Из серии "Литераторы шутят и не шутят"
Фурцева Екатерина Алексеевна – министр культуры СССР с мая 1960 по октябрь 1974. Продержаться на высоком посту 14 лет, да ещё и при двух генсеках – это достижение. Разное говорили о ней партийные и культурные деятели, но в основном сходились на том, что она была человеком на своём месте.
В культуре и в искусстве Екатерина Алексеевна не очень разбиралась. И не могла вникнуть в тонкости. По образованию она была химик-технолог, а это по другую сторону от искусства. Но она ценила специалистов-знатоков и всегда прислушивалась к их мнению. Много чего помнят современники из её добрых и недобрых дел, которые она совершила по доброте душевной или исходя из партийной принципиальности.
Пришёл Юрий Никулин к Фурцевой с жалобой: фильм «Кавказская пленница» готов, но в руководстве «Мосфильма» нашёлся секретарь парткома по фамилии Саков, который потребовал переозвучить фильм с тем, чтобы изъять фамилию «Саахов» из фильма. Парторгу киностудии показалось, что здесь явный намёк в его адрес.
Переозвучивание фильма дело непростое и затратное. Фурцева вошла в положение и решила вопрос быстро. По телефону.
– Что это за идиотизм? – строго спросила она у товарища Сакова. И дальше предложила ему переозвучить фильм, но только за свой счёт.
Партийный чиновник сразу же уверил министра, что его не так поняли и дал задний ход. Фильм вышел в прокат с «товарищем Сааховым», роль которого великолепно исполнил Владимир Этуш.
Из громких решений Фурцевой остались в памяти: запрет на въезд в страну английских рок-групп The Beatles и The Rolling Stones, изъятие из репертуаров театров некоторых постановок, запрет выступать на сценах страны музыканту Мстиславу Ростроповичу по причине укрывательства на своей даче опального писателя Солженицына.
При участии Фурцевой начался культурный обмен с Западом, хотя этот процесс шёл под негласным контролем КГБ. Не удержалась Екатерина Алексеевна от валютного соблазна и позволила себе слабость: поскольку разрешение на выезд за рубеж подписывала министр культуры, то ей стали приносить небольшие подношения, всего-то долларов 100-200. Курс доллара по официальному курсу тогда был не шибко высоким, но в стране существовал «чёрный рынок», где доллары котировались многократно выше. Музыканты, артисты, балерины страстно желали ездить за границу и не жалели львиной доли своих гонораров отдавать доброй женщине, от которой зависело ехать им в Париж или нет. Поездка за границу в то время ценилась очень высоко.
Скорее всего, гэбэшники доложили кому следует о финансовых вольностях министра культуры. У них всё было под контролем. Репрессии последовали по партийной линии. В 1973 году почти законченный загородный дом Фурцевой стал предметом разбирательства на заседании комитета партийного контроля ЦК КПСС. По мнению членов комитета, дом на участке в 12 соток получился «слишком шикарным» для советского министра. Фурцева получила выговор по партийной линии, а дом отобрали, правда, с возмещением части затрат.
Если бы партийные контролёры заглянули в будущее и увидели, какие дворцы себе нынче строят заместители министров и чиновники попроще, то они бы…Даже не знаю что сказать. Промолчу.
После наезда на дачу Фурцевой энергичная по натуре Екатерина Алексеевна резко сбавила темп жизни, и даже, говорят, стала немного попивать. На должности министра культуры она оставалась до самой смерти.
Дрязги в верхах нас мало трогали. Из телевизора мы знали, что есть такая симпатичная женщина Екатерина Алексеевна Фурцева, занимающая высокий пост министра культуры. Мы верили телевизору, поскольку оттуда шли только добрые вести. Телеящик ещё не стал для нас зомбоящиком. За нашу культуру мы были спокойны – партия знала, кого назначать, а кого снимать. Мы жили своей интересной жизнью: работали, занимались спортом, женились, воспитывали детей, решали житейские проблемы, и не лезли в политику. Возраст такой – от 30 до 50 – самый энергичный и плодотворный.
Наш культурный рост никоим образом не зависел от тех или иных чиновников, поставленных руководить культурой. Мы сами всё делали: читали, размышляли, спорили, слушали музыку, ходили на выставки, в турпоходы – нам было интересно жить без указаний сверху.
Эй, вы там, наверху! Какое нам дело до всех до вас, а вам до нас? А в ответ – тишина. Молчание – знак согласия.