо идущий на кухню, рассказывающий там, какие омерзительные посетители ходят в его отдел, чтоб купить в кредит «Айфон» или «Самсунг Гэлакси», ещё более упавшим голосом рассказывающий о зарплатах в своём отеделе, а в финале своего монолога сморкающийся, всхлипывающий или вовсе плачущий навзрыд над тарелкой супа. Выплакавшись, он идёт с кухни в зал к телевизору, по которому дочь смотрит «Моего маленького пони», и переключает мультфильм на новостные выпуски о войне во Франции: по руинам, оставшимся от уютного кафе на Монмартре, едет танк.
Есть мать-аутистка, то залипающая в старый ноутбук с «весёлыми фермами» на Одноклассниках.ру, то готовящая какие-то каши и супы из огрызков и объедков, собранных по всей кухне, то квасящая соленья-варенья из рассады, прорастающей из ржавых вёдер и тазов в прихожке. Варенье разливается в засаленный и загаженный сервиз, взятый из румынского ДСП’шного серванта-«стенки» в зале, там же, в серванте, перевёрнуты чьи-то пожелтевшие чёрно-белые фотокарточки в пластмассовых рамках, порвано несколько томов многотомного издания, вместе с которым на полке каким-то непонятным образом оказалось «Тараканище» Корнея Чуковского, и ехидно выглядывает из-за оторванной дверцы антресолей обгоревший растоптанный Дед Мороз из папье-маше. А ещё часть солений и варений в битых трёхлитровых банках стоят на лоджии, и мухи, мухи, мухи зелёные навозные жужжат над банками.
Дом героини:
Мухи, мухи, мухи облепляют со всех сторон позднесоветский двенадцатиэтажный коммиблок, больше всего мухоты - на лоджиях, лоджии трёх брошенных квартир завалены хламом, на первом этаже за разбитым окном одной из этих лоджий, посреди комнаты с голыми бетонными стенами горит костёр, а в одно из окон обитаемой соседкой квартиры высовывается толстая женщина неопределённого возраста с культей левой руки, истошно выкрикивающая кому-то во дворе:
- …Горите вы в аду, знаем, знаем мы крокодила вашего, внутривенного!..
Средний возраст припаркованных во дворе машин переваливает за 20 лет, одна из машин - сгоревшая, а ещё одна - более чем наполовину разобранная, двигателя у неё уже нет и её капот кто-то использует как мангал, выжигая под ним уголь и жаря там шашлык. Кто-то играет в карты на лавочке, кто-то дымит бульбулятором из мятой бутылки из-под «Спрайта», кто-то с кем-то спорит, поигрывая бейсбольной битой, кто-то спит на детских качелях, кто-то отряхивает от пыли кепку-восьмиклинку и спортивные штаны-«германки» с полосами германского флага на штанине, кто-то покачивается, стоя на костылях, кто-то, макая швейную иголочку в акварельные (или какие там?) краски, набивает кому-то на спине татуировку «Toyota Mark II Tourer-V HKS Sports Street Racing», чей-то ребёнок-дошкольник, сидя в грязной луже, набивает грязью и сигаретными бычками игрушечную пластмассовую рыбу-ведёрко на колёсиках, тут же, в луже плавает размокшая книга Роберта Кийосаки «Богатый папа, бедный папа», а на мёртвом дереве висит чей-то смартфон с подключёнными к нему телефонными колонками и из колонок на весь двор звучит трек русскоязычного рэпера Оксимирона «В говне».
Ветер поднимает вихрь пластикового мусора до третьего или четвёртого этажа.
Город:
Действие фильма происходит во Владивостоке: вихрь пластикового мусора проносится над центральной площадью с постаментами, на которых хищно оглядываются по сторонам свирепые каменные партизаны с флагами, пулемётами и гармошками, огромный светодиодный экран над входом в построенный через дорогу от площади кинотеатр транслирует клип Каспийского Груза - «Табор уходит в небо», у кое-кого из прохожих в руках - спортивные сумки с автоматами Калашникова, около горящей железной бочки ГИБДД’шник прикуривает плечистому гангстеру в бандане, а на патрульной машине помимо стандартной бело-синей окраски - синий череп с костями.
На борту подъезжающего к площади автобуса - мало-мальски заметная среди слоёв граффити реклама, призывающая выгодно продать почку, селезёнку или ещё какой-нибудь внутренний орган на трансплантацию в Японию.
На ближайшем к площади билборде - «Канадское гражданство легально - 5000 долларов».
