предыдущее: http://www.proza.ru/2017/02/09/2201
...Что со мной? Что с нами? Как будто это первая девушка в моей жизни, как будто это первая ночь в моей жизни, такого не может быть... не бывает так... невозможно это...
-------------------------------------
- Короче. Разберись ты со своими… Постой, ты меня не слышишь? Ты что такой?
- Ничего… всё нормально, - я потёр ладонью лицо. - Ты что-то сказала?..
Нора стянула свою длинную перчатку, потрогала мой лоб.
- Холодный… - констатировала она подозрительно. – Что с тобой? Бредишь уже на ходу… Сейчас придёшь домой - хоть отоспись, как следует. И разберись со своими женщинами. Собственно, это я тебе и сказала. Разберись со своими женщинами, слышишь?
- Есть разобраться, - я ткнул двумя пальцами в висок. - Если бы только знать, как. Без женщин, конечно, плохо. Но с ними ещё хуже. Особенно если их не одна.
- Ну, меня-то из этого списка вычеркни, - сказала Нора. – Со мной-то всё ясно, я надеюсь.
- С тобой ясно, да. Ты – девочка с синими бантами. У тебя своя миссия.
- Главное - не перепутать всем миссии, - фыркнула Нора. – Запиши где-нибудь.
- На холодильник запишу, - пообещал я. – Кроме смеха, когда может приехать Вики?
- Думаю, ты её увидишь до Нового года. У тебя будет время подумать. Решить что-то.
- Не понял, - сказал я. – Ты считаешь, что я должен что-то решать? Ты же сказала, чтобы я не строил планы.
Мы подошли к троллейбусной остановке. Народу стояло немного. Я повернул Нору к себе лицом.
- Норхен, - я подёргал её на кончик накинутого на шею шёлкового платка. – Лучше сразу всё говори. Мне эти ваши закулисные штучки вот где сидят, - я показал на горло. - Если ты что-то знаешь и помалкиваешь, это… это…
- Рано мы пришли... - Нора глянула на часы. - Ты, скороход, летишь, как угорелый, и я за тобой лечу на каблуках…
- Нет, уж ты не отворачивайся, ты слушай, - сказал я, не отпуская её платок. - Я серьёзно устал от всякой тараканьей возни за спиной. Я всё-таки человек, а не пешка в чужой игре. Мать устраивает свою личную жизнь. Ладно. Но можно было и предупредить как-то меня заранее. Но считается, что мальчик - щенок и идиот.
Нора смотрела на меня исподлобья. Я отпустил её платок и сунул руки в карманы.
- Между прочим, мне было четырнадцать лет, уже уголовная ответственность предусматривается... Ну ладно, пусть. Дальше все старательно скрывают, что за Вероникой хвост. Опять все охраняют мою неустойчивую психику от проблем. Дальше скрывают, что их всех проверяют и чистят, опять берегут мою нежную нервную систему. Однако, радуются, как я теперь понимаю, что мальчик пристроен к постоянной поклоннице. Конечно, она особа подозрительная, но хоть все её шаги известны. Ну и мальчик заодно под присмотром - не пьёт, не колется, не нюхает, а наоборот, танцует на радость окружающим… Так? Правильно?
Нора вздохнула и опустила глаза.
- Правильно, - сказал я. - И сама ты так и думала...
- Ничего я не думала, - буркнула Нора. - Мне тогда было о чём самой подумать.
- Ладно, извини. Ты реабилитирована, - сказал я великодушно. - Но история не закончена, финал впереди. Наконец, все совместно решают, что лучше всего от проблем убережёт родная советская армия… Поэтому мальчику через два дня после дня рождения приходит повестка. Это нормально? Мальчик уже два года живёт с любовницей, а его все считают неспособным отвечать за свою жизнь. Это нормально? Как думаешь?
– Славка! – Нора обеими руками взялась за мой локоть, подняла на меня глаза умоляющие глаза. - Ты не представляешь, как за тебя все тряслись. Ты до сих пор не осознаёшь. Твои побеги из дома – это ничто по сравнению с твоим романом. Чем ближе к окончанию школы, тем все в панику начали погружаться. Про вас тогда только и говорили... Слухи докатились аж до посёлка, до моей бабушки. Бабуля у меня спрашивает: а что, Славочка уехал за границу? До твоего деда дошло... Он сказал: Славка в Америку собрался податься? Ах, он в Америку, поросёнок!.. Я ему своими руками задницу крапивой надеру.
- Во, - сказал я. – Надрать задницу – это все с удовольствием. Кстати, он мне ни разу этого не сказал. Даже разговора близко не было.
- Ну, ты же остался, - сказала Нора.
- А я собирался?! – закричал я. – Я куда-нибудь собирался?! Откуда этот бред?! Почему все решили, что я уеду? Я похож на идиота?
- Вообще-то, похож был, - сказала Нора. – Любовь… крышу снесло… думаешь, не видно? Понимаешь, слухи всегда страшнее, чем реальность. Мать твоя паникует, вместе с ней все паникуют, органы на них наезжают, трясут их, все дёргаются. Понимаешь, вроде бы ничего особенного, но все же дёргаются. Думаешь, приятно им?... Они же росли в другое время. Они до перестройки жили, когда родственники за границей – это как клеймо, это же в анкетах прописывалось… Был бы ты сирота сиротой, а у тебя куча родственников, и у всех, как назло, должностная ответственность... ты сам-то подумай: милиция, городская пожарная охрана, здравоохранение, - она начала загибать пальцы.
- Почта, телеграф, телефон, - закончил я. - Все стратегические объекты захвачены.
- Ты вот ржёшь, - сказала Нора, - а твоя мать по-настоящему боялась, что как только тебе исполнится 18, ты всё бросишь и рванёшься за Викой.
