Не уезжай ты, мой голубчик,
Печально жить мне без тебя.
Из песни.
Наша школьная учительница литературы Ирина Александровна в конце каждого урока всегда оставляла пять минут для разговора "на свободную тему". Эти пять минут мы всегда ждали с нетерпением, потому что они давали для развития наших умов больше, чем весь урок по обязательной литературной программе.
Помню, учительница закрыла классный журнал, обвела нас хитрым взглядом и спросила: "Если бы у вас была волшебная возможность встретиться с любым из русских классиков, с кем вы хотели бы встретиться? Кто тот единственный, на ком вы остановили бы свой выбор?"
Вопрос был неожиданно интересный. Мы оживились, заулыбались, стали переглядываться. Ирина Александровна тоже улыбалась. А я почему-то вспомнила пару строк из старинного романса, который часто напевала мама:
Только раз бывают в жизни встречи,
Только раз судьбою рвется нить …
Только не надо думать, что вопрос застал нас врасплох. Мы к 9-му классу уже имели весомый багаж литературных знаний, почерпнутый из учебников, чтения программных произведений и дополнительных занятий, которые проводила Ирина Александровна.
На дополнительных занятиях мы знакомились с внепрограммными классиками, такими, как Писемский, Степняк-Кравчинский, Помяловский, Писарев, Мамин-Сибиряк, Герцен, Погорельский … Но что интересно, с какого бы классика мы занятие не начинали, разговор всегда сводился к Пушкину.
Ирина Александровна очень любила нашего наипервейшего классика, знала наизусть всего "Евгения Онегина" и многие его стихи. Короче, она на всю жизнь "заразила" нас любовью к Пушкину.
Поэтому мы засмеялись, когда Куликов с последней парты сказал: "Ирина Александровна, пять минут на выбор классика – это очень много, мы уже давно выбрали, с кем мы хотели бы встретиться – это Пушкин! Правда, ребята?"
Мы согласно закивали и закричали: "Пушкин, Пушкин. Конечно, Пушкин!". Ирина Александровна смотрела на нас, и глаза её блестели: от радости? от волнения? от слёз?
Потом она сказала: "Спасибо вам всем. Я счастлива, что Александр Сергеевич Пушкин и ваш любимый поэт".
Она хотела ещё что-то добавить, но тут оглушительно затрезвонил звонок. Урок закончился.
"До свиданья. На следующем уроке будем готовиться к сочинению", - сказала Ирина Александровна, взяла журнал и вышла из класса. Ребята потянулись следом.
Я тоже пошла домой, но не торопилась. Я шла по аллее сквера, взбивала ногами ворох свежевыпавшего снега, и думала о Пушкине. Я переживала обстоятельства его нелепой, ужасной гибели. Я ненавидела последние часы перед той дуэлью. Я придумывала тысячи способов, чтобы не пустить Пушкина в тот февральский день на Чёрную речку.
А сколько людей встречалось Пушкину в тот час на дороге! Многие знакомые Пушкина и Данзаса ездили кататься на горки и, накатавшись, возвращались обратно. Ехавшие навстречу офицеры Конного полка князь Голицын и Головин, приостановили свои сани, и Голицын закричал Пушкину: "Что вы так поздно едете, все уже оттуда разъезжаются?!"
Другие встречные также раскланивались с Пушкиным и Данзасом, но никто и не подумал их остановить, хотя, зная историю отношений между Пушкиным и Геккереном, могли догадываться о цели поездки Пушкина и Данзаса - из города в неурочный час.
Говорят, на дороге им встретилась и Наталья Николаевна. Она не остановила Пушкина … то ли не разглядела его из-за близорукости, то ли смотрела в другую сторону, может, у неё глаза слезились от сильного, морозного ветра …Может быть!
Но почему промолчало её любящее сердце! Почему оно не почувствовало беспокойство, не забило тревогу! Почему Наталья Николаевна не выскочила из саней, не подбежала к мужу, не упала перед ним на колени и не стала умолять остаться, заклиная именем детей, своей любви ...
Я бы остановила. Я бы ухватила его за шубу, обняла бы двумя руками его колени и закричала: "Не уезжай ты, мой голубчик, печально жить мне без тебя!" Я бы не пустила. А если бы он вырвался и всё равно уехал, то приняла бы пулю Дантеса в себя. Историю можно переделать. Вот для этого я и хотела бы встретиться с Пушкиным.
Если Пушкину, говоря словами Окуджавы, "было за что умирать у Черной речки", то и мне было за что умирать - за Пушкина!