Действительно, всё так и было : сбросив пелену оцепенения, рассказчица вновь заговорила, но уже с другими интонациями, словно душа её озарилась светом и это свечение изливалось наружу, освещая лицо и непроизвольную улыбку - первую и последнюю улыбку на строгом лике женщины в чёрном.
Сынок мой единственный, умница, красавец , скромный и уважительный! Учился только на отлично , образованный , закончил университет и остался работать в Москве... моя радость, моя надежда...А потом случилась большая беда : наше великое и мудрое государство развалили и разграбили...
Со школы ещё мой мальчик любил хорошую девушку , но стеснялся признаться, говорил : успею, мама, какие наши годы! Не успел!
Не послушался мать и тогда, когда вернулся из Москвы, ушёл на войну добровольцем и погиб! Не послушался мать! Сказал, всё будет хорошо... и не вернулся! Какие уж тут "наши годы" , коли я умерла вместе с ним!
Если вам доводилось видеть не в кино, а наяву, скорбящих матерей, это зрелище потрясает молчанием и выражением надмирной отрешённости в лицах, губами, едва артикулирующими в унисон внутреннему монологу печали, и аутичными раскачиваниями головы- в такт этим горьким думам- без границ!- тогда вы меня понимаете, тогда вы знаете , что испытывает человек в эти минуты!
Я умерла вместе с моим сыночком. Знаете , я ведь себе всё приготовила : просторный склеп в мраморе... в моей усыпальнице припасено триста литров доброго вина , зёрна и мука для лепёшек... много чего... всё это закрыто тяжёлой плитой и ждёт меня! Скоро уже...Почему не наложила на себя руки? Нет, греха не боюсь! Боюсь на том свете не увидеться с сыном. А на этом ? Вот еду на свидание, знаю, что сынок ждёт меня...он всегда возвращается домой в день моего рождения: он - любящий сын, он знает, что я его жду.
Взглянув мне в глаза, мать не увидела в них сомнения. Я безоговорочно поверила каждому слову, какими бы невероятными они ни были! Да и как не поверить! Если сыновей ждут, они всегда возвращаются! Вы думаете - не всегда? Любящие сыновья возвращаются, пока живы их матери.
Господи! Как прекрасна эта женщина в траурном одеянии, мать погибшего на проклятой войне сына! Какие строгие, невыплаканные глаза, с мраморно-жемчужными слезами, окаменелыми однажды и навсегда, неизливаемые слёзы осиротевшей матери! Какая яркая линия губ, гладкий лоб и серебро волос, прядью из-под траурной косынки прорезающих чело...Маникюр, перстень с камнем чистой воды... я вспомнила себя в подобные минуты потерь, и мне стало неловко... Господи! Дай ей сил! Какое достоинство! И какое горе! А вслух: "Как Вы прекрасны! Как я рада нашей встрече! Спасибо, дорогая!" - "Вам спасибо...теперь я готова. Мне пора. Водитель, остановите!"
Она привстала, и свершилось то, что меня должно было смутить, но не смутило!
Рассчитываясь за проезд , Мать , сделав в мою сторону приветственный жест свободной рукой , произнесла : " Я рассчитываюсь вон за ту девушку у окна! Благословляю тебя на долгую и счастливую жизнь!" Перекрестив меня троекратно, эта великая женщина-мать вышла и пошла в гору, к дому, в котором жива память о её сыне.
А что же я? Мой путь ещё не был завершён, но времени на раздумья оставалось немного : что произошло в момент нашего прощания, почему я не испытала неловкость за оплату моего проезда пожилой женщиной? Поняла: такова традиция! Мы стали добрыми знакомыми, и Она выходила первой.