- Ну, она бы хоть у меня спросила… Хоть бы раз хоть кто-нибудь у меня бы спросил…
- А какой был смысл у тебя спрашивать? Как можно верить человеку, который влюблён до потери пульса? Разумеется, ты бы сказал: ой, нет, что вы, что вы! И что? Сегодня ты сказал одно, а завтра взял и сорвался...
- Но этого же не могло быть!
- Ну так все-то считали, что могло! Ты никак не поймёшь, что все считали по-другому. И лучшим вариантом для всех тогда ,действительно, было – сбагрить тебя в армию побыстрее… Пока ты штамп в паспорте не поставил сдуру ума…
- Какой может быть штамп, если она замужем была?
- Ой, ну неважно, не штамп, так вызов тебе могли оформить… Чеслав, раз боялись, значит, было чего. Я не знаю подробностей, меня не было уже. Но то, что тётя Наташа твой паспорт прятала – это точно.
- А то я не знал, куда она его прятала.. Ладно, чёрт с ними со всеми, - я вздохнул. – Но вообще – идиоты все… Доучиться даже не дали первый семестр… чёрт...
- Ты сейчас блефуешь, - сказала Нора, заматывая платок на шее… - Не ври хоть себе. Прекрасно мог бы восстановиться после армии. Сознайся, что просто из вредности не стал этого делать. Хотел всем доказать, какой ты независимый.
- Да ничего я не хотел... Я вообще ничего тогда не хотел, я жить-то не особо хотел, - сказал я. – Ладно, всё. Забыли. Пускай всё было так. Но я не хочу, чтобы дальше так было. Понимаешь? И если ты что-то знаешь и молчишь…
- Я тебе клянусь, я не знаю ничего, - она распахнула на меня свои светлые глазищи. - Всё, что знаю, я тебе сказала: она хочет сюда приехать и повидать себя. Да, у неё есть какие-то идеи, какие-то вроде бы проекты, но… это же её идеи и проекты, я в них не лезу. Ты мне не веришь?
- Верю, - сказал я, остывая. - Только зачем тогда ты прилетела?
- Посмотреть на тебя.
- Зачем тебе?
Она помолчала.
- Не хочу тебя потерять, - сказала она тихо. - Мне нужно знать, что ты есть. Что у тебя всё хорошо. У нас с тобой общее прошлое. Я только сейчас понимаю, как это много и важно. Как от этого тепло... Я же ни с кем тут больше не близка. Никто тут про меня не знает. Один ты... А я в этом году тебя видела только в марте на полдня. И летом тогда на набережной на две минуты... Кстати, что вы там посреди дороги-то сидели, кто это с тобой был?
- Девушка, - сказал я, ухмыляясь. - Рашен гёрл...
- А, о-о, сто-оп! - Нора догадливо подняла палец. - Это она? Это же она была! Эх, жаль, что я тогда не вгляделась...
- У тебя будет шанс, - я усмехнулся.
- Я воспользуюсь, - немедленно объявила Нора. - Хочу на неё посмотреть.
- Я тоже хочу, - сказал я. - Но пока что у меня вместо неё - девятнадцать писем.
- Ничего себе, - сказала Нора. - Похоже, это любовь? Ун гранде аморе? А, парень? - она хлопнула меня по груди. - А, дай письма почитать?
Я засмеялся.
- Так, Чеслав, я не шучу, - объявила Нора. - Я приеду с условием, что дашь письма почитать. Ну хоть кусочки. Ты сам мне прочтёшь, где можно. Окей?
- Норхен, ты же не лезешь в мою личную жизнь, - я прищурился.
- Не лезу. Но мне же интересно, что такого можно написать в письмах, чтобы тебя с толку сбить… У неё что, образование какое-то?
- Какое-то, - сказал я. – Два курса Московского государственного Университета имени Эм Вэ Ломоносова.
- Ого, - сказала Нора, – она студентка?
- Нет, закончила. Она потом перешла в историко-архивный. Больше понравилось…
- Вон как, - сказала Нора. - Интересная девочка. Ну, пусть к нам приезжает. Будет тут раскапывать курганы. И документов у нас тут загадочных полно. Есть что раскопать...
- Меня-то она раскопала сразу - я усмехнулся, - как голубчика… Что ты как смотришь?
- Славка влюбился.., - Нора засмеялась, - с ума сойти…
- Я что, ни разу не влюблялся?
- Взрослым – нет… не было этого...
- А как же Вика?
- Ну, Вика… Вика - это школьное. Первая любовь неизбежная. И потом, она красавица редкая, в неё нельзя не влюбиться.
- В смысле, я был обречён?
- Ну да. И ты, и все... Ты же не один был в неё влюблён. Тебе просто повезло больше других.
- Я просто танцевал лучше других, - усмехнулся я. – Троллейбус твой идёт. Держи сумку, беги...
- Ладно, потом поговорим!
Она чмокнула меня в щёку, наскоро стерла с моей щеки след своего поцелуя и побежала к троллейбусу. Поднялась по ступенькам, помахала мне рукой в распахнутых дверях, стройная, длинноногая, весёлая, в распахнутой серебристой шубке.
- Вечером жду! - успел крикнуть я, невольно любуясь ею. - Синенькие доедать!
Троллейбус поплыл дальше, я развернулся и пошёл обратно вдоль набережной.
А ведь не было у меня другого такого верного друга, как она, подумал вдруг я внезапно. Такого и близкого и такого преданного. Она была первым верным другом. Все другие верные друзья, даже мальчишки, были только потом. Она была первым другом. И не будет уже другого, такого, как она...
Так что нет, Элеонора Исаева. Не уберу я твою фотографию со своего письменного стола. Даже и не надейся...
продолжение http://www.proza.ru/2017/02/13/1775