В подземном переходе жарят гамбургеры и чебуреки из крыс, голубей, ворон и сорок, очередная дохлая сорока лежит в неработающем холодильнике вместе с баночками «Кока-Колы» и баклажками пива, тускло горит свет возле расположенного тут же обменника, предалагающего доллар за 385 рублей, а где-то в полумраке перехода в колонках звучат то линейный бит бесплатного плагина ФрутиЛупса, то бренчание однострунной домбры с электрической примочкой под «Ой-е, Нариман» или «Ай-я, Хабиби».
В тоннеле под площадью медленно движется товарный поезд с цистернами, помеченными знаком радиации, и платформами, уставленными пирамидами гробов.
В бухте Золотой Рог рыболовецкое судно без опознавательных знаков чадит автомобильными покрышками, сваленными на палубе и подожжёнными.
Школа, в которой учится героиня:
Типичная владивостокская школа, бессмысленная и беспощадная. Урок ничему не учит, смартфон - и тот поганый, на Андроиде и с треснутым дисплеем, анимешные видео на нём нормально не посмотришь и в портированные с ранних «Плейстейшнов» видеоигры на нём не поиграешь, с нескрываемым раздражением со смартфона удаляется назойливая рекламная СМС-рассылка от онлайн-магазина, торгующего какими-то скоростями и солями для ванн, после чего средство связи откладывается в сторону и чтоб хоть чем-то развлечь себя до конца урока, приходится смотреть в окно, выходящее на Амурский залив: там, вдалеке, посреди залива горит пароход-призрак «Еруслан».
Иногда урок срывается вовсе - кто-нибудь из учеников выталкивает пожилую совковую учительницу в коридор, становится с ногами на учительский стол, вместо микрофона подносит к лицу телефон и читает рэп. На партах рядом с учебниками и тетрадями - травматические пистолеты и ножи-бабочки. Одноклассницы спорят, сколько денег - 10, 20 или 30 тысяч рублей - в месяц пацан должен отдавать девчонке за то, что она соглашается с ним дружить, и рассуждают о пояснениях за хайповый шмот. Подруг у главной героини в классе нет.
Матери, забирающей дочь из школы после уроков и подъезжающей к школьному двору на ржавой праворульной «Тойоте Кресте» 1988-го года, придётся немало выслушать от дочери о том, как тошно в школе. И даже поддакивать придётся - иначе дочь закатает рукав, разбинтует руку, раздерёт до кости оказавшуюся под бинтом язву и подаст на спрятанный среди костей и мяса механизм 12-вольтовое питание от провода, торчащего вместо кнопки давным-давно поломавшегося электрического стеклоподъёмника задней двери «Тойоты».
Чтоб хоть как-то скрасить череду серых будней и не быть похожей на одноклассниц, героиня влюбляется то в начинающего музыканта из параллельного класса, играющего альтернативу, то в живущего неподалёку старшеклассника-художника, рисующего собак практически никогда не водившихся во Владивостоке пород (мальтезе, шелти, чау-чау, русская гончая, американский кокер-спаниель), то в поэта-акмеиста, учащегося на первом курсе филфака и приходящегося сыном маминой подруге. На мини-ЭВМ, вросшей глубоко в тело и скрытой одним из бинтов, влюблённость со второй или третьей попытки начнёт оцифровываться.
Положительные герои:
Жить поэты, музыканты и художники будут либо в гаражных кооперативах, перестроенных под квартиры, либо в девятиэтажных общежитиях - «свечках», либо в гостинках (так во Владивостоке называются длинные блочные девятиэтажки с квартирами-малосемейками, в других городах крайне редко встречающиеся). Героине не очень понравится ходить туда в гости, в частности, в гостинке ей не понравится лифт, в кнопки которого будут вплавлены окровавленные иглы от наркоманских шприцов, кнопка всё же будет нажата выдвинувшейся из руки телескопической антенной, но спустя некоторое время антенна будет полностью выдернута (вместе с мясом и клубком проводов, да) и прокипячена в кастрюле.
Тусоваться поэты, музыканты и художники будут тусоваться в брошенных, полуразрушенных и пёстрых от граффити пятиэтажках (помимо Владивостока, где такая пятиэтажка лишь одна, съёмки фильма можно организовать в окрестных посёлках городского типа - Посьете, Хасане, Дунае и, наверное, в Фокино). Помимо селфи в пустых оконных проёмах, молодые хипстеры будет развлекаться танцем - хардбассом, прыжками через провал в полу или отсутствующий лестничный пролёт, катанием на роликах и скейтбордах, запуском квадрокоптеров, сбрасыванием с крыши умученного велосипеда «Орлёнок», обнимашками с йоркширскими терьерами, распитием алкогольного коктейля «Ягуар» и поеданием чипсов. В дорожную грязь и под колёса проезжающей мимо тяжёлой строительной техники будут падать россыпи сертификатов Форекс-кухонь.
Отмечать знаменательные даты поэты, музыканты и художники будут в бургерных. Формат немного не устроит - на свисающих с потолка ЖК-мониторах рэпер Фараон зачитает «…Кто твой идол, ты так наивен!», в туалете электрический писсуар засветится синими огнями, взревёт и обдаст мощным потоком тёплого воздуха, но в целом вечер удастся и стаканы с «Пепси-Колой» будут дружно подняты за «…Наш ужин, который может оказаться последним, и за то, что надо всегда помнить о смерти!»
В чём, кстати, будет резон: положительных героев будут убивать злодеи, вновь и вновь оставляя героиню без возлюбленного.
Злодеи:
«Немецкая Овчарка»: пока хипстеры расходятся из бургерной, вдалеке в окнах городской больницы горит свет: за окнами находится операционная, где тщедушному парню пришивают собачьи уши, собачьи надбровия и собачью челюсть - как в фейке одного бразильского фотохудожника. Затем, после выписки из больницы, Немецкая Овчарка подбирает себе оружие - кость лапы доисторического животного, причём затвердевшую и с когтями, что позволяет использовать её как булаву.
«ЭмЭс ДОС»: злобно ухмыляющийся парень в балахоне из светящейся в темноте фосфоресцирующей ткани с принтом в виде синего «экрана смерти» Windows. Его оружие - ручная циркулярная пила, которой он помимо прочего будет пилить и вскрывать железные двери.
«Адмирал»: плюгавый мужик неопределённого возраста с двумя комплектами адмиральской формы - повседневной и парадной. Повседневная форма будет грязная и заношенная вусмерть, с дырявой фуражкой, над которой будут летать мухи. Парадная же форма - с завышенной тульей фуражки и пришитыми к погонам золотистыми пластмассовыми парусниками с ладонь размером. Его функция - в основном вождение различного крупногабаритного транспорта, в том числе сваренного из двух «Хаммеров» лимузина, на котором будет ездить главный злодей, и древнего автобуса ЛиАЗ-677, загруженного бейсбольными битами и взрывчаткой, парковку каждого такого транспорта он будет называть «швартовкой». Его оружие - арбалет, стреляющий спицами от велосипедных колёс, иногда с привязанными к спицами горящими корабельными фальшфейерами.
«Братья Бум-Бум» (прошу не обвинять меня в плагиате старой видеоигры «Фулл Троттл»!): их двое, каждый носит частичный экзоскелет, только у одного брата он на правой руке, из-за чего сильно перекошена спина, а у другого - на правой ноге, что делает хромым. Но зато пальцы руки одного экзоскелета крошат булыжники, мнут автомобильные колёсные диски, скатывают в клубки железную арматуру и как яичную скорлупу ломают человеческий череп, кулак этого же экзоскелета проламывает кирпичную стену, а голень другого экзоскелета футбольными подачами пинает бетонные блоки. Служат Братья телохранителями главного злодея.
Остальные второстепенные злодеи - мало чем примечательная шпана гопнической наружности.
Главный злодей:
Как и Братья Бум-Бум, он не один. А точнее - у него две головы, но одно на двоих имя - Стратовариус.
Живёт Стратовариус где-то в элитной многоэтажке неподалёку от центра, занимается каким-то крупным бизнесом - такими деталями зрителя можно и не грузить. Отличается дурным вкусом - носит то малиновый пиджак, то камзол с жабо а-ля «XVIII век», то чёрный плащ со шляпой-цилиндром, то френч как у Фиделя Кастро (с той лишь разницей, что все шмотки перешиты под двухголового человека), а салон своего лимузина из двух «Хаммеров» он полностью обил леопардовыми шкурами с хаотично пришитыми к ней головами чучел леопардов с оскаленными пастями, даже все стёкла лимузина (кроме лобового) «под леопарда» затонировал. Во время поездки на лимузине по городу головы Стратовариуса сначала спорят друг с другом на повышенных тонах - типа какая видеоигра сильнее повлияла на искусство, «Сталкер» или «Контр Страйк» - а потом приходят к консенсусу, обдумывают, какого художника, поэта или музыканта им хочется убить, вспоминают, за что именно убить его хочется (самая избитая формулировка - «Из-за него наш бизнес убытки несёт!»), по двум «Айфонам» одновременно дозваниваются до своих «шестёрок» и оговаривают, кто ещё помимо Немецкой Овчарки и ЭмЭс ДОС’а поработает киллерами.
От настоящей владивостокской жизни Стратовариус отдыхает в одном из соответствующе безвкусно оформленном ночном клубе в «Старом дворике ГУМ’а» через дорогу от центральной площади. Полулёжа в кресле, обитом рыжей шкурой - с лисьими головами на подлокотниках и лисьими хвостами за спинкой - Стратовариус курит электронный кальян, по очереди передавая мундштук каждой своей голове и в конце-концов всовывая его в пасть одной из лисьих голов, одна из голов Стратовариуса велеречиво рассуждает о том, чего было достигнуто в бизнесе, а вторая манерно выкрикивает:
- «Чори Чори» слушать желаю!
«Чори Чори» - песня популярного в начале «нулевых» персидского певца Араша, только заремиксованная в ускоренном темпе, примерно как «Caramelldansen». Под бешеные ритмы «Чори Чори» на танцполе появляются девушки в униформах врачей-хирургов (одна молотит обрезинеными хирургическими молоточками по синтезатору «Casio» без половины клавиш), современных медсестёр (одна вальсирует с больничной каталкой, поставленной на дыбы) и сестёр милосердия начала XX века (две пытаются станцевать брейк с медицинскими утками и кислородными подушками), а в центре танцпола лихо отплясывает, стоя на задних лапах, черепаший скелет в человеческий рост, подвешенный на нитках как марионетка и управляемый откуда-то из-под потолка. Сверху на танцпол падают игрушечные плюшевые белки и резиновые клизмы - спринцовки, по всему помещению клуба ездят чучела лебедей на колёсных базах радиоуправляемых машинок, за барной стойкой бармен в хоккейной маске разливает по бокалам донорскую кровь из надрезанных пакетов.
По окончании песни одна из голов Стратовариуса говорит о том, что никакие другие культуры и искусства не нужны, если есть «Чори Чори», а вторая отвечает, что во время их отдыха в клубе там недопустимы какие-либо иные форматы.
Шум из клуба доносится до окутанной жёлтым туманом ночной улицы с площадью, сверху улица озаряется висящим над входом в кинотеатр светодиодным экраном с белым шумом вместо изображения, а внизу кишмя кишит бомжами, инвалидами-колясочниками, деревенскими бабищами с садово-огородным инвентарём, малолетними рэперами, вызывающе одетыми проститутками, их сутенёрами в норковых шубах поверх маек и культистами Йог-Сотота, собирающими пожертвования на строительство святилища.
Развязка:
Стратовариусу, по ходу фильма убившему всех, в кого влюблялась главная героиня, этого покажется мало. И он, владея СМИ, поднимет народ (в основном всевозможных маргиналов, процентов так 80 от всей массы) на восстание против «засилья креативного класса».
Начнётся бунт в торговом центре: где-то на парковке сам Стратовариус с Братьями Бум-Бум соберёт митинг, наверх пойдёт ЭмЭс ДОС с группкой вооружённых бейсбольными битами отморозков, а по нижнему этажу побежит толпа только что взбунтовавшихся обывателей вместе с Немецкой Овчаркой. Первым от их рук погибнет отец главной героини: за несколько минут до начала бучи он продаст в кредит «Айфон» школьнице, брезгующей общаться с теми, у кого «Айфон» не новейшего поколения, затем, увидев приближающуюся к павильону толпу, он воскликнет «Люди, что ж вы делаете?!» и Немецкая Овчарка размозжит ему голову своей костяной булавой. Тело кредитного эксперта пару раз пнёт ногой школьница с только что приобретённым кредитным «Айфоном», а отец школьницы, присоединяясь к бунтующим, опрокинет стенд с планшетами.
Чуть поодаль от павильона тем временем полетят во все стороны зеркала, туфли, сапоги, пуфики, кофеварки, кастрюли, сковороды, шубы с горжетками, стеклянные прилавки с разлетающимися из них ювелирными украшениями, горящий двухметровый плюшевый белый медведь… А где-то ещё дальше диким голосом заорёт первый идентифицированный (возможно, и ошибочно) «креакл», попавший под горячие руки и линчуемый прямо там же, среди торговых рядов.
В другом районе города возникнет ещё один очаг восстания - гостиница, где остановились играющие рокапопс музыканты. Там первой погибнет мать главной героини, стоящая на ресепшене: когда в холл войдут вооружённые пневматическими пистолетами, ножами и арматурой люди во главе с Адмиралом, она пригрозит вызвать полицию, на что кто-то из вошедших крикнет «Я тут сам полиция!» и бросит нож, вонзившийся женщине в грудь. В стоящее с ножом в груди тело Адмирал выстрелит из арбалета спицей с привязанным к ней зажжённым фальшфейером, спица вонзится в лоб, тело качнётся и рухнет на пол, а из-под стойки ресепшена повалит густой красный дым.
Музыкантов найдут уже вскоре: в первом номере окажется ударник, сидящий за ударной стойкой и пьющий виски. Его начнут расстреливать из пневматических пистолетов, Адмирал выстрелит из арбалета спицей с фальшфейером, насквозь пронзающей ударнику горло, умирающий ударник, медленно сползая под стойку, роняя на пол бутылку вискаря и плюясь кровью, неизвестно откуда достанет барабанные палочки и ударит в диски (только не обвиняйте меня в плагиате «Лолиты» Кубрика, где пианист с простреленной грудью сел за пианино и начал играть!), а всё вокруг окутается зелёным дымом.
Гостиницу подожгут, используя для розжига фальшфейер с синим дымом и пышный скальп оглушённой арматурой уборщицы, содранный с куском лица: уборщица окажется не живая, а из полихлорвинила и полая внутри, тело с дырой вместо скальпа поползёт по полу, а наружу из той дыры поползут змеи.
Финал:
Зайдя в квартиру к соседу - профессору кислых щей, у которого в гостях бывать и с которым чай пить уже в привычку вошло - главная героиня глянет в окно: за окном то тут, то там поднимутся в небо столбы чёрного дыма, а больше всего задымится у горизонта, в центре города. Сын профессора, двадцатилетний толстый геймер - интернетчик, сначала перескажет всё, что ему удалось прочитать о бунте во Вконтакте, затем поведает героине, что среди многочисленных случайных жертв беспорядков уже числятся её родители (во Вконтакте высветится список), а потом начнёт истерить из-за пропавшего интернета.
Героиня решит бежать прочь из города, в то время как профессор и его сын решат отсидеться («Авось пронесёт!», «Свет, свет тушим, чтоб с улицы не увидели, что в квартире кто-то есть!»), под окнами тем временем уже начнут кого-то убивать. Незаметно выскочив из подъезда и перешагнув через чьё-то растерзанное тело, в котором с трудом угадается хипстерско-феминистский стайл, девчонка начнёт дворами пробираться к автобусной станции. Где-то вокруг будут носиться полчища с битами и ножами, а пойманных антиглобалистов, феминисток, гринписовцев и просто похожих на них будут забивать подручными средствами, протаскивать на тросах по асфальту за машинами, затравливать собаками бойцовских пород, вешать на турники и сжигать заживо в домиках на детских площадках.
Добежать до автобуса, направляющегося в соседний город, и сесть в него удастся без особых проблем. Автобус двинется прочь из города в плотном транспортном потоке, один раз в его стекло прилетит кирпич (стекло лишь треснет, но не разобьётся), ещё пару раз автобус кто-то пнёт и ударит чем-то железным, на этом всё палево исчерпается. К тому же впереди возникнет блокпост, проверяющий все проезжающие авто, а навстречу поедет тяжёлая бронетехника с военными: «Ну наконец-то, щас усмирят Стратовариуса!» - облегчённо пронесётся по салону автобуса, а кто-то с заднего сиденья заплачет, вспоминая, как днём бунтующие приняли за хипстера и убили участкового врача.
Героине же будет одиноко и больно (неважно она почувствует себя ещё в профессорской квартире, но там не подаст вида), её электронная начинка начнёт постепенно отказывать, изо рта вывалится витой провод в синей слизи…
Белый шум и VHS-помехи - и в глазах, и в мыслях.
А вдалеке в одной из многоэтажек заполыхает студия на верхних этажах, вслед за стёклами оттуда вывалятся горящие человеческие тела и музыкальные инструменты, вблизи станет видно, что один из инструментов - бас-гитара - кожаный, при ударе об асфальт гитара порвётся и из неё брызнут кишки с кровью.
На этом - конец моего фильма, пожалуй.
* * *
Дорогой читатель, надеюсь, ты понял, какие надо писать сценарии к фильмам, если собираешься стать режиссёром и соглашаешься с тем, что под каблуком не катит никакое творчество.
Если после этого моего сценария ко мне в друзья в соцсетях вдруг добавится девушка - значит, она попросту не прочла мой блог.
Не, это не избитое «Тян не нужны!», это мой выбор в пользу творчества, несовместимого с отношениями, и предостережение сомневающимся.
Адиос